Читать книгу Некрополис - Дмитрий Шадрин - Страница 8

Улицы наводняла невеселая реклама. Наперебой предлагали свои услуги ритуальщики и похоронщики, плакальщицы и похоронные танцоры, посмертные визажисты и посланники смерти, некроманты и медиумы, сочинители некрологов, эпитафий, утешений и траурных маршей, гробоносцы и носильщики траурной мантии, траурные хоры и похоронные оркестры, факельщики и священники, некроманты и медиумы, эфтанологи и воскресители.

Приглашали к себе морги и крематории, колумбарии и многоярусные кладбища.

В глаза лезла реклама криоконсервации и космических ритуальных услуг, поминальных обедов и траурных поездов, посмертных масок и надгробных памятников, траурных митингов, траурных колец и гробовых портретов.

На поверхности крутящейся трехгранной призмы:

«Проводим ритуальные обеды. Недорого».

Рекламный щит:

«Memento more! Вы думаете о смерти! Мы думаем о вас!»

На автобусной остановке:

«Весь комплекс ритуальных услуг. Тактично, ненавязчиво, по разумным ценам».

Глобус по экватору опоясывал баннер:

«Оперативно доставим тело усопшего в любую точку земного шара, а так же на околоземную орбиту».

На световой панели:

«Соболезнуя, делаю свое дело. Харон»

Неподалеку от перекрестка и торгового центра «Вознесенский», облепленного все той же пестрой невеселой рекламой, образовался затор. Затихающее движение транспортного потока напоминало предсмертную агонию. Покусывая губы, Илья Петрович нервно поглядывал на часы на приборной панели. Он отчаянно опаздывал и ругал себя. На кой ляд он ждал будильника, глядя в потолок и про себя подвывая собаке во дворе?

Донеслась мелодия, начиненная барабанной дробью. Что такое? Карнавал что ли? Машины замигали поворотниками и стали суетливо перестраиваться, освобождая середину дороги. Громадный черный внедорожник «Лексус», за рулем которого сидела маленькая худая девушка с костлявым профилем и в черной бейсболке, пропустил Илью Петровича. Данилов благодарно помигал «Лексусу» аварийкой и прижался к правой обочине.

На середину дороги выплеснулась похоронная процессия. Четыре темнокожих рослых человека в белых костюмах, в черных туфлях и очках несли покрытый яркими искусственными цветами белый гроб и синхронно танцевали. За гробом шел плотный человек с бумбоксом на плече и подергивался от кислотного джаза. За бумбоксом, покачивая в танце широкими бедрами, следовала, одетая как цыганка пестро и ярко, полная женщина с разноцветными вплетенными в дреды лентами и раскидывала конфетти.

Охваченная танцевальной лихорадкой, судорожно и мимо ритма кивала и изгибалась смуглая с пухлыми бледными губами девочка-подросток, в бардовой толстовке, с капюшоном на голове и мишурой на плечах. Она криво и натужно улыбалась, а на щеках поблескивали слезы. Обернувшись, девочка взорвала новогоднюю хлопушку. Разноцветный бумажный дождь осыпал танцующую процессию, которая вскрикивала и взмахивала руками.

А на прощании со шляпницей все было тихо и просто до убожества. Без вывертов, которые назойливо предлагал моложавый энергичный щекастый ритуальщик. Он подрабатывал в агентстве праздников организатором корпоративов, свадеб и дней рождений. Но пасынок настоял на консервативных похоронах по социальной цене. Потерявшему и потерянному Илье Петровичу было все равно.

Тот день превратил его в сомнамбулу. Плотная удушливая пелена кошмара, как кривое зеркало, искажала и корежила происходящее до карикатуры, до причуд Гойи. В узком вытянутом ящике лежало жалкое сморщенное усохшее подобие шляпницы… Вернувшись вечером домой, Илья Петрович машинально прошел на кухню, упал на стул и стал рассеянно ждать, когда на столе появится чечевичная похлебка. А потом он опомнился; словно проснувшись, растерянно огляделся и тихо беспомощно заплакал… Дни потянулись с монотонностью тюремного заключения и транспортной ленты упаковочного цеха.

Глядя на танцующую процессию, Данилову стало не по себе, он поспешно отвернулся и уехал