Читать книгу 1000 километров до рассвета - Дмитрий Шпаро - Страница 7

Новые действующие лица нашей повести – Росгидромет, его Гидрометцентр и ведущий сотрудник центра Ирина Думанская. К заместителю руководителя Федеральной службы по гидрометеорологии Александру Васильевичу Фролову мы обратились с просьбами. Но лучше, для полноты картины, привести наше письмо.

В связи с проведением лыжного перехода от берегов России к Северному полюсу в зимний период (полярной ночью) просим снабжать нас во время перехода следующей ледовой информацией:

1) фактические данные (спутниковые снимки);

2) расчетные данные – прогноз дрейфа, разрывов льда и зон сжатия.

Вместе со специалистами мы хотели найти способ передачи этих данных в Москву в штаб экспедиции и, возможно, непосредственно участникам экспедиции – на маршрут.

Также просим специалистов предоставить нам сравнительные ледовые данные для двух возможных маршрутов к Северному полюсу – от мыса Арктического, северной точки архипелага Северная Земля, и от острова Генриетты в архипелаге Де-Лонга:

а) ледовая обстановка в декабре возле мыса Арктического и острова Генриетты;

б) усредненные ледовые данные в декабре, январе, феврале на соответствующих маршрутах к Северному полюсу (направление и скорость дрейфа, количество разводьев, заторошенность льда).

Когда ты идешь по дрейфующим льдам от точки А к точке Б, то важно знать не только расстояние между ними, но и насколько разрушен лед на этом участке, а также как лед дрейфует: от А к Б, или от Б к А, или, может быть, под неким углом к прямой, соединяющей точки.

Поэтому, например, остров Рудольфа в архипелаге Земля Франца-Иосифа – самая близкая к Северному полюсу точка русской земли – для старта лыжной экспедиции к полюсу не годится, дрейф на этом отрезке всегда будет боковым, возможно, встречным, и к тому же на маршруте полно открытой воды. Явно выгоднее идти с востока, от архипелага Де-Лонга, хотя расстояние почти удваивается: дрейф попутный и льды более сплоченные. Правда, есть еще средний вариант, который можно назвать «золотым», – от мыса Арктического…

В 1979 году после долгих размышлений и расчетов мы выбрали самый длинный путь от острова Генриетты, однако post factum своим решением остались недовольны. Теоретические предсказания попутного дрейфа оправдались не полностью, и в 1988 году отправная точка советско-канадской экспедиции не обсуждалась – мыс Арктический.

Теперь все новое: старт не весной – зимой, и вновь нас посетили сомнения. Этим и объясняется упоминание острова Генриетты в письме Фролову. Однако надежда увидеть скалистый остров в архипелаге Де-Лонга просуществовала недолго. В лаборатории Думанской все аргументы за и против были видны на экранах. Красочные карты ледовой обстановки в восточном секторе Арктики за несколько последних зим говорили, что возле острова Генриетты подходящего льда вообще нет.

Итак, начало пути – мыс Арктический. Время старта, как мы уже знаем, – декабрь. Остался насущный больной вопрос – выбор дня старта. В этот день (в эти дни) должен дуть подходящий ветер – СЕВЕРНЫЙ, очень желательно сильный, обжигающий, обмораживающий, сумасшедший – назовите его как угодно, но именно северный, встречный для людей, идущих на север. Его называют прижимным, ибо он подгоняет и прижимает льды к берегу, закрывая пространства открытой воды.

Категорически неприемлемы ветра южных румбов – отжимные. Они ломают лед возле земли (припай) и уносят его обломки вместе с дрейфующими льдами в черные дали. В том же случае, если припай уцелеет, дрейфующие льды все равно исчезают, и севернее припая открывается заприпайная полынья шириной 10–40 километров – препятствие, труднопреодолимое для лыжников.

На мысе Арктическом я был восемь раз. Впервые – в середине марта 1981 года, во время тренировочных сборов полярной экспедиции «Комсомольской правды». Мороз стоял жгучий, – 35°, но, забравшись на торосы у берега, на севере до горизонта мы увидели черную открытую воду, вызывавшую, если честно сказать, на этом диком морозе ужас.

3 марта 1988 года с мыса Арктического мы начали движение в Канаду, и ни малейшего намека на воду не было.

В 1990 году, в последних числах февраля, на леднике, сползающем с холма острова Большевик в Карское море (а это и есть мыс Арктический), я провожал в путь к Северному полюсу двух англичан – сэра Рэналфа Файннеса и доктора Майка Страуда. Могучие парни шли с непомерным грузом – они надеялись дойти до полюса без поддержки с воздуха. Начав от земли, несколько метров они балансировали на серых прожилках твердого льда, будто вмонтированного в черный нилас (лед толщиной несколько сантиметров). Успешно. Дальше лежали распрекрасные ровные белые льды. Разведка на вертолете не сулила моим друзьям на ближайшее время никаких водных преград.

Майк Страуд (слева) и сэр Рэналф Файннес

Через несколько дней после их старта ветер сменился, подул с юга, и твердый путь на север закрылся – у мыса Арктического плескалась вода. Советская экспедиция шла следом за англичанами, и, чтобы стартовать, команда двинулась по берегу острова Большевик на восток, потом на юг и, сойдя на лед, взяла курс вовсе не на север, как хотелось, а на восток.

11 марта 1992 года с мыса Арктического отправились в дорогу три норвежских парня. Борьба с водой на старте стоила им дорого. Они потеряли друг друга, вертолет через день собрал их и перенес вперед на 15 километров, оставив позади открытую воду, нилас и болото снежных обломков.

А вот японцу Мицюре Обе везло четыре года подряд, раз за разом. Видимо, день старта был выбран удачно – он начинал движение на север 23 февраля. В 1993–1996 годах, ежегодно, в один и тот же день и в один и тот же час – в полдень. Солнца 23 февраля над мысом Арктическим еще нет, но небо светлое, и льды, а точнее, как уже понимает читатель, ветры, неизменно были благосклонны к настойчивому человеку.

Мицюра Оба

Из этой личной статистики легко сделать выводы. В конце февраля – начале марта ветры дуют с севера, ближе к середине марта их направление меняется на противоположное. Но о декабре и январе на мысе Арктическом мы знали только одно: 22 января 2006 года Оусланду и Хорну не повезло точно так же, как не повезло советским людям и норвежцам в марте. Оусланд и Хорн ушли не на север, а на восток, и не с мыса Арктического, а от береговой точки, восточнее и южнее. В разгар зимы им пришлось самым отчаянным образом сражаться с водой.

2 октября 2007 года Думанская прислала в Клуб замечательный документ: «Метеорологические и ледовые условия в период с первой декады ноября по вторую декаду декабря к северу, северо-западу и северо-востоку от мыса Арктического за последние 10 лет».

Это было то, чего мы ждали; точное, удивительное попадание в цель.

В первой декаде декабря картина выглядела удручающей: 6 раз из 10 господствовали южные ветра. В четыре же счастливых года, когда задували все-таки северные ветры, их повторяемость была ничтожной – в среднем 11 %.

Во второй декаде декабря дело обстояло лучше. Из 10 лет 8 были подходящими, и средняя повторяемость прижимных ветров составляла уже 21 %, а в некоторые годы даже 50 %, то есть каждый второй день дул благоприятный северный ветер.

Мы определились – стартуем во второй декаде декабря, и новость тотчас была сообщена Гаврилову.

Некоторые наши просьбы Росгидромет выполнить не смог. Спутниковых снимков льда в декабре не было. Точнее, так. Существовали снимки оптические, но в ночное время льды на них не разглядишь. Нужны снимки с радарных спутников. Для них ни облака, ни темнота не преграда. Выручить мог центр «СканЭкс», с которым мы рука об руку пересекли пролив Лонга. Тогда, в марте 2007 года, над головами Матвея и Бориса почти все время висели облака, и оптические спутниковые снимки помочь нам не могли. На картах же с канадского радарного спутника RADARSAT-1, которые нам присылали сотрудники «СканЭкса», все было видно: и постоянное смещение льдов, и тревожные черно-белые ансамбли воды и льда – каналы, поля молодого льда, валы торосов. Разве что палатку Матвея и Бориса мы не находили на этих снимках, но, будь она больше в несколько раз, мы увидели бы и ее.