Читать книгу Возвращение жизни - Дмитрий Шульман - Страница 5

Большой белый эмалированный таз ярко выделялся на пышном ковре июньской зеленой травы. Сашка и Сережка, присев на корточки и смешно расставив в стороны ноги в сандалиях, с любопытством смотрели в него. Точнее, даже не смотрели – они завороженно уставились на содержимое таза, не замечая ничего вокруг.

Уже разогретое летнее утро дышало расцветающим шиповником, беспрестанным жужжанием пчел и шмелей в невысоких, аккуратно подстриженных липах. Из открытых нараспашку окон доносились ароматы готовящихся обедов, чуть слышные звуки радио.

Я только что проснулся, не завтракая, выскочил на улицу, и залитый солнечным светом двор буквально ослепил меня этим белоснежным тазом. Любопытство заставило вприпрыжку подбежать к друзьям и тоже заглянуть внутрь…

Восторг от увиденного заставил забыть обо всем на свете, присесть рядом с друзьями и тоже наблюдать, не отводя глаз, как в доверху наполненном прозрачной водой тазу плавают крупные желтые и красные, отливающие медью караси. Их темные силуэты с расправленными прозрачными плавниками не торопясь передвигались на белом фоне, создавая неповторимый калейдоскоп, от которого нельзя было оторваться.

– Ну что, нравится?

Дядя Жора, сосед, возник за нашими спинами неожиданно, и его вопрос застал нас врасплох.

– Да! – сказал Сашка.

– Очень! – произнес Сережка.

– Где вы их поймали? – задал вопрос я, и мои друзья хором подхватили:

– Где? Где? Как?!

Добрая улыбка тронула уголки губ дяди Жоры, и он загадочными глазами показал на удочки, стоящие у дверей сарая.

– Удочкой, на червя. Да вы и сами можете наловить, идти недалеко… На озере, где впадает Старая речка.

В любом детстве, у всех ребят есть своя река, свое озеро, своя роща. У одних это находится рядом, а у других эти места связаны с бабушками и дедушками.

Моим друзьям и мне повезло! В районном центре Пружаны, недалеко от Бреста, у нас все было рядом: лес, где росли дубы и сосны, речка-канавка и целых два озера – практически в городе. А дальше, в велосипедной доступности, по лесам и полям имелось бесчисленное количество самых разных по размерам озер, рек и каналов вдоль осушаемых болот.

Небольшая Муха протекает ручьем по задворкам и впадает в реку Вец практически в центре Пружан, а дальше уже Мухавец (совсем неширокий, быстрый, летом заросший по берегам травой, а в воде – колышущимися водорослями) был заселен самой разной рыбой. Щуки, налимы, пескари, плотва, вьюны – можно перечислить почти все виды рыб, живущих в реках и озерах Беларуси. К осени вода становилась прозрачной, и тогда многочисленные стаи пескарей были хорошо видны на песчаных перекатах.

Именно с пескарей началось мое рыболовное детство. Они практически всегда хорошо ловились на удочку, и сейчас, к сожалению, можно только вспоминать, что в те годы не представляло большого труда наловить этих маленьких вкусных рыбок на жареху, а то и побольше, чтобы завялить их до янтарного, почти прозрачного состояния.

Правда, в этом случае появлялся риск, что вяленую рыбу приберут отцы под пиво, обычно после бани. Еженедельная баня с парилкой, с душистыми березовыми и пышными дубовыми, иногда можжевеловыми вениками запомнилась, полюбилась и стала привычкой, образом жизни. Мы парили друг друга, старательно мыли, сушили и проветривали парную, намыливали и хлестали вениками своих отцов, стараясь друг перед другом показать взрослость и самостоятельность.

У многих мужчин на теле красовались разные по рисунку и цвету шрамы от ранений – свидетельства, что они воевали. Зная это, мы смотрели почтительно, но мельком, стараясь не выказывать любопытства. Ордена и медали на пиджаках и кителях в День Победы все объясняли без лишних слов…

…Но вернемся в то солнечное, «карасиное» утро. Мы разбежались по квартирам, приставая к родителям с одной просьбой: нам нужны были деньги, чтобы купить леску, поплавок, грузила и крючки. Каждый выскочил с зажатой в руке мелочью, а кто и с рублем.

Магазин был недалеко, сбросились, и дух коллективизма позволил купить каждому по рыбацкому набору, да еще отдельно все, что могло пригодиться в качестве запасных снастей. Удочки вырезали из орешника, как мы потом узнали, уже малопригодного в это время года для такого предмета, но на бамбуковые денег не хватало. (Позже желание иметь настоящие, высокие рыбацкие сапоги, хорошие снасти и велосипед, чтобы ездить «далеко» на рыбалку, заставило нас идти работать, сбивать, как мы говорили, «колотить» ящики на консервном заводе.)

Через час снасти были приготовлены, мы на удивление быстро получили у родителей разрешение, и можно было идти на рыбалку. Но дядя Жора объяснил, что днем ловить карасей не получится: они в это жаркое время не клюют…

Утомительное ожидание вечера скрасили тренировки по забрасыванию крючка, грузила и поплавка в наполненную водой бочку. Сережка разошелся и начал тренироваться в колодце, но его быстро оттуда погнали. Все привыкли пить чистую колодезную воду, поэтому елозить снастями по земле и потом забрасывать их в колодец было, по мнению взрослых, абсолютно недопустимо.

К вечеру из нас уже получились довольно ловкие удильщики: мы научились менять поплавком глубину, залихватски делать далекие и близкие забросы.

Ожидание вечера сменилось мальчишеским нетерпением, и как только солнце стало приближаться к куполам церкви, мы взяли удочки, банки из-под сапожного крема – их содержимое было тайно и безжалостно выброшено, крышки пробиты гвоздиком, чтобы поступал воздух, а внутри копошились темно-красные навозные черви. На школьном опытном участке, где проходили уроки по ботанике и труду, накопать этой замечательной наживки для рыбалки не составляло большого труда.

Дорога на озеро шла мимо речки, которая протекала рядом, буквально в полукилометре от дома. С удочкой и червями пройти мимо стаи пескарей, которые сверкали в прозрачной воде, освещенной заходящим солнцем, было невозможно. Поплавок прыгал по течению, было видно и грузило, и крючок, и пескарей, которые стремительно набрасывались на червя… И оказывались пойманными. Маленькое ведерко Сережки очень быстро наполнилось. Мы бросили на пальцах, кому вернуться домой, чтобы отнести рыбу, и жребий выпал на меня. Я понесся по улице, аккуратно держа в руках ведро, чтобы не расплескать рыбу.

Заскочил домой, схватил на кухне небольшой таз, в котором обычно варили варенье, налил воды, выплеснул туда пескарей и побежал обратно. В боку кололо, но перед глазами мелькали уже большие караси, и это заставляло ускорять бег.

Друзья к этому времени наловили еще пескарей, выломали веточку ивы с развилкой, сделали кукан и нанизали на него рыбу. Мы смотали удочки и продолжили свой путь.

Когда повернули с центральной улицы в переулок, солнце почти село. В воздухе запахло влажной свежестью, и чуть слышный шум водопада у дамбы вмешался в звуки городской улицы.

Длинная земляная дамба, поросшая плотным травяным ковром, внутри была укреплена широким бетонным поясом. Точнее, этот пояс был практически каменным и уже много лет успешно сдерживал напор воды во время весенних, а порой и осенних паводков. Уровень воды в озере регулировался шлюзом, и в этом месте небольшой водопад – удивительно шумный и быстрый, – прорываясь сквозь заслон, внизу поднимался шапкой пены, накрывал ею воду ниже по течению, которое закручивалось бурунами, рыскало в поисках широкого, свободного и вольного русла.

Именно в этом месте, возле самой дамбы, били из-под земли холодные родники, а в ямах жили налимы. Их ловили по ночам, на донные удочки-закидушки, и самым лучшим специалистом в этой увлекательной рыбалке был дядя Юра Девятков.

Но все это я узнал позже, а в этот вечер мы быстро обошли, обежали озеро, и остановились в том месте, где в него впадала совсем небольшая речушка Старая. Она спокойно петляла по полям, окруженная болотами, кое-где поросшая по берегам ивняком. Караси, лини, вьюны были жителями тихих заводей с омутами, прогретых песчаных отмелей. Чуть коричневатая от торфа, теплая в солнечную погоду, достаточно прозрачная вода надежно скрывала своих обитателей. Бесчисленное множество летающих над рекой, в траве, стрекоз и бабочек делали ее удивительно красивой и живописной. Мы торопливо размотали леску, аккуратно наживили на крючки червей, расселись недалеко друг от друга и забросили удочки.

Легкий туман начал появляться по низинам, стрижи летали высоко в небе и опускались к воде, стремительно расчерчивая воздух верткими стрелами крыльев. Сашка, Сережка и я, присев на корточки, замерли в ожидании поклевки. Ветра не было, и на спокойной поверхности воды, в небольшой заводи, перьевые поплавки наших удочек застыли вертикально-неподвижно, потихоньку перемещаясь по слабому течению. Мы не успели сделать даже несколько перезабросов, как поплавок на Сашкиной удочке слегка подпрыгнул и лег на воду.

Вся рыбацкая наука, гласящая, что нужно аккуратно подсечь и выудить, была тотчас забыта, и Сашка с каменным, напряженным лицом, взявшись двумя руками, дернул что есть силы удилище…

Удочка мгновенно согнулась-разогнулась, из воды со свистом вылетела небольшая рыбешка желтовато-зеленого цвета и улетела далеко в траву, за наши спины. Мы с Сережкой бросили удочки и рванули за первой пойманной нашим другом рыбиной. Это был необыкновенной красоты линь!.. Рассматривать его долго не пришлось.

«Клюет!» – закричал Сашка, побежал к берегу, уже к моей удочке, а так как я стоял спиной к реке, у меня не было не малейшего шанса его опередить. Единственное, что я успел прокричать, это: «Не дергай! Не дергай!!!»

Но бесполезно: рывок – и большой, желтовато-медного цвета карась на уже оторванной леске вылетел из воды и, трепеща, упал в траву недалеко от воды. Мы бросились втроем к нему, но он ударил хвостом, изогнулся и ушел в темноватую глубину реки. Все произошло мгновенно. Обижаться на Сашку не было времени, я посмотрел на валяющуюся на берегу леску с крючком и грузилом, нашел под берегом поплавок, быстро все перевязал и продолжил ловить.

Времени до темноты оставалось немного, мы больше не дергали удочку, старались аккуратно выводить пойманную рыбу, чтобы она не попадала в водоросли, не путалась и не сходила с крючка.

Эта первая рыбалка запомнилась на всю жизнь… Когда в окнах ближайших домов начал загораться свет, а на воде на фоне темного неба уже не был виден поплавок, мы быстро собрали наш улов и, радостные, побежали домой. Восхищение и азарт переполняли наши мальчишечьи души.

К концу лета, постоянно рыбача, мы уже знали всех заядлых рыболовов в городе, самые интересные места для ужения и что за рыбу где и как можно поймать. Мы прочли все доступные книги о рыбалке, и, конечно, это радовало родителей (все же чтение!). Книга Леонида Павловича Сабанеева «Жизнь и ловля пресноводных рыб» была зачитана до корки и цитировалась нами в подходящих случаях. В этой книге я впервые и прочитал о налимах. Но сначала был опыт самостоятельного познания: как, когда и на что их ловить.

Теплым июльским вечером я ползал у реки по камням вдоль водопада и собирал ручейников. Уже было поздно, солнце село, на озере никого не было. Это был тот замечательный час, когда сумерки только начинают растворять в темноте деревья, дома, их очертания становятся расплывчатыми и пропадают вместе с возникающими на небе в хорошую погоду яркими звездами. Выпала обильная роса, трава и камни, и без того влажные и гладкие, стали еще больше скользить под босыми ногами.

У меня уже была набрана почти полная баночка ручейников, и я присел рядом с водопадом, засмотревшись на спадающую воду, оглушенный ее шумом, прохладным дыханием, которое волнами, низом доходило до разогретого за день берега.

– Ну что, любуешься? Красиво?!

Слова, произнесенные неожиданно сзади, испугали и заставили резко подскочить и повернуться. Я чуть не растянулся на камнях, но с трудом устоял и увидел дядю Юру Девяткова. Он стоял рядом, одетый в серый костюм, светлую рубашку, выделявшуюся в темноте, и короткие резиновые сапоги. В его руках была брезентовая сумка от противогаза и больше ничего. Эти сумки в те времена были очень востребованны и популярны у рыболовов и грибников. Он положил ее на траву.

– Что, испугался?! – спросил дядя Юра, задумчиво оглядывая реку, дамбу, водопад.

– Да! – откровенно ответил я и добавил: – Скорее от неожиданности, не думал, что кто-то придет в это время…

Он достал папиросы «Север», открыл пачку, и со словами: «А ты всегда думай…» – достал папиросу и протянул пачку в мою сторону, но, вовремя одумавшись, сконфузился и быстро спрятал ее в карман. – Забыл, с кем дело имею, ты ж еще мальчишка, – уже степенно и задумчиво произнес дядя Юра и продолжил: – Вот вырастешь, запомни: настоящие рыбаки курят только папиросы. – Он крутанул колесико бензиновой зажигалки, прикурил, затянулся, неторопливо, с наслаждением выпустил дым.

Эти запахи реки, травы, воды, воздуха, наполненного июльскими ароматами и сдобренного папиросным дымом, даже бензина от зажигалки запомнились на всю жизнь…

– Так вот, запомни, почему надо курить папиросы, а не сигареты, – строго сказал дядя Юра. – Сигареты у рыбаков от мокрых рук распадаются… Всякие там «Примы», «Шипки»… – Он произнес это с пренебрежением. – А вот «Север» – он и в Африке «Север»! – мечтательно-уважительно добавил дядя Юра.

Я молчал, не зная, как реагировать на такое заявление. К этому времени мы с друзьями уже успели купить за шесть копеек пачку махорки и попросить соседа, танкиста дядю Леню, чтобы он показал, как на фронте скручивали «козью ножку». Тот расслабился. Вообще, как и многие фронтовики, сосед не любил рассказывать про войну, а тут скомандовал: «Тащите газету, щас я вам покажу». Мы быстренько притащили, прошли теоретический курс, а через тридцать минут за сараем уже вовсю дымили, пыхтели и, конечно, попали на глаза соседке-старушке Вере Васильевне, которой уже два раза успели разбить мячом стекло в окне, именно ее любимом – кухонном.

Вера Васильевна кричала на весь двор:

– Кто научил их курить?!! Они сожгут нам сарай!!!

Мы молчали, дядя Леня тоже «не слышал»… Правда, в тот же вечер собрал нас троих и сказал… просто сказал, но так проникновенно, что нам, мальчишкам, запомнилось на всю жизнь:

– Вы меня, мужики, не подводите! Я вам как солдатам говорю, промашка у меня вышла, не подумал… Так что вы за меня теперь подумайте. Курить вы еще малы, но уже взрослые… Не подведите!..

Этих вроде простых слов – «мужики», «солдаты», «не подведите» – было достаточно для нашего понимания. Пройдет много лет, и, разумеется, мы вернемся к табаку, но тогда с куревом было покончено.

…Между тем дядя Юра Девятков выкурил папиросу, и за это время стало уже почти совсем темно. Он открыл противогазную сумку, вынул оттуда рыбацкие снасти. Такие я видел в первый раз: это были так называемые «донки» – леска, грузило, несколько поводков и крючки.

– Дядя Юра, ты кого ловить будешь? – Я присел, чтобы лучше рассмотреть разложенные на траве снасти.

– Налимов. Вот сейчас наловлю лягушат, на них буду ловить налимов. А ты… – Он как-то задумчиво посмотрел сначала вокруг, потом на меня. – Ты иди домой, поздно уже, небось родители ждут, волнуются…

Мне очень хотелось посмотреть, как он будет ловить ночью лягушат, забрасывать донки, но было действительно поздно, и я побежал домой, неся в руке баночку с ручейниками.

Утром следующего дня, наловив в реке пескарей, я с нетерпением ждал десяти часов, когда откроется магазин и можно будет купить новые для себя снасти – донки. Мысли о предстоящей ночной рыбалке на налимов не покидали меня. Отпрашиваться у родителей не представляло большого труда. Летом было допустимым сказать только, куда идешь и на сколько приблизительно. Но это, само собой, днем, а вот ночью… конечно, такой вояж меня смущал. Выход нашелся достаточно простой: мне пришла в голову идея поставить донки поздним вечером, а рано утром сбегать и проверить их.

После магазина я побежал на залитый водой луг, чтобы наловить лягушат. Ходил вместе с аистами, составляя им конкуренцию, выглядывал земноводных в высокой траве, прыгал, падал, ловил и складывал в льняной мешочек. Аисты испуганно подпрыгивали и отлетали в сторону, так как мои скачки сопровождались довольно громкими восклицаниями. Когда несколько аистиных пайков были пойманы, открывать мешочек стало тяжело. Лягушки норовили выскочить, я набросал туда мокрой травы, завязал веревочкой и пошел домой. Подготовка к вечерней рыбалке была закончена. Встретив возле дома Сашку, я рассказал ему о своих планах, и он с радостью согласился составить мне компанию.

Ближе к вечеру прошел дождь, похолодало. Когда мы пришли к водопаду, было еще светло. Над теплой поверхностью озера, над рекой поднимался легкий туман, рыба играла, повсюду раздавались громкие всплески. Мы даже пожалели, что не взяли удочки.

Смеркалось. Падающая вода беспрестанно пела свою неповторимую мелодию, в которую вплетались вечерние звуки. Коровы мычали, возвращаясь с выпаса, где-то в близлежащих домах назойливо галдели потревоженные гуси. Летучие мыши сменили птиц и стали хозяевами воздуха.

С каждой минутой поверхность воды становилось темнее, и лишь желтовато-белые клочья пены кружились в стороне от тех мест, где стремительное течение рвалось вниз по реке.

Мы хорошо знали, где бьют родники и где ямы, в которые нужно было забросить наши донные закидушки. После небольшого выяснения – как лучше зацепить лягушек – снасти были готовы и установлены. В ямах течение крутилось не сильно, заранее купленные тяжелые грузила надежно лежали на дне, и не было повода беспокоиться, что их поднимет и снесет.

Сашка предложил немного подождать – вдруг сразу клюнет, и я с радостью согласился. Мы сидели на камнях перед этим небольшим грохочущим водопадом, а над нами яркие звезды с каждой минутой все отчетливее и загадочнее покрывали небо. Казалось, из этого вечного грохота воды создается весь окружающий нас мир, и кроме этих ям с темной водой, рыбами, живущими возле дамбы, звездами на небе, больше никого и ничего нет…

Стало зябко, от водяной пыли вся одежда была влажной, и уже не хотелось шевелиться, чтобы лишний раз не чувствовать ее прикосновение. Мы проверили несколько раз донки, сначала слегка натягивая лески, потом вытаскивая и забрасывая их опять. Было пусто, только лягушки, громко протестуя, показывались из воды.

Наступала ночь. Мы посовещались, решительно встали и пошли в темноту, а выйдя на освещенную улицу, побежали домой. Уже во дворе договорились, что с рассветом пойдем проверять, и разошлись по домам спать.

Родителям не понравилось наше позднее возвращение, и нам строго наказали, что с наступлением сумерек, до того, как стемнеет, мы всегда должны быть во дворе.

Ночью я несколько раз просыпался, с тревогой всматривался в светящиеся цифры циферблата часов – боялся проспать, но было еще рано. Сквозь сон услышал легкий стук в стекло, подскочил к окну.

Сашкина довольная, улыбающаяся физиономия смотрела на меня вызывающе гордо. Он был готов идти, для чего-то обувшись в рыбацкие сапоги отца. Тогда у меня таких не было, поэтому на рыбалке, порой стоя по колено в воде, кроме испытания холодом, надо было посматривать и на проплывающих мимо пиявок – огромных, черно-желтых, грациозно извивающихся, играющих страшную роль в историях, которые мы рассказывали друг другу.

На озере нас встретили утренний прохладный воздух, теплая вода и… пустые, без рыбы, донки с живыми лягушками.

Прошло несколько дней настойчивой, но безрезультатной рыбалки, которая в конце концов закончилась успехом совсем неожиданно.

Однажды вечером, когда в очередной раз снасти с лягушками были заброшены и мы уходили с озера, нам навстречу попался дядя Юра Девятков. Уже темнело, и он торопился, однако спросил, что мы делали и в какую яму поставили снасти. Мы все рассказали и заспешили домой.

Утром следующего дня, в очередной раз проверив снасти и убедившись, что рыбы нет, мы сели, расстроенные, и стали рассуждать, почему нам так не везет и что, видимо, надо изменить в нашей ловле какие-то детали.

Солнце только начало подниматься, поверхность воды была окутана легким туманом. Мы сидели рядом на камнях, разговаривали и смотрели, как под водопадом кружится в водоворотах трава. И вдруг Сашка подскочил и побежал на дамбу, спустился с другой стороны, пристально всматриваясь в воду. Потом сделал изумленно-восхищенные глаза и призывно, настойчиво замахал мне рукой. Когда я оказался рядом, он кивнул на толстую леску, которая выходила из-под камней в воду. Самое удивительное, что она была направлена против течения…

– Я видел! Я видел! – восторженно восклицал Сашка, показывая пальцем на воду и приседая от нетерпения поделиться со мной открытием. – Я видел налима!.. А ты видишь леску?! – И он еще раз показал на нее, а потом нагнулся и осторожно потянул к себе, глянув на меня в ожидании поддержки и одобрения. Я присел рядом, и когда он еще раз потянул леску, она неожиданно вырвалась из рук и, разрезая воду, заметалась из стороны в сторону.

– Давай потихоньку, не дергай! – прошептал я другу на ухо, словно боясь, что кто-то нас услышит. Леска ложилась на траву, из воды появился поводок с крючком, на котором кишел целый клубок красных червяков.

Мы почти одновременно выдохнули:

– Черви!..

– Черви! А нам говорил – лягушки… – с обидой в голосе прокомментировал Сашка.

Леска отчаянно задергалась в руках, и на поверхности воды появилась приплюснутая голова длинной, пятнистой рыбы. Это был налим. Сашка тут же отпустил леску, и рыбина скрылась в глубине. Это была не наша добыча, а держать в напряжении леску было опасно: вдруг сорвется…

Мы вернулись к нашим снастям, сняли их и отпустили живых лягушек. Радостные от того, что открыли налимий секрет, помчались домой. Днем накопали червей, наскребли мелочи и купили еще одну донку, а в сумерках опять пришли на озеро…

На следующее утро, едва начало светать, мы были у водопада. Первая донка была пустой, но и червей на одном из крючков практически не было.

– Вот гад! Съел и не попался… – проворчал Сашка, присел рядом со мной, а я начал потихоньку выбирать леску на второй донке. Руки дрожали от утреннего холода, от ожидания улова, от нетерпения быстрей все понять.

Я почувствовал, что леска дергается, дал подержаться за нее другу, и он восторженно начал повторять: «Сидит, сидит, сидит…»

В это время сзади раздались шаги, и голос дяди Юры, перекрывая шум водопада, уверенно скомандовал:

– Не останавливайся! Тяни поживей, давай, давай!!! Вытягивай! Ну рыбаки! Настоящие рыбаки!..

Налим был небольшой, пятнистый, очень скользкий, он продолжал извиваться, лежа на камнях. Мы поймали своего первого налима, и восторг переполнял наши мальчишечьи души.

– На червя ловите!.. Сабанеева начитались. – дядя Юра сказал это торжественно-утверждающе, не догадываясь, что «Сабанеевым» для нас был он сам…

Это потом мы узнали, что налимы любят холодную воду, не любят яркую луну, но при этом хорошо ловятся, если развести на берегу костер, что летом не надо мелких бродяг-налимов ловить на лягушек, так как они предпочитают червей.