Читать книгу Клан дракона. Книга 4. Исполнение - Дмитрий Янтарный - Страница 11

От Стигиана до Сиреневого замка драконы долетели меньше, чем за полчаса. Меридия воззвала к самой Лазури, ускорив себя и Дитриха настолько, насколько это было возможно.

На песчаной площадке их уже ожидали Мефамио и Микаэро. Приземлившись, Дитрих и Меридия поспешно обратились в меньшие ипостаси и побежали к стражникам.

– Что?! Что с ними случилось?! Ну не тяни же, брат, – закричал Дитрих, хватая за руки Мефамио. Но увидел в его глазах лишь бессильную злобу.

– Тебе нужно очень срочно поговорить с Уталаком. Сейчас же, – безжизненным голосом сказал старший брат, – от этого зависят жизни моих сестер.

Дитрих ошарашенно посмотрел на Мефамио. Он не назвал его братом, не назвал Уталака отцом, это ладно, но… его сестер?

– Мефамио, они, вообще-то, и мои сестры, – непонимающе сказал принц, – или я совершил что-то, из-за чего меня изгнали из клана?

Лицо Мефамио в этот момент скривилось. И Дитрих тотчас догадался, что Мефамио сейчас получил по мозгам. Буквально. И скорее всего, от отц… Уталака.

– Прости, – сказал он, – просто тебе в самом деле нужно с ним поговорить. Он все объяснит.

Дитрих в поисках поддержки посмотрел на Меридию… и, к своему ужасу, увидел, что она дрожит от страха и чуть ли не плачет.

– Ты… ты что, знаешь, что он мне сейчас скажет?

– Я… я… догадываюсь, – чуть слышно выдохнула Меридия.

– Ну что ж, – Меридия почти физически увидела, как Янтарь и Сирень в Дитрихе скрутились в два жгута, – чувствую, давно пора это сделать. Наверное, сейчас я узнаю настоящую причину, почему так быстро вырос… почему люблю грибы и люблю купаться… Куда пропал человеческий принц, которого Тискулатус отправил налаживать отношения с драконами тридцать лет назад, я тоже, скорее всего, узнаю. Не так ли… Мефамио?!

Тот явно не ожидал таких подробностей. Зрачки в его глазах сузились, и он сделал непроизвольный шаг к Дитриху.

– Что, снова меня ударишь? – едко спросил он. – Ну давай, мне не привыкать!

– Дитрих, пожалуйста, хватит! – взволнованно закричала Меридия. – Неужели ты не видишь, как он страдает?! Как переживает за твоих сестер?! Он ведет себя так лишь поэтому!

– Знаешь, милая, я уже не уверен, что это мои сестры, – сквозь стиснутые зубы выдохнул Дитрих, непонятно каким чудом сдерживающийся.

– Достаточно, – твердо прервал их Микаэро. – Давайте пройдем к Уталаку. Уверен, там мы получим все объяснения.

Через десять минут все драконы оказались в гостевой зале. Помимо Уталака, Ланире и Киноби здесь, к огромному неудовольствию Дитриха, оказался и Мизраел.

– Доброго времени суток всем, – сухо сказал молодой принц, проходя к свободной софе и в одиночестве усаживаясь напротив родителей и остальных. – Я так понимаю, вы все желаете мне что-то рассказать?

– Да, сынок, – печально ответил Уталак, подождав, пока Меридия займет место рядом с мужем, – и пусть ты возненавидишь нас за то, что сейчас узнаешь, но знай: для нас это не имело значения тридцать лет. И не будет иметь до конца жизни. Даже если ты решишь после этого покинуть наш клан навсегда.

И Уталак пустился в долгий-долгий рассказ. Который регулярно дополнял Мизраел.

От безумия и от желания вскочить и начать крушить все вокруг Дитриха спасало только то, что все это он уже слышал, пусть и в более коротком варианте. Слышал от одной женщины, хозяйки таверны «Пьяный вепрь». И хотя сейчас сказанное и звучало как полнейший бред, все это тем не менее складывалось в дикую, но логичную картину. И раз уж его семья говорила ему то же самое – оставалось лишь поверить.

– Я не знаю, как мне на это реагировать, – безжизненно выдохнул Дитрих, чувствуя, как Серебро глушит его гнев, – вы в прошлой жизни довели его… меня до самоубийства. Как вы вообще такого не предусмотрели? Если вы пригласили этого человека и были готовы даровать ему свое покровительство. Да драконы со своими слугами до времени Убийцы так не обращались.

– Потому что за две с половиной тысячи лет моей жизни был лишь один подобный прецедент, – печально ответил Мизраел. – Драконы хоть и драли со своих слуг три шкуры, но и заботились не меньше. В том числе – и держали их подальше от собственных разборок. Как ни глупо, как ни банально – мы просто забыли о том, чем это было чревато.

Дитрих сидел и не знал, что сказать. Его душу разрывало надвое. Янтарь требовал действия, подстрекал высказать все в лицо, здесь и сейчас. Сирень же советовала придержать месть, дождаться удобного момента и только тогда нанести удар… сильнее, больнее, невыносимее!

– Не держи в себе гнев, Дитрих, – сказал Уталак, отлично видевший, что сейчас происходит с принцем, – позволь ему выйти. И спрашивай. Спрашивай обо всем, о чем захочешь. Ты имеешь на это полное право.

– Почему вы не сказали этого раньше? – проговорил Дитрих, к своему собственному удивлению сохранявший сейчас полное хладнокровие. Сирень при помощи третьего Цвета, Серебра, все-таки заглушила Янтарь. Время буйствовать еще придет. Сейчас жизненно важно выяснить все до конца.

– Как бы тебе сейчас ни хотелось уличить нас во лжи – но мы привязались еще… к предыдущему тебе. Ты, будучи человеком, с честью проходил испытания, которые не всякому дракону по плечу. И после того, как это случилось… после того, как мы едва тебя не потеряли… После того, как мы увидели, что ты сам, силами своей души, своей силы воли удержался в этом мире и доверил нам свою жизнь… маленький, уязвимый, но все еще не сдавшийся… разве могли мы не принять тебя как своего? Разве могли мы сделать тебе больно?

Дитрих остро взглянул на своего отца, больше всего страшась и в то же время больше всего на свете желая ему поверить.

– Спроси Сирень, сынок, – тихо сказала Ланире, – ты же знаешь, что от нее невозможно ничего скрыть. Мы растили тебя с самого детства. Я выкормила тебя своим молоком. Для нас никогда не имело значения то, как появилось на свет твое яйцо. И просим мы немного – и в то же время несоизмеримо больше, чем заслуживаем… Мы просим поверить нам.

Дитрих ничего не ответил. Ибо этой было правдой. В самом деле, до сегодняшнего дня у него не было ни единой причины усомниться в своей принадлежности к Сиреневому клану.

– Ну хорошо, – выдохнул Дитрих, – тогда – вполне закономерный следующий вопрос. Зачем? Ради чего все это было затеяно? Для чего вы были готовы рвать друг другу глотки из-за него… меня.

– Пророчество, – ответил Мизраел. – Если представитель королевской крови иной расы вступит в брак с королевским драконом – это ознаменует начало освобождения драконов. Освобождения от боли, что Цвета причиняют нашей расе, едва мы осмеливаемся испытывать эмоции, не присущие нашему характеру.

– Но, – недоуменно сказал Дитрих, – я ведь теперь дракон? Значит, от меня пророчество больше не зависит?

– Не совсем, – мягко поправил сына Уталак, – мы все же рассчитываем, что зависит. Собственно, именно по этой причине ты быстро вырос, потерял крылья на минимальный период времени, любишь грибы и любишь купаться. Ты – чистокровный дракон, сынок, и я лично вырву язык тому, кто посмеет в этом усомниться. Но при всем при этом – у тебя осталась человеческая душа. И это оставило свой след. Не могло не оставить, сам понимаешь.

В этот момент Дитриху на плечо легла теплая ладонь. Повернувшись вправо, он увидел Меридию, которая тихонько подсела к нему и о существовании которой, к великому своему стыду, он успел забыть.

– Ты, конечно, знала? – спросил он. – Почему же даже не намекнула?

И остолбенел, увидев в ее глазах слезы.

– Я уже один раз едва тебя не потеряла, – всхлипывая, прошептала она, – и не могла заставить себя об этом думать. Ибо испытала величайший в жизни страх, который до сих пор преследует меня в кошмарах. Прости меня за это, Дитрих. Прости меня.

И Дитрих поверил. Поверил им всем. В конце концов, прошлого уже не изменишь, и нет смысла наматывать сопли на кулак и искать виноватых. В конце концов, ничто не мешало Сиреневому клану отдать Дитриха на воспитание… да кому угодно. Но они оставили его у себя. И, стоило признать, дали все, что только могли. Знания, силы, положение среди драконов… Дитрих, действительно, имел все, чего только можно было пожелать.

– И что же мне в таком случае делать дальше? – спросил он. – Уж извините, но я не верю в это пророчество. Хорошо, у меня душа человека. Отлично, мы поженились с Меридией. И что? Драконов по-прежнему терзает боль. Так что же это за пророчество, если мучения от Цвета продолжаются? Где обещанная свобода, вместо которой драконьи принцессы начали умирать?

– Я не знаю, сынок, – ответил Уталак. – Сейчас я могу лишь просить тебя поговорить с сестрами. Не исключено, что плата за пророчество окажется куда выше, чем мы полагали. И, как ты уже понял, первыми на острие попали твои сестры. И не только твои. Все драконицы-принцессы сейчас в таком же обмороке. Даже, – он печально посмотрел на Меридию, – Ариадна и Трелона. После же этого… как мы уже говорили, Цвета сыграли свою роль в том, чтобы дать тебе новую жизнь. Год назад они предупредили, что время вот-вот настанет. И теперь тебе дорога только к ним. Они желали видеть тебя тем, кем ты сейчас являешься… Значит, настало время тебе исполнить их волю.

Уталак поднялся на ноги и с отчаянием в глазах сжал ладони в кулаки, с тоской глядя на Дитриха.

– Если бы ты только знал, – глухо прошептал он, отвернувшись, – с какой радостью каждый из нас занял бы это место, исполнил бы их волю любой ценой. Если ты думаешь, что мы не знаем, насколько ты настрадался в прошлой жизни – то ошибаешься, мы прекрасно знаем. И все считаем, что с тебя хватит. Если бы это только было в нашей власти… Но увы, Цвет, наш безмолвный господин, непознаваемый источник великой силы и великой слабости… Сейчас пробудилась его воля, и мы перед ней, к сожалению, бессильны…

* * *

Минуту спустя Дитрих и Меридия стояли перед комнатой Аяри… Глубоко вздохнув, Дитрих толкнул дверь и вошел.

Его средняя сестра, в соответствии со своими цветами, предпочитала яркие теплые тона. На светло-желтых обоях – темно-золотой орнамент. Стол, стулья и шкаф из красного дерева. Темно-красная обивка на креслах. И роскошная постель с алым балдахином.

Аяри лежала в красной ночной сорочке. Тяжелые темные волосы разметались по постели, девушка тяжело дышала. Конечно, она была без сознания.

Дитрих подошел к сестре и взял ее за руку. Если уж Цвета, по словам отца, наградили его способностью блокировать боль от эмоций, должно же его присутствие помочь хотя бы немного? Минута, другая… Меридия безмолвно стояла рядом, взяв Дитриха за свободную ладонь. И вот наконец Аяри устало открыла глаза.

– А… все-таки пришел, братец. И, судя по твоим злым глазам, уже все знаешь? Ну, какой бы сукой по жизни я ни была, ты для меня все равно останешься братцем.

Она всхлипнула и продолжила:

– А ведь счастье было близко. Какая же я была дура! Поверила, что однажды это кончится. Что я буду свободна от этой боли. Что пойду под венец, не морщась от страданий за свою любовь! Что ж… теперь я, похоже, выйду отсюда только ногами вперед. Но, – она схватила Дитриха за руку и лихорадочно зашептала, – знай: Цвет будет требовать плату! Требовать жизни! Умру я – не страшно, без меня мир станет только лучше. Умрет Лиала – не смертельно, ей так и так в мире грез будет лучше… Но, Дитрих, умоляю тебя, спаси хотя бы Олесию! Такие, как она, рождаются раз в десять тысяч лет. Спаси ее, умоляю…

В этот момент Аяри снова потеряла сознание. И Дитрих каким-то шестым чувством понял, что больше он от Аяри ничего не услышит. На короткое мгновение прижавшись губами к ее ладони, он поднялся, и они с Меридией покинули комнату.

Следующей была спальня Олесии. Удивительная комната, в которой росли живые цветы, посреди комнаты висели веревочные качели. И все это удивительно гармонировало с мебелью, с приятным нежно-лиловым цветом стен, с окнами из сандалового дерева, рамы которых тоже были искусно украшены узором из лозы.

Здесь сердце Дитриха невольно сжалось. Олесия всегда была самой любимой его сестрой. И даже если бы она призналась в том, что намеренно обманывала его тридцать лет, – он бы не поверил. Нельзя так притворяться.

Принц подошел к постели сестры, осторожно вытянул руку из-под одеяла и направил в нее поток своей Сирени. И почти тотчас девушка открыла глаза и посмотрела на Дитриха.

– Братец, – печально прошептала она, и он почувствовал, как на его глаза наворачиваются слезы, – пожалуйста, помоги мне. Я не понимаю, что происходит. Я боюсь, что если усну сейчас – то больше не проснусь никогда. Пожалуйста, помоги…

И она потеряла сознание. И эти несколько слов, к удивлению Дитриха, вызвали в нем куда больший отклик, нежели речь Аяри. Не выдержав, он прижался к ней и заплакал. Меридия, положив ладонь ему на плечо, тоже не могла сдержать слез. Ей было безмерно жаль всех принцесс: мало того, она понимала, что сама лишь чудом избежала такой участи.

Но здесь была не только заслуга Дитриха. Тогда, на Турнире Клыка и Когтя, она сумела обуздать Пурпур, заручиться его поддержкой и отказать Энгефиану. А больше сочетание ее Доминант враждебных Цветов не имело. Однако ради этого ей пришлось совершить такое усилие, что, воистину, наизнанку вывернуться было бы проще.

И вот перед ними последняя дверь. Дверь, за которой маленького Дитриха всегда ждала старшая сестра, готовая показать ему самые сказочные и фантастические миры. Он открыл и вошел.

В отличие от своих сестер, Лиала была в сознании. Как видно, свою роль сыграло то, что девушка и в обычном состоянии постоянно балансировала на грани между реальным миром и миром грез и иллюзий. И теперь ей было проще оставаться в сознании.

– Ты все-таки пришел, братец, – печально пропела Лиала и протянула к юноше руки. Тот, уже не пытаясь сдержать слез, обнял сестру, сотрясаясь от рыданий, – ты уж прости нас. Прости нас всех. Несмотря на то… как оно с тобой вышло, мы все равно все тебя любили.

Дитрих наконец дал полностью волю слезам. Он изливал из себя это горе, эту правду, что камнем обрушилась на него и заставила пошатнуться самое сокровенное, что в нем было – любовь к тем, кого он всю жизнь свято считал своей семьей. И с каждой слезой боль уходила. На смену ей заступали прощение и понимание. Понимание того, что порой жизнь может сложиться и так, и с этим можно только смириться.

– Но послушай самое главное, братец, – продолжала шептать Лиала, – конечно, не такого будущего для себя мы хотели. Не этого желали, не об этом мечтали. И все же, Дитрих, прошу тебя: как бы тебе ни было тяжело, сколько бы потерь ни пришлось пережить, какую бы тяжесть ни взвалили на тебя Цвета, пожалуйста… пройди свой путь до конца. Чтобы все, что случилось, было не напрасным. Чтобы те, кому придется умереть по воле Цветов, погибли не зря. Наша раса страдала от этой боли шестьсот лет. Они заслужили свободу. И, чтобы они обрели ее, молю тебя, пройди свой путь до конца…

Объятия Лиалы разжались, и девушка без сознания откинулась в постели. Дитрих бережно поцеловал сестру в щеку, поправил ей одеяло и вместе с Меридией вышел из комнаты.

А между тем лазурную принцессу колотила дрожь. Потому как она слишком хорошо понимала, что будет означать для Дитриха пройти свой путь. Слишком уж часто она видела кошмар, в котором принц уносится прочь в облаке Янтаря, а в глазах его застывало безмолвное «Прости»…