Читать книгу Память о преподобном Мартиниане Белозерском - Е. А. Сизова - Страница 6

«Житие прп. Мартиниана» сообщает, что после смерти своего учителя прп. Кирилла «немалое время прожил он на месте своего пострижения». Мартиниану уже исполнилось тридцать лет, пятнадцать из которых он прожил в монашестве под руководством одного из самых выдающихся подвижников духа, на века прославившего Русскую Православную Церковь. Годы суровой аскетической жизни не могли не оставить свой отпечаток на всем облике молодого монаха. Привычка к немногословности, внимательности, постоянной молитвенной сосредоточенности уже не покидали его до конца жизни. Но душа его стремилась к новым подвигам. Ему хотелось испытать себя в пустынных местах дикой северной природы. Он знал, что подвиг безмолвия и пустынножительства возводит на высшие степени молитвенных созерцаний, и чувствовал себя готовым к новым испытаниям.

Достаточная образованность в области монашеской аскетики по книгам об «умном делании», имевшимся в личной библиотеке его учителя прп. Кирилла, вызывала стремление к мистической практике. Молитвенно-созерцательная практика вместе с учением о деятельной жизни, приводящей к высоким мистическим озарениям, распространилась еще с середины XIV века по всей территории Восточнохристианской Церкви и получила название «исихазм». Конечно, это направление нашло отклик и среди русского монашества. По учению исихастов, «мистика есть особое благодатное состояние, которое достигается на пути строгого подвижничества. Она неотделима от аскетики и требует аскетической подготовки»[51].

Мартиниан чувствовал, что для него наступило время начать самостоятельное жительство. В его житии так говорится об этом: «Помолившись Богу и Пречистой Богородице, побывав у горба преподобного отца своего Кирилла, благословившись у него, ушел он на другое место, на немалом расстоянии, поприщ около ста, называемое Воже озеро. Есть на нем остров немалый, очень удобный для уединенной жизни или даже чтобы многим удаляться от мирских людей. Там он начал свое пустынное и безмолвное житие».

Огромное озеро Воже раскинулось на расстоянии примерно 120 км от Кирилло-Белозерского монастыря. Озеро имеет площадь 422 кв. км и делится на два больших залива: Еломское и Мальское. Главным притоком его является река Модлона. Кроме нее, Воже принимает в себя воды многих небольших речек: Вожеги, Пустой, Чепуа, Тибжи, Усть-Печенги, Сумы, Вондоги и др.[52] Через него издревле проходил водный торговый путь из Поморья к Белому и Кубенскому озерам. Река Свидь, вытекая из Воже, соединяет его с соседним большим озером Лача, на берегах которого располагался торговый город Каргополь.

Берега Воже и по сей день окружены непроходимыми болотами, поэтому и в XV веке попасть туда можно было только водным путем. Именно так, по воде, надо думать, и пришел к озеру Воже молодой подвижник Мартиниан. Остается неизвестным, знал ли Мартиниан раньше из чьих-то рассказов о существовании небольшого острова среди обширных вод Воже или сам нашел его, путешествуя водным путем в поисках пригодного для молитвенной жизни места, но выбор небольшого поросшего лесом острова всего пяти километров в длину, быть может, был неслучаен. Этот небольшой островок очень напоминает такой же небольшой по величине, только расположенный на Кубенском озере и называемый Каменным. На нем располагался древнейший в Белозерье монастырь с главным храмом в честь Спасо-Преображения, хорошо известный Мартиниану еще с детства. Живя в детстве в Сямской волости, расположенной на берегу Кубенского озера, Мартиниан мог даже бывать на богомолье с родственниками в этом островном монастыре и видеть его устройство. Поэтому, возможно, этот пример и вдохновил Мартиниана на основание небольшого монастыря на вожском острове, получившем название Спас по первому освященному на нем храму в честь Спасо-Преображения.

На песчаной полосе западного берега Воже, при впадении в него реки Модлоны, располагался единственный населенный пункт, торговый погост Чаронда, возникший еще в ХШ веке, от которого и получила свое название вся округа. О том, что представляла собой Чарондская округа, выразительно сказано в переписной книге ХУЛ века: «А стоит та Чарондская округа около Вож озера по самым топлым худым местам, меж мхами и болотами, по островам, и добрые и середние земли нет, земля вся худая и безугодная, и хлеб всякий мало родитца»[53]. Берега Воже почти все низменные и болотистые. В конце зимы, когда вскрывается лед на озере, сильные ветры с шумом гонят порой огромные глыбы льда на берег, ломая деревья. С этим грозным явлением природы связывают старинную легенду о злом духе Черандаке, который обходит озера весной и оставляет за собой огромные трещины во льду[54]. Весенние воды, разливаясь, затопляют берега на расстояние порой до 600 метров.

Среди неприветливой и дикой природы на крошечном островке с затопляемыми весной берегами поселился молодой подвижник Мартиниан. Остров покрыт лесом, из которого можно было построить небольшую келью. Наверное, здесь Мартиниану пригодилось и умение ловить рыбу, которая и до сих пор имеется в изобилии в озере Воже. Высушенную рыбу он мог изредка обменивать на хлеб у торговых людей, проходивших на своих судах мимо его островка. Сейчас очень трудно представить, как может существовать человек в таких суровых условиях. Но с молитвой и упованием на помощь Божию Мартиниан смог прожить там несколько лет.

Спустя немного времени после поселения на острове Мартиниана сюда пришли «некоторые из братий». Вместе они построили деревянную церковь и освятили ее в честь Спасо-Преображения. Освящение церкви можно считать основанием нового Вожеозерского монастыря. Для освящения церкви необходимо было получать благословение правящего епископа, который выдавал антиминс для освящения престола нового храма. Возможно, что самому Мартиниану пришлось совершать далекое путешествие к епископу. Вернулся он с иконами и книгами для нового храма. Когда же было совершено освящение новой церкви, то «и пение в ней учредили, как то следует безмолвствующим инокам»[55].

Со Спасо-Вожеозерским монастырем связана загадка, которой пока еще не найдено объяснения. Из «Жития прп. Мартиниана» нам известно, что первый храм островной обители был посвящен Спасо-Преображению. Жития были написаны в середине XVI века, ко времени канонизации святого. А первый письменный документ, связанный с этим монастырем, относится к гораздо более позднему времени. Это грамота царя Михаила Федоровича, датированная 16 мая 1618 года, адресованная старцам «Васьяну да Ионе с братиею, что служат в Белозерском уезде, на Вожеозере на острову, у Всемилостиво Спаса Нерукотворенного Образа в общем монастыре»[56]. В грамоте главный храм обители назван в честь Спаса Нерукотворенного Образа. Этот праздник празднуется на десять дней позже праздника Преображения. Конечно, к XVII веку первый монастырский храм Преображения мог обветшать, и его после перестройки могли переосвятить в честь Спаса Нерукотворного. Но тогда почему на надгробной иконе прп. Мартиниана XVI века, которая, к счастью, сохранилась вместе с ракой святого в Ферепонтовом монастыре, над фигурой святого в полный рост изображен образ Спаса Нерукотворного, а не Преображение? Надгробный образ был написан не позднее времени канонизации прп. Мартиниана, которая произошла около 1549 года, хотя нельзя исключить и того, что эта икона могла быть создана и раньше, например после обретения его мощей в 1513 году. И, хотя образ позднее поновлялся, а в XIX веке вся фигура святого была полностью переписана, изображение Спаса Нерукотворного, относящееся к более раннему времени, осталось без изменения. Можно предположить, что при Мартиниане храм был освящен в честь Спаса и имел три престола в честь трех Спасских праздников: первый Спас – 1(14) августа (медовый), или Происхождение Честных Древ Животворящего Креста, второй Спас – 6(19) августа Преображение и третий Спас – Нерукотворный – 16(29) августа.

Жизнь в новой обители должна была во всем повторять порядки в Кирилловом монастыре, поскольку Мартиниан ревностно чтил устав своего учителя. Однако, вполне возможно, что не всем насельникам, которые приходили в Вожеозерский монастырь, его аскетическая жизнь была по силам. «Житие прп. Мартиниана» ничего не говорит нам о причинах, по которым «захотелось однажды блаженному пойти помолиться к Пречистой Богородице в Ферапонтов монастырь». Прожив в Ферапонтове некоторое время, Мартиниан вызвал к себе такое уважение игумена и братии, что они стали просить его остаться у них. «Блаженный же, видя их веру и нелицемерную любовь, сказал им: “Если Господь Бог изволит и Пречистая Богородица не отвергнет меня грешного, то я буду с вами жить, если Бог даст, в предстоящие дни”»[57]. Подвижники веры никогда не предпринимают каких-либо серьезных поступков, не согласовав их с волей Божией, которая часто открывается им после усиленной молитвы и проявляется в сложившихся особенным образом жизненных обстоятельствах. В Ферапонтов монастырь Мартиниан пришел для молитвы, поэтому приглашение игумена и братии он мог воспринимать как проявление Божественного Промысла, почему и не ответил сразу отказом. Но ему нужно было временем испытать верность своих предположений. Он вернулся в свой Вожеозерский монастырь и «прожил на том месте немалое время».

За годы, проведенные на острове, в монастырь приходили новые жители, отчего обстановка в монастыре могла измениться. Нашлись такие обстоятельства в монастыре, в которых Мартиниан увидел причину для своего перехода на другое место. Новые насельники могли оказаться непослушливыми или властолюбивыми. Но святые никого не осуждают и не упрекают. Они уходят тихо и кротко. «И блаженный, видя их прилежание, оставил их там жительствовать, сказав при этом: “Поскольку вы сами этого захотели”. И, заповедав им заботиться о церкви Божией, помолившись Спасу и Пречистой Богородице, сам он ушел в Ферапонтов монастырь»[58].