Читать книгу Ширма. Реальность нереального - Е. Н. Злыгостева - Страница 5

«Единая нить создает сеть с единственным узлом, где смыкаются начало и конец. Всё логично и непрерывно, с единственной точкой отсчета, без права выбора перед лицом смерти – это жизнь людей.

Быть везде, не значит быть всем, и наоборот. Этого человеку не понять. Иная сеть с той же смысловой нагрузкой, но иным способом-из кусков единой нити, что была порвана едва ее спряли, связанных между собой случайным образом на грубые узлы без учета начала, конца и логической непрерывности. Где исходный узел? С чего все начинается и чем завершается? Куда выведет очередной кусок веревки и об какой узел придется ободрать пальцы? Нужен ли поиск всего этого? искать выход, шагая по веревке, зная, что его нет, ведь все замкнуто скрепами грубых узлов в случайном порядке.

Порвать сеть? И что тогда? Узнаешь тогда, когда порвешь. Но, хватит ли смелости рискнуть?…

Проще понять сколько узлов в западне: один, или много, и гораздо сложнее их развязать, не зная, где именно находится узел: над головой, или под ногами… Опять же, вопрос: а где сама западня? Висит ли она, или на твердой поверхности. А если висит, то на какой высоте: метр, два, над пропастью… Рискнешь – развяжешь узел не ведая и можешь разбиться, но можешь и не разбиться, и тогда выйдешь на свободу… И снова вопрос: хватит ли смелости рискнуть?

С утра пораньше меня разбудил голос матери.

– Михиру, просыпайся! – Растягивала он

«Что еще за Михиру?»

– Вставай! – Не унималась мать.

«Наверно сестра, или тетя, а может собака? Да не, вряд ли. Собаку так будить не будут».

– Подъем, соня!

Я открыла глаза, чтоб посмотреть на эту соню Михиру.

Мать сидела на краю моей кровати, едва я открыла глаза, как она улыбнулась со словами:

– Ну, наконец-то. Вставай, а то в школу опоздаешь.

«Так… Михиру и школа? Ага, теперь дошло».

Захотелось, проверки ради, укусить саму себя, но, в силу недавних снов, я отмахнулась от этой идеи.

Комната была та же, но что-то все равно было не так. Над головой белый потолок, и я лежу в своей кровати, но что-то не так.

Я поднялась и осмотрелась вокруг.

Кровать стояла в другом месте и… шкаф с книгами.

Все-таки он был – шкаф с бумажными книгами, а компьютера не было.

Резко потемнело в глазах.

Чей-то темный силуэт в сумраке.

Его металлический голос в голове: «Сходство и разница – в них ищи ответы.»

Зрение вернулось также резко, как пропало, вместе с ним вернулась и реальность: комната, мать, книги, белый потолок.

– Михиру? – Позвала мать.

– А? – Отозвалась я.

«Значит теперь Михиру»

– Одевайся, опоздаешь иначе.

– Хорошо.

Я заправила кровать, залезла в школьную форму. Отыскала на столе две пластины – кибер -тетрадь и -учебник, поместила их в нагрудный карман, предварительно проверив их реакцию на мое поле. Открылись – значит мои. Удивляться у меня уже не было сил, поэтому я принимала ситуацию как есть.

– Странная ты сегодня. – Выдала мать, после наблюдений за моими сборами.

Наблюдала она пристально, я старалась сохранять спокойствие и нейтральное поведение типичного подростка.

– Спала плохо. – Сказала я.

– Бывает. Есть будешь?

– Нет.

– Не удивительно. А пить?

– Буду.

– Что?

– Воду.

– Тогда идем на кухню.

Я кивнула. Мы вышли из комнаты.

На кухне я напилась воды, мать завтракала бутербродами.

Я взяла один и решила проверить кое-что.

Откусила, прожевала, проглотила.

– Ты что? – В ужасе вскрикнула мать.

– Есть захотела. – Снова соврала я. – Тебе жалко что ли?

– Н-нет, просто, ты же…

– Тогда к чему такая бурная реакция?

Мать растерянно улыбнулась и попыталась пошутить:

– Наверное, где-то землетрясение.

– Наверно. – Согласилась я, зажимая рот.

Бутерброд не прижился.

Бросив надкушенную еду на тарелку, я побежала в туалет. К моему плачевному состоянию добавился факт того, что я не знаю, где он находится. К счастью логика не подвела. Алгоритм: прямо по коридору и налево сработал, а там картинки на дверях. Отличив унитаз от ванны, я шагнула за ту, где была первая картинка.

Излив душу белому другу, я отправилась чистить зубы.

Эксперимент едой на практике доказывал, что моя видовая принадлежность к людям пребывает под жирным знаком вопроса.

– Как ты? – Спросила мать.

Я внутренне дернулась, от столь неожиданного вопроса за спиной.

– Нормально. – Ответила я, вытирая руки – Мам?

– Что?

– Я чем-то больна?

Я посмотрела на нее через зеркало. Глаза этой женщины смотрели оценивающе – напряженно. Анализировала ли она ситуацию, или переживала за меня? Сложно сказать. После вопроса о болезни напряжение из нее ушло.

– Да, у тебя слабый желудок. – Ответила она, практически сразу.

– Поэтому ты так закричала?

– Да!

– То есть, болезнь желудка – это столь серьезно, что надо в панику впадать при каждом съеденном бутерброде?

– Не то, чтобы… просто, у тебя тестирование сегодня. Еще не хватало тебе его пропустить из-за такой ерунды.

– А! – Только и сказала я.

– Воды налить? – Поинтересовалась мать.

– Налей.

Она ушла из ванны также бесшумно, как и пришла.

Я пристально посмотрела на себя в зеркало: лицо бледное, синяки под глазами, губы в трещинках… нда.

Вернувшись на кухню, я напилась воды.

– В школу в состоянии идти? – Спросила мать.

– Да! – Бросила я небрежно.

– Хорошо!

Раздался звонок в дверь.

– Разблокировать основной вход! – Скомандовала мать.

– Есть! – Отозвалась система.

– Кто там так рано? – Поинтересовалась я.

– Скорее всего, Кей. – Ответила мать.

Раздался еще один звонок.

– Данные объекта?

– Кей Юнако…

– Впустить! – Не дала договорить мать системе.

– Есть. – Отозвалась та.

– Что снилось? – Спросила она у меня

– Не помню.

– Ясно

В дом вошел высокий черноволосый кареглазый паренек спортивного телосложения лет пятнадцати, с виду. Чем-то он мне был знаком, не могла вспомнить чем.

– Здрасте, госпожа Зара! – Поздоровался он, сперва с моей предполагаемой матерью, а потом бодренько со мной. – Привет, Миха!

– Здрасте! – Сухо поздоровалась я.

Еще один, кого я в упор не знаю, и кто знает меня. Спрашивать, при матери о том, кто он и все прочее, я не стала.

– Ну, что, пойдем, что ли? А то опоздаем ведь.

Я в ответ слабо кивнула.

Я обулась, и мы пошли учиться в школу.

– Мам, мы ушли! – Сказала я на выходе.

– Хорошо! – Отозвалась та, откуда-то из зала. – Я дверь закрою!

Вот те на – дверь она закроет… и все? А где же родительское напутственное слово, просьба к друзьям, типа: «присмотри, за ней, она себя плохо чувствует…» Ей пофиг что ли, оценки – это все, что имеет значение для нее? А может и они ей не важны. Если она и правда мне никто, то ничего удивительного. Тогда это нормально, что ей плевать. И почему ее так мои сны интересуют…

Так я шла и размышляла, пока не уткнулась в спину, резко затормозившему, Кею.

– Чего встал? – Не поняла я.

Он достал телефон, что-то в нем набрал и протянул его мне.

Я смерила Кея вопросительным взглядом, потом недоверчиво взяла телефон и прочитала: «Ты меня не помнишь?»

Я снова метнула вопросительный взгляд в этого паренька. Он пристально смотрел мне в лицо, в ожидании ответ. Выдержав приличную паузу, я медленно кивнула. Кей тяжело вздохнул, взял у меня телефон и опять что-то напечатал. Очередной вопрос: «А что-нибудь вообще помнишь?»

– «Что-нибудь» – да. – Ответила я.

– Хотя бы так.

Кей снова тяжело вздохнул

– Какой класс? – Спросила я у него.

– Что? – Не понял он вопроса.

Я врезалась в него взглядом, давая время понять вопрос с первого раза.

– Все, понял! – Сообразил он – Десятый.

– Сколько лет?

– Пятнадцать.

– Не тебе…

– Тринадцать.

– Год?

– 2145

– Дата рождения?

– Не знаю.

– А что знаешь?

– А что конкретно интересует?

– Прошлое.

В ответ Кей странно на меня посмотрел. Мы понимали друг друга короткими вопросами и ответами, говорили в одной манере, понимали по взгляду и знали, что иначе нельзя.

– Друзья? – Спросила я.

Кей медленно кивнул, на мой манер.

– Детства?

– Почти. С первого класса.

Я задала вопрос через телефон: «Знаешь что-то об этом?»

Кей в ответ медленно моргнул.

– Рассказать можешь? – Спросила я одними губами.

Кей ответил отрицательным жестом головы.

– Почему? – Задала я вопрос.

– Потому. – Ответил он на него.

– Друзья значит… Ну-ну.

– Именно. – Подтвердил он.

Я снова воспользовалась телефоном.

«Видео-наблюдение, или прослушивание?»

— Все и сверх того. – Ответил Кей.

– Ну что ж… и на том спасибо!

С этими словами, я притянула этого парня к себе и крепко поцеловала в щеку, после чего холодновато так сказала, «пошли учиться», и зашагала вперед.

Парень не растерялся: догнал, взял за руку, отобрал у меня телефон, напечатал сообщение, протянул мне.

«Ты доиграешься, когда-нибудь».

– Хм… Не понравилось?

– Наоборот.

– Тогда не понимаю…

Договорить я не успела. Кей ответил на мои действия – поцеловал в отместку, крепенько так, по взрослому, в пятнадцать то лет, посреди центральной западной улицы. Никого, правда, вокруг не было, но все равно, одним глазом смотрела, чтоб взрослые не спалили.

– Хорошо целуешься. – Сказала я, когда Кей отстранился.

– Спасибо! – Поблагодарил он за комплимент.

– Ну, так и?… Сможешь как-нибудь… план ведь есть?

– Все потом.

– А чего не сейчас?

– Посреди улицы?

Так-с, хорошо маскируется, отметила я – под ситуацию вуалирует. Так -так…

– А если… – Я указала взглядом на телефон.

Кей отрицательно кивнул.

– Ясно.

Я вздохнула

Ясно, что ничего не ясно.

Вопросов было хоть отбавляй, а ответов ноль.

– Как здоровье, после больницы? – Спросил Кей.

Он грамотно сформулировал вопрос, я ответ.

– Не знаю. Врачи и мать не говорят ничего.

Стало быть, я лежала в больнице и, похоже, что, только вчера выписалась.

– Даже так. За полгода могли бы прийти к общему диагнозу. – Фыркнул Кей.

– Может и так, но мать врет. – Сказала я.

– Как?

– Слабый желудок, говорит.

– О как! Логично.

Кей задумчиво покачал головой, после добавил:

– Логично, но по детски.

– Я тоже так думаю. – Согласилась я.

– А сама как считаешь?

– Рак, как максимум. Язва, как минимум. А ты, что думаешь?

– Ничего. Я не располагаю информацией по этому вопросу.

– Друзья, значит… ну-ну – усмехнулась я.

«Полегче, Миха! об этом нельзя было даже заикаться. Ты не одна такая. Кое-что знаю, но даже через телефон не могу сказать. Все потом.»

Я прочитала, смерила вопросительным взглядом Кея.

– Следи за словами. – Сказал он губами.

– Хорошо. – Закивала я, понимая, о чем речь.

Ринулась было опять целоваться, но Кей остановил.

– Уймись, – Сказал он сухо, – Пришли ужу. Да и не к чему это. Проблем потом не оберешься.

– Почему?

– Мы не встречаемся.

– Мог бы сразу сказать.

Я смерила его ледяным взглядом, под которым он слегка заволновался, после кивнул.

– Мог бы.

– Так в чем дело?

– Не захотел… Идем…

Кей зашагал вперед. Я какое-то время стояла на месте, глядя ему в спину.

– Иди за мной! – Приказал он громко и неожиданно, не оборачиваясь и не останавливаясь.

Я сделала, как он сказал, без лишних слов и вопросов.

– Сначала пройдешь тестирование в учительской, – Сказал Кей, когда я с ним поравнялась, – Потом только на занятия отправишься.

– Ясно. – Только и сказала я.

Учительская была на третьем этаже школы.

– Мы на месте. – Остановился Кей.

Открыл мне дверь.

– Заходи!

Я вошла в учительскую гостевую. Кей не стал входить.

– А ты?

– Алиса? – Обратился он к девушке – секретарю, что сидела за компьютером, и активно вносила в него какие-то данные.

– Да? – Отозвалась она, не отрываясь от работы.

– Сообщите директору, что ученица Михиру Арнари на месте.

– Окей.

Кей закрыл дверь кабинета с обратной стороны.

Алиса тут же связалась с директором.

– Да? – Раздался мужской голос средних лет, после соединения.

– Михиру Арнари на месте. – Бесцветно сказала Алиса.

– Пусть войдет.

– Пройдите! – Указала Алиса пальцем на нужную мне дверь, не выходя из кибер-пространства компа.

Я, не долго думая, прошла за нее.

В кабинете было двое мужчин среднего возраста: один подлиннее ростом и помоложе с виду, другой пониже и постарше. Позже я их охарактеризовала, как: потупее и помудрее.

– Здрасте! – Поздоровалась я небрежно.

– Здравствуйте, здравствуйте! Дорогая наша Михиру! – Залепетал тот, что подлиннее, он же, в дальнейшем, потупее.

Ударение на первый слог моего имени тут же резануло слух.

– Здравствуй, Михиру! С возвращением и, надеюсь, что с полным выздоровлением тебя! – Поприветствовал тот, что пониже, он же – помудрее.

– Надейтесь. – Усмехнулась я.

– А, что такое, позволь узнать? Что-то беспокоит? – Бережно спросил помудрее.

– Ничего серьезного. – Ответила я. – Память мне слегка отшибло, а так – все нормально.

Дядьки переглянулись. Помудрее покачал задумчиво головой и сказал:

– Характерное явление, не удивительно. После такой-то болезни…

Он осекся, посмотрел на меня, потом на потупее, улыбнулся и сказал:

– Ну, не будем медлить. Господин Лари, – Обратился помудрее к потупее, – Начинайте тестирование!

– А, я бы узнать хотела, кто есть кто? – Вклинилась я в процесс.

– Ах, да, прощенья просим, – Извинился помудрее, – Мое имя – …….

В ушах заложило, потом запищало, потом прошло. Я, уже было, напряглась, панически предвкушая наплыв скрежещущей боли, но нет… дальше все нормально было, просто заложило уши, фух… я сделала выдох.

– …Я являюсь директором этой школы. Это – завуч Лари Уокмен.

Завуч Лари растерянно улыбнулся и неуклюже кивнул. После чего протянул мне бланки тестирования.

– Прошу, – Сказал он, – присаживайтесь, где вам удобно, Михиру!

Меня снова передернуло от неправильного ударения моего имени.

– Господин Лари, – Обратилась я, – Во-первых, не присаживайтесь, а устраивайтесь поудобнее, это тонкости психологии и профессиональной этики. Не учтиво такому специалисту их не знать.

– Я знаю… – Вклинился Лари.

– А раз знаете, то с вашей стороны нехорошо не пользоваться этим знанием. Это прямое неуважение к выбранной вами профессии. – Завершил мою мысль директор, потом обратился ко мне. – Дорогая Михиру, это было – во-первых. А, что же во-вторых?

Я отметила, что директор ударил мое имя правильно – на второй слог.

– А во-вторых, я не МИхиру, а МихИру… Михиру Арнари, – и имя, и фамилия – ударение падает на второй слог. – Сказала я.

– У вас довольно необычное имя. – Опередил директор ответ завуча. – Юная дева, к этой оплошности я, лично, прошу Вас проявить понимание.

– Хорошо! – Согласилась я.

– Господин Лари, не спите. Время.

Потупее опомнился.

– А?…Ах, да, да… вот…

Он растерянно протянул мне бланки.

– Бумажный носитель? – Удивилась я.

– Мы предпочитаем более надежные методы в учебном процессе. – Объяснил директор. – Можешь считать это консерватизмом с нашей стороны. Не суди строго, дорогая, но этот носитель, при работе с собой, позволяет думать, в силу другой плоскости работы. Другими словами на расширенную фото-память без понимания тебе не удастся опереться.

– Я вас поняла.

– В таком случае… приступай!

Я взяла бланки у потупее, смерила его ледяным взглядом, он подался назад, споткнулся о собственную ногу и плюхнулся на, удачно оказавшийся под пятой точкой, диван.

– Где? – Спросила я.

– Ч-что «где»? – Не понял завуч.

– Михиру, дорогая, располагайся, где сочтешь нужным. – Ответил директор, задавая координаты предположительного месторасположение предстоящего тестирования.

Я уселась за директорский стол, меньше чем за пятнадцать минут исписала все бланки решениями, ответами и доказательствами, и протянула их завучу.

– У-уже? – Удивился тот. – Проверить не хотите на всякий случай?

– Нет! – Отрезала я.

– Но…

– Господин Лари, проверяйте! – Приказал директор.

– Х-хорошо…

Проверка длилась дольше, чем моя работа над заполнением.

Наконец это надоело даже директору.

– Что там? Вы можете быстрее работать? Проверяете дольше, чем она решала!

– Все в-верно. – Ответил, заикаясь, потупее, как раз завершив проверку.

Глазенки его опустели, личико побелело, губки посинели, ой, бедненький… и с чего бы такой эффект? Зависть, что ли?

– Что и требовалось доказать. – Констатировал факт директор.

– Я свободна? – Спросила я.

– Да! Можешь идти! Твой класс на четвертом этаже. Высшая математика по расписанию. Кабинет номер сорок один.

– Хорошо.

Оказавшись за дверью учительской, захотелось подслушать разговор завуча и директора. Но, это желание отпало, в силу элементарного анализа их поведения. Наверняка, через минуту выйдут и проверят – не подслушиваю ли я их. Вышли и проверили – это я уже на лестнице услышала. Звукоизоляцию то лень включить, консерваторы хреновы.

Я поднялась на четвертый этаж.

Кей ждал меня, сидя на подоконнике окна, напротив сорок первого кабинета.

– Долго я?

– Не особо!

– Меня ждешь?

– Именно!

– Зачем?

– Просто так.

С этими словами, он слез с подоконника и прошел к двери кабинета…

– Извините за опоздание! – выпалил Кей, едва дверь в класс за нашими спинами закрылась.

Он бы еще поклон по-японски отвесил… ого, и ведь отвесил же…

– Разрешите присутствовать на уроке?

«Что за? Да он стебается, что ли?»

– Можно! – Разрешил ему очкастый парень. – Юнако, Вы можете сесть на свое место. А вот Вас, барышня, попрошу к доске.

Этот очкарик тоже чем-то был мне знаком. Если Кей Юнако еле уловимо навевал знакомое, то этот парень откровенно напоминал. Где-то я его уже видела. Но где? Сколько в памяти не рылась, не могла вспомнить.

Я подошла к доске.

– Постойте! – Возмутился Кей. – Её полгода не было. Вы не можете…

Он запнулся.

– Замолчите и сядьте! – Сказал ему очкарик. – Мне лучше знать, что я могу, а что нет. К доске, барышня!

«Идиот слепой», – Подумала я, доделывая последнее задание. – «Я уже у доски…».

Заметив это, очкарик одобрительно сказал:

– Уже доделываете. Отвлекся, бывает. Что ж, посмотрим, что Вы тут нарешали…

Изучив выполненную работу, очкастый кивнул.

– Все верно! – Сказал он. – Вы молодец. Единственное, о чем хочу попросить – в следующий раз используйте маркер для решения, а не общую панель управления. По уставу школ, ею могут пользоваться только учителя. На этот раз я прощаю Вас. Садитесь на свое место.

Очкастый подтолкнул меня в спину.

– Куда? – Спросила я.

– На свое место. – Повторил он.

– А поконкретней можно?

– Ко мне! – Выдал Кей.

Очкастый и я одновременно посмотрели на Кея и одновременно сказали:

– Ты б еще «фас» сказал!

По классу прокатилась цепная реакция смеха. Не смеялись трое: очкастый, я и Кей. Видя такое дело, вскоре все умолкли. Когда стало тихо, очкарик сказал:

– Твое место рядом с Юнако.

Я прошла и села к окну, за которым царил серый пейзаж. Мерзость, одним словом.

Палитра природных оттенков указывала на осень. Грязно-желтая окраска деревьев, тучи, воробьи и вороны на проводах выстроились в ряд…

Не заметив глубокого погружения в мысли, я заговорила вслух.

– Осень.

– Нет, зима. Только теплая. – Сказал кто-то рядом.

– Серьезно? – Спросила я, не поворачиваясь к говорящему.

– Да!

– Ясно.

– А раз ясно, соизвольте повернуться.

– Зачем?

– Затем, что я учитель и объясняю новую тему. А вы, сударыня, не изволите ее разуметь вникая.

– Извините, задумалась.

Я повернулась.

– Так-то лучше! – Сказал очкарик – Сейчас урок высшей математики, а не биологии. Не отвлекайтесь!

– Хорошо… учитель?!

– Да?

– Вам лет то сколько?

– Это имеет отношение к уроку?

– Естественно.

– Каким образом?

– Разницу хочу определить между вашим и моим возрастом.

Я откровенно язвила, стараясь поддеть молодого педагога. Но тот оказался неподдеваемым, как выяснилось позже. По его губам скользнула еле заметная ухмылка и тут же исчезла, перебравшись во взгляд.

– Арнари, Вы в каком классе учитесь? – спросил он.

– В десятом.

– В десятом, а не в первом.

Учитель указал пальцем на доску и спросил:

– Что там написано?

– Интегральные вычисления. – Прочитала я.

– Вот… интегральные вычисления, – Спокойно сказал он. – А теперь ответьте, Вы где-нибудь видите надпись – «Сложение и вычитание некруглых чисел в концентре ста с переходом через разряд?»

– Нет, не вижу.

– Вывод?

– Без понятия.

– Ваш вопрос не по теме.

– Сказал бы сразу, что тебе 22 года. – Фыркнула я небрежно, отвернувшись к окну. – Отсюда следует разница в девять лет.

– Арнари? – Позвал очкастый.

– Чего? – Отозвалась я.

Повисла тишина, требующая моего внимания к очкастому. Пришлось повернуться – напрягать стало.

После моих выпадов, он никак не среагировал – железо-бетонное спокойствие его не покидало. Зрачки серых глаз, голос, дыхание, цвет кожи – все было в норме.

Интересный фрукт, отметила я не в слух.

Очкастый, тем временем, наклонился к моему уху и загробно так произнес:

– Если интересуешься реакционными исследовании, то для этого есть сороковой и сорок второй кабинеты – химия и психология. А тут класс математический.

Сказав, что хотел, он выпрямился и завершил:

– Будьте внимательней, Арнари! Не отвлекайтесь!

И кто кого здесь протестировал? Да я с треском ему проиграла.

– Один – ноль. – Сказала я.

– Не в Вашу пользу.

– Ну, естественно.

Руки, цвет кожи, зрачки, дыхание – все было в норме, подвело сердечно-сосудистая система, ускорив кровооборот.

– Учитель Тоно, она… – Встрял было Кей.

Учитель осадил его одним взглядом.

– Юнако, не лезь! – Сказал он. – Не с тобой говорят.

Кей словно онемел под испепеляющим взглядом очкарика.

– Его Кей зовут! Вы не в ЗАГСе! – Встряла какая-то низкорослая хилая девчонка.

Она было вне себя от злости и сопела, как паровоз, глядя учителю в глаза.

– Ируми, я в курсе. – Пропел тот, не поворачиваясь к ней.

– Асаги! – Взвизгнула та. – Хватит фамильярничать! Я – Асаги, ясно вам?

– Ясно, ясно. – Отмахнулся очкарик, продолжая сверлить Кея взглядом.

Девчонка набрала в легкие воздуха, готовясь к содержательной речи, но ей пришлось лишь выдохнуть.

– Учитель, – Не дала я ей заговорить, – Урок не резиновый. Может израсходуем время с пользой для ума?

– Ты не против? – Съязвил он. – То есть, я, с твоего разрешения, могу продолжить?

– Мне жаль, что так вышло. – Сказала я.

– Хорошо, раз так!

Очкарик наконец-то перестал смотреть на Кея, тот судорожно задышал, в его побелевшее лицо ударила краска.

Действительно, интересный фрукт этот учитель.

Он продолжил, как ни в чем не бывало, объяснять тему. Я внимательно слушала и изучала его.

– Он тебя напрягает? – Спросила я шепотом у Кея.

– Он всех напрягает. – Отозвался тот.

– Хм… за всех не говори. Меня он скорее интересует, чем напрягает.

– То – ты.

– А в чем разница?

– В том, что она есть.

– Вы его боитесь?

– Да.

– И не любите.

– Наоборот.

– А это уже противоречие. – Прищелкнула я пальцами.

– Знаю. – Кивнул Кей.

– Уважаемый тип.

– Не смеши.

Эти слова прозвучали довольно громко.

– Не кричи! – Выпалила я.

– Арнари, Юнако? В чем дело? – Отреагировал очкарик.

– Ни в чем. Прощенья просим. Продолжайте! – Улыбнулась я.

Урок продолжился.

– А эта Ируми, она кто тебе? – Поинтересовалась я, скосив взгляд на мелкую девчушку.

– Друг. – Сразу же ответил Кей.

– Ну и тварь же ты?

– Полегче с оскорблениями.

– А я как есть говорю. Девка к нему неровно дышит, заступается, а он ее другом считает. Удобно устроился.

– Не тебе судить. – Процедил Кей.

– Говорю, что вижу. – Отрезала я.

– Арнари? – Позвал учитель.

– Что? – Отозвалась я, не переставая смотреть на Кея.

– О чем я только что говорил?

Я в ответ повторила его последние слова:

– Вы говорили, что невозможно объяснять новую тему, когда эти двое мешают всему классу.

– До этого я что говорил?

– Отличие первой от второй суммы в том, что в случае один на каждом отрезке [X0;X1], [X1;X2] … [Xn-1; Xn] выбирается значение функции в левом конце отрезка, а во втором случае в правом. На практике удобнее делить отрезок [a; b] на n равных частей…

– Достаточно! – Прервал мой ответ очкарик. – Юнако, где непрерывна функция y=f (x)?

– На отрезке [a; b] – Ответил Кей

– Название суммы приведенной на доске?

– Интегральная сумма для функции y=f (x) по отрезку [a; b].

– Хорошо. Попрошу вас двоих быть тише, не всем как вам дано… – Сказал очкастый.

– Ладно. – Отозвалась наша парта.

– Он студент на практике? – Спросила я шепотом.

– Нет. В том году ВУЗ окончил. – Прошептал в ответ Кей.

– Сколько ему лет на самом деле?

– Двадцать два.

– Хм… не ошиблась. А по виду не скажешь.

И тут пришла агрессия. Резко стало все раздражать: сидение на месте, голос у доски, одноклассники, Кей, неразбериха вокруг меня, мое беспамятство… мозги закипели.

– Да, пошло оно всё! – Выпалила я, вставая из-за парты.

Кей опешил.

– В чем дело? – Прервал свои объяснения по теме урока очкарик.

– Ни в чем. – Отрезала я, направляясь к выходу. – Я ухожу.

– Урок еще не завершен. – Преградил он мне путь.

– Да плевать мне на твой урок. – Крикнула я на него.

– Арнари, знайте свое место, сядьте! – Прозвучал приказ, не терпящий пререканий.

– Да пошел ты… – Процедила я.

Я оттолкнула очкастого и шагнула к двери.

– Арнари? – Схватил он меня за руку.

В отличие от меня, этот тип сохранял мертвецкое спокойствие. Развернув резко к себе лицом, он заглянул мне в глаза и, в этот момент, по голове будто битой ударили. Я вскрикнула. Вокруг все померкло. Темнота наступала…

Я очнулась от того, что трудно дышать. Что-то сдавило тело, рот заполнял медикаментозный вкус. Немного придя в себя, я поняла, что это не только вкусовые, но, и, параллельно, тактильные ощущения.

«Полковник, чтоб его…»

Только я это подумала, как он отстранился. Его лицо, удачным для него образом, было затемнено.

– Вы что творите? – Крикнула я, отталкивая его от себя.

– Вы?! – Удивился полковник. – Хммм… опять ничего не помнишь! – Сделал он заключение.

– Что значит опять? – Не поняла я.

– Да так… ты откуда сейчас? – Спросил он.

– Вы спятили?

В ответ на эти слова, полковник усмехнулся:

– Не помогло… Хел, дорогая, ты хоть понимаешь, насколько я сейчас себя идиотом чувствую?

Он шагнул ко мне, я от него.

– Вы соображаете, вообще, что делаете?

– Вполне.

Еще один его шаг – ко мне, и мой – от него.

Я по-прежнему не видела его лица, старалась, всматривалась, но освещение было не в мою пользу.

Еще несколько шагов от каждого из нас и…я попала в тупик – за спиной оказалась бетонная стена. Полковник подошел вплотную. Его лица не видно, кто же он, хоть бы что-то похожее на лицо увидеть. И тут снизошло озарение – где я? Это же улица. Вокруг было темно – вечер, или ночь, скорее всего.

За плечом безликого я разглядела сломанную вывеску какого-то бара, название которого прочитать не успела.

– Не смотри туда. – Сказал полковник и повернул мою голову к себе – А ведь я помочь хотел тогда.

– Когда?…

Он заткнул мне рот. Снова этот медицинский вкус и заморозка. Треск, что-то падает, освещая правую часть лица полковника, разбивается рядом с ним, рассыпается под ногами – это уличный фонарь. Я стараюсь зацепиться взглядом за черты слишком близкого ко мне лица. Различаю ухо и закрытый глаз, улавливаю запах дождя.

«Да кто ты такой?» – Спрашиваю я, погружаясь во тьму…

– Кто ты? – Спрашивает он отстраняясь.

«Не знаю»…

По глазам ударил яркий свет. Стало больно. Я зажмурилась, попыталась отгородиться от света рукой. Ничего не вышло – она была придавлена очкастым учителем. Он спал сидя, взявшись за мою руку. Пульс, что ли, контролировал.

Я была в медкабинете школы, и, даже, догадывалась – почему.

В голове стоял противный гул.

Решила рассмотреть очкарика, пока есть возможность, все равно состояние было плачевное: ни сил, ни зрения нормального, ни светлых мыслей. Позже поняла, что правильно я решила.

Растрепанные пепельные волосы, бледный тон кожи, под белым халатом черная водолазка… как я сразу не заметила. Сомнения вызывали очки, мешая общей картине. Я потянулась к ним свободной рукой, но коснуться их не успела, рука была намертво схвачена учителем, а на меня уставились два пронзительно – серых, а следом ядовито – фиолетовых глаза.

– Проснулась. – Сказал он.

Его глаза снова стали серыми.

Я нервно сглотнула.

– Я тебя видела. – Прошевелила я губами.

– Не понимаю, о чем ты. Как самочувствие? – Спросил он.

– Я видела тебя раньше. – Снова прошевелила я.

– Помолчи! – Сделал он тоже самое.

Учитель Тоно снял очки. Это был он – парень, что прошел мимо по улице, когда меня должен был сбить грузовик. Он менял оттенки в моих глазах с черно-белых на цветные. Его глаза прыгали, меняя цвет с фиолетового на серый. И тут его взгляд перехватил мой и…

«Отключи второе зрение!» – Приказал он мысленно.

«Как?» – Не поняла я.

Видя, что я в растерянности и незнании, он протянул мне глазные капли.

– Закапай глаза, воспалены они у тебя. – Сказал он.

В этот момент я увидела себя в отражении его глаз. Я тоже прыгала в цветовом плане. Волосы – от белых, к блондинке, глаза – от голубых, к ядовито-голубым, с переходом к ядовито-зеленым ближе к зрачку.

– Закапай глаза! – Приказал Тоно

В итоге, видя мои трясущиеся руки, ему пришлось самому их закапать.

Мир перестал прыгать. Все стало привычно – цветным и естественным.

– Со временем ты научишься это контролировать в избирательном режиме. – Заговорил полковник.

– Это ты меня в классе? – Спросила я.

– Нет. Знакомые числа.

– Какие еще числа?

– На доске: четыреста тринадцать и пятьсот восемь.

– Не понимаю.

Я замотала головой, силясь хоть что-нибудь понять, но не могла.

– Опустим это сейчас. – Сказал Тоно. – Я, итак, рискую на пределе. Давай просто забудем сейчас об этом. Договорились?

Я в ответ слабо кивнула.

– Спасибо за понимание.

– Ширма? – Догадалась я.

– Да.

– В пределах восьми полей?

– Десяти в режиме маскировки. Все равно заметят, поэтому на раз, два, три прекращаем эту тему. Все потом.

Я кивнула.

Тоно сжал кулак и отсчитал из него три пальца: большой, указательный, средний.

Раздался звук сирены – сработали пеленгаторы. Следом звонок телефона.

– Соединить! – приказал Тоно.

– Есть! – отозвалась система.

– Доктор Тоно, здравствуйте, вас беспокоит…

– Оставьте это! – Перебил его Тоно. – Рядовой сбой кодировок. Пришлите специалиста, надоело уже это завывание посреди уроков.

– Х-хорошо! Будет сделано.

– Да уж постарайтесь, а то не процесс учебный, а сплошные нервотрепки и потеря времени.

– Хорошо, доктор Тоно!

– Всего доброго!

Разговор завершился.

Я собралась задать вопрос губами, но Тоно метнул в меня запрещающий взгляд и приложил указательный палец себе к губам.

– Тссс… – Прошипел он еле-еле.

– Почему я здесь? – спросила я.

– У Вас был приступ, после вашей болезни, – это нормальное явление. Ничего страшного. – Ответил он бесцветно.

– Понятно.

Спрашивать о самой болезни я не решилась.

– А Кей уже ушел?

– Нет, он на уроке. Через десять минут будет тут.

– Зачем?

– За тобой придет, как урок закончится.

– А-а… А, Вы почему здесь?