Читать книгу Дом на водопаде - Е. Т. Роберт - Страница 6

В подъезде было тепло, пахло дорогим мужским одеколоном и отсыревшей штукатуркой. Сняв заляпанные снегом очки, Алекс Джонс сощурился и машинально оглядел аккуратные ряды почтовых ящиков. В своем он заметил белый уголок бумаги, едва торчащий из-за дверцы. Он обратил на него внимание только потому, что не ожидал ничего там увидеть: бесплатные газеты обычно разносили по вторникам, научные журналы он выписывал прямо на работу, а квитанции за коммунальные услуги приходили в двадцатых числах месяца.

Стало быть, письмо.

Подойдя к ящикам, Алексе Джонс сложил пальцы щепоткой и осторожно потянул за уголок. Сомнения сразу отпали: это действительно было письмо, только конверт отличался от стандартных конвертов «Почты России». Алекс Джонс задумчиво повертел его в руках, разглядывая со всех сторон: добротная шероховатая бумага, хельсинкский штемпель, верхняя часть конверта сплошь уклеена пестрыми марками с изображением муми-троллей; помнится, Ариша очень любила их в детстве. На лицевой стороне ровным почерком выведено имя получателя: «Dr. Alexandr Johns…»14, ниже – его домашний адрес, а в верхнем левом углу: «Fru Nele Zachrisson, Waterfall House, FI55120»15.

Алекс Джонс перечитал эту строчку еще раз и немного смутился. Он не знал никакой Неле Закриссон, хотя фамилия показалась ему подозрительно знакомой, и он скоро сообразил почему. Это было лишь совпадение, потому что к тому самому Закриссону отправительница письма не могла иметь никакого отношения. У Алекса Джонса была только одна знакомая с таким именем, но она не проживала в Финляндии и к ней никто не обращался «фру»16. По крайней мере, так было в то время, когда они поддерживали общение. Могло ли все настолько измениться?

Поднявшись в квартиру, он первым делом раздобыл в кабинете канцелярский нож и нетерпеливо взрезал одну сторону конверта, немного повредив голову марочного муми-папы. Внутри конверта оказался простой лист бумаги, сложенный втрое. С чувством легкого волнения и любопытства Алекс Джонс развернул его и принялся читать.

Уважаемый д-р Джонс.

Кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как мы виделись с Вами в последний раз. Надеюсь, мое письмо не покажется Вам странным после стольких лет молчания. Считайте его письмом-приглашением: я была бы счастлива, если бы Вы согласились провести выходные в доме моего мужа в Финляндии. Нам известно, что в Ваших исследованиях как раз наступил небольшой перерыв.

Пожалуйста, только не подумайте, что Вы будто бы находитесь под наблюдением. Мой супруг проявляет к Вашей работе исключительно профессиональный интерес. Уверена, вам двоим будет что обсудить за ужином или во время приятной прогулки по живописным финским лесам.

Прошу Вас дать ответ в ближайшее время в письме или по телефону, указанному на вложенной визитке.

С наилучшими пожеланиями,

Неле Закриссон, урожденная Линд.

Доктор Алекс Джонс задумчиво потеребил уголок выпавшей ему на колени визитки, покусал нижнюю губу. И как все это понимать? Он прислушался к себе и обнаружил, что его сердце колотится быстро и гулко, как при лихорадке, и это удивило его так же сильно, как и содержание письма, хотя сам он не считал себя человеком, которого можно легко удивить. Пребывая в состоянии некоторой растерянности, он сунул письмо в карман пальто, которое все еще было на нем, и прошел на кухню выпить воды. Дважды открывал холодильник в поисках вчерашней минералки и во второй раз, наткнувшись взглядом на початую бутылку виски, смутился, словно неверный муж, заметивший любовницу в толпе прохожих. Голова опять туманилась и звенела.

Чувствуя, что разнервничался сильнее положенного, Алекс Джонс вышел на балкон и принялся судорожно доставать из пачки сигарету. Воздух за окном был терпким и влажным, откуда-то издалека, с окраины, сладковато тянуло жженой резиной. Затянутое хмурой пеленой небо плавно погружалось в сумерки, а снег так и не прекращался. Алекс Джонс спрятался от него за одной из створок раздвижного окна и курил, стараясь не стряхивать пепел на коврик.

Ему хотелось продолжить спор с Катериной: «С чего ты взяла, что наша дочь не любит мюзиклы? Наверное, я сам решу, как проводить с ней время», – но потом он подумал, что бывшая жена может оказаться права. До сих пор ему казалось, что поход в театр – это хорошая идея, он даже готов был терпеть оглушающе громкую музыку и толкотню в буфете. Но на самом деле подарок, который он собирался преподнести Арише на день рождения, мог ей совсем не понравиться. По всему выходило, что меньше чем через три недели его единственной дочери исполнится четырнадцать, а он даже не знает, чем ее можно порадовать. Хороший отец, нечего сказать! И тут еще Линд со своим приглашением…

На часах было пятнадцать минут шестого. Алекс Джонс закурил вторую сигарету. Он всматривался в бело-лунные сумерки и понемногу осознавал, что его устоявшийся отшельнический мирок только что пошатнулся. Чиркнув зажигалкой, он посмотрел на пламя, колеблемое ветром, и подумал: почему бы его просто не сжечь, это письмо? Сделать вид, что оно потерялось на почте, и тогда на него можно не отвечать.

А все ж таки любопытно! Нелли Линд вернулась. Выходит, его первая догадка оказалась верной. Но все равно это как-то не укладывалось в голове: и Закриссон, и Финляндия, – Алекс Джонс никак не мог увязать одно с другим. Их последняя встреча с Нелли Линд состоялась, наверное, года три назад. Вроде не так уж давно, а по ощущениям – будто целая вечность. За эти годы в его жизни произошло немало примечательных событий, и логично бы предположить, что и жизнь Линд была не менее насыщенной, но… Да, иначе как «но все равно» и не скажешь! Какой, к черту, Закриссон? Какая Финляндия? Больше похоже на чей-то неостроумный розыгрыш, вроде подложенной на стул кнопки, и хуже всего было то, что эта «кнопка» предназначалась ему, и улыбаться тут нечему, но Алекс Джонс ничего не мог с собой поделать и улыбался одними уголками губ.

Сентиментальность, как и возраст, подкралась к нему незаметно, а может, они пришли рука об руку? И вот он уже спрашивал себя, почему взрослый мужчина вдруг разволновался из-за какого-то письма? Почему его вообще интересует личная сторона чужой человеческой жизни? Может, потому что воспоминания до сих пор живы в его памяти?..

Нелли Линд – а вовсе не Неле, как в письме, – была его студенткой. Длилось это недолго, всего один семестр. Уже позже Алекс Джонс не раз задавался вопросом, как его вообще угораздило сблизиться с ней, после того как на первом же занятии она позволила себе замечание, которое ему не понравилось: сказала, что он объясняет тему очень поверхностно и неподготовленным умам совсем ничего не понятно. Почему он тогда просто отшутился и не стал наказывать ее каким-нибудь невыполнимым заданием? Видимо, не рассчитывал, что придется выслушивать претензии студентов. Однако, когда он начал рассказывать им о новом препарате, только что запущенном в разработку его институтом, Линд слушала увлеченно, а после подошла к нему, чтобы попрощаться словами: «Спасибо, вторая часть семинара была намного интереснее». Многообещающее начало, подумал тогда Алекс Джонс, одним движением захлопывая журнал учета посещаемости.

Должность преподавателя фармакологии у студентов-третьекурсников питерского медицинского университета он занял случайно. Об этом его попросил старый добрый знакомый, и причина оказалась веская: внезапно тяжело заболел один из сотрудников кафедры, и вести занятия у нескольких групп было просто некому. Особым талантом преподавания Алекс Джонс не обладал и развиваться в этом направлении, в общем-то, не собирался. Он скупо излагал студентам весь положенный материал, но не считал нужным рассказывать им то, что не входило в обязательную программу. Он ставил им хорошие отметки за конспектирование учебника, если в аудитории царили тишина и порядок, но в целом ему было все равно, как будущие доктора усваивают сложные темы. Это было явное пренебрежение возложенными на него обязанностями, совсем ему не свойственное. Но к его общей подавленности, вызванной расставанием с женой, добавилась потаенная неприязнь к студентам с их откровенной ленью, наглостью и узколобием. Безусловно, среди них были неплохие ребята, серьезно нацеленные на освоение профессии, но большинство все же вызывало у Алекса Джонса необъяснимое раздражение. И хотя ему приходилось видеть их каждую неделю, он старался оставаться равнодушным и свести общение со студентами к минимуму.

Однако Нелли Линд чем-то отличалась от других. У нее была неплохая успеваемость по его предмету, и на семинарах она отвечала всегда так, как отвечают уверенные в своих знаниях люди, даже если в действительности тема не очень хорошо изучена. Линд отличало настойчивое желание додуматься до всего самой. Обычно она задерживалась после занятий, чтобы задать интересующие ее вопросы о современных лекарствах, исследованиях и последних фармакологических разработках. Как-то раз Алекс Джонс невзначай поинтересовался, уж не собирается ли она всерьез связать свою жизнь с наукой, на что Линд ответила утвердительно и сходу пересказала ему содержание нескольких научных статей из электронного журнала, на который он сам был подписан. Вот тут-то Алекс Джонс действительно удивился и даже немного проникся к Линд. И потому решил сказать ей все как есть.

– А ты не думаешь, что существуют куда более перспективные и прибыльные специальности? Жить на зарплату простого научного сотрудника, конечно, можно, но вряд ли такая жизнь тебя устроит.

– Доктор, а против чего вы, собственно, так высказываетесь? Вашей отрасли не нужен приток молодых кадров? – возмущенно отреагировала на его слова Линд.

– Нет, мне отрадно слышать, что хоть кого-то из студентов интересует исследовательская деятельность, – ответил Алекс Джонс. – Но я по-прежнему советую тебе выбрать нормальную профессию.

– Вы поймете, что свой выбор я уже сделала… если узнаете меня ближе. – Линд тряхнула головой, и непослушная темно-русая прядь упала ей на лицо. Она быстро убрала ее за ухо и улыбнулась.

И тогда Алекс Джонс сделал то, чего не должен был делать: он ответил что-то вроде «посмотрим» и, кажется, даже подмигнул Линд, а в довершение благосклонно разрешил ей обращаться к нему с любыми непонятными вопросами, касающимися непосредственно научной деятельности. На самом деле ничего сверхъестественного в этом не было. Он ведь не позволял себе чего-то неразумного. Конечно, их с Линд часто видели вместе, могли пойти ненужные кривотолки. Но, во-первых, он был ее преподавателем, пусть даже молодым и разведенным. А во-вторых, его репутация была настолько безупречной, что не произошло бы большой беды, если бы кто-нибудь ее немного подпортил.

Но ничего такого, разумеется, не случилось. Нелли Линд оставалась для него обыкновенной студенткой, и в течение пяти месяцев своего преподавательства Алекс Джонс не уделял ей во время семинаров никакого особого внимания. В конце семестра он всем поставил в зачетки «хорошо», хотя от него не укрылось, что Линд была разочарована и даже озадачена такой несправедливостью. После завершения занятий она несколько раз писала ему на электронную почту, но Алекс Джонс намеренно не отвечал. Он думал, что так будет лучше, а потом оказалось, что Линд принадлежала к числу тех людей, которые не то чтобы возмутительно навязчивы, но тем не менее могут пойти на многое, чтобы получить то, что им хочется.

– Подождите, пожалуйста, доктор Джонс! – окликнул его знакомый голос. – Доктор Джонс, на кафедре мне сказали, что если вас нет в преподавательской, значит, вы уже ушли. И я подумала, что, может быть, сумею вас догнать…

Линд выбежала за ним прямо в белом халате, тяжело дыша и на ходу поправляя волосы. Ведь не лень же ей было искать его по всему университету!

– Да, сегодня последний день, – сказал Алекс Джонс, – так что в следующем семестре у вас будет новый преподаватель. Ну а я, к счастью, больше не…

– Больше не придете, – договорила за него Линд. – Да, я это понимаю. Именно поэтому я решила, что мне нужно поговорить с вами еще раз.

Несколько секунд она молчала, потому что никак не могла отдышаться.

– Ужасно колотится сердце… Я чуть не задохнулась, пока бежала за вами.

– Так о чем ты хотела поговорить?

– Все о том же, доктор Джонс, – звонко и отчетливо проговорила Линд. – Дважды я отправляла вам на электронную почту письмо, и в этом письме я просила…

– Да, я помню.

– А я не сомневалась, что вы их читали! Почему же не ответили?

– Тебе, наверное, неизвестно, – спокойно начал Алекс Джонс, – что посторонним не место в лаборатории. И, кроме того, я вообще не понимаю, как ты собираешься два раза в неделю ездить в Воглино из Петербурга.

– Ну, это уже мое дело, доктор. Мне нужно только знать, что вы не против.

Испытующим взглядом темно-карих глаз Линд смотрела в упор на Алекса Джонса. И тот понял, что исход этого разговора был предрешен заранее.

– Ладно, попробую для начала добыть тебе пропуск, но ничего не обещаю. Если я правильно помню, Линд… а имя?

– А я и не думала, что вы запомните, – с некоторым вызовом сказала она и добавила: – Нелли Линд. Но вы можете называть меня по фамилии.

В связи с появлением в лаборатории нового человека Алексу Джонсу пришлось выслушать немало шутливых замечаний по этому поводу. И хотя он поддался на просьбу Линд с явной неохотой, расценивая эту затею как пустую трату его времени, он сразу отказался от мысли завалить ее бестолковой бумажной работой.

К присутствию Линд он привык довольно быстро. Она не лезла к нему под руку во время выполнения биологических проб, не пыталась его разговорить, не доставала дурацкими вопросами, а самое главное, в их отношениях не возникло никакого романтического подтекста. Правда, временами Алекса Джонса посещала мысль, что со стороны Линд все могло быть не столь однозначно, но поводов для подозрений она не давала, а в собственном благоразумии он никогда и не сомневался.

По возрасту Линд годилась ему в младшие сестры и в целом была не в его вкусе, хотя лицо с высокими скулами в некоторых ракурсах выглядело очень выразительно. А если ее подкрасить и причесать, то получится вполне симпатичная молодая женщина. И стройная фигурка под халатом совсем неплоха, особенно на фоне наскучившего окружения. Только ценил ее Алекс Джонс, конечно же, не за это.

Линд неплохо справлялась с его поручениями, и очень скоро, когда она окончательно завоевала его доверие, они договорились о распределении обязанностей: Алекс Джонс отвечал за практическую часть исследования, а Линд занималась обработкой статистических данных, которая неизбежно сопутствует любому эксперименту и требует от исполнителя предельной внимательности и собранности.

Когда началась серьезная работа над нейросодом, Алексу Джонсу приходилось обращаться за помощью к Линд довольно часто, и она никогда не отказывала. Она ассистировала ему во время экспериментов, по нескольку раз перепроверяла расчеты, чтобы не допустить случайной ошибки, бегала в кафетерий за кофе и булочками. Словом, стала незаменимым помощником, к присутствию которого привыкли все сотрудники лаборатории, да и сам Алекс Джонс. Иногда он даже представлял себе, как через полгода, а может быть, и раньше он протянет Линд приглашение на фуршет в честь успешного запуска клинических испытаний нейросода и как она, вероятно, окажется этому рада. Но его представлениям не суждено было стать реальностью. Между ними произошел неприятный инцидент, вспоминать о котором Алексу Джонсу не хотелось и по сей день, а ведь тогда Линд даже толком не дала ему объясниться.

«Вы меня еще вспомните, доктор!» – бросила она в его сторону и выскочила за порог. Это было три года назад, а сегодня Нелли Линд поставила перед ним непростую задачу: как правильно ответить на письмо из прошлого?

– Написать бы ей, пусть идет… Впрочем, нет, одну минуту! – Любопытство пересилило гордость, и Алекс Джонс поспешил в свой кабинет. – Да где же он… А, вот! – Отыскав в своем архиве ноябрьский выпуск «Фармацевтического вестника», он скинул верхнюю одежду и принялся нетерпеливо листать страницы.

Если ему не изменяла память – а с ней такое случалось крайне редко, – именно в этом выпуске журнала была опубликована большая статья о «Закриссон Фарма Кемикал», одной из крупнейших фармацевтических компаний Европы, производственные комплексы которой расположены в семи странах мира, а акции котируются на американских фондовых биржах.

За минувшие два десятилетия компания пополнила рынок несколькими хорошо зарекомендовавшими себя лекарствами, но по-настоящему значительный успех «Закриссон Фарма» принес выпуск первого таргетного препарата для лечения рака легких17. В статье, приуроченной к юбилею компании, ему была отведена целая колонка, в которой приводились данные пятилетней выживаемости больных, получавших препарат в качестве адъювантной18 терапии.

Алекс Джонс никогда не замечал за собой явных признаков завистливости и в целом радовался чужим успехам, особенно с тех пор, как сам сумел занять достойное место в мировом научном пространстве, так что он и в мыслях не держал сравнивать себя с каким-то Закриссоном. Но в этой хвалебной статье ему не нравилось все, и прежде всего – прилагаемые к ней фотографии.

Это были шаблонные коммерческие снимки. На первом крупным планом был изображен молодой мужчина в ослепительно-белом халате. Он что-то рассказывал: возможно, нахваливал новое лабораторное оборудование, а может, просто встал так по просьбе фотографа. «Йоханнес К. Закриссон – глава компании с 2014 года», – гласила подпись. Второй снимок представлял собой панорамное изображение одного из гринфилд-заводов19 «Закриссон Фарма Кемикал», обустроенных по последнему слову техники, и был озаглавлен так: «Инновации в производственной сфере на благо пациентов – основа нашей работы».

Была здесь и третья фотография.

Алекс Джонс не мог понять, каким образом он не обратил на нее внимание раньше. На фото была Нелли Линд, и ошибки здесь быть не могло – именно эта молодая женщина когда-то приходила к нему в лабораторию два раза в неделю. На ней было простое, но довольно элегантное платье темно-зеленого цвета, а в ушах поблескивали крупные жемчужные сережки. Позади Линд, положив руку ей на талию, стоял Йоханнес Закриссон в темно-синем костюме и белой рубашке с фиолетовым галстуком; они оба смотрели в объектив с едва заметными улыбками. Фотография явно была сделана на безнадежно унылом официальном мероприятии, но подпись под ней носила какой-то чересчур неформальный характер: «В непростом деле управления компанией мне помогает жена. Она – мое вдохновение и поддержка».

Пролистав статью до конца, Алекс Джонс неподвижно навис над столом. В нем смешались все чувства разом. Он, конечно, предполагал, что рано или поздно хорошенькие студентки неизбежно выходят замуж, но не за шведских же миллионеров! И даже если бы это было так…

Однако! Алекс Джонс в очередной раз убеждался, что слова женщин очень часто расходятся с их делами. Три года назад Нелли Линд сказала, что ненавидит его самой лютой ненавистью, что из-за него она на всю жизнь останется одинокой, и при этом смотрела на него как на врага всего человечества. А теперь она как ни в чем не бывало приглашает его в гости, позабыв про все обиды и разногласия. Может, простила? Едва ли. Может быть, повзрослела и наконец-то поняла, что в современном мире невозможно следовать только своим моральным принципам и иногда приходится поступать в соответствии с жизненными обстоятельствами? Ну конечно, она поняла! Ведь красивый, обеспеченный и, самое главное, здоровый муж – это очень разумный выбор!

Алекс Джонс, не мигая, смотрел в одну точку и пытался отследить свои ощущения. Он чувствовал, что злится, это бесспорно, но что именно его так разозлило, понять никак не мог. То, что Нелли Линд все-таки вышла замуж, но совсем не за того человека, за которого собиралась? Так с момента тех событий прошло уже немало времени, и Линд – ну, сколько ей сейчас, лет двадцать пять? – имела полное право поступить так, как она поступила. То, что она таким странным способом, с помощью пригласительного письма, пыталась возобновить их общение? Ну, так и в этом не было ничего предосудительного. Так что же на самом деле разозлило Алекса Джонса? На этот вопрос ответа у него пока не было, и потому он подумал, а не лучше ли ему воспользоваться любезным приглашением и на собственном автомобиле прокатиться в Финляндию?

Весьма удачно, что на обратной стороне визитки с именем J. K. Zakrisson красивым витиеватым почерком было написано название населенного пункта, который должен был послужить ему ориентиром. Алекс Джонс вбил его в Google Maps и увидел не слишком длинную синюю линию: она пролегала по главной дороге 62, огибала Вуоксу, уходила южнее государственной дороги 6 и сворачивала вбок перед конечной точкой. Немногим более ста пятидесяти километров, два часа в пути на машине без учета времени на пересечение границы и других остановок. Эта идея нравилась Алексу Джонсу все больше и больше!

Возможность повидать Линд спустя столько лет, а также завести знакомство с главой «Закриссон Фарма», на первый взгляд чисто неформальное, могла быть использована им и для реализации других замыслов, в том числе ему самому пока неведомых. «Только бы не поставить себя в неловкое положение, – как обычно, предупредил Алекс Джонс сам себя. – Да и не сболтнуть лишнего». Выдавать секреты, раскрывая подробности текущих исследований, он был категорически не намерен, даже в обмен на место в зарубежной компании.

На столе появились виски, сырокопченая колбаса, нарезанный тонкими ломтиками лимон, и Алекс Джонс откинулся в кресле, покачиваясь в такт своим мыслям. Не имей он печальной привычки во всем искать подвох, он, наверное, получил бы удовольствие от разных видов досуга, сопутствующих отдыху в загородном доме, даже если, как в его случае, приглашение было совершенно неожиданным. Конечно, все эти «радости жизни» оказались доступны ему благодаря знакомству с Линд, а ей – благодаря деньгам своего мужа, но даже это не помешало бы ему согласиться на поездку, если бы он был уверен, что Линд не питает к нему ровным счетом ничего, кроме вежливого интереса. Имелись ли у него основания думать иначе?

…На одном из первых занятий Линд дает правильный ответ на вопрос, который вызывает затруднение у других студентов. На самом деле вопрос несложный. Она это знает и потому говорит внятно, но негромко, как будто рассуждает вслух, стараясь при этом подавить довольную улыбку. По существу, это самое малое, что она может сделать, чтобы не прослыть выскочкой, желающей выслужиться перед новым преподавателем. Так что Алекс Джонс тоже позволяет себе скупо улыбнуться, когда их взгляды случайно пересекаются, отчего Линд смущается и опускает глаза в учебник.

…Они с Линд в научном институте, первый раз поднимаются в лабораторию по лестнице в западном крыле. Там всегда холодно, не прибрано и пахнет сигаретным дымом. Линд то и дело оборачивается, смотрит на него с нервной улыбкой и, поеживаясь, обхватывает себя руками. Алекс Джонс внимательно наблюдает за ее сосредоточенным лицом и вспоминает, как несколько лет назад сам был таким же наивным, воодушевленным студентом. На лестничной площадке довольно тесно, так что, когда он открывает дверь, чтобы пропустить Линд вперед, она нечаянно прижимается к нему, и он вынужден слегка взять ее за локоть, чтобы избежать вторжения в свое личное пространство. Это первый раз, когда они соприкасаются, и Алексу Джонсу кажется, что он придает этому случайному прикосновению слишком большое значение.

Налив еще виски, Алекс Джонс набрал в рот немного прохладной жидкости, но не спешил проглатывать ее, наслаждаясь терпким дубовым привкусом. Воспоминания о Линд смутили его и заставили задуматься; он начал подозревать, что это с его стороны все было не так уже невинно, как ему до сих пор казалось. И хотя у него, разумного человека, хватило бы выдержки отодвинуть подальше настойчивые желания, если бы таковые возникли, Алекс Джонс все же сомневался, смог ли бы он избавиться от ощущения неловкости за свое неуместное пребывание в чужом доме. Не говоря уже о том, что он даже не был знаком с его хозяином. Одним словом, ехать туда ему не следовало.

Решительно отодвинув стакан в сторону, Алекс Джонс достал из пачки чистый лист бумаги, еще раз мысленно взвесил все «за» и «против» и написал ответ. Он написал, что Нелли Линд он, разумеется, помнит и искренне рад слышать, что у нее все хорошо; что он немного удивлен, но благодарен ей за приглашение, а также что личные дела, к большому сожалению, вынуждают его отказаться.

Он свернул короткое письмо втрое и положил в прихожей на тумбу, чтобы не забыть отправить его завтра утром по дороге в институт. Затем он потратил еще сорок минут, чтобы собрать в интернете всю информацию о «Закриссон Фарма» и ее владельце. В конце концов у него так разболелась голова, что он прилег на диван и незаметно задремал, даже не убрав со стола посуду и не погасив свет. Медленно погружаясь в сон, Алекс Джонс думал о том, что Линд, наверное, даже не предполагает, что он может ответить отказом, и это его немного забавляло. У него не было цели обидеть ее, он лишь пытался поступить так, как будет лучше в его понимании. В то же время он прекрасно осознавал, что если что-то и могло по-настоящему смутить Нелли Линд, так это полное его равнодушие. И он хотел, чтобы она тоже об этом помнила.