Читать книгу Пираты Венеры - Эдгар Берроуз, Edgar Rice Burroughs, Эдгар Райс Берроуз - Страница 9

Раз уж мы отправились на сбор тарэля, надо было закончить работу, прерванную нападением тарго. Если мне когда-нибудь удастся отыскать дорогу обратно, я хоть смогу принести осязаемые плоды наших трудов. Но что же делать с Камлотом? Я не мог бросить его тела. Мы были знакомы недолго, но уже успели подружиться. Его народ принял меня гостеприимно. Самое меньшее, что можно теперь сделать для его близких, – доставить им его тело.

Конечно, выполнить это не так-то просто, но тем не менее я решил сделать все, что в моих силах. Хорошо, что я довольно крепок физически, да и сила тяжести на Венере должна была помочь мне в этом. По сравнению с Землей мне было легче фунтов на двадцать и даже еще больше за счет собственного веса, так как я был тяжелее Камлота.

Мне легко удалось пристроить тело Камлота у себя на спине и закрепить его веревкой от копья, привязав к нему оружие. Я не знал, как здесь принято поступать в таких обстоятельствах, но сделал это на всякий случай.

То, что я пережил за последующие десять-двенадцать часов, было таким кошмаром, о котором мне вспоминать бы не хотелось.

Тащить на себе обнаженный труп само по себе малоприятное занятие, но еще хуже было понимание безуспешности и безнадежности моих стараний. Чем дольше я спускался, позволяя себе иногда короткие передышки, тем тяжелее казалось мне тело Камлота. При жизни он весил фунтов 180, или 160 фунтов на Венере, но к концу дня мне казалось, что моя ноша весит тонну. Выглядел я довольно дерьмово, еле ногами шевелил.

Я так устал, так устал…

По минуте пробовал каждую ветку на прочность, прежде чем поставить ногу или опереться рукой. Соображение притупилось, пот лил градом. Стоило чуть оступиться – и лететь пришлось бы долго. Смерть все время была рядом со мной, наблюдала. А в какой-то момент мне даже почудилось, что глаза у нее цвета лесного ореха, как у доброго джонга Минтэпа…

Казалось, что я спустился уже на несколько тысяч футов, а никаких признаков города так и не было видно. Не раз я слышал, как кто-то шуршит в темноте, а два раза – жуткие вопли тарго. Что если один из них решил бы напасть сейчас на меня? Нет, лучше об этом не думать. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, я стал вспоминать своих друзей на Земле, детство в Индии, моего учителя Чандха Каби, дорогого Джимми Уэлша, пра-правильных девушек, которые нравились мне. Некоторыми из них я был по-настоящему увлечен. Тут мне вспомнился чудесный образ из сада, и образы остальных женщин потускнели, ушли. Кто она, моя барышня? О чем думает? Понимает, что я не откажусь от мыслей о ней? Какой запрет не позволял ей встречаться и разговаривать со мной?

И что с того, что у нас не подходящая друг для друга кровь, мы же не лежим в отделении переливания?

Она сказала, будто меня ненавидит, но слышала мое признание в любви. Сейчас оно и мне самому казалось странным. Как это я мог влюбиться с первого взгляда в девушку, о которой абсолютно ничего не знал? Не знал ни имени, ни интересов, ни возраста. Мне самому это казалось странным, но я был уверен, что полюбил ее. Полюбил эту незнакомку из сада, причем полюбил навсегда.

Увлеченный этими мыслями, я, видимо, забыл про осторожность и оступился. Надо было за что-то ухватиться, но ветки под двойной тяжестью наших тел ломались, в руках больше не осталось сил, и мы с моим мертвым другом ухнули в темноту. Меня явственно обдало ледяное дыхание смерти.

Но падение было недолгим. Мы упали на мягкую поверхность, она прогнулась под нашим весом, спружинила и подбросила вверх, точно цирковой батут. В тусклом, но вездесущем свете амторианской ночи я увидел, что попал в паутину свирепого амторианского паука! Ну здорово!

Я пытался пробраться поближе к краю паутины, ухватиться за какую-нибудь ветку, чтобы выбраться на твердь. Но с каждым движением запутывался все больше. И Камлот, скажу вам, болтавшийся уже на крестце, как-то не помогал моему высвобождению. Положение было ужасным, и с каждой секундой становилось все хуже. В дальнем конце паутины показалось огромное мерзкое тело тарго.

Я выхватил меч, который еле удерживал, и принялся рубить волокна, опутывавшие меня, но свирепый паук уже подползал ко мне. Когда я осознал всю тщетность своих попыток вырваться из этой смертельной западни, то понял, какую беспомощность и сковывающий ужас чувствует муха, попавшая в паутину. Но все-таки мне не хотелось становиться похожим на муху. Я мог сопротивляться этому чудовищу, пока у меня были меч и разум.

Тарго беззвучно подкрадывался все ближе.

Конечно, он знал, что мне некуда деться, кайфовал в предвкушении и не стал пугать меня своим парализующим воплем – еще тратиться. С расстояния в десять футов он бросился в атаку, очень ловко передвигаясь на восьми мохнатых лапах. Я мог сделать только один удар. Это уж точно. На втором бы обломался. Я глубоко вздохнул и…

И сделал этот единственный выпад мечом.

Это был удар наугад, ему навстречу. По счастливой случайности клинок угодил в его жуткую башку, в мозг. Когда он замертво рухнул у моих ног, я не поверил своим глазам. Я был спасен!

Через пять минут мне уже удалось разрубить опутывавший меня тарэль и освободиться от него. Я спустился на ближайший сук. Сердце бешено билось, сил не было. Я отдохнул полчаса, а потом продолжил свой бесконечный спуск в этом ужасном лесу.

Какие опасности могли поджидать меня впереди? Я знал, что в этом грандиозном лесу живут и другие чудовища. Огромные паутины, способные выдержать даже быка, были рассчитаны не только на людей. Вчера я видел мощную птицу. Будь она хищной, то представляла бы не меньшую опасность, чем тарго. Но сейчас в первую очередь надо было опасаться тех хищников, что выходят на охоту ночью.

Я спускался все ниже и ниже и чувствовал, как с каждым движением иссякают мое терпение и силы.

Схватка с тарго совсем изнурила меня, но останавливаться было страшно. Надолго ли меня еще хватит, прежде чем я упаду замертво?

Силы были уже совсем на исходе, когда вдруг мои ноги ступили на твердую почву. Поначалу я в это даже не поверил, но, оглядевшись, убедился, что действительно стою на земле. Наконец-то, после месячного пребывания на Венере, мне удалось достичь поверхности планеты! Вокруг не было видно почти ничего – только стволы гигантских деревьев. Ноги утопали в мягком ковре опавшей листвы. Я отвязал тело Камлота, положил своего несчастного друга на землю, лег рядом с ним и тут же уснул.

Когда я проснулся, было уже светло.

Я огляделся и ничего не увидел, кроме увядших листьев меж гигантских стволов. Не буду описывать эту картину в подробностях, чтобы вы не усомнились в правдивости моего рассказа, но ведь стволы и должны быть огромными, учитывая небывалую высоту деревьев. Некоторые из них достигали высоты в шесть тысяч футов, их вершины терялись в вечном тумане нижнего слоя венерианских облаков.

Чтобы вы могли представить размеры этих гигантов растительного мира, я скажу, что насчитал тысячу шагов, обходя комель одного из них, а это составляет, грубо говоря, тысячу футов в диаметре. И таких деревьев было немало. Дерево диаметром в три фута казалось просто молодым побегом. Вот и верь заявлениям ученых, что на Венере нет растительности!

Элементарные познания в физике и еще более поверхностные в ботанике подсказывали мне, что таких высоких деревьев не может быть. Ну что ж, видимо, на Венере существовало нечто такое, из-за чего невозможное становилось возможным. Пытаясь понять, как это могло произойти, и проводя аналогию с природой Земли, я пришел к некоторым заключениям, которые, по моему мнению, могут объяснить этот феномен. Венерианским деревьям во время роста приходилось преодолевать меньшую силу притяжения планеты. Кроме того, они имели возможность получать через свои вершины из облачного слоя достаточное количество углекислоты. То есть выстраивалась отличная система для процесса фотосинтеза.

Но должен признаться, что в тот момент эти размышления меня не очень занимали. В первую очередь мне было необходимо позаботиться о себе и о бедном Камлоте. Как быть с его телом?

Я сделал все возможное, чтобы доставить его к родным и близким, но потерпел неудачу. Может быть, мне вообще не удастся найти город. Оставалось только одно – похоронить его здесь.

Приняв такое решение, я начал разгребать листья, чтобы добраться до земли и выкопать могилу.

Убрал слой прелых листьев не меньше фута толщиной и стал отбрасывать пригоршнями мягкую жирную землю. Вскоре вполне приличная могила в шесть футов глубиной была готова. Я присыпал ее дно мягкими листьями.

Занимаясь этими прискорбными трудами, я пытался вспомнить обряд похорон. Мне хотелось сделать все как положено. Не знаю, как отнесся бы к этому Господь Бог, но мне кажется, что он с распростертыми объятиями встретил бы первую венерианскую душу, отправившуюся в последнее странствие в соответствии с христианскими обрядами.

Я наклонился и обхватил труп, чтобы положить его в могилу, как вдруг с удивлением обнаружил, что он теплый. Что бы это значило? Через восемнадцать часов после смерти тело человека должно стать холодным… А вдруг Камлот живой? Я прижал ухо к его груди и еле-еле уловил биение сердца. Никогда еще меня не охватывала такая радость. Мне показалось, что я снова юн, полон надежд и мечтаний. До этого момента я просто не отдавал себе отчета в том, насколько велико мое одиночество.

Как же Камлот мог остаться жив и что мне сделать теперь, чтобы привести его в чувство? Сначала нужно было найти ответ на первый вопрос. Я опять осмотрел его тело. На груди зияли две глубокие раны, на которых почти не было следов крови. Но я рассмотрел на них зеленоватый налет. Вот он-то и навел меня на мысль о причине коматозного состояния Камлота. Почему-то этот зеленоватый налет показался мне похожим на отраву. И тут я вспомнил, что некоторые разновидности пауков парализуют свои жертвы ядом, чтобы сожрать их потом, по мере надобности. Значит, тарго просто парализовал Камлота!

В первую очередь я решил восстановить кровообращение и дыхание. В конце концов, я окончил курсы оказания первой помощи и не был последним в группе. Потом, несмотря на усталость, которую ощущал даже после недолгого сна, меня обуял такой прилив бодрости, что откуда только сила взялась! Я попеременно массировал руки и ноги, плечи и шею, снова руки и ноги… Делал то, что предписывают инструкции по оказанию первой помощи утопленникам. Не знаю, какая из этих мер оказала нужное воздействие, но так или иначе мои усилия были вознаграждены появлением первых признаков жизни. Камлот шевельнулся, у него начали вздрагивать веки. Когда я уже совсем выбился из сил, он приоткрыл глаза и посмотрел на меня.

Его взгляд был поначалу бессмысленным, и мне показалось, что его мозг затуманен отравой. Затем на его лице появилось удивленное выражение, растерянность – и наконец он меня узнал. Камлот оживал на моих глазах.

– Проклятье, какая вонь от меня… – прошептал он и добавил тут же: – Что произошло?

– Тарго.

– На тебя напал тарго? – ужаснулся он до сини. – Ты – покойник, Карсон.

– На тебя… – шепнул я, растирая ему лицо. – На тебя напал тарго…

– На меня? Тогда я – покойник. Где мы? – спросил он, усаживаясь с моей помощью.

– Для покойника ты слишком много разговариваешь, – осадил его я. – Мы на земле. Но где именно, не знаю.

– Значит, ты меня спас от тарго, – сказал он. – Ну, и кто кого? Ты его убил? Ну да, конечно, иначе ты бы меня оттуда не унес. А это моя могила? Здорово. Какая просторная. На двоих бы сгодилась. Как все это случилось?

Я рассказал вкратце.

– Я хотел отнести тебя в город, но заплутал.

– Ты полдня и полночи тащил на себе труп! Зачем?

– Мне ведь ваши обычаи неизвестны, – ответил я. – Твоя семья хорошо ко мне отнеслась, и мне хотелось как-то отблагодарить их за это. Да и как я мог оставить тело друга на съедение птицам и зверям? Я бы не был в восторге, если б меня тут всю ночь жрали какие-то сволочи…

– Я этого не забуду, – тихо сказал он и попробовал встать, но не смог этого сделать без моей помощи. – Теперь все будет хорошо, нужно только немного подвигаться, – успокоил он меня. – Через сутки действие яда тарго проходит даже без лечения. То, что ты сделал, мне здорово помогло. Мне нужна только небольшая физическая нагрузка, и я быстро отойду.

Камлот стоял, оглядывая окрестности, будто хотел сориентироваться. На него накатил спазм. Он сипел, держась за горло, потом стал плеваться, содрогаясь так, будто пытался выплюнуть свои кишки. Претерпевал чудовищные страдания… Но все же был жив! После приступа ослезившийся, красный взор Камлота упал на оружие, принадлежащее ему.

– Ты и его прихватил с собой! – воскликнул он. – Ты просто джонг среди друзей! Клянусь, я бы бросил…

Закрепив на поясе меч, он поднял копье, и мы, шатаясь, пошли по лесу, пытаясь найти специальные знаки, указывающие на близость города. Камлот через каждые десять минут останавливался, хватался за сердце, синел и стонал, потом, видимо, приступ удушья откатывал, и мы с ним шли дальше. Он объяснял, что возле нахоженных троп на определенных деревьях нанесены секретные незаметные знаки, указывающие на месторасположение города. Очень секретные. Такие секретные, что большая их часть вообще никому не известна, довольствуются менее тайными.

– Мы спускаемся иногда на поверхность Амтора, но это бывает редко, – сказал он. – Правда, порой торговые экспедиции доходят и до побережья. Там они встречают суда тех немногих народов, с которыми мы еще ведем кое-какую торговлю. Торизм распространился очень широко. Товарищ Тор так обнаглел, что… Мало осталось народов, которые не попали под его кулак. Еще мы изредка спускаемся поохотиться на басто, ради шкур и мяса.

– Басто? – переспросил я.

– Это такой крупный всеядный зверь с мощными челюстями, снабженными четырьмя огромными клыками. На голове у него растут два огромных рога. В холке он ростом со взрослого человека. Некоторые из тех, кого мне удалось добыть, достигали трех с половиной тысяч тобов.

Тоб – это амторианская мера веса, равная одной трети английского фунта. На Амторе используется десятичная система мер и весов. Она показалась мне куда более удобной, чем вся эта неразбериха с гранами, граммами, унциями, фунтами, тоннами и другими единицами измерения, принятыми у разных народов на Земле.

Судя по рассказу Камлота, басто должен был напоминать огромного медведя с рогами или бизона, снабженного челюстями и клыками хищника. Я пришел к выводу, что тысяча двести фунтов веса делали его очень опасным зверем.

– Какое оружие применяется в охоте на басто? – спросил я. – Что он предпочитает?

– Его как-то не спрашивали… А мы… Одни предпочитают стрелы, другие – копья, третьи вообще предпочитают с ним не встречаться, – сказал Камлот. – Но лучше всего, если поблизости найдется раскидистое дерево с ветками над самой землей, – добавил он с улыбкой. – И хорошая ветка.

– И что? Что даст такая ветка?

– Она нам дает басто… – ответил Камлот с загадочной улыбкой.

– Они агрессивные? – спросил я, подумав, что мой друг просто не желает открыть профессионального секрета. Я не хотел настаивать, тему поменял.

– Бывает, что и сам охотник становится дичью басто. Но нам сейчас не до охоты. Нужно срочно найти опознавательный знак и узнать, куда мы попали.

Мы двигались по лесу, пытаясь высмотреть эти крошечные знаки. Камлот объяснил мне, как должны выглядеть наименее секретные и где могут находиться. Знак представляет собой длинный пронумерованный гвоздь с плоской шляпкой, вбитый в ствол дерева на определенной высоте. Его нелегко заметить, но так и должно быть. Иначе враги вепайян обнаружили бы его и вытащили или нашли бы по нему город.

У вепайян очень умно разработана система этих знаков.

Они ничего не скажут постороннему, но для сведущего человека каждый знак – это целый рассказ. Каждый из них может точно указать местонахождение человека на острове, где расположено царство Минтэпа. Каждый гвоздь был вбит специальной геодезической партией, его номер и точное расположение указаны на карте острова. Прежде чем вепайянину позволят одному или в качестве проводника спуститься вниз, он обязан выучить расположение всех знаков Вепайи. Камлот их знал. Он сказал, что если удастся найти хотя бы один знак, то можно будет точно определить свое местонахождение, расположение других знаков и самого города. Но мы могли еще долго блуждать по лесу, прежде чем найдем один из них. По пути я все время интересовался новыми словами и выражениями. Память у меня была еще молодой, я не жаловался, словарный запас рос с каждой минутой.

Состав леса не менялся. Он в основном состоял из деревьев нескольких пород. У одних ветви свисали до самой земли, у других появлялись на высоте нескольких сотен футов. Там были деревья с шишковатыми и прямыми гладкими, точно лакированными стволами, уходящими в высоту без единого ответвления, как корабельные мачты. Камлот сказал, что их кроны находятся высоко в облаках и напоминают громадные мягкие шапки. Перечислениями этих деревьев я довел Камлота едва ль не до бешенства. Он уже утомился мне называть, а я все повторял, повторял. И ежеминутно требовал новое слово.

Спросил его, бывал ли он на самом верху, и Камлот ответил, что забирался на самое высокое дерево на острове, но при этом чуть не замерз до смерти.

– Мы из этих деревьев добываем воду, – добавил он. – Они собирают влагу из облаков и доставляют к корням. Эти деревья устроены не так, как все остальные. У них вода поступает к корням сверху вниз по каналу в середине ствола, а оттуда поднимается в виде питательного раствора. Если надрезать ствол одного из этих деревьев, то можно получить много чистой холодной воды – она очень полезна для…

– Камлот, к нам кто-то идет, – прервал я его. – Слышишь? Смотри внимательно. Это новое слово? Идет новое слово, да?

Он секунду напряженно вслушивался, а потом ответил:

– Какой ты настырный… Слышу. Давай-ка заберемся на дерево, пока не увидим его.

– Кого? – спросил я, сильно дивясь.

– Откуда я знаю? – разгорячился Камлот. Его сотрясала нервная лихорадка. – Ты же вечно ждешь от меня новых слов! Давай, вот тебе слово, поглядим, кто это.

Он влез на ближайшее дерево, а я за ним, и мы стали ждать. Было отчетливо слышно, как кто-то идет в нашу сторону. Идет и заваливается. Толстый ковер из листьев заглушал его шаги. Был слышен только шорох под ногами медленно приближающегося существа. Явно инвалид. Я так думал, пока из-за одного дерева не показалась громадная голова. Хотел бы я быть таким инвалидом, стоять в темноте под мостом с топорищем…

– А вот и новое слово, Карсон. Повтори. Басто, – прошептал Камлот, но я и сам уже догадался, что это был он.

Мой друг хорошо описал это «новое слово». Только оно оказалось еще страшнее. Верхняя часть его головы с короткими мощными рогами вызывала в памяти американского бизона. Голову покрывала темная вьющаяся шерсть, а глаза окаймлял красный обод. Голубая шкура походила на слоновью, но была практически лысой, за исключением головы и кончика хвоста. Рост зверя от холки к крупу уменьшался. Короткие, мощные передние конечности заканчивались трехпалыми копытами, а задние были длиннее и тоньше. Это вполне объяснимо, так как на передние конечности приходилось три четверти веса животного. Морда его походила на медвежью, только и шире была, и с тяжелыми изогнутыми бивнями. Боже, какая страхолюдина! Одно слово – басто.

– Вот и обед, – небрежно сказал Камлот, недавний покойник. Интересно, почему он был так уверен, что поразит басто? – Изжарим, увидишь. И обед, и ужин. И не на один день…

Заслышав его голос, зверь оглянулся по сторонам.

– У них очень вкусное мясо, а мы давно уже ничего не ели, – прибавил Камлот. – Ничто не сравнится с кусочком бастятины, поджаренным на костре. У меня уже слюнки текут.

– Идем! – воскликнул я и стал слезать с дерева, держа копье наготове.

– Куда?! – закричал Камлот. – Ты с ума сошел!

Басто заметил нас и стал приближаться, издавая такие звуки, что взрослый тигр умер бы от зависти. Даже не знаю, с чем его можно сравнить, это пение. Оно начиналось рычанием, а затем достигало такой мощи, что дрожала земля.

– Кажется, наш дружок недоволен, – заметил я. – Одна проблема. Я кое-чего не понимаю. Чтобы басто съесть, басто надо убить. А как же мы это сделаем, сидя на дереве?

– Я не буду сидеть на дереве, у меня другие планы, – ответил Камлот. – Но ты пока не слезай, посмотри, а то и сам погибнешь, и меня подведешь! Ты же не умеешь еще охотиться на этого зверя. Тут существует несколько приемов. Тонкостей, что ли. Подожди, я сейчас им займусь. Увидишь сам.

Мне это не понравилось, но я не понимал пока, о чем идет речь, и уступил. Однако все равно решил быть начеку.

К моему удивлению, Камлот положил копье на землю, а вместо него взял гибкую ветку с густой листвой. Он срезал ее перед тем, как слезть с дерева к басто, и спустился не прямо перед зверем, а чуть поодаль. Мне было велено отвлекать басто. Я горячечно принялся выкрикивать разные слова по-английски. Сначала те, упоминать которые прилично в любом обществе, где собрались две враждующие, но интеллигентные группировки. Потом – иные слова, избранные. Я говорил этому басто, что думаю о нем, о его маме и вообще об общей перспективе, которая нас ожидает, если мы его не зажарим. С этими откровенными пожеланиями добра да удачи я и принялся раскачивать большую ветку.

И тут я с ужасом обнаружил, что Камлот вышел на открытое пространство в десяти шагах от хвоста басто.

Он был вооружен только мечом и той дурацкой веткой, о которой уже говорил так загадочно! Мечом и дурацкой веткой! Неужели этот басто был такой дурной, что боялся здешних веток? Тогда б он и дня не прожил в амторианском лесу!

Копье оставалось лежать на земле неподалеку от разозленного зверя.

Положение Камлота представлялось мне совершенно безнадежным. Если б басто заметил его, то Камлот не успел бы найти убежище на ближайшем дереве. Он бы, еще ослабленный после мнимой смерти, еще плохо державшийся на ногах, вообще и отползти б не успел! Поняв это, я с удвоенной силой принялся привлекать к себе внимание зверя. Так раскачался, что чуть со ствола не свалился. И тут Камлот закричал, что этого достаточно, не то басто уйдет к конкуренту, и мы в результате устроим ужин не себе, а ему, и двуспальная могила, остававшаяся вакантной, больше скучать не будет, мы ее осчастливим.

Я решил, что мой друг, наверное, сошел с ума, и не обратил бы внимания на его слова, если бы басто тоже не услышал крик Камлота.

После этого все мои попытки отвлечь внимание зверя были тщетны. Как только Камлот крикнул, басто тяжело повернул голову и его горящий взгляд упал на моего друга. Тот, разумеется, был и ближе, и говорил на знакомом диалекте. Басто повернулся, чуть-чуть постоял, разглядывая крошечного смельчака, и ринулся на него.

Я не мог дальше ждать и спрыгнул с намерением штурмовать зверя сзади, как бастион. Столкновение произошло так быстро, что рассказ об этом займет столько же времени, сколько оно длилось. Спрыгнув за зверем, я увидел, как он наклонил голову и понесся на Камлота. Но тот спокойно стоял, держа свой жалкий меч в правой руке, а ветку – в левой. В тот миг, когда зверь должен был поддеть его своими мощными рогами, Камлот взмахнул раскидистой веткой у него перед носом, легко отпрыгнув при этом в сторону, и одновременно вонзив свой меч по рукоять под левую лопатку зверя.

Боже, как все оказалось просто!

Этот зверь совершенно не реагировал на несколько раздражителей одновременно. Это его деморализовало. Вот в чем был секрет этой охоты. Теперь я понял, как ловить себе ростбиф из басто. Это был секрет фирмы.

Басто постоял, расставив ноги, качнулся пару раз и упал у ног Камлота.

Я уже готов был закричать от восторга, как вдруг случайно посмотрел вверх. Моим глазам предстало то, что заставило меня позабыть и о басто, и о подвиге Камлота.

– Бог ты мой! – воскликнул я по-английски и добавил на местном языке: – Камлот, смотри! Что там такое?