Читать книгу Джон Картер – марсианин - Эдгар Берроуз, Edgar Rice Burroughs, Эдгар Райс Берроуз - Страница 6

Мы проехали около десяти миль, когда путь пошел вверх. Как я узнал позже, мы путешествовали по дну одного из давно уже высохших морей Марса и теперь приближались к берегу.

Вскоре мы достигли подножия горной цепи и, проехав через узкое ущелье, выбрались в открытую долину. Огромный город находился на низком плоскогорье. Мы мчались туда.

Разрушенное шоссе выходило прямо из города, но достигало лишь края плоскогорья, где внезапно обрывалось, переходя в лестницу из ряда широких ступеней.

Когда мы проезжали по городу, я увидел, что дома полуразрушены и необитаемы, по-видимому, уже много лет. В центре находилась большая площадь, которая, как и прилегающие к ней здания, была занята лагерем. Военным лагерем марсиан.

Меня поразило, что все были совершенно нагими, если не считать украшений. Женщины почти не отличались от мужчин, только клыки их были значительно длиннее, причем у некоторых достигали высоко посаженных ушей. Еще женщины были меньше ростом и имели более светлую окраску, а на пальцах рук и ног виднелись зачатки ногтей, совершенно отсутствующих у мужской половины. Рост взрослых женщин достигал десяти-двенадцати футов.

Тела детей были светлее, чем у женщин. Мне показалось, что все дети совершенно одинаковы, хотя одни были выше других, следовательно, старше.

Я не заметил стариков. Вообще, внешность марсиан существенно не меняется от зрелого возраста – сорока лет – до тысячелетнего. Достигший глубокой старости марсианин добровольно отправляется в последнее страшное плавание по реке Исс. Ее исток не известен никому, из лона этой реки не возвращаются. А если бы кто и возвратился из холодных темных вод, его никогда не оставили бы в живых.

Но только около двадцати марсиан из тысячи доживают до такого добровольного паломничества. Не более одного из тысячи умирает от болезни. Остальные девятьсот семьдесят девять погибают на войнах, дуэлях, охоте, в авиакатастрофах и так далее. Самая страшная участь достается детям, которые становятся добычей больших белых обезьян Марса.

Средний возраст, которого достигают марсиане после наступления зрелости, – около трехсот лет. Могли бы жить до тысячи, если бы не насильственная смерть. Я думаю, что это реакция на исчезновение жизненных ресурсов планеты. Марсиане обладают исключительными познаниями в медицине, но долговечность опасна для существования рода. Итак, жизнь на Марсе потеряла свою первоначальную ценность, это заметно по распространению опасных спортивных игр, а также из непрекращающейся вражды между отдельными общинами. Ни один мужчина и ни одна женщина на Марсе никогда не ходит без смертоносного оружия.

Когда мы приблизились к площади и мое присутствие было обнаружено, нас немедленно окружила добрая сотня марсиан. Мне показалось, что они сейчас стащат меня с коня моего стража.

Одно слово вождя – и шум прекратился. Мы направились к великолепному сооружению, каких я никогда не видел на Земле.

Здание невысокое, однако занимало внушительную площадь. Оно было построено из сверкающего белого мрамора, украшенного золотом и бриллиантами, которые сверкали под лучами солнца и переливались всеми цветами радуги. Главный вход шириной в несколько сот футов выдавался из здания так, что над входной галереей образовался огромный навес. Лестницы не было, но небольшой наклон, ведущий на первый этаж, расширялся в просторный зал, окруженный галереями.

Около сорока или пятидесяти марсиан мужского пола собралось в этом зале, оснащенном большим количеством разных пюпитров и стульев. Все они сгрудились вокруг ступеней кафедры. На ней восседал на корточках огромный воин. Он был увешан с головы до ног металлическими украшениями и разноцветными перьями, кожаный убор был отделан драгоценными камнями, а с плеч свисала мантия из белого меха на подкладке пурпурного шелка.

Меня поразила непропорциональность размеров марсиан по отношению к столам, стульям и другой мебели. Все эти предметы были приспособлены для человеческого роста, а огромные тела марсиан лишь с неимоверными усилиями втискивались в стулья, под пюпитрами не хватало места для их длинных ног. Из этого следовало, что на Марсе жили и другие обитатели. С другой стороны, на всей обстановке лежал отпечаток древности, очевидно, город принадлежал давно вымершей и забытой расе, обитавшей на Марсе в незапамятные времена.

Наш отряд остановился у входа в здание, и по знаку вождя меня опустили на землю. Опять рука об руку с предводителем мы прошли в зал аудиенций. По-видимому, на Марсе церемония представления верховному вождю проходит без особых формальностей.

Все расступались перед моим спутником, когда он шествовал к кафедре. Сидевший на корточках поднялся на ноги и произнес имя моего конвоира, тот остановился и полным титулом приветствовал правителя.

В тот момент вся церемония не имела для меня никакого значения, но позднее я узнал, что она является обычной формой приветствия зеленых марсиан. Иноземцы же, не знающие языка, должны молча обменяться украшениями, если миссия их носит мирный характер. Иначе они обменялись бы выстрелами.

Имя взявшего меня в плен было Тарс Таркас. Он являлся помощником правителя общины и был известен как государственный муж и воин. По-видимому, он кратко доложил о приключениях, связанных с его экспедицией. Затем верховный вождь обратился ко мне.

Я произнес несколько вежливых фраз, которых он, естественно, не понял. В заключение своей речи я слегка улыбнулся, и он сделал то же самое. Это подтвердило мои надежды, что у нас есть хоть что-то общее – способность улыбаться. Позднее я узнал, что улыбка марсианина обманчива, а смех может заставить поседеть самого крепкого человека.

Чувство юмора у зеленых обитателей Марса не похоже на наше. Например, предсмертная агония товарища может вызвать необузданное веселье, а лучшим развлечением считается убийство военнопленных самыми изощренными способами.

Собравшиеся воины разглядывали меня, подойдя вплотную и ощупывая мышцы и кожу. Затем верховный вождь изъявил желание посмотреть, как я «летаю», и с Тарсом Таркасом направился к открытой площади, сделав мне знак следовать за ними.

После первой неудачной попытки я боялся самостоятельно ходить по Марсу. Теперь же, предоставленный самому себе, я продвигался между столами и стульями, спотыкаясь и падая подобно огромному кузнечику. Я несколько раз весьма ощутимо ушибся (к большому удовольствию марсиан) и опять хотел прибегнуть к испытанному способу – ползти на четвереньках. Но марсианам это не понравилось, и один из них, что больше всех смеялся, грубо поставил меня на ноги.

Когда он наградил меня тумаком, физиономия его оказалась на очень близком расстоянии. Что оставалось делать джентльмену, честь и достоинство которого нагло нарушены? Нарушено элементарное уважение к правам чужестранца. Я ответил марсианину ударом в челюсть, и он свалился наземь, как заколотый бык. Когда он упал, я повернулся и прислонился спиной к пюпитру, ожидая мести его товарищей и твердо решив дать перед смертью хороший бой.

Но опасения мои оказались напрасными, так как остальные марсиане сперва были совершенно ошеломлены, а затем разразились диким хохотом и бурными рукоплесканиями. В тот момент я мало что понял, но позднее узнал, что так они выразили свое одобрение.

Верзила, которого я сшиб с ног, все еще валялся на земле, но ни один из товарищей даже не подошел к нему. Тарс Таркас приблизился ко мне, протянув одну из своих рук, и мы дошли до площади без дальнейших приключений.

Я не понимал сперва, зачем мы пришли на открытое место, но вскоре получил разъяснение. Марсиане несколько раз повторили слово «сак», затем Таркас сделал несколько прыжков и, обернувшись ко мне, потребовал: «Сак». Я понял и, собравшись с силами, совершил такой «сак», что поднялся на добрые полтораста футов. Приятно, что на этот раз я не потерял равновесия, а встал на ноги, даже не упав. Затем несколькими прыжками по двадцать-тридцать футов я возвратился к группе воинов.

Мое представление было дано в присутствии нескольких сот маленьких марсиан, и они немедленно стали просить повторения. Верховный вождь отдал соответствующий приказ, но я был голоден, хотел пить и решил потребовать к себе внимания. Поэтому в ответ на назойливые «сак» я указывал на свой рот и потирал живот.

Тарс Таркас и верховный вождь обменялись репликами, и первый дал какое-то указание молодой женщине из толпы, велев мне следовать за ней. Я ухватился за предложенную руку, и мы вместе пошли к большому зданию на другой стороне площади.

Моя «прелестная» спутница была около восьми футов ростом, светло-зеленого цвета, с гладкой, лоснящейся кожей. Как я узнал потом, ее имя было Сола и она принадлежала к свите Тарса Таркаса. Она привела меня в большую комнату, судя по разбросанным на полу лоскутам шелка и меха, это была спальня туземцев.

Из больших окон лился свет, комната была со вкусом украшена настенной живописью и мозаикой. Однако на всем этом лежал едва ощутимый отпечаток древности, который ясно говорил о том, что создатели этих чудесных произведений искусства не имели ничего общего с дикарями, живущими тут теперь.

Сола знаком попросила меня сесть на кучу шелка посреди комнаты и, обернувшись, издала страшный шипящий звук, подавая кому-то знак. Ее зов был услышан, и я увидел еще одно чудо Марса. Чудо вошло, покачиваясь на десяти тонких ножках, и село на корточки перед девушкой, подобно послушному щенку. Чудо, а вернее, чудовище было ростом с шотландского пони, голова его напоминала лягушачью, только челюсти были снабжены тремя рядами острых, длинных клыков.