Читать книгу Легко умереть не дам… Записки поюзанного врача – 2 - Эдуард Рубинович Мустафин - Страница 6
Часть первая: Не проси милости у природы, и ты будешь спасен…
Глава третья. Бытописательская
ОглавлениеПосле относительно недолгого (минут всего около сорока) совещания, начальство приняло мудрое решение – эвакуировать на хрен. В головное здание. К неврологам, нейрохирургам и прочим умным специалистам, отягощенным компьютерным и магниторезонансным томографами и аппаратами искусственной вентиляции легких. Человек должен помирать на законных основаниях и, желательно, с подтвержденным диагнозом. Ладно, с организацией эвакуации никто не приставал – у начальства голова большая, мозга много и телефонная книжка в смартфоне толстая. Правда в этом были и негативные стороны – меня как-то проинформировать забыли или не сочли нужным, что тоже верно. Вошедший в операционную командир реанимобильной команды первым делом уставился на цифры артериального давления. Все знают – с низким давлением БИТы14 могут признать нетранспортабельным, но мы могли не волноваться. У нас все стабильно. 190/100. Правда, не 240/120, что тоже хорошо. «Ты бы зрачки глянул…»: почему-то подумалось мне.
Но гордый представитель славного племени медицинских эвакуаторов заострил внимание на другом. – Так она у вас на ИВЛ? Не повезем. У нас аппарат разобран. Лица начальства, пытающегося наладить эвакуацию проблемы методом «от себя», начали уныло вытягиваться.
– У вас «Карина»15? – глупо сомневаться, что в машинах «Скорой» стоит аппарат не той марки, которой торговал тогдашний нарком здравоохранения нашего герцогства до вступления на столь высокую должность. – Я соберу… Кислород есть?
– Кислород есть, но один я не поеду. Только в сопровождении вашего анестезиолога, если он такой умный, что аппараты собирать умеет.
Все вопросительно уставились на меня. Ну, да, еще и роддом без анестезиолога оставить. Пусть минут на тридцать, но если именно в эти полчаса что-нибудь смешное случится? Глупо было переживать, тут и так на нормальную и уголовную, и газетную статью набралось, начиная с прямого переливания крови.
– Назад привезете?
– Да без проблем.
– Тогда сначала я спускаюсь и собираю аппарат. Потом поднимаюсь, переносим, вентилируя мешком Амбу16. Потом в машине подключаем к аппарату и понеслись.
Пацан сказал – пацан сделал. И только в машине я понял, что курточки-то у меня в наличии нет – на работе осталась. Декабрь, знаете ли… После начала поездки в аппарате навернулся клапан подачи кислорода – там контур маятниковый, хитро устроен. Экскурсия грудной клетки есть, но насыщение крови кислородом неуклонно повалилось вниз. Самое время начинать визг «Мы ее теряем!». Но меня в этой жизни чему-то учили неправильно. Руки работали сами – воткнуть дыхательный мешок в бортовую кислородную разводку (бля, и ведь нашел же дырочку!) и начать вентилировать барышню, которая уже не станет мамашей (матка-то того… вырублена) руками. «А ничего показатели стали. С такими еще живут. Хреново, правда, но живут» – времени вертеть головой, особо не было, но фельдшер в машине была ничего. Мой типаж. А еще с мигалкой и сиреной («вау-вау-вау» – видел бы меня мой молодой человек, он же дружище, он же внук, он же плевок генотипом в вечность – от зависти бы описался) быстро ехать понравилось. На красный. Дорогу все уступают. Почти. В одном месте стоявшая на светофоре первой полицейская машина тоже включила мигалку, выехала на перекресток и встала, прикрывая нас от не желающего останавливаться потока слева. За что им большое спасибо. Подъехали к приемному покою, выгрузились сами. Интеллектуально и материально отягощенной гораздо больше нас, чудаков с бугра, кавалерии из-за холмов не видно. Нет, видно. Вот они стоят, группками. Здесь заведующая нашим родильным домиком с начальницей нашего отдельно стоящего филиала, который я про себя и с удовольствием именовал «социальным хосписом». А вот здесь сам любимый ученик главной анестезиологической богини нашего герцогства, он же заведующий тамошней реанимацией и с ним пара, судя по возрасту, ординаторов, один из которых, явно индусской наружности, держит на плече транспортную пневматическую дышалку с кислородным баллоном. «Оксилог» называется. Дальний родственник той самой «Карины», что в машине накрылась точкой приложения гинекологических знаний. А чо это он там с кислородной автоматикой стоит, а я тут воздухом и руками дышу?
– Эй, кришнаит… Ты, ты. Чего таращишься? Тащи сюда «Оксилог», сатурация17, наверное, уже на полу.
Индийский ординатор, видимо, согласно канонам древней азиатской культуры, был воспитан в уважении к сединам, импотенции и прочим атрибутам дряхлой старости. Поэтому он послушно двинулся в мою сторону, поудобнее перехватив плечевой ремень достаточно тяжелой оранжевой сумки, но был остановлен своим прямым и непосредственным начальником. Разговора слышно не было, но индиец что-то говорил вполголоса, показывая ладонью в нашу сторону. Его заведующий ласково улыбался и отрицательно качал головой. «Задолбало. Как же меня все это задолбало. Трусость, желание спихнуть и ощущение каждого надутого гондона себя дирижаблем. А потом еще будет переписывание бумажек, заискивание перед местным профессором-экспертом, чье мнение непобедимо, потому что единственно верно…» – и мысли, и будущее было ясным, безоблачным и, в общем-то, предопределенным. Бояться было уже нечего, и сдерживаться не хотелось. От слова «совсем».
– Ты что творишь? Мудак! Долбоеб! Я на кислороде сатурацию еле держал! – дышать за пациентку мешком я не переставал. Мастерство не пропьешь. Слышно меня было далеко. На весь немаленький холл главной городской неотложки нашего герцогства. Что-то замерли все. До рассвета. Да и хрен с ними.
Закатил каталку в дверь кабинета компьютерной томографии, вдвоем со «скориком» перебросил женщину на стол. Прокричал «Сдал живую!». И решительно отсоединил мешок от коннектора интубационной трубки18. А потом от души пнул дверь, чтобы открыть. Ну а что, руки-то каталкой заняты. Начальство нашего отдельно стоящего филиала, видимо прислушивающееся к происходящим событиям, еле успело отскочить. Немного пожалел, что не попал ей по лбу. Кстати, а ведь ей хорошо. Она в шубейке. Норковой. Никогда у меня не было норковой шубейки. И не будет. Назад надо возвращаться. Там роддом никем не прикрыт. На крыльце этой гребаной «emergency»19 я закурил. Демонстративно. Все равно два раза не расстреливают. Немного потрясывало. То ли избыток адреналина, то ли минус двадцать в хирургическом костюмчике – это все-таки немного прохладно.
– Доктор, вы что, на улице курите? Простудитесь, – это врач со скорой подошел сзади.
– Может у вас нельзя в машине курить…
– Вам можно. Наконец-то нашелся человек, который этому… – он качнул головой в сторону здания – сказал, что о нем почти все думают.
Не могу сказать, что меня, старого девианта и социопата, сильно порадовала принадлежность к большинству, но в машину я залез. Декабрь же. Доктор разумно предложил мне сесть вперед. И место уважительное, и от симпатичной фельдшерицы подальше. Светловолосые сероглазые барышни любят лихих уланов, а не очкастых ботаников…
Кстати, а в любимом родильном домике меня уже ждала развернутая операционная.
14
БИТ – бригада интенсивной терапии «Скорой помощи». Теоретически и вообще – реаниматологи с колесами, практически и конкретно у нас – извозчики с реанимационным оборудованием.
15
«Карина» – транспортный аппарат искусственной вентиляции легких фирмы «Дрегер».
16
Мешок Амбу – это такая ручная дышалка красивая. В кино часто показывают. Похоже на мяч для регби.
17
Это тоже не красивое женское имя. Это, в данном случае, насыщение крови кислородом.
18
Интубационная трубка – это такое устройство, которое запихивается в трахею (красиво именуемую в народных сказаниях дыхательным горлом) и через которое и осуществляется искусственная вентиляция легких, аппаратом (в идеале) или руками (потому что чем есть).
19
Вообще-то, это слово означает среди прочего больницу скорой и неотложной помощи. Именно так автор демонстрирует владение английским и немного подражает пелевинской игре словами.