Читать книгу Жгучая тайная страсть. Личный театр Эдуарда Тополя - Эдуард Тополь - Страница 4

Слуги выносят на сцену стол, красивые стулья. Официанты накрывают стол скатертью, раскладывают три прибора.

Входят БИСМАРК, ОРЛОВ и КЭТТИ.

ОРЛОВ (держа в руке газету). Поздравляю, барон. Газеты пишут: вчера в Версале Луи Наполеон наградил вас Большим Крестом Почетного легиона.

КЭТТИ. Но дядюшка! Как вам удалось при вашей новой должности так быстро сбежать из Берлина в Париж?

БИСМАРК (с нажимом). Княгиня… я теперь не то, что месяц назад в Авиньоне. Премьер-министр! (Орлову) В моем распоряжении сотни шпионов. Они доложили, что вы в Париже, (Кэтти) и вот я здесь, привез вам ноты… (Вручает Кэтти ноты) Садимся, друзья.

Все трое садятся за стол.

Это прекрасный ресторан. Когда-то сюда зашел молодой лейтенант, заказал петуха в божеле, пообедал и обнаружил, что ему нечем расплатиться. Снял с себя офицерский треух и отдал в уплату за обед. А потом оказалось, что это был Наполеон Бонапарт. С тех пор хозяева с гордостью держат у входа этот треух под стеклянным колпаком. (Зовет) Гарсон!

КЭТТИ (листая ноты). Большое спасибо за ноты! Вы такой милый! (Кладет руку на руку Бисмарка).

ОРЛОВ видит это, но не реагирует.

Официант подает БИСМАРКУ меню.

ОРЛОВ. Если Луи Наполеон наградил вас Крестом, означает ли это военный союз Франции и Пруссии?

БИСМАРК (листая меню). Наоборот, мой друг. Хитрый лис, этим крестом он открестился от всяких с нами союзов. И, вообще, этот самозванец Луи Наполеон Третий мне совсем не импонирует. Он такой же потомок Бонапарта, как я – римского императора! Вы знаете, чей он сын?

ОРЛОВ. Брата Наполеона Бонапарта.

БИСМАРК. Ничего подобного! Гортензия, его мать, понесла его вовсе не от своего мужа – брата императора, а от голландского адмирала Веруэля! А я, как вы знаете, роялист, я за чистую королевскую власть.

ОРЛОВ. Тогда… Поскольку ваш король и наш император – родственники, может, мы обсудим союз России с Пруссией?

КЭТТИ (прижимаясь к Бисмарку). У вас такие сильные руки! Когда вы приедете к нам, я сыграю вам все ваше любимое, даже Бетховена!

ОРЛОВ (Бисмарку). Обсудим?

БИСМАРК. Союз? Зачем? Чтобы все об этом трубили? (Кладет руку на руку Кэтти) Зачем делать из Пруссии честную женщину, когда жизнь во грехе дает нам такие преимущества? (Официанту). Мсье, нам, конечно, «петуха в божеле», а также русскую икру, луковый суп, форель, телячье жаркое, тушеную зайчатину. Короче, несите все меню, бургонское вино, портвейн и шампанское.

Входит АВТОР с книгой.

АВТОР (читает). «В то время в Европе Бисмарку не было равных по уму. Короли и императоры не умели думать или не умели действовать, австрийский Франц Иосиф был слишком неопытен, Луи Наполеон слишком изношен, Александр слишком равнодушен, Вильгельм, Виктория, Виктор Эммануил слишком посредственны, Горчаков слишком тщеславен. Только в Пруссии был политический гений…» Эмиль Людвиг. «Бисмарк».

Затемнение.

Бисмарк в одиночестве сидит за столом.

Из левой кулисы входит КЭТТИ в пеньюаре и со свечой.

КЭТТИ. 29 ноября 1862 года. Дорогой дядюшка, в Париже час ночи, весь дом спит, а мне не спится, и вот решила вам написать. (Ставит свечу на лежак) Николай, как вы знаете, уехал в Петербург. А я только что вернулась домой с концерта, где слушала Мендельсона, и теперь нахожусь под таким впечатлением, что оно заставляет меня бодрствовать, и я вспоминаю наши волшебные недели в Биаррице. Я очень тоскую… часто закрываю глаза и представляю наш грот, утес и ажурную скалу… Быть может, по милости Божьей, мы сможем снова насладиться всем этим следующим летом… От всего сердца жму вашу руку…

БИСМАРК. Берлин, 28 января 1863 года. Дипломатической почтой. Моя дорогая племянница! Я тяну свинцовые кандалы своей убогой службы; иногда мне не хватает и пары минут для завтрака, и если сегодня я нашел время для переписки, то это потому, что должен присутствовать на дебатах в Ландтаге и слушать дерзкие речи, на которые обязан отвечать. Депутат Рудольф Вирхов – врач, противник монархии и большой говорун – обвиняет меня в нарушении законов, своевластии и прочих грехах. (Достает портсигар) А я тем временем утешаю себя тем, что открываю портсигар, где вижу веточку оливы с террасы в Авиньоне. Немецкая сентиментальность – скажете вы, но это неважно. Однажды я смогу показать вам эти маленькие сувениры как память о радужном времени, по которому я скучаю, как о потерянном рае…

Слуги вкатывают пианино.

Поставив свечу на крышку пианино, КЭТТИ трогает клавиши.

КЭТТИ. Брюссель, 1 февраля 1863 года. Резиденция русского посланника. Дорогой дядюшка! Я ни в коем разе не подсмеиваюсь над тем, что вы сберегли маленький цветочек… (Задумчиво пробежав пальцами по клавишам) Я была счастлива получить от вас весточку, а то полагала уже, что вы совсем забыли своих товарищей с Pic du Midi. (Играет Мендельсона) Ах, наша чудесная жизнь в Биаррице – морские заплывы, мои проделки и гнев дядюшки на ужасную девчонку – это было так весело! Боже мой! Если б вы знали, как я мечтаю вновь очутиться в гроте на Pic de Midi или во время прилива по ту сторону каната. (Поворачивается к Бисмарку) Всякий раз, когда я играю Мендельсона, я вспоминаю ваш искусный свист. Адьё, дорогой дядюшка, надеемся – вы навестите нас. Ваша племянница Кэтти. (Играет «Allegretto» 17-ой сонаты «Буря» Бетховена и Шопена)

БИСМАРК (слушая ее игру, после паузы). Берлин, 4 февраля 1863 года. Дипломатической почтой. Моя дорогая племянница, если душа действительно способна передавать ощущения через расстояния, то вы должны ежедневно, по меньшей мере, с трех до четырех, чувствовать, что я думаю о вас, когда совершаю прогулку верхом по самым уединенным дорогам Берлина, и тысячи воспоминаний о Биаррице и Пиренеях вытесняют скуку дел…

Входит АВТОР.

АВТОР. Господи, как же нужно хотеть чужую жену, чтобы, став даже премьер-министром, постоянно думать о ней! (Подходит к Бисмарку) «Свинцовые кандалы моей убогой службы» – и это пишет человек, который всю жизнь рвался к этой должности! «Чтобы вы не забыли вашего бедного дядюшку»! Ах, гляньте на этого «бедняка»! Здоровый и загорелый, как человек, проехавший через пустыню! (Кэтти) А вы, княгиня? Только правду, пожалуйста! Ведь прошло полтора века, теперь-то можно правду? «В Париже час ночи, а мне не спится. Николай, как вы знаете, уехал в Петербург». То есть, муж уехал, но по ночам вы мечтаете вовсе не о нем… «От всего сердца жму вашу руку… Мечтаю оказаться по ту сторону каната… Закрываю глаза и представляю наш грот…». А что вы еще себе представляете, когда закрываете глаза?

БИСМАРК (кричит). Заткнись! Хам! Не смей ее допрашивать! Вон отсюда! Вон! (В бешенстве выталкивает Автора со сцены)

Стремительно входит ОРЛОВ.

ОРЛОВ (радостно, возбужденно). Дорогая Кэтти, мон амур! Пишу тебе из России. По Высочайшему повелению, моя записка «Об отмене телесных наказаний в России и Царстве Польском» рассматривалась в Государственном Совете. Во время обсуждения министр юстиции граф Панин и митрополит Филарет выступили против. Филарет высказал мнение о допустимости телесных наказаний в христианском обществе и отверг необходимость их отмены. Однако 17 апреля, в свой день рождения, Александр II подписал указ, согласно которому от телесных наказаний теперь полностью освобождены женщины, церковнослужители и их дети, духовные лица нехристианских исповеданий, учителя… (Обняв Кэтти, уводит ее за кулисы, говоря на ходу) Как видишь, моя поездка в Петербург оказалась крайне важной, Россия превращается «из битого царства в небитое»…

Входит КОРОЛЬ ВИЛЬГЕЛЬМ.

БИСМАРК. Ваше высочество, вспыхнувшее десятого января польское восстание затрагивает не только интересы наших восточных провинций.

КОРОЛЬ. А что еще?

БИСМАРК. Из бесед, которые я вел с князем Горчаковым и с самим императором, будучи в Петербурге, я мог заключить, что Александр не прочь отдать нам часть Польши. По его словам, русский человек не чувствует того превосходства, какое нужно, чтобы господствовать над поляками. А нам, немцам, удалось бы, по его мнению, германизировать польские области.

КОРОЛЬ. Так, может, нам действительно?

БИСМАРК. Кроме того, независимость Польши для нас равнозначна мощной французской армии на Висле. Таким образом, наше географическое положение вынуждает нас бороться против польских симпатий в русском кабинете.

КОРОЛЬ (в недоумении тряхнув головой). Знаете, дорогой, ваша логика всякий раз настолько убедительна, что я отдаю вам принятие любого решения…

Перебив КОРОЛЯ, входит возбужденная КЭТТИ с письмом в руке.

КЭТТИ (Читая свое письмо). «Дорогой дядюшка! Уже 19 июня! Вот что значат расстояния!

КОРОЛЬ и БИСМАРК уходят. КЭТТИ продолжает Бисмарку вслед.

Вам не стыдно, что вы забыли свою племянницу? Что, у меня больше нет дядюшки? Стыдитесь, вы не только не навестили нас, но даже не написали! Я узнаю о вас, читая газеты! (Ходит по сцене, читая письмо) Простите такой маленькой дурочке, как я, что она позволяет себе судить вас за роспуск парламента и введение цензуры! Это очень дерзко с моей стороны, но вы же знаете: племянницы, если их баловать, способны на все! Поэтому я позволю себе сказать, что порой даже чувствую облегчение, когда выцарапываю имя своего любимого дядюшки из газеты. (Подходит к лежаку) Прилагаю новый портрет вашей племянницы, которая носит теперь короткую стрижку, и сильно похудела. Адье, мой дорогой дядюшка, мое почтение госпоже фон Бисмарк…» (Садится на лежак) Гм… Это не слишком грубо? Хотя… Пусть так остается! Какая я ему племянница? «Жму вашу руку, будьте счастливы и довольны всем. Кэтти Орлова». Вот так! И всё! (Кладет письмо в конверт, ложится на лежак и закрывает глаза. Конверт падает на пол).

Входит МАТЬ КЭТТИ, поднимает конверт, вынимает письмо и читает.

КЭТТИ открывает глаза, смотрит на мать.

МАТЬ КЭТТИ. Бедная девочка!

КЭТТИ. Почему, мама?

МАТЬ КЭТТИ. Ты влюблена в него.

КЭТТИ. С чего ты взяла? Мы просто друзья.

МАТЬ КЭТТИ (читает по письму). «Адье, мой дядюшка!.. Мое почтение госпоже фон Бисмарк!.. Жму вашу руку, будьте счастливы!» Это письмо брошенной возлюбленной! Неужели ты, правда, выцарапываешь его имя из газет?

Слышен топот копыт. Мать выглядывает в кулису.

МАТЬ КЭТТИ. Едет твой муж. Пойду встречу. Приведи себя в порядок. (Уходит с письмом).

Похлопывая газетами по голенищу сапога, поспешно входит ОРЛОВ.

ОРЛОВ. В Польше восстание! Франция, Австрия и Англия прислали нам ноты с требованием освободить поляков! Если к ним присоединится Пруссия, войны не избежать! Ты должна написать Бисмарку…

КЭТТИ. Не буду я ему писать!

ОРЛОВ. Почему?

КЭТТИ. Потому что я не шпионка.

ОРЛОВ. Конечно, ты не шпионка. Ты патриотка России. Пойми, мы не можем воевать со всей Европой! Но если Пруссия станет на нашу сторону, никто уже не посмеет!.. (Просительно) Пожалуйста!

КЭТТИ (в затруднении). Я не знаю, что писать.

ОРЛОВ. Я продиктую. (Обнимает Кэтти за талию и подводит к письменному столику) Дорогая, прошу тебя!

КЭТТИ принуждено садится, берет перо.

ОРЛОВ, расхаживая, диктует.

Итак. «Здравствуйте, дорогой дядюшка», это понятно. Дальше. «Политические события очень волнуют нас. Мой бедный отец ужасно обеспокоен»…

КЭТТИ, начав писать, изумлено поднимает голову.

Да, именно так. Бисмарк уважает твоего отца. Дальше. Пиши: «А вы думаете, война будет? Пожалуйста, напишите мне свою точку зрения»… Теперь для цензоров нужно что-то лирическое. Пиши: «Мы с Николаем хотим поехать в Биарриц в октябре. И если все пойдет, как задумано, то просто всенепременно нужно, чтобы и дядюшка был там». Это подчеркни.

КЭТТИ. Я не понимаю, что задумано? Кем?

ОРЛОВ. Неважно! Хотя ладно, тебе скажу. Император Александр послал Вильгельму письмо с просьбой заключить военный союз. Мы хотим, чтобы это случилось до конгресса в Брюсселе. Но я не могу написать это, мы в Бельгии, тут письма перлюстрируют. Поэтому пиши: «Вы должны, должны навестить нас! Какое огромное, неоценимое счастье будет для России, если ей удастся избежать войны! Ах, если это хоть чуточку возможно, давайте поедем в Биарриц!»…

КЭТТИ. Ты, правда, хочешь в Биарриц?

ОРЛОВ. Если Бисмарк спасет нас от войны с Европой, я поеду куда угодно…

КЭТТИ (задумчиво). Да?..

Вбегают ПРОДАВЦЫ ГАЗЕТ, с криками бегут через авансцену.

ПРОДАВЦЫ. Beachtung! Пруссия заключила военный союз с Россией!.. Бисмарк двинул на Польшу четыре армейских корпуса!..

ОРЛОВ и КЭТТИ уходят.

ПРОДАВЦЫ ГАЗЕТ сбегают со сцены в зал и продолжают кричать из зала.

Армия нашего нового союзника брошена на подавление польских мятежников!.. Позор! Половина нашей армии сосредоточена вокруг Позена!..

Входит БИСМАРК, становится лицом к залу. Продавцы газет продолжают кричать ему в лицо.

Европа возмущена! Пруссия взяла на себя жандармскую службу в пользу России!.. Мы пятнаем себя соучастием в травле поляков!.. Даже Наполеон Третий поддерживает Польшу!.. Долой русскую тиранию!..

Напряжение растет, но Бисмарк с каменным лицом слушает эти крики.

Затемнение.

Стук морзянки.

Входит КЭТТИ в собольем палантине до пят.

КЭТТИ. Срочная телеграмма. (Диктует под стук морзянки) Берлин, канцелярия министра-президента, лично графу Отто фон Бисмарку. Сегодня в Дармштате мы с мужем посетили императора Александра и короля Вильгельма. Точка. Завтра, 11 сентября, Николай остается при императоре, а я поеду поездом в Гельденберг к подруге. Подпись: Катарина.

Грохот стремительного поезда.

КЭТТИ проходит на авансцену, садится на лежак. Она напряжена, нервно теребит перчатку. По ее фигуре проносятся пятна света, как из окна скорого поезда. В звуке – паровозный гудок и шум дождя.

По сцене проходит СТАНЦИОННЫЙ СМОТРИТЕЛЬ с керосиновым фонарем.

СТАНЦИОННЫЙ СМОТРИТЕЛЬ. Поезд «Дармштат-Гельденберг» прибывает на первый путь. Остановка – одна минута. Повторяю: на первый путь прибывает поезд до Гельденберга. Осторожно! Из-за ливня тормозной путь увеличен…

В звуке – клацанье вагонных буферов, скрип тормозов.

В глубине сцены появляется БИСМАРК в мокром плаще с капюшоном, закрывающим лицо. Он явно не хочет, чтобы его узнавали. Озираясь, идет вдоль задника.

КЭТТИ осторожно машет ему рукой.

БИСМАРК бежит к ней.

Поезд трогается – мельканье световых пятен на КЭТТИ, грохот вагонов и музыки. КЭТТИ встает навстречу БИСМАРКУ, протягивает к нему руки, и – палантин падает с ее абсолютно нагого тела.

БИСМАРК, мокрый от дождя, опускается перед ней на колени.

Стремительный ход ночного поезда. Полное затемнение.

Гремя колесами, поезд уносится в космос джаза, в «Токкату и Фугу До минор» Баха, в буйство фейерверков…

После длительной паузы – мягкий свет, звуки арфы.

На авансцене КОРОЛЬ ВИЛЬГЕЛЬМ в расстегнутом мундире сидит у ног молоденькой арфистки.

Широким шагом входит БИСМАРК в том же мокром плаще. С поклоном подает КОРОЛЮ какую-то бумагу.

КОРОЛЬ (недовольно). Что это?

БИСМАРК. Ваше величество, это справка от моего врача. Мне предписано срочно ехать на море.

КОРОЛЬ (читает). «Рекомендуется отдых на море, как единственное средство для поддержания здоровья» Гм… (Глядя на Бисмарка) Мой друг, вы совсем не выглядите больным. (Арфистке) По-моему, он здоров, как верблюд!

БИСМАРК. Ваше величество, вспомните, какой мы прожили год! Мы распускали парламент, усмирили оппозицию, добились нападения Дании и отняли у нее Шлезвиг, Голштинию и Лауэнбург, помогли вашему племяннику Александру усмирить поляков. Разве я не заслужил отдых?

КОРОЛЬ. За это я дал вам графский титул и орден Черного Орла!

БИСМАРК. Ваша щедрость безгранична, ваше величество. Пожалуйста, прибавьте к ней мой отпуск в Биаррице.

КОРОЛЬ. Ах, вот что! Биарриц. Я слышал про ваши тамошние амуры. Она тоже там будет? (Не дождавшись ответа, арфистке) То война, то Биарриц! Трудно быть королем при таком канцлере…

Арфистка скромно улыбается.

(Бисмарку) Но как я останусь здесь в одиночестве?

БИСМАРК (поглядев на арфистку). Ваше величество, я уверен, что здесь вы не нуждаетесь в моей помощи.

Затемнение.

Шум прибоя и испано-кастильская музыка.

Яркий солнечный свет.

На авансцене КЭТТИ в открытом купальнике ничком лежит на лежаке.

БИСМАРК, сидя рядом в купальном трико, цветком ромашки ведет по ее голой спине.

КЭТТИ (ласкаясь). Mein lieber, а что для вас важней: любовь или политика?

БИСМАРК (задумчиво). Политика это не из области чувств…

КЭТТИ. А откуда?

БИСМАРК. Политика?.. Будничная политика – наука о возможном. А высокая политика – это когда ты слышишь поступь Бога через всю мировую историю. И тогда ты прыгаешь за ним и пытаешься поймать кончик его пальто…

КЭТТИ берет руку Бисмарка и целует ее.

Скажи честно, это тебя мне Бог послал или Горчаков?

КЭТТИ (между поцелуями). Молчите! Теперь это уже не имеет значения.

БИСМАРК. Ты помнишь «Старый Завет»? Сим жил пятьсот лет и родил сынов и дочерей, Сала жил четыреста три года и родил сынов и дочерей, Евер жил четыреста тридцать лет… Мне кажется, с тобой я могу прожить вечность.

КЭТТИ. И я с тобой.

БИСМАРК (устало закрывая глаза). Разбуди меня, если появится Николай…

КЭТТИ. Спи. Это наша скала, сюда он не доплывет… Знаешь, девушкой я полюбила Орлова – красавца, героя войны. А женщиной я полюбила тебя – гения и… мужчину…

БИСМАРК засыпает.

КЭТТИ уходит, из-за кулис слышна ее игра на пианино.

Под эту музыку БИСМАРК, проснувшись, пишет письмо.

БИСМАРК. «Дорогая Иоганна! Мне кажется, это сон! Но я действительно тут, в Биаррице, и все семнадцать дней здесь, о Боже, как во сне; передо мной море, а надо мной Катенька…» (Спохватываясь) Гм… (Пишет) «Надо мной Катенька одолевает Бетховена. Погода великолепная, мы снова плаваем дважды в день, снова лазаем с ней по утесам, Катенька веселится, как девочка…» Стоп, что я пишу? Ладно… «Для полного удовольствия мне недостает только весточки от тебя. Вчера мы до десяти часов лежали на пляже в лунном свете, а сегодня будем завтракать под открытым небом с фон Гамбургом, который приехал ко мне из России от Горчакова. Он горбун, но очень интеллигентный…»

Входит ГАРДЕР. Официанты вносят стулья и стол с едой и напитками.

ГАРДЕР (Бисмарку). Граф, кушать подано.

Входят, ОРЛОВ и ГАМБУРГ, вместе с БИСМАРКОМ садятся к столу.

БИСМАРК (оживленно пробуя блюда). Все вкусно! Вкусно! Tous délicieux! It’s so gooood! (Добавляет вино в бокалы Орлова и Гамбурга)

ГАМБУРГ предупредительным жестом накрывает свой стакан.

Напрасно! Мужчина должен выпивать в день три бутылки вина. Посмотрите на англичан. Пока они пили вино и виски, они владели миром! А как только пришла эта новая мода на диеты и чистую воду, вся их империя распалась!

Вбегает КЭТТИ, одетая по пляжному. Напевая куплеты Бомарше, она светится так, как светятся только женщины, получившие счастливую дозу секса…

КЭТТИ. «Хотела б я вино с любовью смешать, чтоб жизнь была полна!» Дядюшка, Monsieur le Grand! Чмоки, чмоки! (Целует в щеки мужа и Бисмарка) Я после купания отправлюсь в город! Адье!

ОРЛОВ. Катарина, позволь тебе представить: мсье Гамбург, пресс-атташе при канцлере Горчакове!

ГАМБУРГ встает, кланяется.

КЭТТИ (игриво). Боже мой, два шпиона в одном флаконе! Дядюшка, вы их не боитесь? Адье! (Поет) «Но говорят, вредит здоровью избыток страсти и вина!» Вредит? Ха-ха!.. (Убегает в глубину сцены и исчезает)

Все трое смотрят ей вслед.

ГАМБУРГ (Орлову). Поздравляю, князь! Так светятся женщины, которым повезло с мужчиной. Очень повезло…

БИСМАРК (поднимая бокал). За это и выпьем.

Стук вагонных колес.

ОРЛОВ, ГАМБУРГ и ГАРДЕР уходят.

Официанты убирают со стола.

В наступившей темноте пятна света освещают БИСМАРКА в такт стука вагонных колес. Сидя за столом, он пишет письмо.

БИСМАРК. 26 октября 1864 года. Дорогая Кэтти! После того, как я покинул Биарриц и потерял вас из виду, я пытался удержать связь, смотря на горы, которыми мы с вами так восхищались. Я чувствовал себя, как бывает, когда ты едешь в поезде и наслаждаешься прекрасным видом из окна, как вдруг поезд ныряет в туннель, и тогда вокруг тебя только темнота и стук колес…

Затемнение. Удаляющийся стук колес.

Входит КЭТТИ со свечой в руке.

КЭТТИ. Дядюшка, милый дядюшка! Нет смысла рассказывать, как нам не хватает Вас, в особенности мне. Брожу в одиночестве по горным вершинам. В местной газете вышла статья курортного врача, в которой он перемыл косточки всем известным личностям, приезжавшим сюда на отдых. А меня тут определенно считали вашей Дамой Сердца…

Общий свет. В глубине сцены появляется БИСМАРК, одетый в пальто и шляпу. Читая письмо, медленно идет вдоль задника.

А вы снова стали важным, и политика целиком поглотила вас. Да, я помню, что вы посвятили себя созданию «великой Германии». Но исполняйтесь иногда и духом свободы вашей племянницы. От этого Пруссии не станет хуже…

Громкий выстрел. Следом за Бисмарком вбегает ЮНОША с пистолетом в правой руке, догоняет БИСМАРКА и – второй выстрел! – стреляет ему в спину. Сунув письмо в карман, БИСМАРК резко поворачивается, хватает ЮНОШУ за горло и за руку с пистолетом. ЮНОША перебрасывает пистолет в левую руку, стреляет в БИСМАРКА еще два раза и торжествующе хохочет. Вбегают два полицейских, хватают ЮНОШУ, отнимают пистолет, грубо закручивают руки за спину.

БИСМАРК. Осторожней! Он нам нужен живой, а не мертвый…

ПОЛИЦЕЙСКИЕ уводят ЮНОШУ.

Вбегает ИОГАННА.

(«Внешне Иоганна не блистала ни красотой, ни элегантностью… У нее практический склад ума, она добродушна, с чувством юмора. От нее исходит тихое очарование, атмосфера чистоты, сердечной радости и искренности». Орлов-внук, «Bismarck und Katarina Orloff»)

ИОГАННА. Oh mein Gott! Отто! Что случилось?

БИСМАРК (целует Иоганну в лоб). Иоганна, не пугайся, жена моя, какой-то тип в меня стрелял, но по милости Божией я остался невредим…

Слышен цокот копыт. Вбегает КОРОЛЬ ВИЛЬГЕЛЬМ.

КОРОЛЬ. Господи, граф! Что случилось?

БИСМАРК. Успокойтесь, Ваше Величество! Социалисты решили проверить, правда ли, что у вас железный канцлер.

КОРОЛЬ. И что?

БИСМАРК. Как видите, я стальной.

КОРОЛЬ. Но как это случилось? Вы же только что от меня!

БИСМАРК. Да, ваше величество! Я шел от вас домой по Унтер-ден-Линден, этот тип выстрелил в меня четырежды, но все пули – смотрите (показывает дырки в пальто) – только прожгли пальто, а меня, по воле Божьей, даже не коснулись.

КОРОЛЬ (осматривая пальто Бисмарка). Действительно, какое-то волшебное пальто. У какого еврея вы его шили?

Вбегают ПРОДАВЦЫ газет. Размахивая газетами, бегут по авансцене с криками.

ПРОДАВЦЫ. Покушение на Бисмарка!.. Демократ стрелял в Бисмарка и промазал!

ИОГАННА и КОРОЛЬ уходят.

Толпы народа сбежались к дому Бисмарка!.. Ферейны исполнили серенаду перед окнами графа!.. В ландтаге депутат Рудольф Вирхов выступил против Бисмарка!..

Входит ВИРХОВ.

ВИРХОВ (в зал). Да, я Рудольф Вирхов, и я против политики фон Бисмарка! Хотя неудавшееся покушение убедило нашего премьер-министра в том, что он является избранником Всевышнего для создания Великой Германии, но на самом деле политика нашего министра-президента неопределима, ибо у него отсутствует малейшее понятие о нашем национальном характере. Можно даже сказать, что у него и нет представления о национальной политике.

БИСМАРК. Я не имею понятия о национальной политике? Могу вернуть вам этот упрек, опустив эпитет: я не нахожу у вас понятия о политике вообще.

ВИРХОВ (повернувшись к Бисмарку). А вот тут вы лжете! Я разбираюсь в политике не меньше, чем в медицине, а вы не знаете ни того, ни другого!

БИСМАРК. Что ж, в таком случае я не чувствую себя обязанным придерживаться приличий. Вы, герр Вирхов, назвали меня лжецом, и я вызываю вас на дуэль! Выбирайте оружие. Шпаги, пистолеты – что угодно! Проверим, кого спасет Господь.

Рев ландтага. Еще несколько ПРОДАВЦОВ ГАЗЕТ бегут по авансцене с криками.

ПРОДАВЦЫ. Депутат Вирхов назвал Бисмарка лжецом! Невероятно – премьер-министр вызвал на дуэль депутата ландтага! Железом и кровью! (Убегают)

Вбегает КЭТТИ с газетой в руках, садится на лежак, лихорадочно пишет письмо.

КЭТТИ. Дорогой дядюшка! Я борюсь с искушением немедленно ехать в Берлин, настолько я опасаюсь за вас! Этот несчастный Вирхов еще жив? Право, я боюсь, что ваша жизнь сейчас больше под угрозой, чем во время всех сумасшедших проделок в Биаррице. Засим предупредите от моего имени господина Вирхова…

Входит ОРЛОВ с телеграммой в руке.

ОРЛОВ. Успокойся. Пришла телеграмма из Берлина: Вирхов от дуэли отказался.

КЭТТИ (облегченно откинувшись). О, Господи! Слава Богу…

ОРЛОВ (подходит к ней, берет ее письмо и читает). Гм… Знаешь, если бы у меня в миссии была должность шифрера, ты была бы первым кандидатом.

КЭТТИ. Что ты хочешь этим сказать?

ОРЛОВ. Читая твои письма, я не знаю, от кого ты шифруешься – от почтовых цензоров или от меня?

КЭТТИ (холодно). Конечно, от тебя, дорогой. Сначала по приказу Горчакова ты отвез меня в Биарриц, чтобы сблизиться с Бисмарком. А когда ради этой близости он спас Россию от войны с Европой, ты закатываешь мне сцены ревности.

ОРЛОВ. Ты сказала «ради близости»? Неужели ты?..

КЭТТИ. Неужели я что? Договаривай!

ОРЛОВ. И договорю! Ты… Ты спала с ним?

КЭТТИ (подумав). Конечно, нет. Но это… Это не избавляет вас от выбора.

ОРЛОВ. Какого еще выбора?

КЭТТИ. Когда-нибудь, князь, вам все-таки придется решить, что для вас важней: верность жены или верность России?

ОРЛОВ (подумав, после паузы). Я тебя люблю и не отдам никому. (Швыряет ее письмо и уходит).

КЭТТИ (горестно). А никто и не берет…

Входят ИОГАННА и БИСМАРК, медленно проходят по авансцене.

БИСМАРК (на ходу). На улице весна, мне всего пятьдесят, а я полная развалина – нервы ни к черту, ноги болят, астма. И эти морщины, мешки под глазами…

ИОГАННА. Нужно позвать врача.

БИСМАРК. Да знаю я, что он скажет! «Нельзя столько жрать»! Но с этим я ничего не могу поделать.

ИОГАННА (насмешливо). Конечно. Еда тебе заменяет секс. Тогда поезжай в свой Биарриц.

БИСМАРК. Ты серьезно?

ИОГАННА. Mein lieber! Ты же знаешь, у меня нет склонности к зависти или ревности. Я рада, что ты нашел эту очаровательную женщину.

Оба уходят.

КЭТТИ (возмущенно). Дядюшка! Неужто газеты говорят правду? Неужели вы хотите поехать в Биарриц без Кэтти? (Пишет письмо) Если вы так поступите, я вас никогда не прощу и отрекусь от дядюшки ВО ВЪКИ ВЕКОВ!.. (В бешенстве мечется по сцене) И, вообще, чем вы собираетесь там заняться? Мы же приедем туда только в первых числах октября. Нет, пожалуйста, можете ехать без меня, но не смейте никого водить в наш грот! Адьё, злой дядюшка! (Стремительно уходит)

Входит ПОЧТАЛЬОН с посылкой в руках.

ПОЧТАЛЬОН. Фрау Бисмарк! Фрау Бисмарк!

Входит ИОГАННА.

Гутен морген, фрау Бисмарк. Посылка для министра-президента.

ИОГАННА. Посылка? Откуда?

ПОЧТАЛЬОН. Из Польши. И письмо из Брюсселя.

ИОГАННА. Данке шон.

ПОЧТАЛЬОН уходит.

Отто! (Зовет) Отто!

Входит БИСМАРК в домашнем халате, с трубкой во рту.

Извини, дорогой, тут посылка из Варшавы и письмо от твоей Кэтти.

БИСМАРК (оживляясь). От Кэтти? (Нетерпеливо вскрывает письмо).

Поставив на лежак посылку, ИОГАННА открывает ее и достает из посылки толстую веревку, сложенную петлей, и с черно-белым бантом.

ИОГАННА (в ужасе). Боже мой! Отто!

БИСМАРК (читая письмо, вскользь). В чем дело? Что там?

ИОГАННА. Из-за этой Кэтти поляки тебя убьют! Они прислали намыленную веревку!

БИСМАРК. А причем тут Кэтти?

ИОГАННА. Притом, что это из-за нее ты помог русским подавить польское восстание.

БИСМАРК. Глупости! Если бы я не помог России, эти чертовы поляки, освободившись, объединилась бы против нас с Францией и Англией. Мы оказались бы между двух огней и тут же потеряли бы Данциг, Торн и, вообще, половину Германии.

ИОГАННА. По-моему, ты маньяк.

БИСМАРК (удивленно). В каком смысле?

ИОГАННА. А с чего ты вообразил, что обязан создать единую Германию?

БИСМАРК (разведя руками). А больше некому!

ИОГАННА. Я нахожу это совершенно излишним. От этого одни болезни, зависть и враждебность.

БИСМАРК (с усмешкой). Это ерунда! Хуже другое…

ИОГАННА. Что?

БИСМАРК. Я не поеду в Биарриц. Кэтти пишет, что они там будут только в октябре.

ИОГАННА (срываясь). Опять Кэтти! Я не понимаю, с кем у тебя роман – с Германией или с этой русской шлю…?!

Яростно сбросив на пол посылку, ИОГАННА уходит.

БИСМАРК поднимает выпавшую из посылки веревочную петлю с черно-белым бантом, насмешливо прикладывает к своей шее и презрительно отбрасывает. Подходит к кулисе, в которую ушла ИОГАННА, и кричит.

БИСМАРК. Ты же не ревнуешь! (Ждет, но ответа нет) Хорошо, в октябре поедешь со мной в Биарриц! И я вас познакомлю! (В противоположную кулису) Автор! Писатель!

Входит АВТОР.

Куда вы пропали? Вас нет уже половину акта!

АВТОР. Вы же вытолкали меня взашей!

БИСМАРК. До чего обидчивая нация! И всё помнят! Я тут впервые в жизни рассказываю правду, а он…

Затемнение. Снова шум прибоя и испано-кастильская музыка.

Солнечный свет.

Под руководством ГАРДЕРА слуги вносят чемоданы, сундуки и корзины.

На авансцене официанты накрывают стол вазами с фруктами и вином.

Входит ИОГАННА, роскошно одетая.

ГАРДЕР спешит ей навстречу.

ГАРДЕР. Графиня Бисмарк, добро пожаловать в Биарриц!

Входит БИСМАРК – величественный, в прекрасном летнем костюме, с трубкой.

(Раскинув руки) Граф! Бон жур! Кома сова? Мы счастливы снова видеть вас!

БИСМАРК. Бон жур, мой друг! В каком апартаменте Орловы?

ГАРДЕР. Орловы аннулировали их reservation.

БИСМАРК (изумленно). Как аннулировали?

ГАРДЕР. Неделю назад княгиня Екатерина телеграфировала мне из Английской Ривьеры, что из-за холеры они остаются в Англии.

БИСМАРК (изумленно). Что? В Англии холера?

ГАРДЕР. Нет, она написала, что это у нас холера.

ИОГАННА (испугано). В Биаррице холера?

ГАРДЕР. Что вы! Упаси Боже! Наоборот, в этом году у нас тут пол-Европы, сам Луи Наполеон Третий! (Бисмарку) И, кстати, мне велено передать: завтра император ждет вас в замке Ежени!

БИСМАРК. Так они не приедут! (В сердцах ломает свою трубку и швыряет ее).

Дальний раскат грома.

ГАРДЕР. Гроза начинается. Прошу в отель, ваши апартаменты готовы. (Уходит)

БИСМАРК (в бешенстве). Проклятье! Она уехала в Англию! Verdammt noch mal! (Срывает с себя галстук… пиджак… швыряет их на пол… мечется по сцене, ногой пинает корзину, чемодан, дорожный сак)

Входит ГАРДЕР.

ГАРДЕР. Мсье, к вам герцог Испании…

БИСМАРК. В жопу Испанию! Всех в жопу, в жопу!

ГАРДЕР испугано исчезает. Гремит гром.

ИОГАННА. Ты писал ей, что приедешь со мной?

Бисмарк, не отвечая, подходит к столу и стоя ест все подряд – фиги, клубнику… Пьет вино прямо из бутыли.

Ты помнишь, что тебя ждет французский император?

БИСМАРК не отвечает. Мрачно ест и пьет.

ИОГАННА обижено уходит.

БИСМАРК распахивает дорожный сак, достает чернильный прибор, бумагу, решительно садится к столу и пишет.

БИСМАРК (ледяным тоном). «Дорогая Катарина! Вы подвели меня, сыграв со мной злую шутку. В Биаррице никогда не было холеры. И вы оказали бы мне услугу, если бы сразу сообщили, что вместо Биаррица уехали в Англию, как вы известили об этом господина Gardere. Ведь это было за неделю до моего отъезда из Берлина…»

Грохочет гром, сверкают молнии, шумит ливень и штормовое море.

БИСМАРК уходит.

Слуги спешно уносят стол, чемоданы, сундуки.

В кулисе возникают кованные железные ворота с большим крестом.

Слышен громкий стук в эти ворота.

Из противоположной кулисы сонно входит громадный СВЯЩЕННИК в рясе.

СВЯЩЕННИК (направляясь к воротам). Who is there? Кто там?

У ворот возникает КЭТТИ в мокрой суконной накидке.

КЭТТИ. Пожалуйста, откройте! Please! Умоляю!

СВЯЩЕННИК. Это церковь. Ночь. Мы закрыты.

КЭТТИ. Святой отец, исповедаться! Пожалуйста!

СВЯЩЕННИК. Come in the morning. Утром приходите. (Хочет уйти)

КЭТТИ. До утра я повешусь! Пожалуйста! (Протягивает тяжелый мешочек) Это золото, на церковь!

СВЯЩЕННИК (берет мешочек). У тебя не британский акцент. Ты иностранка?

КЭТТИ. Да, святой отец. Но у меня свой дом здесь, на Английской Ривьере! Исповедуйте меня, прошу вас!..

СВЯЩЕННИК. А что за срочность? Почему ночью?

КЭТТИ. Эта гроза… четвертый день… Это мне за грехи… Я не могу больше, не вынесу… Please, исповедуйте!..

Взвесив на руке мешочек с золотом, СВЯЩЕННИК берет КЭТТИ за руку, ведет на авансцену. КЭТТИ становится на колени. Гремит гром, сверкают молнии.

СВЯЩЕННИК. Исповедуется раба божья… Как звать?

КЭТТИ (озираясь на молнии и трясясь от страха). Е-е-екатерина…

СВЯЩЕННИК. Исповедуется раба божья Катарина. Дитя мое, Христос невидимо стоит пред тобою. Не бойся и не скрывай, но скажи все, чем согрешила, и примешь оставление грехов от Господа нашего. Если же скроешь что-нибудь, грех твой усугубится… (Пережидает молнию и гром) В чем грехи твои? Говори! Бог милостив!

КЭТТИ (трепеща и заикаясь). Г-господи, я з-замужем, а л-люблю д-другого, ж-женатого… (Горячо) Избави от искушения, Господи!

СВЯЩЕННИК. Прелюбойствовали?

Кэтти молчит.

Понятно. Дети есть?

КЭТТИ. У меня нет…

СВЯЩАННИК. Давно замужем?

КЭТТИ. П-пятый год… бездетна… (Плача) Господи, умоляю, дай ребеночка!

СВЯЩЕННИК. Нешто не понимаешь? Бездетна за прелюбодейство. Откажись от греха, и Господь даст детей.

КЭТТИ (воспрянув, с надеждой). Правда, батюшка?

СВЯЩЕННИК (грозно). Ты в Господе сомневаешься? (Достает из-под рясы небольшую икону и подает ее Кэтти). Вот, держи. Божьей Матери молись за рождение детей. Встань. (Помогает Кэтти встать и крестит ее католически) Властию Его мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь. (Оба уходят)

Сцена чуть светлеет, гром удаляется. Издали слышна испано-кастильская музыка, но порывы ветра ее заглушают.

По авансцене проходят, разговаривая, БИСМАРК и ЛУИ НАПОЛЕОН III.

(«Могучий, здоровый, с зорким, хищным взглядом шагает Бисмарк… Луи Наполеон – желтый, сутулый и рано состарившийся, хотя он всего на несколько лет старше Бисмарка. Ступает мелкими шажками, взгляд у него беспокойный…» Эмиль Людвиг, «БИСМАРК»)

НАПОЛЕОН III. В такую ветреную погоду мне, как императору Франции, было бы ветрено говорить о серьезной политике. А что касается расширения французских границ, о которых пишет пресса, то никаких планов на этот счет я не вынашиваю, а всецело полагаюсь на волю Господа. Как Господь управит…

БИСМАРК. Ваше величество, у меня часто возникает ощущение, что наш Господь не всегда управляет Сам. В некоторых областях Он доверяет министрам и чиновникам, которые порой совершают глупости. И что же, Бог сразу вмешивается? Я в этом сомневаюсь…

НАПОЛЕОН III. Знаете, мой друг, когда я был молод, мне хотелось каждые несколько лет затевать большую военную кампанию. Но теперь мой больной мочевой пузырь ищет только те вражеские территории, где не опасно обмочиться.

БИСМАРК. Например?

НАПОЛЕОН III. Ну, мало ли! Врачи рекомендуют Венецию, Бельгию…

БИСМАРК. Ваше величество, я тоже полагаю, что бельгийский шоколад вам будет на пользу.

НАПОЛЕОН III. Не торопите события. Как только обстоятельства сложатся желательным образом, пусть ваш король мне напишет. (Уходит)

Входит ИОГАННА.

ГАРДЕР и официанты вкатывают стол с обедом и стулья.

(«Обед непременно из четырех блюд, с шампанским, столовым вином и портвейном», Э.Людвиг, «БИСМАРК»)

БИСМАРК и ИОГАННА садятся обедать.

ИОГАННА. Что было у Наполеона?

Бисмарк молчит, ест. Издали доносятся раскаты грома.

Ну, если это тайна, можешь не рассказывать.

БИСМАРК. А нечего рассказывать… (Принужденно) Старик пытался выяснить, не буду ли я мешать ему захапать Бельгию или Венецию.

ИОГАННА. И?..

БИСМАРК (внезапно с бешенством). Damn! Отвратительная еда! (Швыряет тарелки, Гардеру) Убери эту дрянь!

ГАРДЕР испуганно подбирает разбитую посуду и убегает.

ИОГАННА возмущенно уходит.

БИСМАРК сдвигает на столе посуду, пьет вино и пишет письмо.

Племянница! Хоть я и вправе сердиться на вас, но мне недостает для этого мужества, несмотря на ужасные, тоскливые недели, на которые вы обрекли меня здесь. За все это время у нас было едва ли четыре дня без дождя, шторма или урагана. Нельзя и носа высунуть за дверь, чтобы не промокнуть до костей. Море врывается повсюду, швыряет в окна молевой лес и не позволяет нам плавать…

В кулисе возникает КЭТТИ в простой ночной сорочке, с подаренной иконой, подсвечником и горящей свечой.

КЭТТИ. Английская Ривьера. Дорогой дядюшка, ваше письмо причинило мне боль. Я безутешна от того, что по своей безрассудности доставила вам неприятности. Пожалуйста, простите меня! Если я не рассказала вам о том, что наши планы изменились, то лишь потому, что знала – в этот раз вы едете в Биарриц по причине нездоровья вашей ненаглядной супруги…

КЭТТИ ставит на пол подсвечник со свечой, опускается на колени и, прислонив икону к подсвечнику, беззвучно молится.

Сидя за столом, БИСМАРК зажигает свечу и пишет.

Свет двух свечей объединяет БИСМАРКА и КЭТТИ.

БИСМАРК. Знаете, Биарриц, в сущности, довольно унылое место. Рядом с вами я вовсе не замечал здешних неудобств, теперь же я заметил, что у господина Gardere дурные вина, питьевая вода несвежая, а льда нет вовсе; все кровати слишком короткие, а постель затхлая. В нашем гроте полно ила, “Утес Чаек” изуродовали каменоломней; тамаринды вырубили, и на лугу осталась только колючая трава…

КЭТТИ (молится все громче). Укрепи в вере и богобоязненности… Прости мя, многогрешную…

БИСМАРК. Вы же все это время живете на райской Английской Ривьере…

КЭТТИ. Очисти от обуревания страстей и грехопадений… Дай любви к мужу и детей от него… (Крестится и кладет поклоны иконе)

БИСМАРК. И это после того, как отправили меня сюда, за 600 миль от дома, гулять по этому дурацкому побережью, чтобы под шквалистым ветром я потерял последние иллюзии, что в Биаррице человек может быть счастлив. Я искал источник молодости, а вместо этого постарел на десять лет… (Уходит)

КЭТТИ продолжает молиться и класть поклоны иконе.

Гремит гром, переходящий в грохот пушек и оружейных выстрелов.

Светлеет.

По авансцене пробегают ПРОДАВЦЫ газет.

ПРОДАВЦЫ. Австрийская армия на нашей границе!.. Австрийцы обстреливают наши деревни!.. Бисмарк объявил Австрии ультиматум!..

Входит БИСМАРК со своим знаменитым кирасирским шлемом, серой походной накидкой и мундиром майора кавалерии.

Моя дорогая племянница! (Надевая мундир) Помните, я говорил, что выиграть можно лишь освободительные войны? Так вот, как только я заключил союз с Италией, Австрия решила, что это анти-австрийский союз и напала на нас, на Пруссию!..

ПРОДАВЦЫ (продолжают кричать). Бисмарк спровоцировал братоубийственную войну!.. Со всех концов Пруссии сыплются протестующие адресы!.. (Убегают)

БИСМАРК. Да, милая Кэтти, еще никогда война не начиналась при столь неблагоприятном настроении страны. Мое имя предается проклятиям. И я сознаю, что в этой игре ставлю свою голову. Но к созданию великой Германии я пойду до конца, даже если мне придется положить голову на плаху! (Надевая шлем и походную накидку) Завтра мы с королем отправляемся к войскам…

Входит АВТОР с книгой в руках.

АВТОР (читает по книге). «Жизнь складывалась так, что после 1865 года Бисмарк все реже видит свою «племянницу», и у них уже никогда не было возможности проводить вместе целые недели. Время от времени они встречаются, но это уже совсем недолгие свидания». Николай Орлов, внук Кэтти, «Bismarck und Katarina Orloff». (Бисмарку) Позвольте вопрос, мсье. Я прочел всех ваших биографов – про эти «недолгие свидания» ни у кого нет ни строки! Но если ее внук знал о них, вы можете сказать, где и как вы встречались?

Вбегают ПРОДАВЦЫ газет.

ПРОДАВЦЫ. Наши войска заняли Гановер!.. Прусские войска в Дрездене!.. (Убегают)

БИСМАРК (игнорируя Автора, направляется к Кэтти). Meine lieben Кэтти! Только что мы получили превосходные новости: наши войска одерживают победы. (Опускается рядом с ней на колени перед иконой, крестится) Я вижу в этих успехах залог того, что Господь указал нам правильный путь. Решающее сражение состоялось на берегу реки Бистриц. Битва началась с восходом солнца, в ней участвовало 430 000 человек. (Легко поднимает КЭТТИ на руки и, как ребенка, несет к авансцене) За всю историю Европы никогда еще не сходилось так много людей в одном сражении…

АВТОР. Минуту! Это вы в мечтах носите ее на руках или тайные свидания все-таки были?

БИСМАРК (игнорируя Автора, садится на авансцене на лежак и, держа Кэтти на коленях, продолжает рассказывать ей). Когда в 7.15 утра король, я и генерал фон Мольтке въехали верхом на высокий холм, где находился командный пункт, австрийская артиллерия уже палила из всех орудий, причем один из снарядов упал всего в двадцати ярдах от короля. (Свет сужается на Бисмарке и Кэтти) Сидя верхом на своем рыжем коне, я наблюдал за всеми перипетиями боя и чувствовал себя игроком в покер, поставившим на кон миллион талеров, которых у меня не было…

АВТОР (вновь перебивает). То есть, после того, как биаррицкая газета написала о вашем романе, Иоганна стала получать анонимки, а репортеры стали следить за каждым вашим шагом, вы стали искусней таиться. Я правильно понимаю?

КЭТТИ (игнорируя Автора, Бисмарку). Продолжайте… (Ласкаясь к Бисмарку) Я так люблю, когда вы рассказываете…

БИСМАРК (держа Кэтти на коленях). Король подвергал себя большой опасности, и хорошо, что я был при нем, когда масса из десяти кирасир и пятнадцати лошадей плавали возле нас в крови и гранаты самым неприятным образом носились вокруг…

КЭТТИ (ужасаясь). Ой!..

БИСМАРК. Когда король, увлекшись битвой, устремился под неприятельский огонь, я остановил его словами: “Как майор, я не имею права давать вашему величеству советы, но как министр-президент обязан просить ваше величество избегать опасности”.

АВТОР (глядя на ласки Бисмарка и Кэтти). Ладно, гер канцлер, если ваш немецкий патриотизм останавливается на границе вашего желудка, то я останавливаю свою фантазию на границе вашей интимности. Но читаю дальше. И между прочим, Кэтти, это пишет ваш внук. (Читает по той же книге). «В мае 1866 года Катарина заболевает воспалением легких. Она очень слаба, и князь Орлов просит Бисмарка написать жене пару слов, если у того будет время». Так объясните мне хотя бы Орлова! Что это было? Любовь втроем? Неужели прав некто, сказавший, что лучше иметь половину несметного богатства, чем в одиночку хлебать из пустого корыта…

БИСМАРК (с неприязнью). Фи, писатель! Это мови тон!

АВТОР. Мови-шмови! Об английских королях судят не по историческим хроникам, а по пьесам Шекспира! И правду о вас будут знать по моему роману. Но как я могу написать ее, если не понимаю Орлова? Он закрывает глаза на ваш адюльтер, потому что информация, которую он получает из вашей переписки, для него важней всего остального?

БИСМАРК (Кэтти, про Автора). Все-таки отвратительный тип! И обрати внимание: голову держит набок.

АВТОР. Ну, знаете! Сейчас… (Уходит)

КЭТТИ льнет к Бисмарку.

БИСМАРК (продолжает рассказывать). Наша Эльбская армия обошла левый фланг австрийцев, а Силезская армия нанесла удар по их правому флангу. И тут, когда победа была уже несомненна, один из адъютантов сказал мне: «Ваше превосходительство, теперь вы великий человек. Не поспей вовремя Эльбская армия, вы были бы величайшим злодеем!»…

Входит АВТОР с другой книгой.

АВТОР (мстительно). Внимание! Валентин Пикуль, «Битва железных канцлеров». (Читает) «Это случилось 23 июля, когда король собрал военный совет, и генералы требовали вступления в Вену. Бисмарк сказал, что вторжение в Вену отнимет у Пруссии союзника, ибо занятие столицы долго не забудется в народе, как глубоко нанесенное оскорбление. Совет проходил в комнате Бисмарка, лежавшего в простуде; переломить упрямство генералов он не мог. Тогда канцлер – слушайте! – (читает с нажимом) тогда канцлер сполз с постели и стал кататься меж ног короля и военных, стуча кулаками по полу; грыз зубами ковры и – рыдал, рыдал: "Не входите в Вену! Я… мы… что угодно…» Сцена была ошеломляющей – президент страны в исподнем валялся на полу, тихо воя. Это были слезы, выжатые из железа. Вильгельм I встал и с тяжелым вздохом произнес: «Уступая вам, я должен заключить постыдный мир. Но я все опишу, как было, чтобы мои потомки ведали: мой президент не дал мне войти в Вену!». Бисмарк влез в постель, кайзер и генералы удалились. Под подушкой Бисмарка лежала телеграмма из Петербурга: русский император, поздравляя с победой, взывал к великодушию над побежденными. Меж любезных строк Бисмарк прочитал скрытую угрозу. Слева – Франция, справа – Россия, а Пруссия посередке, словно орех в клещах! Никольсбургское перемирие было подписано». (Мстительно) Вот что пишут и читают про вас в России… (Уходит)

В глубине сцены – салют, крики: «Ура Бисмарку! Ура храброму генералу! Ура великой Германии!».

БИСМАРК (продолжает для Кэтти). И представь себе, когда я и король ехали с фронта домой, народ пытался выпрячь лошадей из моей кареты и нести ее на руках. А ведь еще недавно они же кричали, что это братоубийственная война… (Встает, держа Кэтти на руках) Да, победа все списывает и всех возбуждает к патриотизму. (Относит Кэтти к ее подсвечнику и опускает на колени перед иконкой). Meine lieben, будьте добры известить меня о состоянии вашего драгоценного здоровья…

КЭТТИ встает и уходит со свечой и иконой.

И простите своего дядюшку за временное отсутствие писем…

В глубине сцены салют и фейерверк продолжаются. Входит ИОГАННА с телеграммой в руках.

ИОГАННА. Победитель, вам телеграмма.

БИСМАРК. Телеграмма? Откуда?

ИОГАННА. Мужики усмиряют себя войной и риском гибели, а бабы – муками деторождений.

БИСМАРК. Не понял. Ты о чем?

ИОГАННА (протягивая телеграмму). От князя Орлова. Ваша Кэтти ждет ребенка. Надеюсь, от мужа. (Уходит)

БИСМАРК, держа телеграмму, в смятении медленно опускается на лежак.

В глубине сцены затихают салют и фейерверк. Издали, как из прошлого, едва доносится «Ноктюрн» Шопена. Входит КОРОЛЬ ВИЛЬГЕЛЬМ.

КОРОЛЬ (взвинчено). Кажется, ваши русские друзья не рады нашей победе.

БИСМАРК (со вздохом, тяжело поднимаясь). Что?.. Что вы имеете в виду?

КОРОЛЬ. Мой посланник пишет мне из Санкт-Петербурга: Горчаков собирается созвать европейский конгресс, чтобы установить новые границы на карте Европы. То есть, не мы, а они будут диктовать нам границы нашей победы!

БИСМАРК. Ваше величество, есть простой способ успокоить русских.

КОРОЛЬ. Это как?

БИСМАРК. У них есть средство, которое решает все вопросы.

КОРОЛЬ. Говорите же!

БИСМАРК. По-русски это называется «взятка». А по-нашему Stich.

КОРОЛЬ. Гм! Вы собираетесь меня разорить?

БИСМАРК. Нисколько!

КОРОЛЬ. Тогда какую же взятку мы можем дать хозяину всей России?

БИСМАРК. Ваше величество, после поражения в Крымской войне Россия по Парижскому договору лишилась права иметь военный флот на Черном море. В обмен за пересмотр этого договора вы можете предложить вашему племяннику поддержать все наши завоевания в Австрии.

КОРОЛЬ (хлопая Бисмарка по плечу). Гениально! И нам это ничего не будет стоить! Бисмарк, вы действительно гений!

БИСМАРК. Больше того, Ваше Величество, это обяжет не только вашего племянника, но даже его внуков быть нам благодарными!

КОРОЛЬ (усмехнувшись). Ну, уж теперь-то ваша русская возлюбленная составит вам компанию в Биаррице!

БИСМАРК (с горечью). Никак нет, ваше величество. Она ждет ребенка.

За сценой крик новорожденного. КОРОЛЬ ВИЛЬГЕЛЬМ уходит. БИСМАРК садится к письменному столику, долго раскуривает трубку.

БИСМАРК (после паузы, пишет). Берлин, 1 мая 1867 года, дипломатической почтой. Дорогая Катарина, я от всего сердца поздравляю вас и спешу сказать, как я рад вашему счастью, что вы стали матерью. А, кроме того, я с удовольствием узнал, что вы сами кормите своего малыша. Я слышал, что Алексис уже сейчас большая лакомка…

По авансцене проходит КЭТТИ, кормит грудью младенца и напевает французскую колыбельную.

Я твердо верю, что этим летом вновь увижу вас.

КЭТТИ уходит.

Если Богу будет угодно, и наша война с Францией все же случится, то начнется она недалеко от границы с Бельгией, и я смогу навестить вас…

В кулисе ПОЧТАЛЬН вручает ОРЛОВУ конверт с сургучными печатями. ОРЛОВ вскрывает конверт, вынимает письмо, читает.

Приготовления, которые велись во Франции последний год, делают войну неизбежной. Нападать первыми мы не станем, но если на нас нападут…

ОРЛОВ (спешно выходя на авансцену с письмом в руке). 3 мая 1867 года. Князю Горчакову. Имею честь сообщить, что вслед за Данией и Австрией Бисмарк провоцирует и Францию к нападению на Пруссию…

БИСМАРК. Поскольку Франция удвоила усилия по подготовке к войне, нам необходимо наверстать все за раз…

ОРЛОВ. Из письма Бисмарка к Катарине следует, что война начнется недалеко от бельгийской границы…

Входит КЭТТИ. Рыдая, подходит к ОРЛОВУ.

ОРЛОВ. Что случилось?

КЭТТИ. У меня молоко пропало!

ОРЛОВ. Дорогая, утром у тебя будет шесть кормилиц, выберешь любую. (Подает ей письмо) Тебе письмо из Берлина. (Уходит)

КЭТТИ читает письмо.

БИСМАРК. Но хватит о политике. Целую ваши прекрасные руки, и передавайте мой привет Николаю. Будьте уверены, что в Берлине мое рвение исполнять приказания Кэтти столь же горячо, как и в гроте у маяка в Биаррице. Ваш фон Бисмарк.

Стремительно входит АВТОР.

АВТОР (Бисмарку). Ну вот! Вот доказательство! Вы исполняли приказы, которые ей диктовали муж и Горчаков!

БИСМАРК (насмешливо). Или это я кормил их обещаниями? Подумай, ты же представитель умной нации. (Уходит)

КЭТТИ (садясь к столу, пишет). Мой милый друг! Тысячу раз спасибо за ваше письмо. Сумасшедшая Кэтти теперь стала почтенной матерью… (Горловой спазм прерывает ее, она прикладывает ко рту платок, на платке кровь. Откладывает платок и снова пишет) Да, я стала благоразумной и думаю только о том, чтобы кормить своего малыша и быть хорошей матерью…

Грохот пушек. Входит БИСМАРК в генеральском мундире, с кобурой на поясе.

(«На нем была форма генерал-майора ландвера: кожаные сапоги с высокими голенищами, полностью закрывавшими ноги, синяя шинель, слишком теплая, на голове красовался стальной шлем с шишаком – принадлежность тяжелой кавалерии». Алан Палмер «БИСМАРК»)

АВТОР уходит.

Голоса Продавцов газет: «ПРУССКИЕ ВОЙСКА ПОБЕДИЛИ ПОД СЕДАНОМ!» «ФРАНЦУЗЫ БЕГУТ!» «ДОРОГА НА ПАРИЖ ОТКРЫТА!»

Входит АВТОР с книгой.

АВТОР. Густав Флобер из Парижа. (Читает). «Я умираю от горя! Каннибалы не навели бы на меня такого ужаса, как прусские офицеры, которые руками в белых перчатках разбивают зеркала, знают санскрит и набрасываются на шампанское, крадут ваши часы, а затем вам же посылают свои визитные карточки… цивилизованные дикари!» (Уходит)

Морзянка. Из противоположной кулисы входит ОРЛОВ, диктует под морзянку.

ОРЛОВ. Срочная телеграмма. Франция, Штаб генерала Отто фон Бисмарка. Точка. Моя жена и ее родители покорнейше просят вас принять меры к защите их имения в Фонтебло, которое лежит на пути вашей армии. Точка. Преданный вам князь Николай Орлов – запятая – распоряжением императора Александра Второго назначен российским посланником в Париже и послом в Лондоне.

БИСМАРК. Моя дорогая племянница, сегодня, 18-го сентября 1870 года, я поспешил убедить короля отдать распоряжения, необходимые, чтобы исполнить ваши приказания. Король тотчас отправил в армию, размещенную в Фонтебло, приказ, чтобы военные власти взяли под защиту вашу матушку… Второго сентября утром в шесть часов перед моей квартирой в Доншери появился французский генерал Рейлль и объявил моему слуге, что император Луи Наполеон желает говорить со мной. Я тотчас оделся и, неумытый, в пыли, поскакал в Седан. Я встретил императора за три километра от Доншери, на шоссе…

Входит ЛУИ НАПОЛЕОН III в фуражке, маршальском мундире, при шпаге.

БИСМАРК берется за свою кобуру с револьвером.

Пауза.

БИСМАРК и НАПОЛЕОН III смотрят друг другу в глаза.

БИСМАРК. Bonjour, мсье император!

НАПОЛЕОН III (снимая фуражку, со вздохом). Couvrez vous donc. Вы победили, ваша взяла.

БИСМАРК (снимая шлем). Да, Ваше величество, наши войска окружили Париж. Как ваш мочевой пузырь?

НАПОЛЕОН III. Могу я говорить с вашим королем?

БИСМАРК. В данную минуту это неисполнимо. Его величество отдыхает в двух милях отсюда.

НАПОЛЕОН III. Прежде всего, я желал бы снисходительных условий нашей капитуляции.

БИСМАРК. Мы настаиваем на полной капитуляции. Кроме того, я имею право вас арестовать, поскольку формально вы еще не сдались.

НАПОЛЕОН III (устало). Ах, да! (Отстегивает шпагу и вручает ее Бисмарку) Bitte.

По авансцене бегут ПРОДАВЦЫ газет.

ПРОДАВЦЫ. Французский император сдался Бисмарку в Доншери!.. Военный министр Франции бежал из Парижа на воздушном шаре…

БИСМАРК и НАПОЛЕОН III уходят.

Но Париж не сдается! Во Франции объявлена республика!..

Входит АВТОР с книгой.

АВТОР (читает по книге). «Мольтке требовал от Бисмарка согласия на оккупацию всей Франции. Но канцлер не соглашался. «Помимо ослабленной Франции, – отвечал Бисмарк, – существует набирающая силы Россия, а эта кляузная страна никогда не позволит растереть Францию в порошок».

Перебив Автора, входит КЭТТИ, тяжелая от новой беременности. Садится на авансцене на лежак.

КЭТТИ. Милый дядюшка! Спешу выразить вам свою благодарность за вашу заботу о моих родителях в Фонтебло. Вы так добры! Теперь я могу быть спокойна…

АВТОР. Княгиня, простите, но как писатель, я обязан докопаться до истины. К тому же я из двадцать первого века, мы там без церемоний. В 2010 году я разыскал в Париже вашего дальнего родственника князя Трубецкого. Он сказал мне, что все Трубецкие считают вас «медовой ловушкой» русской разведки. А при описании вашего имения в Фонтебло в одном из путеводителей по Франции сказано, что вы были агентом «постельной дипломатии». Так все-таки, (оглядываясь) пока нет Бисмарка, скажите, чего было больше: любви или шпионажа?

Кашель КЭТТИ прерывает АВТОРА. КЭТТИ прикладывает платок ко рту, на платке снова кровь. Она снова кашляет. Входит встревоженный ОРЛОВ.

ОРЛОВ (Кэтти). Опять? Идем, я тебя уложу… (Левой рукой помогает ей встать и ведет за кулисы).

КЭТТИ (на ходу). Я в отчаянии от бельгийских врачей!

ОРЛОВ. На днях тут проездом будет наша императрица, ее всегда сопровождает доктор Боткин. Он осмотрит тебя…

ОРЛОВ и КЭТТИ уходят. Входит БИСМАРК.

БИСМАРК (достав сигару). Франция, Meaux. Моя дорогая племянница, посреди всей суеты и дел, которыми я завален, мне очень радостно вновь увидеть ваш почерк. Ваше письмо было долго в дороге, оно нашло меня уже здесь, где со вчерашнего дня располагается моя штаб-квартира… (Раскурив сигару) В некоторых французских газетах нас поносят невероятной бранью. А про мою частную жизнь рассказывают ужасы: я бью жену плетью; любой знатной девушке угрожает опасность очутиться в моем гареме; я спекулировал на бирже государственными тайнами… (Достав из голенища сапога французскую газету, читает) “Алчность Бисмарка собрала колоссальную сумму денег… Между прочим, он влюбился в монахиню дивной красоты, велел увезти ее из монастыря и взял к себе в наложницы… В Берлине насчитывают до пятидесяти незаконных его детей…” (Отбросив газету) Ну, подумайте: какова должна быть публика, у которой можно рассчитывать на доверие к такой лжи? По-моему, мы очень далеки от мира с французами…

АВТОР (продолжает читать по книге). «Париж связывался с миром полетами воздушных шаров, парижане запускали почтовых голубей. Бисмарк велел доставить из Германии надрессированных ястребов – над крышами Монмартра возникали трагические воздушные поединки. Но Париж продолжал бороться и жить! По вечерам открывались театры. В промерзлых лабораториях химики трудились над изготовлением похлебки из желатина. На подступах к Парижу плечом к плечу сражались русские добровольцы и польские эмигранты…»

ОРЛОВ вкатывает кресло с беременной КЭТТИ.

КЭТТИ (Орлову). Я пишу ему, пишу… (В пространство) Брюссель, октябрь. Милый дядюшка, вы ведь хорошо понимаете, с каким горячим интересом я слежу за ходом событий. Вы полагаете, что Париж продержится долго? Со своей стороны я так не думаю…

БИСМАРК. Дорогая племянница. Сегодня, когда пошел снег, мне пришло в голову – как много общего между галлами и славянами. Те же широкие улицы, те же тесно жмущиеся друг к дружке дома. Недостает только луковицеобразных колоколен. А вот еще более разительное сходство – наклонность к централизации, к общему единомыслию и, наконец, эти коммунистические черты в народном характере…

КЭТТИ. Если у вас случайно найдется пара минут для вашей старой знакомой, вы доставите мне большое удовольствие, если напишете мне несколько строк. Может, это и бестактно просить вас об этом – “pardon”, милый дядюшка, – но скажите: юг Франции уже содрогается? Вы его тоже оккупируете? (Орлову) Это все. Я устала…

БИСМАРК. Майн либэ Кэтти! Вначале мы предполагали иметь против себя только Францию. Но после 4 сентября перед нами явилась другая сила – республика, международный союз безродных мечтателей, стремящихся к революции. Поляки, ирландцы, испанцы, итальянцы, даже беглецы из Турции – все красные, кто стремится к мировому перевороту, смотрят на Францию, как на очаг, от которого должен возгореться великий революционный пожар. Но никто не позавидует Франции в том, что эти разнузданные головы выбрали ее, чтобы осуществить здесь свои мечты, ведущие в бесконечную анархию и, в конце концов, к деспотизму.

Крики новорожденного за сценой. БИСМАРК уходит.

ОРЛОВ и МАТЬ КЭТТИ катят через сцену кресло, в котором сидит КЭТТИ с новорожденным младенцем. Младенец попискивает, КЭТТИ поет ему французскую колыбельную. Все уходят.

АВТОР (читает по книге). «Настал полдень 18 января 1871 года. В Зеркальный зал Версальского дворца были допущены только чины высшего генералитета…»

Фанфары, торжественная музыка. Входят КОРОЛЬ ВИЛЬГЕЛЬМ и БИСМАРК, одетые, как на знаменитой картине провозглашения Германской империи – Бисмарк в белом генеральском мундире, с лентой «Oрдена Чёрного Oрла».

В кулисах, одетые в нейтральные робы, появляются все участники спектакля, кроме Орлова, Кэтти, ее Матери и Гардера.

БИСМАРК (Держа в руках текст). Мы, Вильгельм, по воле Божьей король Пруссии…

ВИЛЬГЕЛЬМ (повторяет). Мы, по воле Божьей король Пруссии…

БИСМАРК. На единодушное обращение к нам свободных городов Германии с просьбой восстановить Империю и императорское достоинство…

ВИЛЬГЕЛЬМ. С просьбой восстановить Империю…

БИСМАРК. Считаем своим долгом принять императорский венок…

ВИЛЬГЕЛЬМ. Принять императорский венок…

БИСМАРК. Пусть Бог нам поможет быть всегда творцами величия Германии не благодаря военным завоеваниям, но благодаря мирным делам, национальному процветанию, свободе и цивилизации!

Пушечные залпы, фейерверк, аплодисменты, крики участников спектакля «Да здравствует император!». Все уходят, кроме БИСМАРКА, который гордо стоит в белом генеральском мундире, как памятник самому себе.

Затемнение.

Слышна испано-кастильская музыка. В правой стороне авансцены КЭТТИ в шезлонге. Кутаясь в шерстяной плед, пишет письмо.

КЭТТИ. Биарриц, октябрь 1871 года. Дорогой дядюшка, только представьте – вот мы и снова в Биаррице, и в той самой комнате, где познакомились с вами девять лет назад! Я вам пишу и слышу, как бьется прибой…

Входит МАТЬ КЭТТИ.

Мама, а где дети?

МАТЬ КЭТТИ. Там, на берегу. Строят песчаные замки. А ты снова пишешь Бисмарку? Потому ты и чахнешь. Рожаешь от мужа, а любишь этого… (Показывает на Бисмарка)

КЭТТИ. Maman, per favore, оставьте меня…

МАТЬ КЭТТИ. Он таки создал свой рейх…

КЭТТИ (Пишет). Дорогой дядюшка, сколько же всего случилось здесь за это время, как изменилось! Представьте себе, что балкона Кэтти больше не существует…

МАТЬ КЭТТИ (насмешливо). Это ужасно!

КЭТТИ. Что?

МАТЬ КЭТТИ. Единственное, о чем, не боясь мужа и почтовых перлюстраций, ты можешь писать ему, это Биарриц.

КЭТТИ. Маман, прошу вас…

МАТЬ КЭТТИ. А кто ты для него? Кто?

КЭТТИ. Подарок Бога. Он сам говорил.

МАТЬ КЭТТИ. Они все так говорят. Толку от этого… Между прочим, за время войны немцы потеряли двести тысяч солдат, Франция – больше четырехсот тысяч, и были убиты еще триста тысяч мирных жителей. Вот цена его рейха. И то ли еще будет! (Уходит)

Затемнение. Умиротворяющая музыка – Шопен или Мендельсон.

В левую сторону авансцены входят БИСМАРК и ИОГАННА. Оба в рабочих передниках, с садовыми инструментами в руках. БИСМАРК располнел и отяжелел, сосет длинный пустой чубук. Оба садятся на лежак.

ИОГАННА. О чем ты думаешь?

БИСМАРК. Да так… Ни о чем…

ИОГАННА. Неправда. Я же вижу. На тебе лица нет.

БИСМАРК (С глубоким вздохом). Я виноват… Я виноват во всем…

ИОГАННА. В чем?

БИСМАРК. Из-за меня погибли тысячи немцев, сотни тысяч французов. А что, если они ждут меня Там, на небе? И скажут: мы могли бы родить детей. А те дети – других детей… Понимаешь? Я вырубил лес поколений…

ИОГАННА. Ты становишься мизантропом. Но я тебя обрадую. (Достает из кармана передника красивый плотный конверт) Письмо от твоей Кэтти. Открыть?

БИСМАРК. Читай…

ИОГАННА (Садовым ножом вскрыв конверт и развернув бумагу с вензелями). Читать самой?

БИСМАРК. Да. Вслух.

ИОГАННА. Ладно. (Читает) «Дорогой дядюшка, только представьте – вот мы и снова в Биаррице, и в той самой комнате, где познакомились с Вами девять лет назад! Я вам пишу и слышу, как бьется прибой. Но сколько же всего случилось за это время, как изменилось все!..»

У БИСМАРКА по щекам текут слезы.

Что с тобой?

БИСМАРК. Ничего…

ИОГАННА. Но ты плачешь…

БИСМАРК. Да… Знаешь, к старости становишься нечувствителен к ненависти и к оскорблениям, но зато все больше ценишь любовь…

ИОГАННА (Утирая ему слезы, после паузы). Знаешь что, дорогой? Раз так, поезжай к ней опять. Я тебя отпускаю.

БИСМАРК. Не могу. При заключении мира с Францией я получил Эльзас, Лотарингию и контрибуцию в пять миллиардов франков, но забыл выговорить главное условие.

ИОГАННА. Какое?

БИСМАРК. Гарантию, что, если приеду в Биарриц, французы меня там не утопят.

ИОГАННА. Бедная Франция! Только потому, что Кэтти не приехала в тот раз в Биарриц, ты устроил бомбардировку Парижа!

БИСМАРК. Не говори ерунды…

ИОГАННА. Выбирая между мной и ней, ты выбрал Германию.

БИСМАРК. (После паузы, повернувшись к Кэтти, сидящей в шезлонге). Берлин, 10 ноября. Моя дорогая племянница! Ваше письмо разбудило во мне тоску по Биаррицу, по свободе, по былым временам…

ИОГАННА, обижено пожав плечами, уходит.

Каждый раз, направляясь в Рейхстаг или обсуждая вопросы, которые интересны мне лишь постольку-поскольку, с людьми, которые мне неинтересны вовсе, я думаю о жизни, которая была у нас на том побережье. Вы же знаете, что политика совершенно вылетала у меня из головы на “Утесе Чаек” или в гроте у маяка…

КЭТТИ. Дядюшка, представьте: вокруг грота у маяка теперь такие высокие перила, что там могут прогуливаться даже самые трусливые!

БИСМАРК. А у нас с женой теперь странное занятие – ухаживать друг за другом, где каждый попеременно играет роль то больного, то сиделки. Это добродетельно, но не очень весело…

КЭТТИ. А наш чудесный грот напрочь лишился своего очарования – по-другому все это и не назовешь…

БИСМАРК. Приближается старость. Я устал, земная жизнь еще не кончилась, но уже начинаешь ценить всю прелесть и блаженство покоя…

КЭТТИ. Разумеется, мы часто вспоминаем вас, и наверняка у вас чешется нос…

БИСМАРК (вставая и направляясь к Кэтти). Знаете, я бы с удовольствием ушел со сцены и переместился в ложу со зрителями. Но вряд ли мне разрешат – король слишком стар. Значит, надо продолжать служить…

КЭТТИ. А вы еще помните ту прогулку по берегу, когда мы так смеялись?

БИСМАРК. Его Величество подарили мне прекрасное имение во Фридрихсруэ: вокруг красивый лес, в котором полно дичи, и всего лишь в получасе езды на поезде от Гамбурга…

КЭТТИ (плачет, повторяя). Так смеялись…

БИСМАРК (становится перед ней на колени). Милая Кэтти, я очень прошу Вас простить мне…

Поцеловав его в голову, КЭТТИ уходит. БИСМАРК продолжает стоять на коленях. Пауза. Входит ОРЛОВ – постаревший, в мундире генерал-лейтенанта.

ОРЛОВ. Нормандия, сентябрь 1875 года. Много раз я хотел написать вам, мой дорогой друг, но не было сил. Та приязнь, которую вы питали к Катарине, дает мне теперь мужество говорить с вами о ее последних минутах. С 1871 года, а это значит с тех пор, как умерла наша доченька, здоровье Катарины все ухудшалось. Парижские врачи не смогли помочь. Когда в Париже проездом была русская Императрица, Катарину осмотрел доктор Боткин и установил у нее блуждающую почку. Он предписал Санкт-Моритц для начала и Шлангенбад – на потом. Но в Санкт-Моритце внезапно началась уремия. Ее смерть была покойной, хотя ей исполнилось всего тридцать пять…

Все еще стоя на коленях, БИСМАРК, убитый этим известием, сломлено склоняется все ниже и стареет буквально на глазах.

Было бы слишком тяжело описывать пустоту, окружающую меня. Когда я слышу шум моря, которое она так любила, я нестерпимо чувствую, что должен поспешить к ней. Но у меня двое сыновей. Я заканчиваю свое грустное письмо, обнимаю вас и прошу – молитесь о той, которая в сердце своем носила искреннюю и чистую любовь к вам. Ваш друг, Николай Орлов.

Входит АВТОР, помогает БИСМАРКУ встать, подводит его к лежаку.

БИСМАРК опускается на лежак тяжело, как умирающий.

БИСМАРК. Это я… Я виноват… Со мной она могла бы жить, а я… (Раскачиваясь в отчаянии) Oh, mein Gott! Я не взял Твой дар, и она иссякла… Я создавал Германию… Зачем?..

Грохот поезда, паровозный гудок. АВТОР уводит БИСМАРКА.

Входит ОРЛОВ, садится на лежак. Пятна света проносятся по его фигуре.

ОРЛОВ. Императору Александру Второму. 27 августа 1879 года. Сир, только что посол Германии в Санкт-Петербурге вручил мне письмо Бисмарка с приглашением посетить его. Я прошу Ваше Величество позволить мне принять это приглашение…

Паровозный гудок, грохот поезда. По сцене проходит КОНДУКТОР.

Герр кондуктор, пожалуйста, предупредите меня, когда будет Фридрихсруэ.

КОНДУКТОР. Это экспресс. Мы не останавливаемся во Фридрихсруэ с тех пор, как там поселился рейхсканцлер.

ОРЛОВ. Почему?

КОНДУКТОР. Потому что у него депрессия, он болен и никого не принимает.

ОРЛОВ. А как же он руководит страной?

КОНДУКТОР. Своей канцелярией он руководит с помощью курьеров и телеграфа. В газетах пишут, что недавно он обратился к берлинскому профессору еврею Швенингеру, который лечит его совершенно невероятной диетой – водой и селедкой…

ОРЛОВ. Но он сам пригласил меня во Фридрихсруэ!

КОНДУКТОР. Простите, der Herr, этого не может быть. Князь Бисмарк не принимает никого, даже нашего молодого короля-наследника.

ОРЛОВ достает из кармана письмо и протягивает КОНДУКТОРУ.

(Прочитав письмо) Невероятно! Его подпись! (Подобострастно) Извините, князь. Конечно, мы остановимся. Сейчас скажу машинисту… (Поспешно уходит)

В звуке – торможение поезда. Темнеет, поздний вечер.

На сцене камин с горящими дровами. Слуги вкатывают два тяжелых кресла.

Входит очень постаревший БИСМАРК «с тяжелой тростью, в фетровых валенках, в черных суконных брюках, серо-зеленой охотничьей куртке и шарфе, дважды обернутом вокруг шеи». БИСМАРК и ОРЛОВ садятся в кресла у горящего камина.

Слуги вкатывают тележку с бутылью вина и кубками.

БИСМАРК. Смерть Кэтти сразила меня. Целый год я вообще не вставал с постели. Это как погас солнечный луч, в котором ощущалось присутствие Бога.

ОРЛОВ (после паузы). Ее смерть была покойной.

БИСМАРК (после паузы). Это был Божий дар, который дал мне силы на создание империи.

ОРЛОВ (после паузы). Бог уберег меня от отчаяния, но сердце мое разбито…

Оба они – два старика, которые говорят каждый о своем, не слыша друг друга, но видя на заднике, на экране, как Кэтти бежит к морю в Биаррице, врывается в зеленую волну и тысячи солнечных брызг взлетают вокруг нее.

БИСМАРК. Когда я завершил создание Германии, Всевышний забрал ее…

ОРЛОВ. Каждое мгновение я ловлю себя на мысли, что хочу пойти искать ее или написать ей…

БИСМАРК. С грустью, но без всякой горечи я чувствую, что совершенно разваливаюсь…

ОРЛОВ. Ее смерть была покойной…

БИСМАРК. Но ведь никакую империю не возьмешь с собой…

ОРЛОВ. Да, ее смерть была покойной…

БИСМАРК. И я стал отдаляться от Бога… Нет, я читаю Библию, но…

Входит АВТОР.

АВТОР (Бисмарку). Извините, канцлер. Я хочу уточнить. В 1891 году вас посетил немецкий писатель Эдуард фон Кейсерлинг. Вы сказали ему: «Чем меньше у меня эрекции, тем дальше я отхожу от Бога». Надо ли понимать так, что со смертью Кэтти ваши вожделения утихли, и даже Бог стал вам не нужен?

БИСМАРК недовольно морщится. Затем медленным, очень медленным жестом лезет в карман и достает луковичные часы с агатовым брелоком.

Праздничная музыка. На заднике, на экране – кинохроника молодежных гуляний в Германии, тысячи юных студенток в национальных костюмах пляшут на площадях…

АВТОР (показав на экран). Это Германия отмечает ваш день рождения. И отныне так будет всегда: ваш день рождения – это немецкий национальный праздник.

Входит ИОГАННА.

ИОГАННА (показывая на экран). Ты видишь их точеные фигурки, Отто? Такие же, как у твоей Кэтти. Но ты уже не согнешь ни одну из них, не переломишь и не вкусишь их сладость. И ведь это был твой выбор. Когда Господь дал тебе самую полную, Роденовскую эрекцию, ты, как маньяк, создавал немцам империю. А себе? Кэтти умерла от тоски, а я от ревности.

БИСМАРК (вяло отмахиваясь). Отстань, тебя уже нет.

ОРЛОВ. Ваша империя дорого нам обошлась.

БИСМАРК. Это не моя вина. Ведь я предупреждал немцев никогда не воевать с Россией. И, вообще, за пределами вашей страны не найдется больше другого государственного деятеля, который бы думал по-русски больше, чем я. На конгрессе семьдесят восьмого года не было ни одного «русского предложения», даже по самым важным вопросам, которое бы я не провел. И всё – исключительно благодаря моему личному влиянию и личным стараниям…

ИОГАННА. Стараниям ради кого?

БИСМАРК молчит.

А зачем ты берешь с собой этот брелок и веточку? Хочешь Там показать ей, как ты ее любишь? Да? Что ты молчишь? Дай твой пульс. (Берет Бисмарка за руку, щупает пульс) Ты умираешь?

БИСМАРК. Да… Я умираю, но… в интересах Германии это невозможно… (Закрывает глаза)

АВТОР (с авансцены). Отто Эдуард Леопольд Карл-Вильгельм-Фердинанд герцог фон Лауэнбург князь фон Бисмарк унд Шёнхаузен, первый канцлер Германской империи, прозванный «Железным канцлером», умер 30 июля 1898 года в возрасте 83 лет…

БИСМАРК и ОРЛОВ исчезают. Меняется освещение.

Недавно с небольшой киногруппой я проехал по местам романа Бисмарка с Екатериной Орловой. Мы начали это путешествие с Биаррица…

Музыка. На заднике, на экране – роскошные пляжи Биаррица, отели, замок «Villa Eugenie». Слышны шум прибоя и испано-кастильская музыка. Юная женская фигурка с разбегу вбегает в изумрудно-пенные волны и тысячи брызг, сияя на солнце, взлетают в воздух вокруг нее.

Да, мы начали это путешествие с Биаррица, а, когда оглянулись на гуляющих по променаду курортников, то вдруг там, вдали, на rue Gardere, заметили спускающегося к берегу высокого старика в широкополой соломенной шляпе. Господи! подумал я. Да ведь они оба здесь, в Биаррице!

Яркий свет. Входят БИСМАРК в соломенной шляпе и КЭТТИ – молодые, загорелые.

БИСМАРК. Конечно, мы здесь, в Биаррице.

КЭТТИ. А где же нам еще быть?

Занавес

2015 г.