Читать книгу 13 Дней - Эдвард Эммануэль Кассия - Страница 4

В больнице те же лица, те же приветствия. Закрыв за собой дверь в кабинет, размышлял о том, что сейчас я врач и о том, что не знаю как именно к этому пришел, хоть особенностей в этом и не находил. Переодевшись и тщательно вымыв руки, меня ждал обход.

Я веду многих пациентов. Мне кажется, что все эти больные люди страдают не от физической боли, но от моральной. Многих тягот больницы, со взгляда больного здоровому – не осознать, хоть понять мы можем многое, осознание это другое.. Не представить тех неудобств, что испытывают больные каждый день. Когда ты мысленно заглядываешь в них и видишь: они одни в ответе за себя и в целом мире, есть у них опора только на самих себя, невольно винишь в этом кого-то или себя, думая, что им нужна твоя помощь, что ты должен быть не только доктором, но и другом. В лицах видишь безучастность и отверженность, они гласят: «ты нам не помощник и лучше бы тебе не лезть не в свое дело».

Эти люди сильны и беззащитны. Эти люди в коме.

После обхода пишу минимальный отчет. В общем всё в порядке, за исключением того, что никто кроме них, не может разобраться живы ли они? Выйдя покурить встретил А, редкостный чудак, по совместительству мой начальник. Он неплохо разобрался в психологии, которую успешно практикует на близких пациентов, побуждая оплачивать его труд не одним «спасибо» – мне это мерзко, но и это не придел его свершениям. Его приветствие рукопожатием меня немного отстранило, но всё же я вспомнил, что он человек, природу которого приходится уважать. Пошел разговор свойственный А и еще кого-то, чье имя мне не интересно, о том, как сестричка или чёрт его знает кто, очередной пациентки, с хорошими ножками – отлично провела с ним прошлую ночь. Разговор поставил меня на путь воображения, в котором моя Z этим вечером – будет стоять на коленях и просить её наказать. Я почувствовал, что сигарета начинает жечь пальцы; закончив своё поддакивание поднялся в кабинет. По пути, сестра осведомила меня: «всё стабильно», ну на этой ноте сегодня закончим.

Настроение мрачно. Выйдя из отделения, зашел в магазин. Купил ром и сигареты, на сдачу взял конфет. На перекрестке, конфеты вручил девочке в инвалидном кресле.

(Она часто попадалась на глаза в этом месте, давя на жалось или что?)

Отблагодарив меня улыбкой, принялась шуршать фантиками и наслаждаться молочным шоколадом.

В парадной, на меня накинулась соседская собака и чуть не выронив бутылку, сильно её оттолкнул. Собака была худа и ужасна, пожалев – примерно извинился и погладил, она вообще нужна этим хозяевам?. Дома свежо, гудят машины за окном. Взяв рокс, накидал льда и плеснул слегка.

• • – •—

На Казанском духота. Нырнув с площади трех вокзалов в метро, добрался до Охотного ряда.

Меня завлекли огни ГУМа. Бродя из стороны в сторону, мне приглянулся один магазинчик. Хоть я и знал, что у меня нет средств на ткань, всё равно тяга к тряпью брала свое. После двух, может трех неприемлемых выпадов очередного продавца, меня развернуло на выход.

Немного не достав до выхода вижу: три прилипших бабы к витрине магазина; они, громко перегоняя свои желания в никому ненужные рас-пинания, вскрикивали и восклицали. Время и еще немного и мне показался мужчина средних лет. Он, как танцевал под их крики, знаете танец одного танцора, он просто извивался вокруг них. Ещё немного и на меня снизошло. Это долбаный карманник. Пока тетки пялились в стекло, он подрезал их ценные вещи из сумок за их плечами.

Я натуго уставился в него, а он, видя мой неотступный взгляд – пытался меня прогнать, кивая постоянно; меня это бесило. И еще немного – он сдался и свалил..

Да что там, так же и я, неискушенный событием, по инерции, двинулся в противоположную сторону уже забыв что шёл вон. Через какое-то время хождений, меня умудрило пережить эту вспышку.

Но нет, эти бабы снова оказались на моем пути, только теперь мы были лицом к лицу и я заговорил с ними:

– Уважаемые, я конечно сильно извиняюсь, но… но вам нужно быть аккуратнее, когда вы стояли у какой-то витрины, вас хотел обокрасть карманник, он, как было видно, ловко подрезал дно ваших сумок.

Нет нет, не думайте, что я высказался для какой-нибудь личной выгоды, напротив, только лишь из желания осведомить женщин о происшествии..

Беспрерывное изливание меня в подробностях – (как меня просили) не чем меня не взволновало. Только женщины приуныли и слишком часто стопорили меня на моменте: «когда я пристально в него вглядывался».. Дальше, одна из трех созрела для вклада своей лепты:

– Спасибо большое, храбрый молодой человек, но тут такое дело, эээ.. В следующий раз, лучше вам так не поступать, понимаете, эти люди, воры, они очень злы, и вообще вам сильно повезло, что вас не полоснули заточенными монетками по глазам..

И в этом моменте мне передали эстафету грусти.

Мы распрощались; пришлось оглядками ковылять до метро.

«Поражаюсь своей, до глубины неодолимой радости, когда в неразрешимой, смердящей ситуации, клонящей в сон и отчаяние, во мне не дремлет римский гусь. Благодаря крикам и разрывам этого гуся, мне не раз доводилось с умом отбиться и опомниться».

Меня раскидывало по центру. Конструкции Москвы восхищали. К вечеру ближе меня тушило, что-то типа усталости от долгой и нудной дороги, сильно захотелось выпить. Я заскочил в кафешку на Лубянке, взял Ангостуры. К полуночи, ворвалась шумная компания во всплесках веселья и взялась за микрофоны. Они распевались отвратительно. И только через третью песню, меня вывернуло спросить:

– Откуда микрофоны?, это караоке?, так?

Официант ответил положительными кивками..

Зачем вообще спрашивал, зная заранее ответ?, это же очевидно, вот в то мгновение – меня снова развезло.

Ладно, да катилось оно всё..

Было очень громко-очень долго, это заведение регулярно наводняло людьми, даже, наверное, с какой-то последовательностью, может, нет…

Я всю жизнь живу в страхе, моя свобода от этого страха настолько удалена, что кажется, настолько же недосягаема, как возможность дотянуться до неба и почему-то не вериться, что если даже с подготовкой прыгнуть, всё равно нечего не выйдет; весело так, сил нет…

К этому наводка: НЕ ЯСНО ЧЕГО ИМЕННО Я БОЮСЬ.. но страх не спускает меня с привязи, я ему не важен, он не хочет меня понять или помочь мне.

Вот если только на секунду прикинуть, сколько возможных комбинаций в жизнях окружающих нас людей, а сколько обстоятельств? Вообще как это работает? Кто и почему так этим заправляет.. Вообще это до чертиков интересно, но влезать в это кажется опасным, так и до шестой палаты – не далеко топать..

Меня растолкали к утру, мол, МЫ ЗАКРЫТЫ, до шести работали, пара спать.

«Нигде нет мне удовольствия выспать себя из меня – проворчал я про себя».

По ходу к метро, ноги крутило; танцевал бурно, но будто в тумане.

Я не знал куда идти, потому решил соблюсти продуманный ранее план и навестить друга.

А, стой, в этом тумане ночью, я же познакомился с двумя прекрасными девушками, они волейболистки, играют за сборную, рассказывали множество пустяковых историй и ликовали при этом не меньше ребенка, точно.. интересно, я зацепил их телефоны?

Мимо кафе с табличками «закрыто», мимо закрытых парков и величественных замков, закрытых садов души, сердец и мимо оцепеневших жизней мрака не от мира сего, но от незнания были и трагедий – лежал мой путь к свету, вернее к сигналу, к мерцанию в пучине черноты, что кубами разливаясь за кольцо норм событий, обдавало точечной нежностью, покалывая лицо.

«Хочу рассказать вам историю: как-то в школе, может в классе восьмом, мой одноклассник жуть как пропадал по одной телке, я не понимал почему?, ведь она короткая, с кривыми ногами, с отвратительной походкой, бессвязной речью и отталкивающим лицом. Через время выяснилось, что он, с ребятами из параллельного класса, бурился у неё на хате, это нечего, вот если только не это.. ну..

Они встречались после школы, четыре пацана и одна эта страшилина, шли к ней.

Они издевались над ней и насиловали её, а ей это нравилось и она платила им за это. Вот только никто не мог понять, откуда у неё столько денег?..

Спустя две недели к директору школы ворвались её родители и стали требовать разъяснений, только директриса естественно нечего не знала. Начались разборки. Пацаны хапали изжогу по любому поводу. Между ними, в какой-то момент, проросло отчаяние и двое решили во всем сознаться, короче этого не случилось..

Еще несколько дней и стало ясно, что эта девчонка нечего родителям не сказала, и что они не знают, что именно происходило в их отсутствие.

А было всё так: родители этой шм! ры, копили полжизни на машину и как-то их доченька прознала о том, где предки хранят лаве и потихоньку таскала бабки в ШК, понемногу.

Покупала мальчишкам сигареты и даже бывало раскошеливалась на пиво.

Родители извращенки нечего не замечали, в конце концов, настал день X и они собрались в отпуск на море. А девочка-то осознавала, что она уродина и в голову ей упала такая мысль, «А что если платить им за секс со мной?»

Для начала, она спуталась с этим, из моего класса, он показался ей самым подходящим.

Там дальше немного ума нужно, чтобы всё ему разъяснить. Но пацан тоже не дуб, решил по максимуму и сам черпануть и другим немного оставить, в итоге разболтался своим корешам из параллельного. И так, они вчетвером выполняли поочередно, (может и нет) оплаченную им работу. Оказалось, они выгребли из хаты всё до последней копейки, а было это около 400 тысяч, на тот момент это было очень много, тем более для четырех мальчишек и они, в свою очередь, тратя на лево и право всё равно не могли придумать, куда им девать деньги и стали влезать в жуткие компании с жесткими нравами наживы. Так и свели их деньги на нет, более находчивые ребята; так к тому, тех четырех, обернули в шестерок и полу-покеров, вот так им отсудили – за их преступления против плоти»..

…

Алкогольный дурман наплывами пробуждал разного рода трагедии моего существования, особенно в тот момент. На часах полседьмого; в смятых чувствах, невольно уставился на розовую, ещё не до конца зажившую, полоску на левой руке.

Собравшись с мыслями, спустился в метро, в сторону Арбатской.