Читать книгу 13 Дней - Эдвард Эммануэль Кассия - Страница 5

Вечером, быстро собрался и вышел на проспект. Сегодня Z должна в особом порядке меня удивить. Уже скоро буду на месте – думал я.

Завернув на нужную улицу, дошел до кабаре. Подойдя к стойке, Q удивилась увидев меня: «Давно тебя не было видно». В свою очередь, ловко окинув Q взглядом, отпустил несколько затертых комплиментов и спросил: где она? Q знала о Z, решая выпустить мрак без промедлений, сообщила, что сегодня у неё выходной. Немного поразмыслив, продолжила: «Думаю тебя, Z примет на дому». Она взяла у бармена листок, я предложил ручку, поблагодарив, взяла перо и начеркала мне адрес с её телефоном. Звонить из кабаре мне не хотелось. Попрощавшись, вышел на улицу. По пути к Большой, завернул в какое-то кафе, чтобы позвонить от туда. Пошли гудки, после третьего трубку сняли. Мы договорились встретиться через час. Это было не далеко.

– Можно пачку сигарет и кофе с собой?

За баром очаровательная блондинка, которая любезно меня обслужила. Оставив на чай, пошел в парк.

Подкурив сигарету, в ожидание скорой встречи, смотрел на чистое, темно-синее небо, с чувством облегчения, и думал о том, что всё скоро кончиться.. кончиться, когда я уеду…

• • – •—

На Новом Арбате – жил мой товарищ Эрик, в 22 доме.

Мы перекинулись дежурными фразами приветствия и скинув вещи, спустились в пекарню выпить кофе. Наспех наглотавшись, стал прощаться, с обещанием к вечеру вернуться.

Хоть толком и не спал двое суток, чувствовал себя бодро.

Перешел на Старый Арбат, по настроению.

От поверхностной скуки – разглядывал художников, предлагавших свои услуги, продавцов книг, отбивался от распространителей листовок, слушал музыку, исполняемую уличными музыкантами и просто таращился на архитектуру.

Меня ожидали на пересечение Ст. Арбата и Арбатского переулка.

Она одета в темные тона, лицо бледное от светлой пудры, глаза профессионально подведены жгуче черным карандашом, губы нежно красные, страстные.

Решили зайти куда-нибудь, опрокинуть чего-нибудь.

Я слушал её жужжание, переживая определенного характера эмоцию, которой не мог дать определение. Периодически вставлял реплики на общие темы, для приличия.

Очнулся я на умозаключение:

– Мне нравиться Прокофьев. (Заключил). Танец рыцарей неотразим, все эти Монтеки, Капулетти, эта неповторимая история любви..

(В полголоса, про себя):

Но к сожалению, я не сторонник всех любовных химий.

Выдержал слишком глубоко содержательную паузу, рыская в мыслях; видно долго тянул, меня перебили.

– Интересно, даже немного странно, встретить человека твоего возраста, который заинтересован в творчестве: Мусоргского, Чайковского, Кюи и многих других, о ком ты сегодня говорил.

Здесь дался во-всю.

– Мне как-то даже удалось проиграть мотив на Рахманинова.

Немного осекся, понял, что звучит не правдоподобно; нужно вылезать..

– Ну конечно, я не маленькая хозяйка большого дома, но тоже кое что могу..

Я понимаю, ведь сейчас как никогда, мне необходимо сознаться о своём прошлом, сказать о том, что всё пересказанное мной – максимально естественно, но я не мог говорить об этом. Не мог вспоминать. Всё это было раньше, всё это посредству переработки – сводилось к нет, это омерзительно, колко; это примерно как сморкаться – противно, но это часть тебя, вынужденная или выработанная.

В нотах воображаемой победы – закурил.

– Ты куришь?

– Тебя удивило?

– Да, мы дискутируем больше 3-х часов, но не единого намека, и тут… И вообще, (сделав вид надутого ребенка, она выпалила) это вред-но.

Не много мне понадобилось времени, чтобы оправиться от этого «тяжелого удара».

– Жить вредно, от этого умирают. Курево сопровождает и только..

– Ты меня путаешь, я так высоко мыслить не умею..

Ещё бы!, польстил себе.

Вообще, зачем я всё это ей наговорил? Мне стало мутно. Какой бы не была мысль, она мало что стоит, если не будет услышана, следовательно, праздно и оглашать её.

И когда это формула становиться в пазл моего сознания, мне приходиться взвешивать.

И вес решает, какой дорогой идти моему настроению.

Сейчас оно, спотыкаясь, тащиться по дороге грусти, стараясь не свернуть на тропинку отчаянья.

– Забудь, ты милая..

Она стеснила себя на край дивана, имитировав скромность и стараясь, с этой отчетливо слышимой фальшью, выдавить нерешительное «спасибо».

Я резко кинул, что нам пора. К собственному удивлению я, обескуражил себя на порядок большое, чем свою жертву, сам, сказать, ею оказался.

Она кивнула. Я просил счет.

Не часто распространяюсь о своих музыкальных предпочтениях, это её красота меня попутала. Нет, не красота, больше мое желание на её счет.

Мы слонялись по Красной площади, пялясь на людей – занимающихся тем же, как бы обоюдно-безмолвно заключили с ними пакт пяленья. Мне хотелось переживать особые чувства, к Москве, к Красной площади или хотя бы к ней, но нечего не было, меня только осаждали дурные фантазии, черпавшие вдохновение из желания вскружить голову этой красивой девушке.

Выдохните читатель, расслабьтесь и постарайтесь представить:

Взгляд пантеры, рассказавший в миг, о самых сокровенных мечтах и вожделениях.

Это был её взгляд; он был адресован мне.

У неё не безвкусно обставлена небольшая квартирка..

Мне нравились её ноги, длинные ноги разившие нежностью, она казалась очень крепкой и у неё отменная фигура.

Мне было хорошо с ней. После я ушел.

На улице взял такси. В машине продолжал её ощущать, её запах должен сопровождать меня минимум до сна, возможно дольше. Мне не хотелось думать об этом.

Вернулся к ночи, товарищ раскинул нарды, и мы схватили по зару. После нескольких партий я потерял интерес, открыл окно, дул свежий ветер, закурил. Вид ночной Москвы восхищал. Воспоминания витали где-то чуть выше головы, опыляя и разочаровывая в настоящем.

– К чему ты набиваешь карманы этими бессвязными царапинами на клочках бумаги?

Мой дневник? Это он о нем?

Я конечно никогда не отличался особо-высокой эстетикой, но всё же, в ходе развития мысли в голове, мне приходиться обрисовывать её на «клочке» листа, только так мне удаётся не только сохранить, но и приумножить Талант.

Видите ли, эти самые миниочерки окружающих меня событий, свидетельствуют о невозможности преобразования множества мыслей в нечто цельное, в некий трактат.

От того, это больше схоже, с перечнем необъятного количества мыслей в одном месте, и именно это место я обозвал дневником, а точнее лишь именно так, в моих глазах, может выглядеть дневник.

А дальше – проще, истратить только несколько половинок сознания, в ходе переноса дневника в печатный вид, а так же поиска подходящей стилистики, и готово, после только размножение.

Как писал Гюго:

«В виде печатного слова мысль стала долговечной, как никогда: она крылата, неуловима, неистребима. Она сливается с воздухом.»

Всё написанное мной, по праву, не данному мне кем-либо, но по благодати, станет частью этого мира, частью каждого. Но только в ходе потребления, эта часть может увеличиваться в нас, и занимать более крепкие позиции. Представьте только на мгновение, что если бы нам, даже на долю секунды, открылось всё то, что лежит в нас, в нашем сознании и подсознание, в целых нас, что было бы? Нас бы до чёртиков удивило то, что мы знаем, что мы прошли, и в изумлении, немного поразмыслив, мы бы пришли к тому, что нужно верно избирать потребление. Только качественная информация. Все накопленные знания останутся при нас, очень сложно отсеивать злокачественный пласт, усвоенный нашим мозгом и принявшим его за основу, легче при входе отфильтровать, чем в будущем пожинать плоды невежества и искаженности.

Всё увиденное, услышанное и т.д., всё становиться частью нас.

Потому люди промышляющие рекламой, прибегают к более яркому выражению своей задачи. Они засеивают глубоко, а после это взрастает и живёт в тебе. Реклама – искажает, уводит нас с извилистой тропы честных, навязывая модные и актуальные тренды говоря: «идти тропой вяло и скучно, покупайте Медяк, ехать с откидной крышей приятнее и продуктивней (к вам может запрыгнуть цыпа)» – смыслите?

И знаете что?, теперь всем хочется «Медяк цвета слоновой кости».

Вот именно та зараза, что нас истребляет.

Моя писанина – есть только некое выражение части меня, последствие применения пера и бумаги.

Это моё творчество, это именно то, чем я могу быть полезен… хотя бы случилось и двух душ коснуться, понимаете?

Всё деланное, переделанное, недоделанное, и так далее, всё это очень важно; это есть часть прогресса.

– Спорим, что найду в твоем ботинке окурок? – я говорю.

– Что за бред?, нет там ни какого окурка.

– Тогда спорь.

– Ладно, на что?

– На билеты..

– Ты же знаешь что они мне и так не нужны, забирай без прочей баламуты.

– Нет, так неинтересно, кайф их выиграть, ассоциируешь?

– Ладно, пусть, ищи.

Он снял калош, осмотрел его и с уверенным лицом вручил его мне.

Взяв его ботинок, скинул свой и напялил тот, что взял.

Он, в маске удивления, таращился на меня.. мол, что я делаю!?

Влез в его бот и прошелся; похлопал невинными глазами и поднял валяющийся рядом окурок.

– Смотри!, я нашел в твоем ботинке окурок (в этот момент я задрал бычок как можно выше и вытянул ногу в его ботинке)

– Что?, что это вообще сейчас было?, это шутка!? – типа в недоумении..

– Нет, ты просто поспорил..

Он сдавил лыбу и протянул мне билеты, на белое мероприятие..

Делюксы..

– А почему ты не хочешь идти? – спросил я.

– Мне не по душе.. Не охота..

Мне вспомнился давний товарищ; нужно разыскать его номер и договорится идти с ним.

– К стати, у меня три билета, можешь еще кого-нибудь взять с собой..

– Это лучше. Заметано.

Тема завелась к вечеру ближе. Полдня возился с поиском белых шорт, дресс-код «все в белом». Белую майку мне сразу к билетам приложили, хорошо не нужна белая обувь.

С Максом мы встретились на Арбате и спустились в метро.

– Дай билеты посмотрю, они точно не левые?

Он постоянно докучал разными вопросами, а я только и старался отмахиваться..

(Его друг ждал нас у стадиона).

Перешли на Библиотеку им. Ленина и доехали до Чистых прудов, там по переходу на оранжевую, добрались до Проспекта мира.

Еще в метро нас смешали с белой массой. Тысячи людей в белом, напевали нашумевшие треки, кривлялись и высились. Меня, эта атмосфера развлекала и умиротворила.

Мы немного опоздали, к тому простояли два часа, в очереди на вход.

Макс представил меня своему кенту, не помню, как его зовут, это не принципиально.. Раздав каждому по билету, пошли на контроль.

По делюксу в 5-ю толпу. Когда подошла наша очередь, оказалось, что по нашим билетам уже кто-то прошел. Макс завопил чуть, не рыдая, а мне думалось, почему я не спросил, откуда Эрик достал эти билеты?, и вообще как он представлял так неудобно меня развернуть, и что?, я всё забуду? (Злоба захлестнула, но я наскоро опомнился, ШТА?)

Нам посоветовали пройти к администрации, там нам должны были помочь. «Может какая-то проблема с билетами, не страшно, пройдите..»

Мы переплыли в новую толпу.. Там получилось быстрее. Проверили билеты и пропустили, с извинениями о предоставленном неудобстве..

Нас обуял восторг, но быстро опустило, когда мы увидели финальную очередь длинною во всю Россию..

– Тсс.. При нас нечего.. нужно высматривать на месте. Типы в темных очках те, кто нам нужны.

– Хах, почему?

– Это что-то типа позывного, очки показывают либо то, что ты в нем нуждаешься, и он может тебе что-нибудь подогнать, либо то, что он мясо и с ним лучше не связываться..

На входе какая-то заварушка.. нас пропустили с другого..

Макс решил взять себе что-нибудь поесть, и мы наступили на очередную очередь..

«Дайте энергетика, три банки».

Мы пристроились у стоячего стола, Макс наминал сбой бутер, а я попивал отраву.

Какой-то хрен силой приложился по нашему столу и разлил содержимое наших банок.

– Ты чё? Ты путаешь дядя? – выкрикнул Макс

– Вы что же не видите?, он в гавно!, не нужно.. – вступилась за психа леди.

Макс кинул объедки на стол и пошел на этого утырка.

– Ты чё черт?, ты мою шнягу разлил!

А этот всё мычал: Эээ, да я.. Эээ.. Щас.. Аээ..

Баба всё орала ему «Пойдем, не нужно!!, пошли на воздух, покурим!!»

Я сказал Максу: «это паршивая затея», что он правда в дрова пьян и Макс спустил:

– Иди к чёрту чмо!! – вслед проворчал машин-убийц..

Мы предъявили еще раз свои билеты и прошли на места Делюкс.

Атмосфера царила неописуемая, всё в белом, бас-бит качает.

В Ди-Джейской башне, винил крутили мирового ранга парни, как: Чувство, Федя Лэ Град, Чуки, Боргеус и т. д.

– Наверху как-то скучно, давайте спустимся в толпу..

Мы направились в гущу событий..

Прошли к бар-стойке взять еще сушняка.. Я залез на стойку и начал жестикулировать бармену не сумев докричаться.. Меня всё кто-то толкал, это был Макс, мол, я без очереди залез, ущемив девушку впереди..

Я извинился – она улыбнулась и попросила на баре воды.

У неё были только огромные купюры и на баре ей не давали с таких сумм сдачи..

Я выхватил бутылку, пока она ковырялась в сумке и сказал, что заплачу. Пожелал ей хорошего отдыха и взял еще энергетика..

По ходу дела развернули стойку с алкоголем, и мы мигом рванули к ней.

Постепенно, с алкоголем нарастали силы и возможности на переживание этой ночи.

Восхитительное представление.

К 6 утра, нас валило с ног.

Выпрыгнув из белого Ада, дружно спустились в метро.

«Иногда возвожу левые мысли в степень Инцитат, ложно обкладывая мрамором и обвешивая жемчугом».

Жутко бесили джунгли метрополитена, скорее, от усталости и из желания удариться в сон.

С порога меня накрыла волна, и кровать свалилась на меня, прихватив в свой мир.

Возможно я многоликий человек, но с каждым по-своему индивидуален.

Из этой причины, мои миры не должны пересекаться. С товарищами веду определенно-выдержанный образ действий, с девушками по другому, с третьими иначе. Я не должен смешивать свое одно и то же – разное проявление себя, в различных компаниях, в один безобразный коктейль.

Бывает, задумываю сконструировать героическую ситуацию и не мнение взвешенный ответ на неё.

Пример:

– Невозможно расслышать (не услышать) его пренебрежение мной.

– Нет, я засуну его оскорбление так далеко в него, вместе с прочей баламутой, что в нем еще не скоро вспыхнет злоба.

Поняли?, мол, она говорит мне, ну, типа чтобы я заступился, а я весь такой.. ААА..

Эрик потащил меня на встречу с утками. От его настойчивых предложений, мне не удалось увильнуть. Одноклассники кря-кря – как определение, вызывало у меня ужас, поражающий мою нервную систему, намотанную на кулак, которым я толкал себя в голову, пытаясь сдержать блевоту. Всех не знал, но понимал, что не все только окончили школу..

Мы сидели на Манежке, тепло, легкий ветерок освежал. Нас семеро, в ушах гул легиона.

Поднимали к экзекуции разные темы, выводили теоремы, приводили к общему знаменателю, делили и умножали. Эрик так увлеченно обсуждал насущные проблемы, что меня сначала это пугало, а после стало немного подзадоривать.

Как ни пытался, у меня не хватало театральных действий, чтобы намекнуть о неотложных делах вне этой компании. Меня начинало трусить. Трое смекнули, заговорив о чем-то вроде: «не выключили утюг на гладилке» распрощались и спустились в Охотный ряд.

Я не выдержал и предложил изменить место дислокации, хотя бы на зашарпанную закусочную, моя задница не выдерживает часовых объятий с бордюрами.

Мы шли парами. Эрик втирал что-то, не помню как её, а я шел молча, не проявляя интереса с невысокого роста рыжей, с полными зелени глазами. Её пылкий взгляд царапал меня. Меня тревожило. Стал вдаваться в новые желания.

Мы сидели в густо набитом людьми пабе. Тёмное прокисло и пришлось от обиды взять вишнёвый сок!

Собеседница Эрика постоянно подрывала мелодичную атмосферу разговора, отвлекаясь на звонки, при этом вставая из-за стола и куда-то выходя, а после в экстазе возвращаясь.

Когда Эрик смущенно оставался один, кривлялся в мальчишеской улыбке, брался за распитие пива и любую мелочь, стараясь оградить свои особо ранимые чувства, от моих грядущих шуток и подколов.

С рыжей разговор не вязался; к удивлению, меня это напрягало, я решил встряхнуться.

– Мы с Рыжей вас покинем, нам нужно пройтись..

Эрик протестовал, из приличия или из неуверенности в том, что в одиночку сможет свалить свою разговорчивую леди в постель, не знаю..

Рыжая не возникала.

Когда мы вышли, она сказала, что ни как не могла собраться и просить меня оставить их, говорит: «думала, что ты запротестуешь», тем видимо причиню ей неудобство. Я улыбнулся.

– Мы можем поехать ко мне домой (она осеклась), ээ.. точнее рядом с моим домом есть гастрокафе, в котором готовят исключительные стейк-сэндвичи, я проголодалась..

– Я тоже, можем ехать.

Она сдержала улыбку губ, но не сумела спрятать улыбку глаз.

По инерции города свернул в строну метро.

– У меня машина припаркована не далеко.

– На машине проще – согласился я (не зная с чем).

В машине слушали музыку, громко.

Почти не говорили, только если мне попадался знакомый отрывок, который я завывал или комментировал.

Мы уселись на одной стороне друг с другом. Точнее она подсела ко мне.

Мы взяли сэндвичи. Они, правда были хороши.

Я заказал по сто Драмбуи в чистом, а на резерв просил бутылку колы.

Мы наслаждались ликером. Особо к разговором не прибегали. Я обнял её на уровне плеч. Она положила голову мне на грудь. Я спустил руку ниже, нырнул под майку, заняв себя её спиной. Ниже, из-за шорт ко мне кричали её трусики. Я схватил их и приподнял немного, так, чтобы острее проявить мою неотступность от начатого. Мы рассчитались.

У не дома была огромная кровать. Я не встречал подобных раньше, она была с подсветкой, разные цвета естественно, эта подсветка ложилась ободком по периметру кровати.. Это было больше необычного.

Когда вдыхал букет ароматов её волос, мне представлялись яркие картины Ван Гога, такие же рыжие, некоторые из них.

С ней было хорошо.

Я шел по Тверской от Белорусского, озираясь по сторонам. Мне было грустно, оправдания печали – я не находил. Отрывками, останавливаясь, заглядывался на витрины дорогих магазинов. Мне нравилась эта улица, не смотря на то, что она была очень шумной для меня.

Был один вальтообразный полудурок, но каким бы он не был, мне нравился – Владимир.

О многом говорить не хочется, но с этим человеком связанно много событий и историй, многие из которых не подлежат публикации. Он тоже был в Москве.

Как раз к нему на встречу я и тащился.

Мы встретились на Пушкинской. Вечером, в глаза бросались телки с «Туборг грин», это типа того позывного на тусовке с очками, только тут своя тема. Завязался плотный разговор на пустые темы.

Многое вспоминалось, что-то умалчивалось.

Нелепо сфабрикованные чувства, стягивали мое нутро в узел.

В Москве я был не долго. Таскаясь бессильно от безделья близилось 15 число.

Во-первых, 15-го у меня билеты, а вот во вторых – нужно заострить внимание..