Читать книгу Стратегия. Логика войны и мира - Эдвард Люттвак - Страница 5

Рассмотрим обычный тактический выбор из разряда тех, которые часто встают на войне. Чтобы достичь цели, наступающее войско должно выбрать одну из двух дорог, хорошую и плохую: первая – широкая, прямая и вымощенная, тогда как вторая, грунтовая, узка и извилиста. Только в парадоксальном царстве стратегии вообще возможен такой выбор, ведь лишь на войне плохая дорога может оказаться хорошей именно потому, что она плоха и ее менее усиленно охраняют, а то и вовсе оставят без охраны. А вот хорошая дорога может оказаться плохой как раз потому, что она гораздо лучше, значит, именно по ней следует ожидать наступления противника и выставить там заслон. В этом случае парадоксальная логика стратегии стремится к крайности, полностью изменяя противоположности: А не движется к своей противоположности Б (например, подготовка к войне предположительно готовит мир), но в самом деле становится Б, а Б превращается в А.

В этом примере нет преувеличения. Напротив, парадоксальное предпочтение неэффективных методов действия, будь то приготовления, якобы незавершенные, нападения, якобы чрезмерно рискованные, сражения ночью или в скверную погоду, суть вполне обычные проявления тактической изобретательности, причем по причине, проистекающей из самой природы войны. Каждый отдельный элемент стратегии сам по себе может быть достаточно простым для хорошо обученного отряда – передислокация из одного места в другое, использование оружия способами, изученными сотни раз на тренировках, передача и выполнение четко сформулированных приказов, – однако совокупность всех этих простых действий может обрести предельную сложность при столкновении с живым врагом, который желает отразить любые поползновения неприятеля собственными силами и собственным умом.

Во-первых, имеются сугубо механические осложнения, которые возникают, когда действие наталкивается на противодействие неприятеля, как в морских сражениях эпохи парусных флота, когда каждая сторона пыталась бортовым залпом сокрушить носы или корпуса вражеских кораблей, или как в классической воздушной битве истребителей, когда каждый пилот стремится зайти в хвост противнику, или как постоянно происходит в наземной войне, когда сильные фронты отягощены слабыми флангами и еще более слабым тылом, что порождает взаимные попытки обойти с фланга и проникнуть за линию фронта. Думать быстрее врага, оказаться умнее в планировании действий – эти умения могут пригодиться (хотя, как мы увидим, хорошая тактика может сделаться плохой), но сами по себе они не в состоянии преодолеть элементарную сложность, обусловленную тем, что враг пользуется собственными силами, собственным смертоносным оружием, собственными умом и волей. При смертельной угрозе даже простейшее действие, усиливающее опасность, не будет выполнено до тех пор, пока комплекс таких «неосязаемых» составляющих, как личный боевой дух, сплоченность группы и лидерство, не возобладает над индивидуальным инстинктом выживания. Когда решающее значение всех этих неосязаемых составляющих в том, что происходит или не происходит, в конце концов осознается, тогда перед лицом живого и реагирующего врага исчезает всякая простота даже элементарных тактических действий.

Чтобы добиться преимущества над врагом, который неспособен отреагировать, будучи захваченным врасплох и не готовым, или хотя бы над таким врагом, который не может отреагировать своевременно и в полную силу, годятся любые парадоксальные решения. Вопреки общепринятому мнению относительно наилучшего и наиболее эффективного (скажем, короткий путь предпочтительнее длинного, дневной свет предпочтительнее ночной суматохи, тщательная подготовка предпочтительнее поспешной импровизации и т. д.), скверное решение порой принимается сознательно – в надежде на то, что подобный шаг будет неожиданным для врага и снизит его способность сопротивляться. Внезапность на войне может быть признана ровно тем, чем она и является: не просто одним преимуществом среди многих, наряду с материальным превосходством или лучшей исходной позицией, но, скорее, нарушением (пусть временным и частичным) всего предсказуемого содержания стратегии. Ведение войны против врага, который не реагирует (или, что более реалистично, в пределах пространства и времени, достигнутых благодаря внезапности), становится всего-навсего вопросом управления, настолько же простым на практике, насколько простым видится в теории каждый из его элементов.

На этот принцип ведения войны опирается одна из влиятельных доктрин военного дела[5], но совет принимать парадоксальные решения всякий раз, когда это возможно ради военных действий по «линии наименьших ожиданий», обычно игнорируют – и не без веских оснований.