Читать книгу Поганки - Ефим Захаров - Страница 3

Крым встретил его жарой. После приземления, когда самолёт долго выруливал по взлетной полосе и подъездным дорожкам к терминалу, ещё оставаясь пристёгнутым в большом удобном кресле, он услышал, как пилот объявил о прибытии в пункт назначения и добавил, что в Симферополе прекрасная солнечная погода и плюс тридцать пять. Он вышел на трап первым и на мгновение потерял контроль над собой, волна жаркого густого воздуха и яркий солнечный свет одновременно ударили по нему, неподготовленному к югу, словно отработанная «двоечка» от боксёра—тяжеловеса, но он сумел сохранить равновесие, глубоко вздохнул и стал спускаться по неудобным большим ступеням. Рубашка под пиджаком мгновенно стала мокрой, а на лбу обильно выступили капельки пота, делая курчавые и пока ещё тёмные волосы влажными и сальными.

Родившийся в тех краях России—матушки, где зима длинная и мрачная, весна холодная, а лето, хоть и тёплоё, но очень короткое, где первый и последний звонок в школе частенько сопровождались снежком и лёгким морозцем, он не любил жару. Десяти дней, проведенных с женой и сыном раз в год где—нибудь в Тайланде или Египте, вполне хватало, и он с удовольствием возвращался в своё холодное Зауралье.

Ему шёл сорок четвёртый год, и в Крыму он ни разу не был. Детство выдалось не из лёгких, родители не имели возможности отправлять его в пионерские лагеря, а когда он вырос, обзавёлся собственной семьёй и стал сам зарабатывать деньги, позволяющие отдыхать у моря, то выбирался в основном за границу, да и друзья не советовали ехать в Крым. «Ты там не отдохнешь. Нечего там делать», – говорили они, объехавшие полмира, – «Вот собрался во Вьетнам и едь туда. Лучше будет». В конце концов, до Вьетнама добираться проще.

Салон микроавтобуса, поданного для пассажиров бизнес—класса, коих, кроме него, набралось ещё троё, все мужчины примерно его возраста, с кожаными кейсами в руках и дорогими часами на запястьях, приятно дыхнул в лицо охлаждённым воздухом, кондиционер в автомобиле работал на полную. У одного из попутчиков часы были на левой руке, а у двух других на правой. Как у Президента, прям таки, – сказал он про себя, профессионально подмечая подобные мелочи. Носить часы на правой руке не так давно стало модно, хотя, по его мнению, если ты правша, всё—таки неудобно. Сам он часов не носил, предпочитая смотреть время по экрану смартфонов и мобильных телефонов, которых, в силу работы, было у него несколько. Мужчины, одетые в светлые рубашки с коротким рукавом, судя по их виду, вообще не испытывали неудобства из—за жары. Он проникся лёгкой завистью и, достав из кармана платок, обтёр лоб и лицо.

Он ни за что не прилетел бы сюда, если бы не обстоятельства. Он не мог поступить иначе. И даже сейчас, уехав от жены и сына, с которыми не расставался больше чем на два дня уже с десяток лет, сделав несколько шагов по крымской земле, поняв интуитивно, что здесь он чужой и ему будет очень тяжело, всё равно был уверен, что поступает правильно.

Пройдя через заполненный прилетевшими на отдых мужчинами, женщинами и детьми с пока ещё хорошим настроением, ожидающими свой багаж у змеевидной ленты, которая пришла в движение и оживила стоящих вокруг, зал терминала, он вышел на улицу, где в очередной раз чуть не был сбит с ног ударом жаркого сухого воздуха. Пот снова выступил на лице, глаза слепило. Ведь он даже не взял с собой солнцезащитные очки. Чем он думал, когда ехал в Крым?

– Маршруточка не дорого. Такси. Такси. Ялта, Алушта, Массандра, Судак, Новый Свет, – его сразу окружили мужчины, вращающие на своих указательных пальцах ключи от машин. – Куда ехать? Недорого, – они заглядывали прямо ему в глаза, безошибочно определив приезжего.

– Спасибо, я уже на месте, – вяло бросил он на ходу, повернул направо и дошёл до пешеходного перехода между терминалами. Именно так вчера по телефону объяснял Алексей, сын его товарища, который должен был встретить его в аэропорту.

– Николай Николаевич? – спросил подошедший к нему слева молодой человек, лет двадцати, в тёмных очках, цветастых шортах, расстегнутой рубашке и видавших виды кожаных шлёпанцах. Он внимательно рассмотрел парня, и только уловив в нём сходство с парнишкой двенадцатилетней давности, которого он помнил, ответил.

– Да.

– Здравствуйте, как долетели? – Алексей взял одну из сумок и рукой указал направление движения. – Моя машина там.

– Добрый день, Алексей. Спасибо, что встретил. Долетел нормально. Жарко тут очень.

– Вы бы ещё пальто надели. Как с севера, ей—богу.

– Да я, в принципе, оттуда и есть, – улыбнулся Николай Николаевич. Они уже дошли до машины. Чёрный блестящий «Mitsubishi Pajero» без труда принял весь багаж прилетевшего только что пассажира. – Ничего если я переоденусь?

– Без проблем. Это Крым. Здесь раздеваются и переодеваются там, где это удобно.

Он снял с себя пиджак и промокшую рубашку, достал из чемодана свежую сорочку с коротким рукавом, которую вчера уложил так, чтобы та не помялась. Рубашка всё равно немного примялась, но другого варианта верхней одежды у него не было. В принципе, можно было надеть шорты, майку, сандалии, и слиться с одетой подобным образом толпой отдыхающих, но его сегодня ещё ждала встреча с руководителем крымского управления Следственного Комитета России и, несмотря на то, что в настоящий момент он являлся частным лицом и не занимал какой—либо должности, заявиться на встречу с генералом в шортах, было бы неприлично.

Позавчера он уволился с работы. Со службы, которой отдал всё. Много лет назад, через несколько дней после вручения ему диплома о высшем образовании, он попал в прокуратуру, где добросовестно трудился следователем, а в феврале 2011 перешёл из прокуратуры в только что образованный Следственный Комитет своего родного Красноярска, но уже спустя год с небольшим «прыгнул» в краевой главк, где и работал до позавчера. Ему нужно было срочно перевестись в Крым, и не просто в Крым, а следователем СКР1 по Азовскому району, но перевод по каким—то ему неведомым причинам оказался невозможным, и он вынужден был уволиться. Друзья говорили, что он дурак, и что он ломает себе жизнь, что нельзя при такой работе пропускать случившееся через себя, и уж он—то за столько лет мог бы к этому привыкнуть, но он не привык и всё равно сделал так, как решил. Супруга его поддержала, что, наверное, и было переломным моментом в принятии такого трудного решения.

Годы, проведенные в следствии, не прошли даром. У него были друзья, у друзей тоже были друзья, а у друзей друзей, в свою очередь, друзья тоже имелись. Именно по такой нехитрой цепочке просьба принять и посодействовать Одинцову Николаю Николаевичу дошла до генерал—майора юстиции Птицына Дмитрия Филипповича, временно возглавляющего Следственный комитет в Крыму. Генерал ждал его сегодня в 15—00. До встречи оставалось немногим более пятидесяти минут.

– Успеем? – спросил Одинцов, устроившись на сидении, включая все свои телефоны.

– Успеем, – ответил Алексей, неспешно подруливая к шлагбауму, заграждающему выезд со стоянки.

– Да, и кондиционер посильнее сделай, пожалуйста, – Николаю Николаевичу всё ещё было жарко.

– Конечно, – улыбнулся водитель и опустил температуру вдуваемого в салон воздуха до максимально низкой.

– Ты как в Крыму оказался? – проверив телефоны, спросил Одинцов молодого человека. Алексей был сыном его старинного приятеля, с которым он познакомился в университете. Отца Лёши звали Борисом, и учился тот на физико—математическом факультете на три курса старше Николая Николаевича. Когда Коля Одинцов получил ордер на заселение в общежитие, в комнату №323, он ещё не знал, что судьба сведёт его с человеком, который всю жизнь будет где—то рядом, не вмешиваясь, не спасая, не делая добрых дел или подлостей, а просто где—то рядом, от чего на душе было уверенно и спокойно. Борис был старше его на пять лет, уже отслужил в армии и вот—вот должен был жениться. Когда Коля зашёл в комнату, Борис ел арбуз и громко слушал «Deep Purple» «Child in Time». «Хорошая музыка», – сказал тогда он, сам с удовольствием слушавший старый рок. Борис пожал ему руку, достал бутылку водки и отрезал большущий кусок арбуза. Через час они уже были друзьями, и эта дружба сохранилась на годы. Борис со временем стал бизнесменом, занимался строительством и имел несколько заводов по производству разных видов бетона. Его сына Лёшу Одинцов последний раз видел двенадцать лет назад, когда тот ходил во второй или третий класс школы. Борис развёлся с первой женой, и та с сыном уехала к матери в небольшой городок Московской области. Борис сына не бросал, помогал, как умел, и на восемнадцатилетие подарил машину. Николай Николаевич знал, что Алексей поступил в институт и учится где—то в столице.

– Я же в Москве учусь, в Университете Связи и Информатики. Сейчас каникулы. Вот с друзьями и рванули в Крым на машинах. Живём в палатках на берегу моря. Там никого нет и красота, знаете, такая…, – он подбирал слова, – дикая, что ли, первозданная, – было видно, что Лёша в восторге от полуострова. – Папа позвонил, попросил Вас встретить и по Крыму покатать. И вот я здесь.

– Давно в Крыму?

– Уже восемь дней. Ещё три дня, и домой.

– Знаешь, где Следственный комитет в Симферополе?

– Пока Вас ждал, всё изучил. Не переживайте, довезу в лучшем виде, – Алексей нажал кнопку магнитофона и из динамиков полился мягкий джаз «Акустической алхимии». – Нормально? – поинтересовался водитель у пассажира.

– Отлично, – ответил Одинцов. Он любил хорошую музыку.