Читать книгу Поганки - Ефим Захаров - Страница 6

Четыре дня назад произошло то, что взорвало его спокойную, налаженную и состоявшуюся во всех аспектах жизнь в родном городе и крае, где он знал всех, и все знали его, где бытовые вопросы решались одним телефонным звонком, где дома всегда ждал тёплый ужин, мягкая чистая постель и любимая семья. Его знакомый из Красноярска, недавно переехавший в Крым, и работавший заместителем председателя Азовской районной администрации, позвонил ночью, не очень озаботившись часовыми поясами, и сказал, что в одном из частных маленьких отелей на берегу Азовского моря нашли молодую женщину, привязанную к кровати, изнасилованную и задушенную. Он полагал, что Одинцову это может быть интересно.

После этого Николай Николаевич спать уже не мог. Он пытался вспомнить всё, что было связано с тем делом. Еле—еле он дождался утра и, не сказав ни слова ничего не понимающей жене, выехал на работу. Там он поднял из архива прекращенное дело и снова стал перечитывать его, вспоминая до мелочей допросы подозреваемого. К вечеру он был почти уверен в том, что Миша Борщ никого не убивал.

Он говорил ему на самом первом допросе, сразу после задержания, что вызвал Надю как всегда по телефону на полшестого вечера к себе домой, та приехала и обслужила его, он с ней расплатился, и девушка собралась уходить. Миша хотел её задержать ещё немного, но Наде кто—то позвонил, он вырвал телефон у неё из руки и сказал, что не отдаст, если та не останется с ним ещё на час. Девушка согласилась на полчаса, забрала телефон, вышла на кухню и о чём—то с кем—то разговаривала, он не слышал. Потом вернулась, сходила с ним вместе в душ, где у них ещё раз был секс, потом оделась и ушла, и больше он её в тот день не видел. Доказать нахождение девушки в своей квартире Михаил не смог. Он выкинул презервативы и постирал бельё с кровати. Сауна, в которой нашли убитую и квартира обвиняемого находились в одном микрорайоне и эта территория обслуживались одной передающей вышкой, поэтому достоверно установить места звонков и места нахождения абонентов во время телефонного разговора не представилось возможным.

Но показания Борща объективно стыковались с доказательствами по делу. Звонил он Надежде ровно в четыре. То, что он вырвал телефон у неё из рук, объясняло отпечаток его пальца на крышке аппарата. И действительно, примерно за два часа до её приезда в сауну, в 18.34, на телефон девушки поступил звонок от абонента с определённым номером, и она с ним разговаривала сорок три секунды. Этот номер был зарегистрирован на Духанина Евгения Яковлевича, 1926 года рождения. Дедушку допросили, и он показал, что потерял телефон примерно полгода назад, в полицию не обращался, а сын ему купил новый. С телефона Духанина Надежде звонили трижды. Первый раз – в сентябре, второй раз – в октябре и третий раз тогда, в конце января. За последние пять месяцев этим телефоном пользовались одиннадцать раз. Все звонки проституткам. Двух девочек установили и допросили, те показали, что не сохраняют номера клиентов и утверждать, кто именно им звонил с этого номера, не могут. На вопрос Одинцова были ли у них клиенты, которые бы привязывали их во время секса к кровати, «бабочки» уверенно ответили, что таких клиентов у них не было. Лысоватых мужиков в возрасте от тридцати до сорока было хоть пруд пруди, но девушки знали некоторых только по именам, скорее всего ненастоящим, поэтому даже эта, полезная на первый взгляд, информация результата не принесла.

На этот номер пытались позвонить. Абонент, естественно, был недоступен. Но интересным было ещё одно обстоятельство. Все звонки с «духанинского» телефона исходили из Советского района города, а семь из одиннадцати – из Северного микрорайона. Тогда этому обстоятельству значения никто не придал. Одинцов позволил себя убедить, что это какой—нибудь приличный семьянин, не имеющий отношения к делу, нашёл дедушкин телефон и периодически использует его для вызова девочек. В конце концов, допрошенные проститутки, оказывавшие услуги обладателю этого номера, живы и никакие «клиенты со странностями» с этим номером не увязываются. Клиент с ветеранским телефоном тоже хотел заказать себе девочку, но та, поговорив с ним, отказалась, так как вечер у неё уже был занят. Сауну заказал Борщ утром из телефона—автомата, домой он девушку не приглашал, на первом допросе Миша соврал, боясь ответственности, а сразу пригласил её в сауну к полдевятому вечера. Такой же ход развития событий озвучил и сам обвиняемый в своих «признательных» показаниях.

Остальные звонки погибшей, как входящие, так и исходящие, были тоже проверены, но ничего доказательственного там не обнаружено. Вызывали оперативный интерес только звонки Борща и неизвестного, звонящего с утерянного телефона старика Духанина.

Одинцов встретился с опером полицейского краевого главка Ваней Сидоровым, по прозвищу «Лом». Иван был высоким, крепким и чересчур исполнительным служакой с огромными кулачищами. В течение уже пятнадцати лет он работал в отделе по расследованию убийств и находился на хорошем счету. Его методы были всем известны. Но они давали результат, и Ивана никто не трогал, штампуя «отказные» по факту применения им недозволенных методов ведения следствия. Он с одного удара ломал подозреваемым ребра или выбивал зубы, а также без следов «обрабатывал» почки «клиента». Но его любимым занятием было подвешивание человека, запястья которого схвачены наручниками за спиной, на лом, продетый между рук и положенный на крыши двух старых больших металлических сейфов, за что он, в принципе, и получил своё прозвище. Это было действительно больно, плечевые суставы выворачивались наизнанку и человек был готов признаться в чём угодно, лишь бы это издевательство прекратилось.

Сидоров абсолютно спокойно рассказал следователю, что «работал» с Борщом как всегда. Бил по почкам, на лом подвешивал, а ещё одевал ему противогаз и не давал дышать. Сопротивлялся подозреваемый долго, но когда опер сказал, что Борща сейчас отправят в камеру, в которой по его просьбе Мишу сделают «петухом» не дожидаясь суда, тот сник. «Лом» пообещал, что в случае признания вины, сидеть тот будет в одиночной камере, и относиться к нему будут по—человечески. Это Сидоров «напомнил» ему обстоятельства убийств трёх женщин, «напомнил» их имена и даты преступлений, выбил признание насчет заказа сауны утром из телефона—автомата. В этот же день, примерно через час после «Лома», Борщ давал признательные показания Одинцову. Это было только один раз. На следующий день Михаил покончил жизнь самоубийством.

Ещё раз изучив судебно—медицинское заключение по результатам вскрытия трупа Борща, Одинцов убедился, что Ваня «Лом» ему не соврал, на теле погибшего действительно имелись синяки и кровоподтёки, характерные для «работы» Сидорова.

Итак, обвиняемый сознался под пытками, что, в принципе, неудивительно. Про четвёртую жертву он не сказал ни слова, потому что не знал о ней ничего ни он, ни «Лом». Если Борщ действительно говорил правду, то убийцей мог быть только тот, кто звонил проститутке Надежде с телефонного номера, оформленного на пенсионера Духанина.

И этот убийца – мужчина, возрастом от тридцати до сорока лет, среднего роста, худощавый, с небольшой лысиной на темечке, умеющий общаться с женщинами, умный, знающий, что его ищут и старающийся не оставлять следов своей мерзкой деятельности, живет или работает в Северном микрорайоне Советского района Красноярска. Где ты сейчас, сволочь?

А сейчас он, возможно, в Крыму? Что он там делает? Приехал на отдых с семьей или переехал на постоянное место жительство? Греет задницу под тёплым южным солнцем или готовиться совершить очередное грязное убийство? Где его искать? Если по—хорошему, то надо проверить все рейсы из Красноярска в Симферополь за февраль—август, отобрать мужчин от тридцати до сорока лет, из них выбрать мужчин, подходящих по росту, комплекции и описанию, потом отсортировать мужчин работающих или живущих в Северном микрорайоне, отработать их на предмет времяпровождения в Крыму, проверить их алиби в дни красноярских убийств, …. Это нереально. Такое возможно только в американских фильмах. Для этого нужная целая армия оперативников и время. У него нет ни того, ни другого. Официально дело прекращено, и возобновлять его ему никто не даст. Он даже уже не работник СКР по Красноярскому краю, он обычный следователь в сельском богом забытом районе Крыма, где хорошо если есть Интернет.

А Миша Борщ виновен только в том, что вызывал домой проститутку. К убийствам женщин он не имеет никакого отношения. А к его смерти причастен он, следователь Одинцов Николай Николаевич. Он должен был, обязан был понять, что за человек сидит перед ним. А он не разглядел. Именно из—за него Миша Борщ, безобидный продавец мобильных телефонов, корчился в камере от удушья в ожидании того, как его покинет сознание. Он сможет с этим жить?