Читать книгу Поганки - Ефим Захаров - Страница 7

Устроился Одинцов на новом месте достаточно сносно.

Единственный человек, которого он знал в Азовске, был Роман Сергеевич Пилявский, тот самый который разбудил его ночью и сказал то, что в конечном итоге привело его сюда. Когда они познакомились, Роман Сергеевич, среднего роста и средней комплекции лысеющий мужчина, тридцати восьми лет, с большими красивыми глазами, обрамленными густыми и длинными ресницами, и прижатыми к голове «борцовскими» ушами, позволяющими безошибочно определить в чиновнике бывшего спортсмена, работал начальником жилищно—квартирного управления городской администрации Красноярска и, надо сказать, немало поспособствовал в получении Николаем Николаевичем отдельной трёхкомнатной квартиры в пешей доступности ко всем социально—значимым объектам города. Они несколько раз обедали и ужинали вместе, имели общих знакомых.

Роман Сергеевич, юрист по образованию, по всей видимости, занимался не своим делом. Его тянуло в следствие и оперативную работу, он мечтал, как будет раскрывать преступления и ловить злодеев, но жизнь забросила его в тёплый кабинет за стол, заваленный целой горой различных инструкций, ордеров, решений, приказов и распоряжений, из—под которых он не мог выбраться вот уже шестнадцать лет. Во время их редких встреч Пилявский живо интересовался расследованием преступлений вообще и поиском «красноярского душителя», о котором уже успели раструбить местные газеты, в частности. Поэтому ничего удивительного в том, что Пилявский позвонил Одинцову и рассказал о похожем убийстве, не было.

Он одним из первых отозвался на клич «Кто на Крым?», который прозвучал практически во всех субъектах нашей необъятной Родины. И уехал вовремя. После отъезда в возглавляемом им управлении начались проверки и ревизии, которые, как это обычно и случается, выявили многочисленные нарушения, но уехавших в Крым решили не трогать, поэтому все его злоупотребления на прежнем месте «сошли с рук». Должность ему предложили новую и интересную – заместитель председателя районной администрации у моря. Он согласился моментально и переехал в Крым, в отличие от многих других чиновников, сорвавшихся на юг, сразу продав квартиру в Красноярске и купив дом на набережной в Азовске.

К нему—то Николай Николаевич и нанес свой первый визит. Роман Сергеевич, блестя гладко выбритым лысым черепом, земляка принял радушно, оставил ночевать у себя, и, решив попотчевать товарища крымской кухней, заказал из татарского ресторана, расположенного недалеко от дома, плов, манты, люля—кебаб и зеленый чай с парвардой.

– Почему один? – спросил Николай Николаевич, когда обычные для не видевших друг друга долгое время приятелей вопросы были обсуждены. Он знал, что Роман Сергеевич женат. Своих детей у него не было, но он очень хорошо относился к детям жены от первого брака, мальчикам—близнецам.

– Потому что один, – опустив глаза в тарелку, в которой лежали уже остывшие плов и палочка люля—кебаба, ответил собеседник.– Свинтила она, Коля. Мужика себе нашла нового и в столицу уехала, детей забрала. Я ещё летом увидел, что что—то происходит, когда она в отпуск со мной ехать отказалась. Меня в Турцию одного отправила, детей – к бабушке в деревню, а сама осталась в Красноярске. Не звонила ни разу. Когда я вернулся, она другой стала, расцвела, улыбается, но меня к себе не подпускает. Я пытался с ней поговорить, она ни в какую. Мучились мы так почти до Нового Года, а в конце декабря она взяла и уехала. Вот так.

– Поэтому ты сюда переехал?

– Да. Что мне там делать? Никого нет. Родителей похоронил, семья распалась. Может здесь что—нибудь получится. А почему нет, а?

– Да, да. Ты абсолютно прав, – попытался поддержать земляка Одинцов, но разговор после этого уже не клеился, и они разошлись спать.

На следующий день Роман Сергеевич поселил товарища в пансионате «Приазовье». Он, конечно же, предложил Одинцову пожить у него, но тот, как и предполагал Пилявский, отказался. Пансионат был старый, ещё советской постройки, и давно не видел ремонта, но номер, который отвели Одинцову, был приличный, с собственным туалетом и душем, в который с шести до девяти часов утром и вечером подавалась горячая вода. И, о чудо, в холле пансионата был Wi—Fi.

Остаток дня Одинцов раскладывал вещи, общался с семьей по «Skype» и купался в море. Он первый раз в жизни видел Азовское море, и оно его удивило. Вода была неспокойная и зеленовато—мутная, совсем не такая солёная, как в морях, в которые он имел возможность окунуть своё тело, но больше всего его поразил пологий песчаный берег, чересчур плавно уходящий под толщу воды. Зайдя в море и отойдя метров на пятьдесят, Николай Николаевич опустил голову вниз и посмотрел на волны, которые бились об его колени. Он прошёл ещё метров пятьдесят и с удивлением обнаружил, что вода только—только замочила его плавки. Он уже устал идти, берег отдалялся всё дальше и дальше, но он ещё не дошёл до глубины, позволяющей нормально поплавать.

Жара была невыносимой, а температура воды приближалась к тридцати градусам. Удовольствия от купания в таком море Одинцов не получил и решил попробовать ещё раз завтра. На рассвете. Может быть, в это время суток будет поприятнее.

***

Знакомство с молодым коллегой, высоким крепким и ушастым веснушчатым парнем в очках, лет двадцати пяти, недавно приехавшим в Крым из Костромы, прошло быстро и по—деловому. Одинцов, на правах старшего, забрал в своё производство дело об убийстве Ларисы Белой, так звали женщину, задушенную в номере небольшого отеля под само за себя говорящим названием «У моря», а также все «живые»2 дела об убийствах которые были свалены на молодые неокрепшие плечи Саши Рязанцева.

– Николай Николаевич, – чуть освоившись в присутствии полковника, начал разговор молодой человек. Случилось это уже ближе к вечеру. – А зачем Вам это нужно?

– Что именно, Александр? – Одинцов оторвался от дела, которое поскорее хотел изучить и составить хоть какое—то мнение о нём. Остаться наедине с делом не получалось. Все знали, что в район приехал новый следователь Следственного комитета, полковник, и многие считали своим долгом прийти познакомиться лично, взять телефон и оставить свои координаты. Так за первый день работы он познакомился с руководящим составом полиции и прокуратуры района, а также районной администрации, но в суд и в управление ФСБ решил сходить лично, представился, взял и, в свою очередь оставил, контактные телефоны.

– Зачем Вы из красноярского главка в этот «Мухосранск» приехали?

– Давай с тебя начнем. А ты зачем? – Николай Николаевич перехватил инициативу в разговоре.

– Дурак. Молодой очень и заносчивый. Думал, горы сворочу, героем целины стану. И что в итоге? – Рязанцев, видимо ждал реакции Одинцова на риторический вопрос, но её не последовало, тогда молодой следователь продолжил. – Там у меня зарплата была на тридцать тысяч больше, квартира собственная и мама, которая кушать готовила, а здесь цены московские, квартиру снимаю, как курортник, и ем «Доширак».

– Уезжай назад, – спокойно сказал полковник.

– Хер там, – старший лейтенант юстиции вспыхнул, тема задела его за живое. – Не берут. Говорят, что здесь работать некому. Только через увольнение. Но «обрадовали», что заново устроиться на работу, на ту же должность, с которой уходил, практически невозможно. Вот и сижу тут. Хорошо ещё, что Вы приехали. Ещё чуть—чуть один бы поработал, точно бы уволился, о последствиях бы не думал.

– Я думаю, что сейчас полегче будет, – примирительно сказал Одинцов, погасив вспышку молодого коллеги и оставив без ответа вопрос, с которого, собственно, разговор и начался. Раскрывать причину своего пребывания здесь, в тысячах километров от дома, он не хотел. Возможно, со временем. Но пока нет. – Давай мы с тобой так пока решим. Я забираю себе всё, что связано с чистым криминалом, в том числе и малолеток3, а ты берёшь на себя экономику, должностные преступления и всё, что связано с делами в отношении работников правоохранительных органов. Это пока. Там посмотрим по нагрузке. Если будет несправедливо, обсудим. Договорились?

– А давайте, – Александр встал, подошёл к сейфу, вытащил оттуда четыре связки дел и перенес их на стол к Одинцову.

– Это что?

– Это, Николай Николаевич, нераскрытые убийства и разбои прошлых лет. Чистый криминал, как Вы и предлагали, – Рязанцев отвернулся, но его выдали щёки, уж очень широко он расплылся в улыбке, так, что его мимика была заметна даже со спины.

– О кей, – Одинцов понял, что дал маху, но отступать было некуда. Он убрал четыре связки дел в свой сейф. – А пойдем—ка, Саша, скушаем что—нибудь. Заодно ты мне места покажешь, где вероятность пищевого отравления минимальна, – Николай Николаевич хотел узнать молодого коллегу поближе, чтобы снова не попасть впросак, как только что, да и кто, кроме коллеги, даст первичную информацию о городке и его обитателях, а также о деле, которое его интересовало в первую очередь, ведь именно Рязанцев, осматривал место происшествия и почти неделю дело находилось именно в его производстве.

– Пойдемте, – радостно отозвался старший лейтенант, быстро убирая дела в сейф. – Место одно покажу. Думаю, Вам понравится.