Читать книгу Линия жизни. В сопровождении Виктора Николаевича Ермакова. Правдивая история моей жизни - Егор Викторович Ермаков - Страница 5

На четвертом курсе университета у меня родилась дочь. Мой первый ребенок – дочь Даша. Мама Даши училась со мной вместе на математическом факультете в соседней группе, специальность прикладная математика. Познакомились мы с ней случайно на танцах.

Я занимался боксом, с первого курса участвовал в соревнованиях, побеждал. Меня многие знали в университете и в общежитии. Выступал за клуб «Буревестник». Тренировал меня в то время бывший чемпион СССР в среднем весе Камоедов. К тому времени я добился определенных успехов. Несколько десятков боев, из которых проиграл только три и то по очкам.

Моя первая жена Алла настояла на том, чтобы я взял академический отпуск, поскольку она тоже была в академическом отпуске по уходу за ребенком. Вырастив дочь до одного года, мы смогли вместе окончить университет и поступить в аспирантуру.

Забегу вперед, она сейчас является доктором физико-математических наук, член-корреспондент академии наук. Она своей цели добилась, и я её уважаю за это. Молодец!

Когда я взял академический отпуск – это был март месяц, ровно через неделю мне пришла повестка, в которой говорилось, что я должен явиться на призывной пункт и могу быть призванным в армию.

В этом году шла война в Афганистане, несли большие потери, забирали всех, несмотря на благие помыслы студентов, взявших академический отпуск. Моя главная ошибка, которая была мной допущена, заключается в следующем.

Я поехал в военкомат на машине, у меня была копейка «Жигули». Эта машина была отдана мне моей мамой и сестрой после гибели отца. Он погиб, когда я поступил на первый курс, мне тогда было 17 лет. Спустя три года они мне её отдали.

«Сынок, забирай, тебе в Москве она нужней» – сказала мне мама.

И я поехал в военкомат на этой машине. На стоянку, где я припарковался, заехал какой-то полковник. У него был старый «Москвич». Он обратил на меня внимание. Мы пересеклись глазами. Я почувствовал, что мы с ним точно встретимся, ещё раз. Обязательно!

Я вошел в военкомат. В справочном бюро висела информация о том, что этот полковник руководитель данного военкомата. Я зашел с повесткой к нему в кабинет.

При этом мои преподаватели из МГУ мехмата смогли к этому времени получить бумагу из министерства образования СССР, в которой было написано, что за студента четвертого курса Ермакова Виктора Николаевича ходатаем об отсрочке в армию до окончания им вуза. Подписано министром образования СССР.

Такую бумагу в то время мог получить только ректор университета. Он почитал мою бумагу, затем взял листочек и ручку и написал 1000. Я понял, требуется аргумент в виде 1000 рублей, тогда у меня таких денег не было, я сказал: «Я подумаю…» – и вышел из кабинета.

Прошла ещё неделя, ко мне в общежитие пришли люди с военкомата, вручили мне ещё одну повестку, по которой я должен был через три дня явиться в военкомат.

Я мог бы найти эти деньги, продав машину, но это была память о моём отце. И я об этом даже и не помышлял. Спустя три дня, к сроку, написанному в данной повестке, я явился в военкомат. Меня сразу отправили в сборный пункт. Прошел медицинскую комиссию и сидел в казарме, ждал так называемых сватов.

Это люди с разных частей, вооруженных сил, которые набирали себе кадры для службы в том или ином роде войск СССР. В авиации, морском флоте, пехоте и так далее. Ко мне подошел старший лейтенант, небольшого роста, но очень шустрый. Почему шустрый? Потому что, когда к нему обратился старший по званию, который исполнял роль руководителя этого пункта, он просто послал его почти на три буквы.

– А не пошли бы вы туда-то! – сказал он и подошел ко мне.

– Призывник такой-то, вот ваше личное дело, я вас забираю! На мой вопрос куда, поскольку в это время многих забирали в Афганистан в учебку в Ашхабад. Я получил конкретный ответ:

– Жду вас через неделю здесь!

На мой вопрос:

– А как я могу отсюда уйти? Не чревато ли это последствиями для меня? – были подписаны все бумаги, необходимые для моего отправления в часть, и я являлся призывником, мне мог бы грозить трибунал за то, что я покину воинскую часть. На это он сказал:

– За туалетом есть дыра, вопросов не задавай, хочешь сидеть здесь неделю – сиди здесь неделю. Придешь через неделю к 12, никаких вопросов тебе никто не задаст. Даю слово офицера!

Мне было это только на руку, в то время я уже жил в семье моей жены, но периодически заходил в свое общежитие, где проживал первые три года студенческой жизни.

Я понесся в общежитие, поскольку не хотел идти домой к жене. Это было ещё до обеда, и я пришел к ребятам из моей комнаты, они все были разных национальностей, и все отслужили в армии. Украинец, еврей и дагестанец – все математики. Они были удивлены от того, что увидели меня в таком виде на пороге. Я им рассказал, как это было.

Они говорят: «Сам решай! Может он тебя подставит, может, нет!» – старший лейтенант мне понравился, говорил четко, команды отдавал четко, озадачил меня четко.

Так я неделю провел в общежитии, хотя в семье думали, что меня уже куда-то повезли, поэтому не пишу письма. А мы тогда уже жили достаточно напряженно, поскольку мой призыв рассматривался как предательство в семье. Как-будто, я виноват в том, что меня забирают в армию, и я отлыниваю от воспитания дочери.

Через неделю я залез в часть сквозь дыру за туалетом. Ко мне ровно в 12:00 подошёл этот старший лейтенант, сказал: «Собирайся!»

Вывел меня на плац, там стояло около десяти таких же рослых ребят, от которых я узнал, что все они занимаются спортом. Кто-то вольной борьбой, кто-то боксом как я, кто-то карате, кто-то дзюдо и так далее. Все мы поняли, что везут нас куда-то в более серьезное место, чем остальных.

Нас погрузили в машину, и мы поехали в аэропорт, бортовой самолёт загрузил двенадцать человек, с каким-то дополнительным грузом. Мы вылетели в непонятном направлении. После четырех часов полета я понял, что мы летим не в Ашхабад. Мы приземлились в Чите. Я попал в батальон охраны руководства забайкальского военного округа, в качестве будущего телохранителя-водителя, одного из генералов. Мне повезло, после трехмесячной учебки я попал к генерал-майору, тогда он был ещё полковником главного военного трибунала забайкальского военного округа Жизнеченко В. Г.

***

Перед тем как нас распределили по генералам, со мной произошел один случай. После учебки, когда мы непосредственно попали в батальон, была так называемая встреча молодых. Нас так называли отцы. Нам сообщили, что мы будем прописываться в этой части и, видя, как идут там тренировки, когда люди бегают по потолку и по стенам до меня дошло. Встреча будет интересной. И действительно, вечером в 23:00 после отбоя неожиданно дежурный офицер покинул часть. Дневальный на тумбочке тоже ушел. Нас было двенадцать человек. Я был самый старший, поскольку забрали меня с четвертого курса.

Все товарищи сказали мне: «Виктор, давай первый начни, если что, мы тебя поддержим». Мы выстроились в трусах и маячках.

Зашли бравые ребята – дембеля, человек шесть. Нас было двенадцать, в принципе, это ни о чем. Все натренированные. Они долго ничего не говорили, один был, вероятней всего, у них лидер, под метр девяносто. Он хорошо бил «мельницу» – это как Жан-Клод Вандам. Человек подпрыгивает и ногами проходится по лицам всех, кто попадается под сапог.

Поскольку я стоял первым, но не с той стороны, я понимал, что мне нужно сделать первый шаг – сказать какое-то слово, чтобы он начал с меня. Поскольку, я видел, как он бегал по стенам во время тренировки и красиво исполнял мельницу.

Тогда я сделал шаг вперед, как и в любом поединке. Выходя на ринг, я думаю это у всех, хотя многие скрывают, трясутся ноги, фактически, до первого удара по перчаткам или куда-нибудь ещё. Потом уже понимаешь, нужно бороться, иначе мам не горюй.

Я сделал шаг вперед, прокричав: «Начинай с меня!»

Он был ошарашен, я вывел его из себя.

Тремя прыжками он оказался возле меня и попытался провести этот прием.

В последнюю секунду я успел увернуть голову, почувствовав, как сапог отрывает мне ухо. Поскольку одна его нога стояла на полу, а вторая только опускалась, у меня был шанс хорошо пробить ему ниже пояса, что я и сделал.

От такого удара на выдохе человек может потерять сознание. Глаза у него выкатились из орбит, болевой шок, и язык стал каменным. Моя задача была не дать ему очухаться, объяснить его друзьям, что не так все просто. Я подхватил его и начал двигаться спиной к стене, чтобы защитить себя от ударов товарищей дембелей.

Был минутный шок.

– Всем спать, всем спать! – крикнул один из дембелей.

И мои 11 человек за исключением одного только Сергея, который стоял рядом, легли спать. Он единственный, кто остался со мной. Мне казалось, что мы деремся больше получаса, хотя драка была минут на десять. Они смогли оттащить меня от стены, и кто-то исподтишка пробил мне сзади в почку справа.

P.S.: Через 10 лет я первый раз попал в больницу, затем просто пошел сдавать анализы, и мне сказали: «У тебя немножко есть песочка в правой почке». Это мои воспоминания об армии.

Писал я потом месяц кровью, но после этого нам с Сергеем не пришлось разбираться в вопросах: Кто такие дембеля? Кто такие котлы? Кто такие кумы? Нас больше никто не трогал. Мы с Сережей лупили всех, но по справедливости. Заступались за первоходов, тех кто только пришел служить.