Читать книгу (Не) настоящая принцесса - Екатерина Анатольевна Горбунова - Страница 3

Младенец затих и перестал пищать, как только Марк внес его в дом. Возможно, так подействовали свет и тепло. Но плач был далеко не единственной проблемой, требующей срочного решения. И кукольник, признаться, растерялся.

Единственный и поздний сын своих родителей, он не имел ни братьев, ни сестер. С раннего детства Марк питал недоверие к миру. А нелюдимый характер, впрочем, никак не повлиявший на раскрытие его таланта, не позволил в должной мере узнать, что же такое дети. До сих пор они представлялись Марку существами непонятными, неразумными и приносящими больше вреда, нежели пользы. Как заколдованные, требовали прорву еды, одежды и развлечений. Игрушки же, попавшие к ним в руки, неизменно приходили в негодность после нескольких игр.

Но как бы Марк до этого дня не старался избегать детей, один из них умудрился проникнуть в его дом под покровом ночи. И кукольнику вдруг почудилось, что по его дому разливается аромат свежеиспеченного хлеба. С чего бы это? У него и печи-то нет подходящей, да и кто будет печь, если сам мастер умеет вымешивать только мягкий фарфор для своих куколок? Но пахло замечательно, располагающе, пронизывающе добром и уютом.

– И что мне с тобой делать? – повторил мастер.

Младенец, до этого таращившийся во все глаза, смешно сморщился и чихнул. Через несколько секунд еще и еще. И заерзал, выказывая дискомфорт от нахождения в мокром одеяле.

Половчее перехватив подкидыша, Марк побрел вдоль полок своей мастерской.

Во что нарядить младенца проблем не было, какая-никакая одежка имелась. Мужчина, бывало, разживался более-менее неношеными вещичками у старьевщика, или сам шил впрок. А уж эта кроха никак не больше куклы. В крайнем случае, можно приспособить мягкие отрезы ткани.

Накормить вот чем? Куклы есть не просят. Впрочем, утром молочник принес молоко, и большая его часть еще осталась в леднике. Если подогреть, наверное, сойдет для прокорма младенца до утра. Главное, чтобы он заснул и дал Марку поработать.

А утром прибежит Донна, хозяйничающая в доме кукольника несколько раз в неделю, и посоветует чего-нибудь. Чем горбатая ворчунья может помочь в этом деле, Марк плохо представлял, однако надеялся, что с детьми женщины более сведущи.

Младенец терпеливо кряхтел и попискивал, пока кукольник разогревал молоко. Даже влажное одеяло, казалось, подкидыша уже мало беспокоило. А вот голод – не длань Жизнеродящей, ласково не приголубит.

Пригубив питье, Марк решил, что температура как раз подходящая. Усевшись поудобнее, кукольник приготовился потчевать нежданного гостя. Правда, пить самостоятельно из кружки подкидыш пока не мог, поэтому пришлось поить его из ложки. На это ушло немало времени, зато потом воцарилась благословенная тишина, нарушаемая только редкими причмокиваниями и легким дыханием.

Решив, что раз уж ребенок заснул в мокром одеяле, и переодевать его – только беспокоить, Марк занялся куклой. Она выходила отменной красоткой. А ее сапфировые глаза теперь поблескивали более благосклонно. Чего бы понимала эта гордая барышня!

Под утро, когда глаза кукольника уже склеивались от усталости, а искусная игрушка лежала в нарядной коробке, младенец вновь подал признаки жизни. Да, еще какие! От его воплей, наверное, проснулись все усопшие за кладбищенской стеной за рекой. Он беспокойно ерзал и вытягивал крохотную ручку вверх, словно выкрикивая непонятные лозунги.

– Боги! – Марк устало вздохнул, развернул насквозь мокрое одеяло и… – Девочка!?

Он почему-то меньше всего был готов именно к такому повороту. Для него подкидыш до этого момента не имел никаких отличительных половых признаков. Являлся досадной проблемой, от которой мужчина планировал избавиться с помощью Донны: попросил бы отнести дитя в церковь или приют, или больницу. Зачем ему чужой ребенок?

Но почему-то тот факт, что младенец оказался девочкой, поразил Марка. Возможно, так сказалась усталость. Или то, что на верстаке находилась великолепная кукла, которую никогда не приголубят эти крошечные ручки. Да, и что-то попроще – тоже не приголубят: какие куклы у сирот? Или была еще какая-то причина, которую кукольник и сам не осознавал до конца. Почему-то его дом, с появлением этой малышки, изменился. Не стены, не мебель, а что-то неявное, неуловимое, включая этот витающий домашний запах маминой выпечки.

Марк переодел девочку, использовав парочку отрезов мягкой ткани и тонкую белую сорочку с кружевными оборками. Оказавшись в сухой одежде, малышка моментально успокоилась и внимательно и серьезно принялась изучать Марка, который, в свою очередь, принялся изучать ее. Синие глаза, пушистые ресницы, пухлые нежные щеки и изящный ротик. Кожа казалась нежнее атласа. Такую структуру не передать даже вымешав самый тонкий фарфор. А как она светилась. Какой восхитительный запах ее окружал, что хотелось прижаться носом и вдыхать-вдыхать. Пожалуй, Марк впервые испытывал подобное.

– Ты красотка, – наконец, сделал вывод мужчина.

Красотка комплимента не оценила, и разразилась отчаянным ревом. Тут же в воздухе появился легкий запах перезревшего теста или подгоревшего жира, или убежавшего молока – всего того, что требовало немедленного действия. Странно. И тревожаще. Сообразив, что должно быть малышка опять голодна, Марк еще раз покормил девочку.

Наевшись, малышка не преминула намочить свои новые пеленки. Пришлось снова ее переодевать. И мастер сам не заметил, что у него этот процесс получается все ловчее. Девочка гулила, пускала пузыри и радостно вскидывала к нему руки, а уж ногами барабанила в воздухе так, что любой спринтер бы позавидовал скорости и отточенности движений.

Теперь в доме пахло луговым разнотравьем, полевыми цветами, утренней росой и непередаваемой свежестью. Почему-то Марк уже не удивлялся.