Читать книгу Поплавок, который утонул - Екатерина Балан - Страница 4

Человек беззащитнее всего, когда сидит голый на унитазе. Нет более жалкого зрелища, чем это. Особенно ранним утром. Голое, растекшееся после сна, ссутулившееся тело, которое бессильно перед такими примитивными законами природы, как необходимость испражняться.

Такие мысли посетили Марту, когда она в июньские семь утра случайно открыла дверь в ванную комнату и увидела там Антона. Шел седьмой год их совместной жизни в Черногории.

В далёком четырнадцатом, когда Россия стала богата на целый Крым, Марта окончательно превратилась в, как называл ее Антон, мужика без яиц. Это преображение она не забудет никогда: в тот день, она, с облезающей от неврастении кожей на носу, молча водрузила на себя ноющего Антона, молчаливо хлопающего глазами шестилетнего сына, стервозную белую кошку, четыре чемодана вещей, которые казались самыми необходимыми при переезде, и отвезла все это в аэропорт.

Оттуда самолёт унес их на Балканы, в ту самую страну, в которой россияне привыкли искать счастья или просто тратить деньги.

Как только они вошли в квартиру с видом на море, где им предстояло прожить ближайшие семь лет, Антон рухнул на пыльный диван со словами «Я ужасно устал».

Марта, не переодевшись и не присев после путешествия, отправилась в ближайший магазин и принесла на себе в одиночку ещё четыре пакета, полных еды, чистящих средств, неизменного вина для Антона. Марта уже не знала, без чего ее муж не сможет прожить: без вина или без воды.

Остаток дня Марта чистила их новый дом, готовила обед и ужин.

Следующий месяц она провела лёжа в постели и мучаясь от адской боли в спине, выслушивая претензии безработного Артема о том, что они, словно беженцы, безо всякой потребности, встали и бежали из страны, в которой хорошо и привычно.

О том, что они вместе планировали этот переезд последние пять лет, Антон не хотел вспоминать. Он чувствовал себя выброшенной на берег рыбой. Перспектива жизни и работы в чужой стране с незнакомым языком, без друзей и собутыльников пугала Артема. Он хотел отмотать все назад. Он был не в состоянии решать проблемы.

Тогда в душу Марты закрались первые сомнения в правильности и необходимости ее брака.

Однажды, проснувшись утром и войдя в ванную комнату, Марта поняла, что исчезает. Ее семья практически поглотила ее. Она поняла, что очень давно чистит зубы зубной пастой своего сына: купить пасту для себя не возникало желания; что носит на шортах ремень своего мужа – купить женский, свой, было лень; что покупает серые и бесформенные свитера в секонд-хэндах: давно уже было без разницы, как она выглядит. Марта ела еду, которую готовил Антон.

“Дорогая, давай признаемся, что я готовлю лучше, чем ты”, – со снисходительно-презрительной улыбкой говорил ей муж. Марта же просто любила простую и незатейливую еду. Она искренне недоумевала, зачем тратить огромное количество времени в кухне на немыслимые винегреты или сельди под шубой, когда можно было смешать в сковороде рис и шампиньоны и получить питательный и вкусный обед. Кроме того, в теме еды Антон был доминантен.

“Знаю, дорогая, что ты не ешь мяса, но я запек для нас перец, он с чесноком, который ты не любишь, но там совсем чуть-чуть”.

И Марте приходилось есть ненавистный чеснок и после весь вечер страдать от омерзительного для нее вкуса во рту. Из действительно “своего” в этой жизни у нее остался тридцатиминутный трек любимой музыки, который она слушала лишь в ванной, пока принимала душ.

Антон давно перестал привлекать Марту и как мужчина. Когда он ее обнимал, ей становилось не по себе. Его объятия душили. Он не обнимал ее, а наваливался на ее тело. В такие моменты Марта задыхалась, становилась маленькой и сутулой, исчезала.

Все, что требовалось от Марты как от члена ее семьи, – зарабатывать деньги. Антон лишь умел из искусно тратить на алкоголь, вкусную еду, друзей. Марта все чаще задумывалась, нужна ли ей такая супружеская жизнь. Единственное, что могло бы заставить ее сохранить семью, – вторая беременность. Но за 14 лет жизни в браке это не случилось ни разу.

Последняя иллюзия об Антоне как о хорошем муже утекла тонкой струйкой ночных слез, спустя семь лет после их жизни в Черногории, в ночь перед тем, как Марта обнаружила своего мужа голым на унитазе.

Из дневника Марты

Это был июнь. Раскалённый, вечно потный, уставший от постоянных толп на улице, полных пляжей днём и громких ночных клубов ночью. Это был наш общий 15-й или 16-й июнь. С каждым годом он становился выдержаннее и спокойнее. Все чаще в него вливались нотки раздражения. В тот день ещё утром я думала о том, что нам очень нужен второй ребенок.

В тот день вечером я услышала от человека, с которым собиралась говорить о втором ребенке, злое почти с ненавистью «Да кто ты такая?! Ты что, король, что что-ли?!»

Кажется, если рядом и была поблизости душа нашего второго ребенка, она мгновенно передумала жить в нашей «прекрасной» семье. Эти слова меня распяли. Я растеклась в кресле и никак не могла собрать себя обратно. Боль вперемешку с бессилием и очередным разочарованием. Слезы потекли из глаз просто так и не могли остановиться часа три.

Кто я такая? Всего лишь твоя жена, всего лишь мать твоего сына, которая всегда вытаскивала нас из той или иной задницы, которая всегда прощала любые твои выкрутасы, которая часто жила в ущерб себе ради тебя и твоего сына. Которая на многое закрывала глаза.

Я – единственная женщина в том далёком московском роддоме, которой так и не принесли подгузники для новорожденного. И которая со временем простила даже это. Но не забыла. И теперь, спустя 13 лет, я – никто.

В этот момент я действительно почувствовала себя никем: бесформенным облаком, которое совершенно не заслуживает никакого внимания.

“Ну посмотрите на нее,– шептались голоса вокруг этого облака, – посмотрите, ну кто она? Заслуживает ли она какого-нибудь внимания? Бедняжка, что она о себе возомнила? Глупая какая. Так-то тебе, так и надо – знай свое место, дурочка”.

История Нелюбви

В 52 года у нее была удивительно по-детски молодая кожа. Эта внешняя невинность и ранимость компенсировали ее внутреннюю броню, которой была покрыта ее душа. Ее все называли грубой женщиной, которая не умеет чувствовать. Она никогда не была замужем, ей было незнакомо такое чувство, как радость материнства. Так сложилась жизнь. В 45 она нашла себе любовника, который был женат. Они иногда встречались для похода в ресторан или секса. Она никогда не просила его уйти от жены. Ей было все равно.

Ее отец умер, когда ей исполнилось 19 лет. Молодость закончилась, ей предстояло поставить на ноги десятилетнего и семилетнего братьев. Мать ушла жить к другому мужчине.

У нее не было пьяных и веселых поцелуев после дискотеки на морозе, как у ее подруг, она не уехала в большой город за высшим образованием. После смерти отца ее жизнь протекала под знаком НЕ.

Эта грубая и замкнутая женщина с нежной кожей вот уже много лет подряд просыпалась рано утром и готовила завтрак и обед одному из братьев. После того, как его ранили в случайной перестрелке, он стал инвалидом и больше не выходил из дома. Другой брат женился на глупой блондинке и уехал в большой город.

Затем она садилась в машину и ехала на работу в соседний город. Ежедневно она преодолевала за рулём 60 километров туда и столько же обратно.

Вечером она возвращалась домой и готовила для себя и брата ужин. Затем ее смертельную усталость поглощало телевидение, замещая безразличие к жизни незатейливым сериалом, и третья пачка крепких сигарет.

Глубокой ночью она поднималась в свою комнату, чтобы рухнуть в кровать.

Перед сном она всегда смотрела на картину на стене. Там, окружённые цветами и звёздами, стройные и воздушные, обнаженные мужчина и женщина парили в танце любви.

****

Марат нехотя открыл глаза. Уже несколько лет ему было страшно просыпаться и возвращаться в этот мир. Чтобы спать крепко и долго, он три года назад попросил своего врача выписать ему хорошее снотворное. Сны стали желаннее реальности.

Марат посмотрел на часы: полдень, среда. День в разгаре. Дети ушли в школу, Эля была на работе. После ночного велосипедного путешествия он с трудом передвигался. Ноги онемели, мышцы на спине превратились в крепкий не поддающийся распутыванию просроченный морской узел. Марат с трудом встал с кровати, на которой уже давно спал один и без постельного белья, и, еле передвигая онемевшие ноги, отправился в ванную комнату. Он стоял над унитазом и смотрел на свой член. Пытался вспомнить, когда в его жизни последний раз был секс. Как только он понял бесполезность этой мысли, Марат посмотрел на свое отражение в зеркале. В его взгляде появилось что-то от бездомной дворняги: морщины стали глубже и острее, осунувшееся лицо у любого человека вызвало бы сострадание. У любого, кроме его жены.

Он машинально попытался отмыть руки от краски для татуировки. Безуспешно: краска въелась в кожу. Позапрошлой ночью он делал татуировку в виде волка на ноге босса Эли. Босс не имел представления, что Марат и Эля были женаты. Марат многое узнал о том, какая слава ходит о его жене в ее рабочем коллективе: она пытается каждого мужчину затащить в постель, рассказывает всем, что ее муж – ничтожество, которое просто сделало ей двух детей и сбежало. Были подозрения, что Эля принимала наркотики. Марат отбросил в сторону кусок мыла, поискал глазами полотенце, не нашел. Вытер руки о брюки и ещё раз посмотрел в зеркало.

“Твои глаза словно глубокое чёрное озеро”, – говорила ему всегда брюнетка, когда во время секса он был сверху.

Марат зажмурился крепко-крепко, словно пытался выдавить из мозга картинку тела женщины, которую так жестоко предал.

“Нужно бежать”, – открыл он глаза и быстро вышел из ванной.

Он давно читал в интернете красивые истории о путешествии. Страну для побега он выбрал. Это была Дания. Он помнил свою жизнь в Копенгагене. Марат считал эту землю домом древних духов и воинов.

Он всегда видел себя воином, сражающимся за свою семью. Но Эля видела в нем лишь лузера и ничтожество.

Семьи, за которую нужно было воевать, больше у него не было. Благодаря Эле, дочери считали его жалким посмешищем. В доме авторитетом стал новый любовник жены Марата.

Марат надел свитер, джинсы, поискал носки без дыр, но не нашел. Вся его одежда была старой, возможно, её носил ещё его отец. Очень много лет он не покупал себе одежду: у него просто не было денег. Все, что он зарабатывал, забирала Эля.

Марат наспех кинул в свой ранец самое необходимое, вышел из дома и отправился на трассу, чтобы поймать автомобиль. Путь в Копенгаген он давно выучил по картам наизусть.

Из дневника Марты

Таксист. Какой он странный был сегодня. Похож на инопланетянина. Хотя нет, очень земной. Он говорил о деньгах и ел чипсы. Ел их жёстко и хладнокровно. Ел не так, как будто был голоден, а так, словно выполнял чей-то приказ. Интересно, давно ли у него был секс. Он выглядит как человек, который вообще не способен испытывать эмоции. Наверное, слово «секс» ушло из его лексикона ещё несколько лет назад. Единственное, что вызывало у него искренний оргазм, было деньги.

История Нелюбви

Самой большой ошибкой в ее жизни было не отпустить его. Привязать к себе, прибить гвоздями обязательств, совести, страха одиночества, приколотить. “Ты любишь ее? – спрашивала она его, нервно нарезая морковь для будущего ужина. – Но мы же столько лет провели вместе. Мы созданы друг для друга, мы должны быть вместе”.

“Поверь, – продолжала она в ванной, закидывая грязное белье в стиральну машину, – это не любовь, это наваждение, страсть, что угодно, только не любовь. Твоя любовь – я”.

И она пронзительно посмотрела ему в глаза. “Хочешь, докажу тебе? – продолжала она, насыпая корм в миску собаке. – Пойдем к психологу, он вправит тебе мозги”.

Он пошел. Послушно, но с поникшей головой. Как дети, которые должны слушать родителей, вместо того, чтобы с радостью скакать по лужам.

У психолога он понял, что чувство совести не позволит ему оставить ту, которая смотрела на него влажными глазами; которая говорила: мои лучшие годы жизни я провела с тобой.

“Ты – моя единственная любовь”, – говорила она ему глазами.

Он смотрел в эти глаза и чувствовал, как приходит смирение. Чувствовал, как исчезают крылья за его спиной, как сердце наполняется тяжестью ее слез.

Он больше никогда не позвонил той, которая подарила ему крылья. Постепенно он стал забывать ее голос, глаза, дыхание, запах кожи. Ноги превратились в камни, в душе появилась зияющая пустота.

Потом у них родился ребенок. Та, которую он выбрал себе в жены (был ли это выбор?), стала ещё более далёкой. Он больше не смотрел в ее глаза. Он закрылся в своей комнате и работал. Иногда выходил погулять с собакой. Со временем его жизнь и жизнь его жены с ребенком стали параллелями.

Хотел ли он ещё влюбиться? Больше нет. Жизнь виделась ему пресной и глупой, в которой есть лишь обязательства.