Читать книгу Братство бумажного самолётика - Екатерина Белецкая, Екатерина Витальевна Белецкая - Страница 6

– Док пишет, что надо всем быть, – мрачно сказал Пол. – А я не хочу.

Они стояли в коридоре, у столовой, и разглядывали объявление, в котором на четвертинке старого ватмановского листа твердым подчерком дока сообщалось о том, что воспитанникам надлежит завтра пройти осмотр – в Морозново участились случаи ветряной оспы, поэтому идите и проверяйтесь. Ничего необычного в этом объявлении не было, док время от времени подобные проверки устраивал, но Ян сейчас видел, что Пол недоволен, и, кажется, расстроен. Или…

– Надо, значит, будем, – отрезал Ян. – Он хороший, док. Почему не хочешь?

– Самолётик завтра должен появиться, – шепотом сказал Пол, и вздохнул. – Амрит обещал.

Говорили спокойно – в коридоре никого уже не было. Скудный завтрак воспитанники уничтожили в момент, и разбрелись, кто куда, братья же в этот раз задержались, пришли позже, и поэтому ели последними. Да еще и баб Зине помогать пришлось, сгружать тарелки в мойку, и заливать из черного склизкого шланга водой.

– Не пойму я тебя, – покачал головой Ян. – Сходим к доку, а потом пойдем искать. Это же не на целый день, ты чего.

– Ну ладно. Тогда нужно пораньше проскочить, – предложил Пол. – И потом…

– Звонок, – понял Ян. – Слушай, звонок я увёл, а не ты. Боишься?

Пол кивнул.

– Не то чтобы боюсь, противно просто, – признался он. – Зачем мы так…

– Так надо было, – строго ответил Ян. – И потом, звонок на моей совести. Могу даже сказать ему. Извинюсь.

– А если вернуть попросит? – с сомнением спросил Пол.

– Скажу, что потерял, – Ян похлопал себя по карману. – Дырявый. Положил, а потом потерял. И ещё, Пол, уж прости, а чего ты перед баб Зиной не извинился тогда?

– Чего? – не понял Пол.

– Того. Веревку у неё в тот раз ты спёр, – напомнил Ян.

– Ааа… – протянул Пол. – Ну, веревка не баб Зинина, она казенная. А звонок у дока свой. Ну, был свой.

Ян с сомнением посмотрел на брата, тот пожал плечами.

– Не своё, значит, можно тырить, – констатировал он. – А своё нельзя. Пол, ты как Комар, не стыдно?

Пол с досадой покачал головой.

– Не подумал, – признался он. – Чего-то я действительно… но ведь все воруют, – он решил немного развернуть ситуацию. – Завхоз ворует, так? Зам тоже. Баб Зина. Савельич, сука, так и вообще прёт всё подряд, даже мел!

– Ты рассуждаешь, как десятилетний, – Ян рассердился. – Всем можно, значит, и нам можно? Что у тебя в голове, не пойму.

Пол пристыжено молчал. А потом возразил:

– Ну, знаешь. А рынок?

Ян нахмурился. Приободрившийся Пол продолжил.

– Мы на рынок пошли, а зачем? Леску спереть. И до этого… тоже… и не один раз. Я чего-то не догоняю, ты с какой радости вдруг такой правильный-то сделался?

Ян задумался.

– Кажется, до меня стало что-то доходить, – не очень уверенно произнес он после паузы. – Сам не пойму. Словно что-то внутри сломалось. Или наоборот.

– Починилось? – хихикнул Пол.

– Вроде того, – согласился Ян. – Пошли, курнём, а потом к доку.

– Не, наоборот, – помотал головой Пол. – Сперва к доку, а потом курнём. Унюхает, будет орать.

– Да не будет он орать, какое ему дело, – махнул рукой Ян. – Он сам курит. И, знаешь… я, конечно, может и понял что-то такое, но сигареты где брать?

– Вооот, – протянул Пол наставительно.

«Бредовый какой-то разговор, – думал Ян позже, когда они шли к кабинету дока. – Словно мы оба разом с катушек слетели. И чего меня вдруг пропёрло, что воровать нехорошо? Чего я на него взъелся? Всю жизнь воровали, а теперь – нельзя стало? Да что со мной такое?»

Когда подошли к кабинету, обнаружили, что там уже собралась средних размеров очередь, преимущественно из мальков – тех, конечно, привели воспитатели. Выглядели мальки не очень радостно, это и понятно, кому охота сидеть тут, в душном коридоре, да еще и ждать, а потом док будет щупать, совать в рот занозистый деревянный шпатель, что-то спрашивать. Хуже осмотров, по мнению мальков, были только прививки, но отвертеться от дока пока что не удавалось никому. Хотя… док, он был действительно не злой. Строгий порой, это да, но не злой совершенно.

Заметив братьев, мальки оживились – братья у них считались «хорошие». Просто так, забавы ради, подзатыльники не раздавали, еду не отнимали, не мучили. Прикрикнуть могли, замахнуться, если малёк сильно сам наглел – это да, не без того. Но всё-таки прикрикнуть одно, а хлеб или второе отобрать – другое. Будь братья чуть более общительными и контактными, быть им в среде мальков лидерами, но братья на контакт шли не очень охотно, и с мальками общались только по обстоятельствам. Вот как сейчас.

– Ян, чё такое ветрянка? – спросил Стасик, подходя к братьям.

– Болезнь такая, – ответил тот.

– Ветром надувает? – деловито поинтересовался Стасик.

– Нет. Микробы это, – Ян, признаться, и сам толком не знал, от чего бывает ветрянка, но справедливо предположил, что это что-то микробное. Наверное.

– Ага, – глубокомысленно кивнул Стасик. – Микробное. Значит, не ветром.

– Точно не ветром, – подтвердил Пол.

– А пошли с нами в футбол после дока? – предложил Стасик. – Лаврентьич мяч дал, настоящий. Потому что директор.

– Не, не можем, – помотал головой Пол. – Дела у нас.

– Ну, ладно, – Стасик поскучнел. – Потом, значит.

– Потом, – подтвердил Пол.

Погонять мяч с малышней они оба были не против, но точно не сегодня. Потому что сегодня – самолётик, а еще Ян утром сказал, что надо поработать над Системой, и Пол тут же согласился что да, надо, Систему они чего-то забросили в последнее время, непорядок.

– Пошли, покурим, – шепнул Ян. – Ждать тут…

– Ага, – кивнул Пол.

Дверь кабинета приоткрылась, и в коридор высунулся док.

– Таааак, – протянул он, оглядывая собравшихся. – Вот чего. Мелкие, давайте по двое, так быстрее отпущу. Фламма, куда? – как раз в этот момент братья примерились было проследовать на выход, но док их маневр тут же раскусил. – Не-не-не, не уходить, ждите. Скоро приму. В городе были?

– Были, – неохотно ответил Ян.

– Ну, были, – подтвердил Пол.

– Тогда тем более сидите, – док осуждающе покачал головой. – В город пока не ходить, остальным передайте потом. Или я сам скажу. Неважно. В город ни ногой, ясно?

– Ясно, – кивнул Пол. – Она чего, такая заразная, ветрянка?

– Вирусные инфекции заразны, да, – подтвердил док. – Так что в город не ходите, притащите сюда эту гадость, мне возись потом.

– Микробы, говоришь? – ехидно спросил Пол, когда дверь за доком закрылась. – А док сказал, что вирусы.

– Откуда мне-то знать? – Ян рассердился. – Я тебе док, что ли? На биологии у нас про ветрянку не было. И ты сам не знал.

– Я не знал, и я молчал, – ехидно заметил Пол. – А ты стал выпендриваться перед мальками, что микробы. Лучше бы тоже молчал.

– Ой-ой-ой, какие мы принципиальные, – Ян довольно удачно скопировал голос Комара. – Какая разница? Они вообще ни про что не знают, ну сказал, и сказал.

…Очередь постепенно уменьшалась – принимал док в этот раз довольно быстро – а новых воспитанников пока что не пришло, поэтому через какое-то время братья остались в коридоре одни. Вскоре из кабинета выскочили двое последних мальков, явно обрадованных, и док позвал:

– Следующая пара, заходите.

* * *

Пол сел на стул, а Ян остался стоять рядом со столом – еще одного стула в кабинете не имелось.

– На кушетку сядь, – не поднимая головы от бумаг, приказал док. Он что-то быстро записывал в объёмистую рабочую тетрадь. – Жалобы есть? Горло, высыпание на коже, температура?

– Не-а, – покачал головой Ян. – Ничего нет.

– Угу, хорошо… – док, наконец, дописал, закрыл тетрадь, выпрямился, и утомленно потёр глаза кончиками пальцев. – Жалоб нет, это прекрасно. Так… а зачем вы ходили в город? – вдруг спросил он. – Какое-то дело?

Пол коротко глянул на Яна, во взгляде его скользнула тень тревоги.

– Да так, гуляли, – как можно спокойнее ответил Ян. – А что, нельзя?

– Можно-то можно, но обычно в город ходят по какой-то причине, – в голосе дока зазвучали вдруг металлические нотки. – Зачем? Что вам там понадобилось?

– Леска понадобилась, – ни с того, ни с сего вдруг решился сказать правду Ян. – Мы… ну, мы проиграли в крысу. И вот…

– Бывает, – неожиданно сказал док, и вдруг улыбнулся. – За вами вроде бы никого нет? У меня просто к вам есть пара вопросов, вот и поговорим. Хорошо?

– Хорошо, – несмело кивнул Пол.

* * *

Через несколько минут Ян поймал себя на том, что вспомнил – подобные вопросы док задавал им и раньше. Странные какие-то вопросы. Например – нравятся ли девочки, и если да, то какие? Вкусный ли чай дают в столовой? А кофе? А компот? Быстро ли зажили синяки после последней «крысы»? А что он, Ян, чувствовал, когда Коврига побил на его глазах Пола? Хотелось дать сдачи, или нет? А в городе вы последний раз что делали, когда искали леску? Вопросы док задавал быстро, и требовал столь же быстрых ответов – заданный им темп не давал задуматься, отвечать приходилось слёту, моментально, док не давал им опомниться. Но Яну опомниться всё-таки удалось, и он, замирая от собственной дерзости, вдруг перебил дока, задав встречный вопрос. Который дока, надо сказать, удивил.

– Итгар Вааганович, а чего вы про это спрашиваете? – произнёс он. – При чём тут ветрянка?

Док пару секунд смотрел на Яна, который, кажется, уже начал жалеть о проявленной смелости, и спокойно ответил.

– Вы не мальки. Да будет тебе известно, Ян, вирусное заболевание вполне можно подцепить, целуясь с девчонкой. Или на базаре, от бабки, которая что-то продает, и у которой болеет внук. Или…

– От Ковриги, когда он бьет колбасой? – с ехидством спросил Пол. Док кивнул. – А на самом деле?

Почувствовав поддержку брата, Ян тоже осмелел.

– Мы чего-то сделали, и вы теперь про это узнать хотите? Ну да, хорошо, ладно, это я спёр звонок, – сказал он. – Только чего ходить вокруг да около, так бы и спросили.

– Хорошо, спрашиваю, – док посерьезнел. – Ты спёр мой звонок?

– Спёр, – Ян опустил голову. – Извините.

– Вернуть не хочешь? – док нахмурился.

– Хочу. Но не могу, потерял, карман дырявый, – Ян продемонстрировал дыру, вывернув карман.

– А зачем? – спросил док с интересом.

– Поменять хотел, на базаре, на сигареты, для этого в город и ходили, – не подумав, ляпнул Ян. И тут же поплатился.

– Врёшь, – тут же ответил док. – Хотел бы поменять, спёр бы целиком. А ты одну чашечку всего свистнул, для чего?

– Ну… себе хотел… – Ян почувствовал, что краснеет. – Красивая.

– Дурак, – беззлобно констатировал док. – Мог бы попросить, я бы чего-нибудь придумал. А так и деталь… пролюбил… и хорошую вещь испортил, – док ткнул пальцем покалеченный звонок, до сих пор стоявший у него на столе. – И мне каждый раз надо теперь орать «заходите». Глупо, Ян. Это было глупо.

– Извините, – еще раз сказал Ян. – Я не подумал.

– В следующий раз просто попроси, – велел док.

– Не, – Ян мотнул головой. – Не буду. Нельзя.

– Почему? – док с интересом прищурился.

– Потому что только мальки просят, – неприязненно произнес Ян. – Взрослые… сами достают.

– Из чужого кабинета, – заметил док. – Достают. Точнее, воруют. Очень взрослый поступок, ну да, конечно.

– Много вы знаете, – неожиданно вступился за брата Пол. – Нельзя просить! Скажут потом – у дока в любимчики попали, – он и не заметил, что ляпнул про «дока», – побьют ещё. Комару только скажи…

– Ясно, – кивнул док. – Но в любом случае, у меня из кабинета чур не воровать. Как вы, кстати, сюда вообще вошли тогда?

– Вы дверь не закрыли, – ответил Ян. – Итгар Вааганович, вы, правда, не понимаете. Но мы это… не будем больше. Ладно.

– Вот и славно, – кивнул док. – С этим ясно. Про другое тогда поговорим, с вашего позволения.

– Про что? – Ян всё надеялся, что из коридора кто-то сунется в кабинет, и пытка вопросами закончится, но в коридоре всё никого не было.

– Про Комара, и про то, что вас снова избили, – док посерьёзнел. – Неужели нельзя было как-то…

– Нельзя, – Ян опустил взгляд. – Да ладно, избили. Нам последний год остался, перейдем в училище, и чего они нам сделают.

– Ты идиот? – спросил док. – А они, по-твоему, куда перейдут? Не в училище? Вам не приходило в голову, что пора уже как-то поставить эту братию на место?

Ян и Пол переглянулись. Да, приходило. И в последнее время Ян то и дело ловил себя на мысли, что может в какой-то момент сорваться, и сделать что-то… что-то такое, о чем даже думать было страшно. Когда Коврига в последний раз бил Пола, у него, Яна, от гнева и едва сдерживаемой ярости темнело в глазах – он чудом удержался тогда. Удержался от чего-то неведомого, тёмной волной поднимавшегося откуда-то изнутри, он и сам, при всём желании не мог осознать, откуда. Но говорить про это доку? Ни в жизни. Ни за что.

– Мы не сможем, наверное, – покачал головой Ян. – Куда нам.

– Тогда поосторожнее, – неожиданно легко ушёл от темы док. – Будьте с ними поосторожнее. Покалечат ещё.

Пол, а за ним и Ян, кивнули.

– И, если что, заходите ко мне, – продолжил док. – Хоть синяки обработаю.

– Ладно, – согласился Ян. Согласился, только чтобы отвертеться как-то от дока, который в этот раз был почему-то ну очень назойлив. Конечно, ни с какими синяками они к доку не пойдут. Никто не ходил.

– Ну всё тогда, свободны, – док снова открыл свою тетрадь, и взял из стаканчика карандаш. – И курите поменьше, – вдруг попросил он. – Это вредно.

– Постараемся, – улыбнулся Пол. Такой совет от дымившего, как паровоз, дока, звучал столь же дико, как прозвучал бы совет не пить от постоянно заливавшего за воротник Лаврентьича. – Не будем много курить.

– Лучше бы вы вообще не курили, – пробормотал док. – Всё, всё, свободны, идите.

* * *

– Вот же пиявка в халате, – сердито произнес Пол, когда они вышли, наконец, из корпуса, и быстрым шагом направились к дороге. – Опять обед из-за него пропустим.

– Самолёт важнее, – Ян вздохнул. – Чего он прицепился, не понимаю. То расскажи, это расскажи. Ох, неспроста.

– Думаешь? – Пол нахмурился. – А зачем он вообще столько спрашивал?

– Чёрт его знает, – ответил помрачневший Ян. – Не нравится мне это. Какой-то он был сегодня очень назойливый.

– Ага, точно, – согласился Пол. – Думаешь, это ему зачем-то надо?

– А то нет. Может, директор велел, – Ян задумался, взъерошил ладонью свои короткие чёрные волосы. – Такое ощущение, что они врагов начали искать.

– Да ладно, – у Пола округлились глаза. – У нас? Здесь?!

– А ты думаешь, их в таких местах не бывает, что ли? – Ян выразительно глянул на небо. – Запросто. Да и мы… чёрт… А если Амрит…

– Амрит живет на Сфере, – Пол задумался. – Но на Сфере не враги, то есть враги там есть, но они не совсем настоящие, настоящие же дальше вроде бы…

– На Сфере те, кто заблуждается, – озвучил общеизвестную истину Ян. – И кто продался. Если Амрит действительно там, то он, видимо, из тех, кто именно продался. Или кого обманули. Неважно. Но ты же понимаешь, если они поймут, – Ян сделал ударение на слове «они», – разбираться не будут. За это сразу…

Он не договорил.

– Но мы же только самолетики кидаем, считай, записки, и вообще ни пойми, кому, – возразил Ян. – И непонятно, как и куда они долетают. Мы же ничего не знаем.

– А им какая разница. Им всё равно, Пол, – Ян вздохнул. – Ладно, пошли искать. И давай ему всё-таки напишем, как хотели. Спросим. Надо спросить. Его ведь тоже могут за такое… сам понимаешь…

* * *

Самолетик искали до темноты, и нашего его в результате Ян, совершенно случайно – видимо, порывом ветра самолетик снесло под неприметный травяной куст, под которым он и застрял. Записка на этот раз была довольно длинная, видимо, у Амрита выдался спокойный день, точнее, спокойная ночь, и он сумел в этот раз написать не несколько невнятных строчек, а довольно-таки развернутое и объемное письмо. Читать письмо решили наверху, на вышке, и заодно – проверить Систему, и хоть немножко, но доработать её. Чашечка разоренного звонка до сих пор ждала своей очереди, и Пол жаждал найти ей в Системе подходящее место.

Солнце уже уходило к горизонту, тени удлинялись, в воздухе повеяло вечерней прохладой – в майках, конечно, стало зябко, но привычные братья на зябкость почти не обратили внимания, да еще и постоянное движение согревало. Сперва долго рыскали по полю, потом, найдя самолетик, бегали пить дождевую воду к врытой зачем-то в землю срезанной трубе, потом наперегонки рванули к вышке – словом, мёрзнуть им было просто некогда. На бегу Пол, как всегда, принялся играть в «грузовой самолет» – стал носиться, раскинув руки, и изображая гудение двигателей, но Ян на него шикнул. Взрослый, мол, парень, а дуришь, как маленький. Пол прекратил, и вскоре они очутились у вышки.

– Полезли? – предложил Пол.

– Погоди, отдышаться дай, – попросил Ян. – Чего-то сегодня забегались.

– Раньше бы пришли, раньше бы нашли, – развел руками Пол. – Всё док, гадюка. Чего то, чего это. Сперва систему, потом читать, да?

– Ага, – кивнул, вставая, Ян. – Полезли.

* * *

Ни одна живая душа в Морозново, кроме братьев Фламма и еще пары отбитых на голову детдомовцев, на вышку не лазила – потому что предприятие это было поистине самоубийственное. Лестница внутри вышки сохранилась лишь частично, фрагментами, и поднималась высоко, этажей на восемь, если считать, как считают этажи в жилых домах. Братья, однако, еще пару лет назад наловчились эту самую лестницу преодолевать если не с легкостью, то достаточно спокойно, и, главное, быстро. И почти без риска: если знаешь маршрут, риск действительно сводится к минимуму.

Первым лез Пол, а Ян, по обыкновению, страховал – как-то так повелось, что старший брат всегда страховал младшего. Боялся ли он в такие моменты за Пола? Конечно. И боялся, и отдавал себе отчет в том, что это риск, и в том, что они делают сейчас не совсем правильную вещь. Но – вышка была для них двоих чем-то большим, не просто убежищем, и не просто местом, где можно было пересидеть неприятности. Чем-то ещё. Чем-то, для чего ни Пол, ни Ян пока что не придумали названия.

И, да, сейчас, летом, лезть было гораздо легче, чем зимой или весной. Лето и осень были для вышки в самый раз.

– Так, и куда его? – спросил Пол, когда они очутились на полу бывшего наблюдательного зала. Зал когда-то был поделен на отсеки, и видно из него было всё поле, но от отсеков давно уже ничего не осталось, а поле, постепенно зарастающее травой, пусть и хорошо видимое, большого интереса не вызывало. – Повыше?

– Дай подумаю, – Ян отобрал у брата украденную у доктора чашечку, и принялся вертеть в руках. – Да, повыше. Желтый же.

– А, ну точно, – кивнул Пол. – Повыше тогда, и…

– И справа, – как нечто само собой разумеющееся закончил Ян. – Отойди влево, сейчас я им там звякну.

Он забрался на обломок какого-то то ли прибора, то ли большого шкафа, встал на цыпочки, и пристроил чашечку на раму одного из уцелевших панорамных окон. А потом щелкнул по ней ногтем, и повернулся к брату.

– Слабо совсем, – покачал головой Пол. – Чуть-чуть ветер был, и всё. Но работает.

– Значит, мало, – Ян спрыгнул вниз. – Что бы ещё придумать?

– Знать бы ещё, что мы придумываем, – вздохнул Пол. – Вот ты это знаешь?

– Нет, – покачал головой Ян. – А ты?

– И я нет, – признал очевидное Пол. – Давай читать?

– Давай, только вслух, – попросил Ян.

Уже почти стемнело, но для братьев темнота была скорее похожа на вечерний сумрак – в темноте они видели почему-то хорошо, лучше остальных. Один из воспитателей, еще когда братья были совсем мальками, водил их к тогдашней докторице (дока еще было, в детдоме работала в тот период докторица, мерзкая, надо сказать, баба), и докторица, осмотрев мальчишек, заявила, что это у них, видимо, такая особенность развития, и не более того. Ну особенность и особенность – братья быстро сообразили, что эта самая особенность дает им в некоторых случаях исключительно преимущества, и порой ею пользовались, но чтобы хвастаться кому-то – ни за что. Ни Пол, ни, тем более, Ян такие вещи давно не афишировали. «Будь как все, не выделяйся» – вот что они четко осознавали, и какому правилу следовали. Выделишься – непременно огребешь. Не высовывайся. Не выдавай себя.

А особенности были, ох и были. Оба брата, например, оказались гораздо более гибкими, чем остальные мальчишки в их группе, отлично бегали, и великолепно видели вдаль. Например, вторую звезду в левом отрезке созвездия Пентакль оба различали без проблем, а, по слухам, в стародавние времена лучников в отряды именно так и набирали: видишь, что одна из звезд Пентакля двойная, значит, зрение хорошее, сможешь стрелять из лука. Но чтобы говорить? Нет. Нет и нет. Конечно, способность Пола к рисованию утаить не удалось, но эта способность братьям мало мешала, скорее, наоборот, помогала порой. Гораздо приятнее рисовать стенгазету, чем тухнуть на уроке труда или географии. Братья обычно делили обязанности: Пол рисовал, Ян раскрашивал…

– Чего он там пишет? – с интересом спросил Ян.

– Сейчас, – Пол примостился на каком обломке, и бережно развернул самолетик. – Ага… Угу… Так…

– Долго ты будешь агакать? – сердито спросил Ян. Нарочито сердито – потому что сейчас он стоял поодаль, и смотрел на брата. И чувствовал… не передать, что он чувствовал. Пол, внимательно всматривающийся в строчки, выглядел моложе своих лет, в эти мгновения он стал трогательным и беззащитным, он хмурился, шевелил губами, и, наконец, подняв голову, произнес:

– Знаешь, он пишет о свободе. Странно. И… тут много непонятно, Ян. Например, он пишет, что мы с тобой свободнее, чем он. Слушай. «Наверное, это выглядит дико, но я, думая о вас, ощущаю себя узником, который о том, что для вас – обыденность, даже никогда и не мечтал. Хотя нет, вру, мечтал. Например, я мечтал и мечтаю увидеть реку. Вы писали про реку, я после этого смотрел много визио, но это всё, конечно, не то. Получив ваше письмо, я полночи думал, чем пахнет река…» Ох, Амрит, лучше тебе не знать, чем она пахнет, – усмехнулся Пол. – Хотя, если выше по течению пройти, то вполне приятный запах, – тут же поправил он сам себя. – Водой, тиной, водорослями. Нормально.

– Что там ещё? – спросил Ян, которому рассуждения Пола о том, чем пахнет река, уже надоели.

– Про свободу, говорю же. «Вы гораздо свободнее, чем я, это я точно понял. Чем старше я становлюсь, тем сильнее ощущаю со всех сторон давление, которое, кажется, вызывает неприязнь исключительно у меня, ни у кого больше. У нас ведь техника даже выражение лиц распознает, если огорчишься, тут же пойдет сообщение опекунше, что, мол, воспитанник в печали. Представляете? То-то и оно. И приходится ходить всё время с тупой улыбкой, чтобы не попасть под мониторинг, а ведь он почти везде. Хорошо, что я научился немножко снимать лица, можно снять с себя же, и ходить потом, как хочется, а обманка будет улыбаться за тебя». Ничего не понял, – признался Пол. – Какая обманка, и чего такое мониторинг?

– Кажется, за ним следят. То есть за ними следят, – Ян задумался. – Или там вообще за всеми следят. Видимо, так.

– Ну и что, тут будто не следят, – хмыкнул Пол, впрочем, не очень весело. – Тоже следят. И ещё как.

– Там, видимо, сильнее, чем у нас, – покачал головой Ян. – Дальше.

– Сейчас. Так… А, вот. «Это очень гнусная жизнь. Я недавно читал Джека Лондона, и меня поразила одна его мысль, на первый взгляд, очень простая. Вот эта цитата.„Пусть лучше я буду ярчайшим метеором, чем вечной, но сонной планетой…“ Та жизнь, которую предлагают мне сейчас, сделает из меня эту самую сонную, унылую планету, у которой всё распланировано от и до, всё заранее поделено, предопределено, отмерено, и у которой нет шансов стать… чем-то большим, подняться над обыденностью, и достичь чего-то действительно стоящего. Или хотя бы увидеть реку. Или море. Надеюсь, я написал понятно. Заканчиваю, сейчас придет Джессика, смотреть, чем я тут занят, а мне вовсе не хочется спалиться. Пока, до следующего самолёта. Амрит». О, смотри-ка, он слово «спалиться» правильно выучил, – обрадовался Пол. – И даже использовал где надо.

– Погоди. Кого он читал? – нахмурился Ян. – Джека…

– Лондона. Хм, странно. Как город.

– Да, действительно, как город, – согласился Ян. – Никогда про такого автора не слышал. Надо почитать, – решил он. – Если его на Сфере читают, тут тоже про него должны знать. Хотя… – Ян задумался. – Может, это их автор. Или запрещенка. Тогда мы почитать не сможем.

– В программе такого точно нет, – со знанием дела заметил Пол. – Программа…

– Программу мы давно прочитали, – закончил за него Ян. – Хоть и скучно. А этого… Джека… я бы прочёл.

– Почему?

– Мысль понравилась, – признался Ян. – Про планету. И про метеор. Мы ведь тоже, если задуматься… так же… – он вздохнул. – У нас тоже всё определено. Масловка, училище, лесопилка. И… я тоже бы хотел увидеть море. Но мы с тобой его никогда, наверное, не увидим.

– Это да, – согласился Пол. – Давай ему про это напишем?

– Давай, конечно, – кивнул Ян. – Сейчас, бумагу притащу.

Кража бумаги была, пожалуй, самым ярким эпизодом этой весны, ведь крали не у кого-то, а у самого Фрола Савельича, да еще из кабинета, да еще средь бела дня, во время занятий. Филигранная получилась операция. Сперва Пол отпросился в туалет во время урока химии. Химичка, как всегда, отжигала – перепутала все формулы, велела им читать параграф, а сама засела листать журнал «Селянка», причем, разумеется, больше всего её интересовал раздел про моду. В общем, Пол вынес хорошую такую стопку бумаги, и спрятал в туалете, а потом Ян, который отпросился вторым, перетащил эту стопку на чердак. Химичке, конечно, их хождения были по фигу. В общем, забрали они бумагу с чердака уже ночью, а потом, утром, сумели перетащить на вышку, и спрятать уже там. Удивительно, но за эту кражу им обоим почему-то не было стыдно, наоборот, воспоминания о ней вызывали довольные ухмылки.

– Так, сейчас ты пишешь, потом я, – решительно произнёс Ян. – Спроси его про эти, как их, мониторинги, для чего это, и кто это делает. И про реку напиши, что она рекой пахнет. И не пиши, что за сливом она воняет говном! – предостерег он.

– Почему? – удивился Пол. – И впрямь же воняет.

– Вот ты дурак, – Ян рассердился. – Человек мечтает. О свободе. О речке. О лете, наверное. А ты ему про говно. Не надо, что тут непонятного.

– А, ну тогда ладно, – кивнул Пол. – Ты про что будешь писать, чтобы нам не повторяться?

– Спрошу про этого самого Джека Лондона, – ответил Ян. – Хочу понять, наш он, или вражеский, оттуда, со Сферы. Если наш, то я бы почитал.

– Я бы тоже, – Пол вздохнул. – Интересно, наверное. Он же сам, не по приказу, читал. Ему понравилось. Может, и нам тоже…

– И я про что. Ладно, давай, пиши быстрее, запускаем, и пошли, может, баб Зина нам хоть чаю с хлебом оставила.