Читать книгу Братство бумажного самолётика - Екатерина Белецкая, Екатерина Витальевна Белецкая - Страница 7

– Нет, я, конечно, понимаю твою гениальную идею – доказать с помощью этой модели, что Сэфес и рауф примитивное быдло, а человек и Брад венец творения, но…

– Что за чушь ты несешь!!! Условия я создавал, исходя из особенностей, которые есть у этих материалов, и из того, что мы еще много лет назад выяснили, анализируя считки предыдущих пар! – Ри уже орал, но, кажется, пока что сам не осознал этого. – Сколько лет было потрачено на Терре-ноль на эту работу, ты забыл?

– Можно потише? – попросила Берта. – У меня в ушах звенит.

– Что? – Ри опомнился, и сбавил тон. – Прости. В общем, и для моей копии, и для ваших создавались условия, идеально подходящие для последующей инициации. Да, непростые условия. Но при этом…

– Погоди-погоди, – попросил Ит. – Давай начнем с того, что условия ты не создавал, этот мир, по твоим же словам, предложил в качестве полигона Адонай, который дал по нему благоприятный прогноз. Куда ты дел остальных, ты не говоришь.

– И не скажу, до срока, – с раздражением ответил Ри. – Вам вполне достаточно этих.

– Тебе достаточно, – поправила Берта. – Что ты задумал вообще? Только честно. Мне, знаешь, за четыре года твои экивоки и намёки порядком надоели.

– А ты сама не догадалась, что я задумал? – Ри прищурился. – Или Альтея не выдала адекватный прогноз, потому что не хватило вводных?

– Альтея выдала прогноз, и он не столь благоприятный, как у Адоная, – пожала плечами Берта. – А то ты не в курсе.

– Ну, предположим, в курсе я лишь отчасти, – задумчиво произнес Ри. – Хочешь обмен? Информация на информацию.

– Нет, не хочу, – покачала головой Берта.

– А если я приду и возьму?

– Ну, возьми, – Берта снова пожала плечами. – Всемогутр. Если ты говоришь «приду и возьму», то почему ты до сих пор не пришел?

– Решил играть честно, – поддел её Ри, но тут же пожалел о сказанном.

– Честно? – Берта в веселом удивлении вздернула брови. – Правда? Неужели? Тогда ты должен будешь нам рассказать, что ты сделал с остальными. Или, хотя бы, что вообще происходит.

– Вы оба сидите здесь, и не понимаете, что происходит? – Ри посерьезнел. – Знаете, а ведь я тоже не понимаю. По нашим расчетам они должны уже подойти к порогу инициации. Все трое. Но…

– Но они не подошли, – кивнул Ит. – Даже близко. Это мы тоже видим. По крайней мере, по нашим мальчишкам. Тут нет ничего про инициацию. Скорее уж наоборот.

– Возраст, вероятно, – Ри задумался. – Или ещё какие-то факторы, о которых я пока не знаю.

– Образование, например, – подсказала Берта. – Лин и Пятый к моменту инициации были образованы не в пример лучше. А здесь, уж прости за прямоту, но мальчишки загнаны в информационный тупик, из которого выхода вообще нет. Да, программу они читают, что есть, то есть. Не очень охотно, но читают. Это при том, что в программе нет ничего, кроме псевдо-патриотической белиберды, от которой нормального человека начинает тошнить через полчаса после начала чтения. Библиотека? Там то же самое, но вне программы. И – про это тебе тоже известно – это уже законы и самой планеты, и страны, точнее, стран, потому что везде одно и то же, просто в разных обертках. Законы о вредном влиянии, о воздействии на юные умы, о негативной информации, и прочее, прочее, прочее. От промытых мозгов братьев спасает исключительно лень, в том числе эмоциональная. Они не воспринимают подобные «правильные» книги, – Берта сделала ударение на слове «правильные», – как нечто, способное вызвать маломальский эмоциональный отклик. Да эти книги и не способны на такое, они могут вызвать разве что отвращение.

– С этим я ничего не могу сделать, – покачал головой Ри. – Нам и так пошли на уступки, позволив разместить здесь часть проекта, и даже я…

– Не прибедняйся, – Ит тяжело вздохнул. – Кто бы мог тебе запретить.

– Могут. Если всё по делу, то вполне могут, – отрезал Ри. – И я ничего не имею против, потому что это как раз правильно: я уважаю такой подход, и такой настрой. Ситуация в этой системе действительно далека от стандартной, поэтому подобные решения я только поддерживаю.

– Ага, хорошо, – покивала Берта. – А с парнями как прикажешь быть? Они прочитали Багрицкого, «Юности моей порыв», потом их перестало тошнить, и они что? Правильно. Усвистали шляться по окрестностям, потому что ничего другого тут делать просто нельзя. Кино? Там то же самое. Если для взрослых, то слегка с романтикой. Марии Львовне, правда, и этого хватает, – Берта невесело усмехнулась. – Человек, он, знаешь ли, любит размножаться.

– И болеть молочницей, – со вздохом добавил Ит. – Так что? Идеи какие-то у тебя есть?

– На счет Амрита есть, он читает много и охотно, – Ри задумался. – А вот эти… я подумаю. Правда. Если инициировать не всех троих, а только его одного, это будет лишено смысла.

– Как ты заговорил, – заметила Берта. – Что же ты так не говорил, когда шил моим мужьям веки чёрными нитками[2], а, гений? Тогда ты решил, что тебя, единственного и неповторимого, вполне хватит, а теперь…

– Боже, как же ты достала меня с этими нитками! – взорвался Ри. – Ну сколько лет это будет продолжаться, а?

– Сколько нужно, – отрезала Берта. – Не нравится? А нам с Фэбом это тогда понравилось, как ты думаешь?

– Всё, хватит, – Ри встал. – Сказал, подумаю, значит, подумаю. Через пару месяцев снова загляну. Коньяк брать?

– Бери, – равнодушно ответил Ит. – Хороший коньяк. В нашей поднадзорной палате такое нечасто встретишь.

– И ликёр тоже бери, – добавила Берта. – И привези мне, наконец, нормальные туфли, я же просила.

– Прости, забыл, – Ри улыбнулся. – Привезу. И сапоги привезу, на зиму. Ит, тебе чего-то надо?

– Сказал бы я тебе, чего мне надо, но ты на это не согласишься. Ничего. Коньяком обойдусь.

– Ладно, – кивнул Ри. – Давайте прощаться, мне еще до корабля через лес, и вообще…

– Ну, пока, – Ит невесело улыбнулся.

– Пока-пока, – поддержала мужа Берта.

– Если что, вызывайте, – напомнил Ри.

– Обязательно.

* * *

Когда дверь за Ри закрылась, Берта выразительно глянула на Ита, но тот в ответ лишь поморщился. Встал, прошелся по комнате, смахивая по пути прослушку, которую, разумеется, Ри раскидал ещё во время их посиделок там и сям. С прослушкой – это была такая своеобразная игра, потому что Ит знал, что прослушку Ри раскидает, а Ри знал, что Ит её тут же снимет. Берта недоумевала – зачем вы это делаете? Ит же как-то пояснил, что это попытка Ри напомнить, кто есть кто, и попытка Ита объяснить, что доказывать что-то гений будет только на своей территории.

– Теперь он будет от нас требовать, чтобы мы их довели до инициации, – с грустью заметила Берта. – Вопрос только, как.

– И зачем, – добавил Ит. Смял в пальцах последнюю «нитку» (Ри идиот, положил «нитку» на видное место, да еще и синюю, по цвету к покрывалу, на которое положил, вообще неподходящую), кинул на пол. – Я этого делать не хочу.

– Я тоже, – кивнула Берта. – Читать… у меня зубы сводит от того, что они здесь читают.

– Не очень понимаю, как может технически выглядеть сведение зубов, но читают дрянь, – согласился Ит. – И, главное, ничего другого же нет! Не осталось! Ты в библиотеке была, и не раз, вот скажи, там хоть что-то стоящее есть?

– Любовные романы в разделе 21 плюс, и это в городской, – ответила Берта. – Ты же знаешь, зачем спросил?

– Это был риторический вопрос, – Ит подошел в двери, прислушался. – Соседи, чтоб их. Так вот, о чем я. Дело не только и не столько в чтении, малыш. Проблема серьезней, чем он думает.

– Ты о чём? – не поняла Берта.

– Да о том, что ни не люди – хорошо, это он понял, и слегка осознал глубину различий, но он не понял главного. Ты догадалась, чего именно он боится?

– Если честно, нет, – Берта покачала головой.

– Берсерк, – объяснил Ит. – Он боится, что братья в какой-то момент слетят с катушек. И небезосновательно он этого боится, я тоже боюсь. Но вот о другом он не догадывается. Или делает вид, что не догадывается.

– Так о чём?

– Да о том, что они – гермо, дорогая, пусть и частично, – вздохнул Ит. – А это, как ты понимаешь, не только берсерком характеризуется. А много чем ещё. Помимо улетевшей крыши и агрессии.

– Ах, вот ты о чём, – Берта помрачнела. – Да… вообще да, ты прав. Берсерка я тоже боюсь, – призналась она. – Особенно в свете Комара и его бандитов. Добром это не кончится.

– Ну, Пятый с Лином до этого так и не дошли, – напомнил Ит.

– У них много лет гормональный фон подавляли, – возразила Берта. – У этих нет.

– Да, у этих нет, – согласился с женой Ит. – Вот чего. На днях свяжусь с Пятым, кое-что спрошу. Надеюсь, не получится как в прошлый раз.

– Это когда они аргов гоняли, а ты вызывать стал? – Берта усмехнулась. – Да, немного несвоевременно тогда это получилось, что правда, то правда.

– В общем, попробую, – подытожил Ит. – Действовать страшно, но придётся.

– А я бы вообще ничего не делала, – заметила Берта. – Пусть бы они прожили… просто так. Как есть. Это всё-таки лучше, чем то, что предлагает гений.

– Не факт, – покачал головой Ит. – Так, ладно. Чего у нас на обед?

– Пока что у нас на обед только чай, потому что гений нас заболтал, и мы не сходили в магазин.

– Собирайся, пойдём, – велел Ит. – Хочу супа с клёцками.

– Верно мыслишь, – Берта встала. – Только суп будет вегетарианский, потому что варить бульон некогда и не из чего.

* * *

Слух о том, что директор изволили уехать, разлетелся по детдому с быстротой поистине феноменальной. Причиной тому стала попытка Лаврентьича отобрать у Комара модные штаны, но завхозу быстро доказали, что не он тут власть, а те, кого больше, и кто наглее, и после кирпича, прилетевшего с крыши, и разбившегося у ног ошалевшего завхоза на мелкие осколки, Лаврентьич с мыслью вернуть обратно имущество расстался. Мяч у мальков он, конечно, отобрал, а вот братья Фламма изрядно удивили, потому что успели обменять майки на сигареты, а сигареты надежно спрятать. Ни угрозы, ни увещевания не помогли: братья молчали, как партизаны, и не сказали в результате вообще ничего. К их счастью, дело обошлось парой затрещин от Лаврентьича, но это было всё, потому что директор оставил несколько указаний, и всем велено было исполнять, иначе Фрол Савельич обозлится.

Указания были не ахти какие сложные: мойка окон в столовой, мелкий ремонт коек в паре спален, разборка архива в библиотеке, починка разваливающихся качелей (то-то радости будет малькам), обрезка кустов во дворе, и помывка стен в учебном крыле. Фрол Савельич на следующее утро после того, как директор уехал, собрал воспитанников на линейку, и принялся раздавать задания, от которых отвертеться не удалось даже Комарову и его банде – сопящим от злости Комару, Ковриге, и Зоту вручили тряпки, и отправили мыть коридор.

– Так, – Фрол Савельич оглядел притихших воспитанников. – Младшая группа… младшая группа у нас пойдёт мыть столовую. Но не окна. Окна будут мыть… эээ… Артёмов, Коржиков, Фильченко. Копейкин, Петров, оба Фламма – в библиотеку. Остальные – стричь кусты.

– Фрол Савельич, а чем стричь-то? – робко спросил кто-то из дальнего ряда.

– Руками, – отрезал Фрол Савельич. – Ломать будете, руками. Но аккуратно. Лаврентьич, проследи. И качели сделай.

– А как я прослежу-то? – принялся отнекиваться завхоз. – Я при качелях, а они в это время того… а я…

– Качели рядом с кустами, – рявкнул замдиректора. – Еще препираться мне вздумал! Вот так и проследи.

– А толстые ветки как? – спросил кто-то ещё.

– Лаврентьич, есть у тебя секатор? Есть же, я видел, – Фрол Савельич на секунду задумался. – Только держи при себе, а иначе сопрут. Так, дальше что у нас?

– Ремонт коек, – напомнила Берта.

– Да, спасибо, Роберта Михайловна, – кивнул замдиректора. – Педагоги, кто может сделать?

– Я не педагог, но могу, – ответил Ит. – Если будут болты, конечно. И пружины запасные, на замену.

– Лаврентьич, что на счет болтов и пружин? – повернулся к завхозу замдиректора.

– Ну, это… поищу, – Лаврентьич замялся. – Но чего-то болтов-то не привезли… но я поищу…

«Пустил налево, – тут же понял Ит. – Или Маруся на базаре продала. Ладно, придумаю что-нибудь. Вот только гайки где взять?»

– Лаврентьич, а гайки хоть есть? – спросил Ит. – И плашки? А то без ничего я не починю.

– Есть лерки, есть, – закивал тут же завхоз. – Найду. И гайки найду, только старые они, маслом их надо будет…

«Понятно, – Ит усмехнулся. – Хорошие новые гайки ты продал, а старые набрал на заводе. Молодец. Хочешь жить, умей вертеться».

– Ну, тогда ладно, – ободряюще улыбнулся Ит.

– Всем за работу, – приказал Фрол Савельич. – И, дети, – он зло прищурился. – Если вы, дети, что-то поломаете или испортите, останетесь без ужина. И без завтрака. Комаров, ты понял? Попробуй мне только…

* * *

К разбору завала в дальней части библиотеки подошли творчески – для начала кучи пыльных книг просто свалили на пол, вытащив со стеллажей, на которых они лежали в полнейшем беспорядке. Библиотекарша, старенькая, слепенькая Леокадия Петровна, летом наведывалась на своё рабочее место трижды в неделю, и сверяла обычно исключительно ту часть библиотечного зала, в которой стояли учебники, в дальнюю же часть зала она, кажется, за несколько лет просто ни разу даже не заходила. По крайней мере, её в этой дальней части никто ни разу не видел. Обычно она сидела за своим столом рядом с входом, подсказывала ученикам, где что лежит, и вписывала в формуляры то, что требовалось, но не более. На состояние книг ей было плевать. Как, впрочем, и всем другим в Масловке. В результате учебники, старые, истасканные, имели вид настолько непрезентабельный, что их порой противно было взять в руки. Новые книги замдиректора почти не заказывал, справедливо считая, что для будущих лесорубов и замесчиков сойдёт и так. Никто не возражал.

– Фу, пылища, – поморщился Пол, когда их маленькая команда освободила, наконец, последний стеллаж. – А воняет…

– Мыши, – сообщил очевидное Петров. Он был на год младше братьев, тоже хлюпик, и (это было самое скверное) Петров носил очки – для Масловки штука вообще запредельная. Из-за этих очков Петрову прилетало едва ли не чаще, чем братьям.

– Точно, мыши, – покивал Копейкин. – Небось, давно всё тут сожрали уже, чего тут разбирать?

Копейкин был увалень, лентяй, и в принципе человек недалекий. Ростом и шириной плеч мироздание его не обидело, и, будь он позлее и поактивнее, Комар бы точно зазвал Копейку в свою банду, но для банды парень оказался слишком флегматичен и ленив. Ходит куда-то, делать что-то, бить кого-то? Вот ещё. Да ни за что на свете. Пусть кто хочет, делает, чего хочет, а Гриша лучше поваляется или посидит, где тихо. В тенечке – летом, в тепле – зимой. Если с едой, так и вообще хорошо. Когда Комар с год назад попытался завербовать Копейку, он получил от рассердившегося потенциального соратника промеж глаз – одного раза Комару хватило, чтобы, во-первых, никуда Копейку больше не звать, и, во-вторых, чтобы не привлекать этого ленивого силача к игре в крысу.

– Или съели, или прочитали, – заметил Пол. – Здешние мыши должны уметь читать. Не, разобрать надо, иначе от Фрола влетит. Вот только как?

Ян задумчиво посмотрел на книжный Монблан, вытащил какой-то том, открыл.

– «Руководство по эксплуатации и обслуживанию сучкорезного станка СКСт-153», – прочитал он. – Ни фига себе книжечка! Такой, если по башке стукнуть, убить можно, – он подкинул книгу на ладони, в воздух поднялось пыльное облачко, и Пол, стоявший рядом, чихнул.

– Большая, – подтвердил Петров. – И куда её?

– Давайте просто рассуём, куда получится, – предложил Копейкин. – Какая разница?

– Не, Фрол же сказал разобрать, – Ян задумался. Отложил книгу в сторону, вытащил следующую. – О, тоже руководство.

– И тоже по сучкорезу? – спросил Пол.

– Не, это уже по машине для замеса стружечной массы, – Ян что-то прикидывал про себя. – Вот чего. Давайте все ищите руководства, и кладем их в сторону. А дальше разберемся.

Через полчаса практически все руководства оказались сложены на одном столе, другой стол занимали теперь тощие брошюрки с методичками для предметников. По счастью, у методичек оказались почти одинаковые обложки, поэтому извлечь их из общей кучи большого труда не составило.

– Во, уже лучше, – заметил Ян, когда куча после первого прохода уменьшилась почти вполовину. – Ребят, притащите тряпки и воду, – попросил он. – Надо протереть как-то, пыльное всё такое…

Через час картина получилась следующая. Копейка и Петров добросовестно возили тряпками по стеллажам, делая их из пыльных грязными (идти стирать почерневшие тряпки их не смогла бы заставить, наверное, никакая сила на этом свете), а братья Фламма разбирали в это время остатки кучи, складывая книги стопками. Ян открыл какую-то книгу, мельком глянул на титульный лист – глаза его на секунду расширились от удивления. Он быстро показал книгу Полу, и сунул книгу себе под пояс штанов. Через пару минут уже Пол показал какую-то книгу брату – и книга перекочевала к нему за пазуху. Ни Копейкин, ни Петров этого не видели, потому что к этому моменту они возюкали грязь в следующем ряду стеллажей.

– Мы всё, – сказал Пол, когда последняя стопка книг оказалась на столе. – Раскладываем?

– Мы тоже всё, – откликнулся Петров. – Давайте, а то надоело, сил нет.

– Сейчас, только в тубзик сгоняю, – Ян глазами указал на ворот рубашки Пола, тот в мгновение вытащил книгу, Ян спрятал ее к первой, и неспешным шагом отправился к выходу. – Блин, все руки чёрные от этих книг, – пожаловался он уже из коридора. – Ну и пыль.

* * *

Фрол Савельич, против ожиданий, работу принял – все думали, что снова будет орать, но он почему-то не орал, наоборот, обрадовался. Прошел между стеллажами, вглядываясь в надписи на корешках, потом сказал:

– Кто придумал так расставить?

– Ян придумал, – ответил Копейкин. – А что, плохо?

– Наоборот, правильно. Книги с красными штампами где? – он обернулся к Яну.

– Вон там, наверху, – Ян указал на верхнюю полку дальнего стеллажа.

– Не читали? – строго спросил Фрол Савельич.

– Не-а, – помотал головой Петров.

– Хорошо. Сжечь, – распорядился Фрол Савельич. – Возьмите мешок, снесите Лаврентьичу, пусть спалит в бочке. Сегодня же. А вы молодцы, скажите Зое, чтобы выдала вам по печенью сегодня, – он благожелательно улыбнулся. – Задание сложное, но ведь справились. Можете, когда хотите.

Копейкин, Петров, и оба брата стояли сейчас перед ним по стойке «смирно», и улыбнуться похвале не рискнули. Фрол Савельич с полминуты благостно щурился, любуясь стеллажами, кивнул, и направился к выходу.

– Уф… – Копейкин шумно выдохнул, когда дверь библиотеки закрылась. – Пронесло, кажись.

– Ага, – кивнул Пол. – И на обед успеем.

Магическое слово «обед» произвело на Копейкина обычное впечатление – он неторопливо двинулся к выходу, вслед за ушедшим замдиректором.

– А жечь кто будет? – остановил его Петров. Ему тоже явно хотелось есть, но распоряжение Фрола Савельича все-таки надо было выполнить.

– Мы сожжем, – вдруг сказал Ян. – Идите, ешьте, только попросите баб Зину, чтобы нам оставила.

– Ладно, – кивнул Копейкин. – Обед это хорошо. Перловочка, супчик…

Когда Петров и Копейкин ушли, Ян подбежал к двери, запер её, и, к большому удивлению брата, стал стаскивать на пол только что расставленные книги.

– Ты чего? – недоуменно спросил Пол.

– Иди за мешком, – приказал Ян. – Давай, давай, тащи скорее! Или даже два мешка тащи, у него там полно, которые для листьев. Пол, быстро, некогда объяснять!

– Чего ты придумал? – нахмурился Пол.

– Потом скажу, быстро давай! – шепотом рявкнул Ян.

– Но мешок…

– Мы вернем потом мешок. Иди!!!

…Часть бесчисленных «руководств» удалось расставить пошире, потому что другая их часть заполнила примерно до половины первый из принесенных Полом мешков. Во второй мешок Ян с лихорадочной поспешностью запихивал сейчас книги с дальней полки – этот мешок получился поменьше, книг туда попало около двух десятков, не больше, но именно этот мешок Ян прижал к себе.

– Так, – начал он шепотом. – Бери это барахло, и тащи к Лаврентьичу, чтобы сжег. И побудь с ним, пока он жечь будет, чтобы если кто спросит, сказал – да, пришел Фламма, да сожгли книжки какие-то.

– Ага, – стало доходить до Пола. – А ты?

– А я на аэродром, спрячу эти, – Ян похлопал по второму мешку.

– Ян, они же все того, запрещенные, на них печати красные, – с ужасом в голосе произнес Пол. – Это же нельзя…

– Там есть этот самый Джек Лондон, про которого Амрит писал, – ответил Ян на пределе слышимости. – Надоело быть дебилом, мы должны это прочитать. Должны, слышишь! Всё, давай, через час встретимся в столовой.

– А ты успеешь? – с сомнением спросил Пол.

– Я бегом, – ответил Ян. – Выходи первый, понял? Мне еще надо будет из туалета забрать те, которые я спрятал.

– А если про тебя спросят? – с сомнением произнес Пол.

– Скажи что я… ну, измазался, пошел умыться, – поморщился Ян. – Придумай что-то. Всё, иди, иди, я через пять минут.

* * *

– Ты видишь то же самое, что и я? – спросила Берта.

– Угу, – откликнулся Ит. – Кажется, проблема чтения решилась сама собой. Но… это странно.

– Что именно? – нахмурилась Берта.

Они сидели в кабинете Ита, и наблюдали исподтишка, как Ян крадется через кусты, прижимая к груди объемистый сверток.

– Братья воруют литературу из библиотеки, в которой делали уборку, – Ит задумался. – Почему? Раньше они никогда не воровали книги. Им это было незачем.

– Проследишь, куда он? – спросила Берта.

– Нет смысла, если надо будет, найду, – Ит нахмурился. – Это-то как раз несложно. Но для чего им это понадобилось?

– Может, решили продать? Майки же они продали, – предположила Берта.

– Ты в Морозново много знаешь покупателей на такой товар? – Ит кивнул в сторону окна. – Я вот нет. Одно дело – любая одежда, которую тут с руками оторвут, другое – старые книжки, которые только на растопку и годны. Нет, тут что-то другое, Бертик. Что-то тут не просто так.

– Ну, если это любовные романы, или что-то про актеров, да еще и с фото, бабы тоже с руками оторвут, – возразила Берта. – Ещё как оторвут. Может, это биография Козельского? Или Батракова? Мария Львовна за такое бы удавилась.

– Биографии Козельского и Бартракова, иллюстрированные, с фото в разные годы, и в нашей библиотеке? – Ит засмеялся. – Ты сама-то в это веришь?

– В это не верю, а вот биография матери Грибановой там есть, – напомнила Берта.

– Ну, ты сравнила, – Ит хмыкнул. – Мать Грибановой жива-здорова, и по сей день борется с вредоносным влиянием Сферы. Она не виновата, что у ее дочери выросли сиськи, на которые капает слюной половина мужского населения страны. Мега-гипер-супер-пупер сиськи, – Ит усмехнулся. – А поскольку она дочь ярой патриотки борьбы со Сферой, ей везде дали зеленый свет, ну и вот. Два десятка фильмов, хроники всякие, съезды, партия, и всё такое. Дура, да. Но зато красивая, и с сись…

– Хватит, – рассердилась Берта. – Про это ты уже трижды сказал.

– Дважды, ты не дала сказать в третий раз, – заметил Ит.

– Ит, ну всё, ну перестань, – попросила Берта. – Можно серьезнее? Ян почему-то украл книги. Книгами они раньше мало интересовались, ты сам про это в курсе. И – вот так. Странно?

– Если серьезно, то да, действительно странно, – согласился Ит. – Но… знаешь, давай не будем торопить события. Скорее всего, они что-то нашли при разборке библиотеки, и решили продать. Я прослежу, потусуюсь на рынке в базарный день, и выясню, появлялись они там, или нет. И если да, узнаю, что именно продавали или меняли. Бертик, знаешь, если честно… – он замялся. – Я не хочу их трогать лишний раз. Тут и так полно тех, кто трогает. Пусть у них будет хоть какая-то степень свободы. Ну хоть немного. Ну невозможно же так.

Берта согласно кивнула. Встала из-за стола, подошла к мужу, до сих пор стоявшему у окна, обняла – Ит обнял её в ответ.

– Терра-ноль, – шепнула Берта. – Терра-ноль, и поднадзорная палата. Как же я тебя сейчас понимаю…

– Вот в том и дело, – согласился Ит. Погладил жену по голове, та усмехнулась. – Именно что поднадзорная палата.

– И гению не скажем, – продолжила Берта. – Вот возьмем, и ничего ему не скажем.

– Не скажем, – подтвердил Ит. – Пусть лучше помучается, и придумает, как подсунуть им что почитать. Так даже интереснее.

– Ставим эксперимент над экспериментатором? – хихикнула Берта. – Прекрасная мысль. Попробуем. Почему бы, собственно, и нет?

– Потому что да, – подытожил Ит.

* * *

Лезть на вышку с мешком было чертовски неудобно, но Ян всё-таки залез, причем пару раз он едва не сорвался, мешок сильно мешал. Очутившись на месте, Ян первым делом вытряхнул книги на пол, сел по-турецки рядом с ними, и принялся перебирать, а потом разложил на стопочки – по авторам. Помянутого Амритом Джека Лондона нашлось три тома, а еще было несколько книг Жюля Верна, одинокий томик неведомого Сетона-Томпсона, который Пол схватил, видимо, из-за нарисованной на обложке пушистой лисы, остальные же книги принадлежали перу каких-то братьев Стругацких, и то обстоятельство, что книги эти писали братья, почему-то грело сейчас Яну душу. Может, они тоже, как мы? думалось ему. Мы с Полом как-то дополняем друг друга, может, они так же? Интересно будет узнать… Впервые в жизни ему действительно стало интересно – вот такое, и он улыбнулся какой-то своей мысли, совершенно, надо сказать, новой мысли, непривычной, тайной. Я хочу знать, думал он, а еще я хочу найти то место про метеор и планету, найти то, что писал Амрит, и прочесть полностью, чтобы понять то же, что сумел понять он. Кстати…

Ян встал, огляделся. Приметил относительно целый шкаф, с трудом открыл (дверцу отчаянно заедало, но это было к лучшему), и спрятал книги на самую верхнюю полку, в самый дальний угол. Потом вытащил из другого тайника бумагу, и принялся торопливо писать – время поджимало, Пол там сидит, небось, и ждёт его, а он тут возится. Письмо получилось поэтому короткое, но это ничего, неважно. Ян поспешно сложил самолетик, сунул за пазуху, и полез вниз. Почему-то кидать с башни было нельзя, только с поля – самолетики, брошенные с башни, до Сферы не долетали. Вышел на поле, разбежался, и кинул самолетик, который привычно пошел ввысь, всё ввысь – Ян в этот раз не стал наблюдать за его полётом, было некогда. Он удовлетворенно кивнул, и бегом рванул обратно – в детдом, в столовую, к ожидающему его Полу.