Читать книгу От сумы и от тюрьмы не зарекайся - Екатерина Ивановна Полухина - Страница 18

Реакцию, последовавшую за этим, он, конечно же, не ожидал. И мысль: Вот и выбрал единственную и неповторимую, – снова мелькнула в мыслях. А на него уже лилось: Да я для тебя, да я ради тебя, да пошёл бы ты старый хрыч. А ещё разговор, о каких – то детях. Дети. Да, ты жену свою не можешь, как следует обеспечить ещё, а туда же. Я, можно сказать, отдала тебе лучшие свои годы, а, что взамен? Шубы такой, как у Наташки соседской и то нет. Одни эти паршивые путешествия, вот и вся твоя награда, за три года жизни с таким старым сморчком. И какие гОда? Самые лучшие. И всё в том же духе, и в той же интонации. А за всем этим слёзы сплошной стеной, и настоящая истерика, со всеми вытекающими.

Пётр не ожидал ни такой реакции, ни таких слов в свой адрес и, если честно ему было, обидно их слышать. Ведь он же старался, и в большей степени для неё. Чтобы его девочке было хорошо, а получалось, что он виноват во всём. Эта ссора вымотала его капитально, и ему хотелось, только одного – покоя. Поэтому он не стал пререкаться с женой. Это ведь гадости в ответ, а как же наследник после них. Нет, он не опустится до её уровня, да и прикипел он к своей куколке. И он принялся анализировать, что можно придумать, чтобы исправить положение, в каком они оказались в данный момент.

Ну что, придётся поменять кардинально направление своего бизнеса, – раздумывал он. Видно старый изжил себя, раз стоит, только отвернуться от него, как он перестаёт тебя кормить. И, хоть концерт, устроенный ему его женой не только обидел, но и прилично вымотал ему нервы, он не стал долго обижаться на неё, а задумал перестроиться, не откладывая это в долгий ящик. Ведь он же мужик, так неужели опуститься до уровня не женщины даже, а бабы. Ругаться и оскорблять? Нет, нет. Он не такой.

Пётр быстренько продал свои магазины, причём довольно – таки выгодно, удачно подвернувшемуся приезжему и на эти деньги стал, строить себе, тоже лесопилку, как у соседа. Но в отличие от Ивана, оборудование завёз из Финляндии, а это существенная разница и дело у него пошло на лад. Да не пошло, а поехало. Полетело, даже можно сказать.

Его доски получались, ну просто загляденье. Они были похожи на сувенирные матрёшки, вот, только не расписные. Люди стали приезжать за ними издалека, и дело быстро стало налаживаться.

Видя такое дело, его Алина успокоилась и, даже попросила у него прощения, ссылаясь на то, что она погорячилась. И даже расплакалась снова, но, теперь уже от раскаяния. Ей было стыдно за свои обидные для него слова. Ведь Париж, снова замаячил на горизонте. И он, конечно же, простил её, как любящий муж. А, как же иначе. Жизнь, она такая. Не бывает без ссор и огорчений. Ведь: Милые бранятся, только тешатся, сказано давно до нас.

На лесопилку же Ивана, теперь заглядывали покупатели редко, да и то, за незначительным количеством материала. Так, может, кто хотел теплицу подновить, или же совсем бедолаги, желающие баньку обшить. Конкретных заказов не было совсем. Все ехали за досками к Петру. И, только к Петру. Загрузившись под самые края, фуры отъезжали, утопая от тяжести в снегу и грязи, ещё не успевшей затвердеть от ранних морозов. Зима только, только собиралась показать свой норов, но ещё жалела людей. Не пугая их всей своей настоящей лютой силой и напором.

Иван же просто обалдел от такого поворота дела у соседа. Он наливался злобой и показывал всю свою затаённую ненависть, против Петра. Нанимая молодчиков, он засылал их к нему на лесопилку. Одни высматривали, вынюхивали, что к чему и рассказывали всё в красках. Что и почём. Другие по – настоящему вредили, кто, как мог. Или насколько щедро платил им Иван. Они портили машины для распила дерева, прокалывали шины у приехавшего транспорта за досками и те, ремонтируясь, тормозили ход работы.

Кому же нужно было спешно, переезжали на лесопилку Ивана, но, видя разницу товара, загрузившись лишь для приличия, уезжали, можно сказать ни с чем. Иван просто рвал и метал, видя всю эту катастрофу.

И, что он дурак удумал, купить эту виллу? Угрохал все свои денежки, а видеть её ещё и не видел воочию. Теперь иди, хоть побирайся. Да и договор этот, составленный на турецком, всё время не давал ему покоя. Хрен его знает, что там написано.

Конечно же, Наташа уверяет его, что там всё чики – чики. Её знакомый так хорошо всё организовал, что у Ивана нет причины для волнения. Да и сама его козочка ни разу не дала повода для сомнения в её чувствах к нему. Хоть в этом он уверен на все сто и точно знает, что тыл его защищён.

А вот сын в отличие от неё совсем обнаглел. Пока отец давал исправно деньги, он и носа не совал в их с Наташей жизнь. Теперь же совсем охамел гадёныш, чуть не в постель третьим напрашивается. Ведь Наталья моложе его на целый год, так он сучонок делает какие – то намёки ещё. Мол, отец уже стар для неё, а он в самый раз. Ух! Убить мало этого молокососа.

А ведь было всё так хорошо до недавнего времени. Купил же ему квартиру, машину не последней марки. Много ли мало, а больше миллиона отвалил за неё, деньги давал на расходы. Жил он себе в своё удовольствие, гонял в Архангельске на своей тачке, трахал девок, оплачивал все их запросы и причуды. Ну и живи себе своей жизнью. Не лезь в чужую. Да пора бы уж и за ум взяться и, учиться эти самые деньги заколачивать самому. И цену им узнать, а не жить на халяву, не зная, что и почём. А он зачастил последнее время в Октябрьский и живёт, чуть ли не месяцами у отца.

И нет бы, чем заняться полезным, а то же сел на горб отца, ножки свесил и ещё же, и пятками по горбу молотит. А, ведь горб этот не вечный. Да куда там. Не хочет сын понимать этого. Машину отремонтировать самому и то лень – матушка. Давай отец, отваливай кусок. А где его, взять этот кусок? Уплыл он в Турцию. Да ему – то до этого, дела ни какого нет. Давай и всё. Вынь, откуда хочешь и, положи ему на ладонь. А самому ему в тягость ударить, даже палец о палец. Во молодёжь пошла какая.

А давалка она не вечная. Вот пришёл такой момент, что, возможно снова из князи, да в грязи. Бизнес совсем перестал работать. Да, ведь Иван и ради него старается. Детей у него больше вон не получается, хотя он не раз просил Наташу, родить ему ребёночка. А она, только хохочет в ответ, да обещаниями кормит его. Да рожу я тебе ребёнка, не сомневайся. А может и не одного ещё. Ты только денежки зарабатывай. Дети, это дорогое удовольствие.

Да, ему ли не знать, что дорого, что дёшево. А он и не против работать. Только работа работе рознь. Привыкли уже, жить на широкую ногу. А попробовали бы на зарплату тех, кто работает у него на лесопилке. Вот и узнали бы почём фунт лиха. А вот родила бы Наташа сына ему, он бы и брак сразу узаконил. Хоть и говорят, денег много не бывает, но на двоих детей и её саму он нароет. Да и теперь, они не доедают последний кусок хлеба с солью. А всё с маслом, да ветчиной; севрюжкой да икорочкой.

У сына квартира, машина, да не в посёлке, а в Архангельске всё – таки, в городе. У них самих с Наташей два дома с хорошими земельными участками здесь, в Октябрьском. Опять же вилла теперь в Турции. Уйма всякой всячины для удобства в жизни. Фарфоры, да фаянсы, серебро, да мельхиор. Антиквариат всякий, что можно превратить при случае в деньги. Да, цацек дорогих, ещё покойной Тамары и лично у неё не на одну сотню зелёных. Ну, это, конечно табу. Это, только её вотчина. Дорогому бриллианту и соответствующая оправа нужна. Тут уж и дураку понятно. А он далеко не дурак.

Пяток единиц техники – авто, снегоходы. Опять же лесопилка. Пусть она и не приносит теперь тех денег, к каким они привыкли, но ведь ветер меняет направление. И всё может ещё статься, что наладится их бизнес. Поэтому на всех хватит и на много лет вперёд, если не шиковать уж очень. Просто жалко, что всё так получается; что пока, как бы ничего не получается. Наследник? А где он? Этот охламон и оболтус?