Читать книгу Темница тихого ангела - Екатерина Островская - Страница 4

Если бы бывшая миссис Торганофф, а теперь просто О’Нил, знала, какой получится фильм! Рыдали все Соединенные Штаты, а потом Канада, и особенно Мексика, где люди вроде бы приучены плакать над сюжетами своих отечественных сериалов. Кинокритики поначалу пытались критиковать, потом примолкли, а когда сборы от проката перевалили за двести миллионов, начали вовсю расхваливать картину, отмечая игру актеров, операторскую работу, режиссерские находки и особенно оригинальный сценарий. Началось триумфальное шествие фильма по миру. Правда, в некоторых мусульманских странах прокат был запрещен, но именно там оказался самый высокий процент продаж кассет и DVD-дисков. Ругали картину в Китае, но и там сборы перевалили за миллиард юаней.

Очень скоро Николаю позвонил мистер Джордж Руни и сообщил, что фильм выдвигается на соискание премий американской киноакадемии по семи номинациям.

– На премию «Оскар», что ли? – не поверил Торганов.

– Ну да. А на какую еще? Кстати, Ник, мы хотим заключить с тобой контракт на сценарий второго фильма. Зритель требует продолжения: мы завалены письмами – и почти во всех зрители предлагают свои варианты сюжета. Но ты волен сам придумать развитие событий. Например, Бакси Меллоун привозит графиню в Штаты, а у нас тут Великая депрессия, сухой закон, разгул преступности. В героиню влюбляются главари мафии: Аль Капоне, Голландец Шульц, Френк Кастелло, Чарли Зубочистка… и этот, как его? Короче, и другие короли преступного мира. А семья Меллоуна не принимает русскую: они догадываются, чем она занималась в Китае. Ей и у нас приходится трудиться. Графиня поет в подпольном казино, где каждую ночь драки, перестрелки, полицейские облавы. В нее влюбляется самый известный полицейский Чикаго Дик Трейси…

– Сколько? – поинтересовался Торганов.

– Хорошо, пусть в нее влюбляются несколько полицейских.

– Каков будет гонорар?

– В два раза больше прежнего.

– В три раза!

– О’кей, – вздохнул мистер Руни. – Пусть будет двести тысяч баксов. Контракт вышлем сегодня же.

В тот же день Николай сел за работу над продолжением истории о бедной русской графине.

Церемония вручения «Оскара» прошла суматошно и громко: в гигантском зале кинотеатра «Кодак» сверкали лампы софитов и прожекторы, на сцене искрились фейерверки, а лазерные лучи высвечивали в воздухе имена номинантов. Гремела музыка, популярные певцы и певицы старались вовсю, на огромном экране демонстрировали отрывки из номинированных на премию фильмов.

Николай знал точно, что никакой премии не получит. Во-первых, были сильные конкуренты – опытные кинодраматурги, создавшие великое множество сценариев, ставших потом шедеврами. Во-вторых, свою работу он сам считал халтурой на потребу. В-третьих… Он мог бы придумать еще множество причин, но главной для отклонения его кандидатуры, конечно, станет одна-единственная: то, что он – русский. Коля не очаровывался происходящим вокруг и не ждал ничего хорошего для себя, кроме банкета после окончания церемонии. Он даже не стал выбирать одежду: взял напрокат смокинг, хотел приобрести рубашку и галстук-бабочку, но схватил с прилавка белую хлопковую майку – купил ее только потому, что на ней стояло название фильма, сценаристом которого он являлся. В ней и пошел на церемонию, в пару к смокингу натянув на себя черные джинсы с шелковыми лампасами. Джинсы ему, как ни странно, подарила бывшая жена.

Торганов сидел в мягком кресле и смотрел на сцену. Поначалу вручали премии в малозначимых номинациях. В двух был номинирован и его фильм: за лучший саундтрек и за лучший монтаж. Оба раза премии получили конкуренты. Потом на экране снова появились кадры из «Тихого ангела», и ведущие церемонии объявили, что сейчас произойдет определение лучшего сценария. Представили сценаристов, Николая тоже осветили лучом прожектора, телевизионная камера подъехала почти вплотную к его лицу, он смутился немного и вдруг сообразил, что прямая трансляция идет на весь мир и, вполне вероятно, отец тоже сидит сейчас перед телевизором, в маленькой квартирке в Петербурге, смотрит на экран и радуется. А рядом с ним бабушка и новая семья отца.

– Замечательный писатель – гордость американской литературы, новый Владимир Набоков, написавший роман, ставший вровень со знаменитой «Лолитой», – Ник Торганофф, – долетел голос из космоса.

Раздались аплодисменты. Потом ведущие перед тем, как вскрыть конверт, в котором лежал листок с одной отпечатанной строкой – выбором киноакадемии, долго шутили, но смысл их шуток не доходил до Николая. Он вообще не соображал, что происходит. В мозгу звучала и повторялась фраза, которую говорил кто-то за Николая: «А вдруг выберут меня?» И непонятно, кто говорит, кого выберут и куда.

– Фильм «Тихий ангел». Ник Торганофф.

Последние два слова потонули в гуле оваций, и потому Николай не сразу понял, что произошло. Его ослепил луч прожектора, и сидящая рядом актриса, исполнявшая в фильме роль полусумасшедшей матери, похлопала его по коленке:

– Давай, мальчик, беги за своей порцией славы.

Ее тоже номинировали, хотя она уже не верила в удачу, одновременно надеясь на нее. Четыре раза за свою карьеру она сидела в таком же напряженном ожидании, но «Оскара» получали другие.

– Беги быстро, – улыбнулась Николаю звезда, – но беги с достоинством.

Коля поднялся, поклонился залу, а затем почему-то склонился к уху актрисы и шепнул, коснувшись губами сережки с крупным бриллиантом:

– Ты тоже получишь награду. Ты – лучшая!

И поцеловал близкую щеку.

Он шел к сцене, поднимался по ступеням, думая об одном: как нелепо выглядит в джинсах и белой майке под черным мешковатым смокингом.

Стоял перед микрофоном и смотрел на огромный зал, переливающийся мерцанием бриллиантов.

– Спасибо, спасибо, – наконец произнес он.

Или это сказал кто-то, кем Торганов не мог управлять. Голос был чужим и наглым.

Николай распахнул смокинг и продемонстрировал свою белую майку, а на огромном экране за его спиной крупным планом появилась надпись, вышитая на майке, – «Тихий ангел».

– Я не ожидал, честное слово. Даже пришел сюда без смокинга. Но мистер Шварценеггер любезно одолжил мне свой.

Зал взорвался от хохота, а потом начал аплодировать. В центре седьмого ряда поднялся человек в белом пиджаке. Это был губернатор Калифорнии. Он помахал рукой Николаю, а потом поклонился залу. Собравшиеся поаплодировали и ему.

– Спасибо тебе, Арнольд, – продолжил Торганов, – но пиджачок я все же оставлю себе: он приносит удачу.

Торганов смотрел в зал, вдруг почувствовав, как у него сводит челюсти, но все же закончил:

– Спасибо всем членам киноакадемии. Даже тем, кто голосовал за других претендентов. На самом деле, были люди достойнее меня: просто мне повезло.

– Пиджачок помог, – крикнул кто-то в зале.

Николай спустился со сцены, направился к своему ряду, чуть не проскочил мимо, но его подтолкнули в спину, и он увидел свою соседку кинозвезду. Опустился в кресло и только тогда понял, что держит в руках золотую статуэтку «Оскара».

– Поздравляю, – шепнула звезда. И поцеловала Торганова. Потом стерла с его щеки след помады.

Вокруг щелкали блицы фотокамер.

– Давно с Арнольдом знаком? – спросила актриса.

– С детства. Он был моим тренером по пинг-понгу.

Звезда усмехнулась и шепнула:

– А ты далеко пойдешь: талантливый и симпатичный.

Николай посмотрел в ее глаза и растерялся. А потом обернулся к сцене.

– Не расслабляйся, – сказал он, – скоро твоя очередь получать то, что ты давно заслужила.

– Давно, – снова усмехнулась звезда.

И поправила бриллиантовую цепь на шее.

«Оскара» вручили и ей – за роль второго плана.

На банкете они были все время рядом. Поздравляли обоих. Первым подошел Шварценеггер. Он поцеловал звезду и пожал руку Николаю.

– У тебя хорошая фигура, – сказал он. – Какому спорту отдаешь предпочтение?

– В университете играл в бейсбол за команду курса, а в школе боксировал.

– Какой университет заканчивал? – спросила актриса, прикладываясь к треугольному бокалу с сухим мартини.

– Колумбийский.

Звезда глазами изобразила удивление, смешанное с восхищением, но тут на нее с поцелуями набросилась Шерон Стоун.

– Поздравляю, поздравляю! Я так рада за тебя! Столько раз тебя обходили! Ты могла бы «Оскара» еще лет двадцать назад получить!

Это был удар ниже пояса. Но звезда держала удары хорошо.

– Все правильно: девятнадцать лет назад, ровно через пять лет после тебя, душка.

Шерон Стоун, улыбаясь, осмотрела быстро Николая и склонилась к уху подруги:

– Твой молодой человек шикарно выглядит. Скажи, кто его стилист: хочу мужу имидж поменять.

– Проще поменять мужа.

– Тоже верно, – согласилась Шерон Стоун, продолжая съедать глазами Торганова.

Подходили все новые и новые люди. Некоторых Николай узнавал и поражался тому, что они к нему обращаются, как к равному. Подходили, разумеется, не специально для того, чтобы поздравить именно его, а для того лишь, чтобы выразить свое восхищение стоящей рядом с ним актрисе. Джек Николсон, Дженифер Лопес, Бред Питт, Ричард Гир, Стинг, Джон Траволта, Джулия Робертс и многие другие известные ему или просто люди со знакомыми лицами – все имена Торганов не мог вспомнить.

Скарлетт Йохансон подмигнула ему:

– Привет. Поздравляю. Как тебе вечеринка?

Коля заглянул в ее огромное декольте и восхитился:

– Даже не представлял, что бывает такое!

Когда наплыв друзей актрисы спал, к ним подошел Стивен Спилберг. Он поцеловал руку звезде, а потом обратился к Николаю:

– Прости, Ник, у меня к тебе будет предложение. Я давно хочу снять фильм о еврейских погромах в России.

– О чем? – не понял Торганов.

– О преследовании и геноциде евреев во время правления последнего царя. Мне бабушка рассказывала кое-что. Она жила в Одессе. Но материала мало. Нужна канва. Нужна история человека на фоне событий. Ты мог бы пойти ко мне в соавторы?

Николай пожал плечами, а кинозвезда осторожно кольнула его в бок остро заточенным ногтем.

– Я могу прямо сейчас придумать сюжет, – кивнул Торганов, – тема мною тоже выстраданная. Не знаю, подойдет ли?

– Слушаю внимательно, – напрягся Спилберг и оглянулся проверить – не подслушивает ли кто.

Но все вокруг радовались, пили шампанское, мартини, виски, коньяки и водку.

– Бедный скрипач, одинокий, страшно талантливый, играет в дешевом кабаке для рыбаков, грузчиков, бродяг, профессиональных нищих, воров-карманников, проституток – для всех обиженных жизнью. Все эти люди винят в своих бедах евреев, но еврея Сашку любят безумно, потому что они плачут во время его игры, умывают слезами душу, страдая от жалости ко всему миру. А у скрипача в этом мире только маленькая белая собачка, которая ему всего дороже…

– Угу, – согласился Спилберг, – а потом он ее утопил. Я где-то читал.

– Он ее не утопил. Собачку утопил другой герой – глухонемой дворник.

– Хороший ход с глухонемым, – согласился великий режиссер. – А глухонемой был тоже антисемитом?

– Вполне вероятно, но только глухонемые вряд ли поддаются на антисемитскую агитацию. А собачку убили во время погрома. На Сашку напала толпа, но скрипача узнали, не стали трогать, только забавы ради вырвали из его рук собачку и ударили головой о булыжную мостовую…

– Ник, не надо, пожалуйста, – попросила звезда, – а то я заплачу.

Спилберг обернулся к ней и действительно увидел слезы в глазах красавицы.

– Прекрасно, – сказал он, – вот что значит талантливый человек! Я покупаю идею! На днях свяжись со мной лично.

Известный всему миру режиссер достал из кармана золотую визитницу, вынул из нее карточку и протянул Николаю.

– Только не тяни с этим.

– Через день у вас будет расширенный синопсис, могу и поэпизодный план представить.

– Тогда и контракт заключим, – обрадовался Спилберг, – сколько ты хочешь за сценарий? Но только учти, что твоим соавтором стану я сам, а в таком случае буду менять все, что угодно, по своему усмотрению.

Николай открыл было рот, но звезда опять кольнула его ногтем и тут же спросила режиссера:

– А какой планируется бюджет?

Спилберг пожал плечами:

– Рано пока говорить, но меньше ста миллионов вряд ли. На небольшие деньги шедевр не создать.

– Я хотел бы получить гонорар в размере полутора процентов от бюджета, – ляпнул Торганов.

Звезда снова кольнула его в спину.

– Без учета налогов, разумеется, – объяснил Спилбергу равнодушный к деньгам Торганов и добавил: – И полпроцента доходов от проката.

Звезда погладила Колю по спине, а Спилберг прищурился:

– Вполне приемлемо. Послезавтра свяжись со мной, договоримся о встрече. Подпишем контракт, половину гонорара получишь в качестве аванса.

Николай почувствовал, как похолодела спина, поднял голову и увидел, что за ним наблюдают.

– Увидимся через день, – сказал он и протянул руку режиссеру, которым восхищался всю жизнь.