Читать книгу Прощение и жестокость - Екатерина Политова - Страница 4

– Лада, собирайся. У тебя же опять сегодня смена, – Петр нежно потрепал спящую девушку по пшеничным локонам. Но Лада лишь перевернулась на другой бок и пробормотала:

– Ложись ко мне…

– Нет, не могу, мне надо на работу, как и тебе, – отозвался он, надевая мятую футболку. А нечего было вчера бросать ее на стул. Там обычно ночами спал Мартин, их кот, помесь персидского и дворового, черно-белый со слегка приплюснутой мордой и отменной линькой круглый год. Благо, футболка была белая – Петр лишь хорошенько ее встряхнул. Он подумал, что Мартина нигде не видно. Куда опять забрался этот кот?

– Лада, вставай, – вновь позвал он.

– Милый мой. Милый, возьми отгул сегодня. Не ходи, умоляю, – Лада вдруг развернулась к нему лицом и немного сонно на него посмотрела. Одна лямка шелковой ночнушки спала, она медленно облизала чуть приоткрытые губы. Петр поймал себя на мысли, что не может отвести от нее взгляда. Как он мог все это время не замечать, с какой красивой девушкой живет уже второй год? Она мягко поманила его рукой.

– Ну же, иди сюда… Здесь так холодно без тебя. – Ее профиль, на который падал свет утреннего солнца, был словно картина из прекрасного сна.

Он мгновенно сбросил футболку и нырнул к Ладе под одеяло. И тут же отпрянул.

– Ух, Ладка, ты чего, замерзла, что ли?

– Согрей, – она прильнула к нему и положила прохладную ладонь ему на грудь.

На работу Петр так не пошел: взял день за свой счет.

– Всего один день? – Лада картинно надула губы, что-то варганя им на завтрак у плиты. Пахло вкусно. Обычно она приносила еду из ресторана, но сегодня Петру показалось, что пахнет куда вкуснее.

– Один, а сколько надо?

– Три, может быть, пять, а то и семь, – отозвалась Лада. Она надела футболку Петра, из-под нее кокетливо выглядывали голые ноги. Он не сдержался, встал и обнял ее сзади за талию. – Садись, сейчас будем есть.

– До чего же ты красивая, – пробормотал он, вдыхая запах ее волос и сильнее прижимая к себе.

– Мы сегодня пойдем гулять, на улице очень тепло, – произнесла Лада, будто не чувствуя, как он прижимается к ней. Она поддела лопаткой ломтик хлеба с сыром на сковородке и перевернула. А потом разбила сверху яйцо.

Петру мучительно захотелось есть, но Ладу хотелось сильнее. Она лишь сказала:

– Сядь.

– Нет, я буду стоять тут и обнимать тебя. – Он поцеловал ее в шею. Кожа показалась прохладной, хотя квартира стремительно разогревалась на июньском солнце. – Наверное, нужно еще раз тебя согреть…

– Нет, – сказала Лада бесстрастно. – Вначале есть, а потом гулять. У нас с тобой всего один день, помнишь?

– А чего бы не провести его в постели, м? – Он залез рукой ей под футболку.

– Нет! – отрезала Лада ледяным тоном и схватила его за запястье. А потом, бросив лопатку в сковороду, повернулась к Петру. – Первый день самый лучший, самый драгоценный и бывает не так уж и часто, и я не хочу валяться в постели!

– Какой первый день, Лад? – Петр мягко улыбнулся, поцеловал ее в щеку и отошел, не понимая, чего она вдруг. С Ладой такая жесткость случалась редко, только если они ссорились. Он вздохнул, разочарованно подпер рукой голову и уставился на пустой стол. Перед ним появилась тарелка с завтраком. Рядом Лада заботливо положила вилку и нож.

– А ты?

– А я не хочу, не голодна. – Она села напротив и мягко ему улыбнулась. Будто и не отказала только что. Пока он завтракал, Лада пристально следила, чтобы Петр все съел, будто это было для нее очень важно.

После завтрака пошли гулять по городу. Лада надела сарафан, который он не видел уже года два, с первого свидания. Фотографию того дня он хранил в паспорте, поэтому сарафан помнил хорошо. Лада говорила, что не очень его любит: не нравилось, что все на нее таращатся. Но видимо, сегодня был действительно особенный день.

Годовщина? Петр мучительно пытался вспомнить. Какая-то особенная дата? Вроде нет, четвертое июня, ничего особенного в этот день они вроде не праздновали. Вообще ничего в июне не праздновали.

Лада крепко держала его за руку и выглядела очень счастливой. Щурилась на солнце и много улыбалась.

– Лада, а где твоя сумка? – опомнился Петр.

– А я ее не взяла. Ни кошелька, ни телефона – ничего не взяла. Так легко без этих ненужных вещей. – Она сделала глубокий вдох и поцеловала Петра в щеку.

– А если с работы будут звонить? Ты же не вышла…

– Никто не будет звонить, все хорошо. – Она встала напротив него, солнце светило прямо в ее веснушчатое прекрасное лицо. Он заметил что-то чуждое во взгляде, но отбросил эту мысль. А Лада тем временем взяла его за обе руки и прижала к себе. – Петя, сегодня все будет хорошо.

– Верю, – улыбнулся Петр. А потом заметил впереди торговый павильон у автобусной остановки. – Пойдем мороженого купим? Так давно его не ел, а сегодня такая жара…

– Нет. – Прекрасное лицо Лады скривилось от отвращения. – Не надо мороженое, оно холодное.

– Да ладно тебе, Ладка. Ты же любишь шоколадное, – отозвался Петр и пошел вперед. При мысли о шоколадном аппетит вновь разыгрался. Лада молча шла позади. В павильоне было пусто, истертый линолеум кое-где порвался и вздулся, на входе Петр запнулся и чуть не упал.

– Пожалуйста, будь аккуратен, – встревоженно отозвалась позади Лада, придерживая обклеенную объявлениями пластиковую дверь.

– Ты будешь? – спросил еще раз Петр, доставая кошелек из заднего кармана джинсов.

– Нет, я же сказала.

Вновь этот непонятный тон в ее голосе.

– Обиделась? Вот это. – Он ткнул пальцем в перечень на холодильнике с мороженым. Престарелая кассирша достала ему шоколадное в стаканчике.

– Нет, просто обидно, что ты будешь холодный. Как ты будешь греть меня? А вдруг я замерзну?

Петр рассмеялся.

– Я и холодненький могу тебя погреть, – игриво отозвался он. Кассирша недовольно фыркнула, Петр предпочел этого не заметить. – Воды тебе купить?

– Нет, – ответила Лада и вышла из киоска.

– До чего ж у тебя баба странная. Семьдесят рублей, – проговорила кассирша.

– Чего она странная-то? – Петр достал из кошелька две купюры по пятьдесят и протянул ей.

– Откуда мне знать, – ответила кассирша, бросила на блюдце для мелочи сдачу и скрылась в подсобке.

– Сама ты странная, – с недоумением пробормотал Петр, сгреб монеты, схватил мороженое и пошел догонять Ладу.

Она медленно удалялась от остановки, и он легко ее нагнал.

– Ладка, кассирша сказала, что ты странная, – рассмеялся Петр, ожидая, что и Лада посмеется. Но она резко развернулась и встревоженно уставилась на киоск. – Да ты чего, любимая? Пошли.

Петр ласково взял Ладу за руку. Холодную.

– Замерзла?

– Нет. – Лада улыбнулась ему и поцеловала в губы. Так страстно она его никогда не целовала. Но в глубине души Петру очень нравилась такая перемена. В последнее время Лада сильно уставала на работе, и личная жизнь у них начала трещать по швам. Они часто ссорились по мелочам, и Петр, бывало, уходил прогуляться пару кварталов вокруг дома, чтобы охладить ярость. Но сегодня летнее тепло будто пришло и в их с Ладой жизнь.

Петр сгреб ее в охапку и обнял:

– Ладка, прости за все, – проговорил он.

– И ты меня. Пойдем? – отозвалась она.

Поверх головы Лады взгляд Петра задержался на мужчине. Он сидел на бетонном крыльце дома через улицу и ел лапшу быстрого приготовления. Петр смотрел на него, а тот, в свою очередь, будто мельком поглядывал на них, потом поднял целую вилку лапши и сунул в рот.

– Пойдем, – Лада вновь потянула его за руку.

Они дошли до районного парка, где сегодня было полно народу. Бизнесмены местного разлива открывали палатки с дешевыми аттракционами, где родители маленьких детей оставляли последнюю зарплату. Активизировались продавцы воды и мороженого, стоявшие под зонтиками близ тарахтящих генераторов для холодильников. Урны в парке уже были переполнены, и Петр положил обертку от мороженого сверху на кучу других таких же оберток.

Он почувствовал на себе чей-то взгляд и оглянулся. Среди толпы на него смотрел тот мужчина, которого он заприметил еще у киоска. Петр хорошо запомнил и мятую синюю футболку, и торчащие во все стороны каштановые волосы. Незнакомец сидел у фонтана, поглядывал на играющих рядом собак на поводках, попивал воду из бутылки. Когда их взгляды встретились, мужчина отвернулся, встал и пошел прочь.

– Любимый, ты чего? – отозвалась Лада. – Пойдем к пруду, хочу посидеть и посмотреть на воду. Так редко удается это сделать при свете дня…

– Да мы вообще с тобой редко в парки ходим, – ответил Петр, и они неспешным шагом двинулись дальше. Петр будто все еще чувствовал на себе взгляд того человека. Он несколько раз оглядывался, но вокруг были лишь счастливые семьи с кричащими и смеющимися детьми, влюбленные парочки и школьники, прогуливающие уроки.

– Смотри, малиновка! – Лада указала на сосну, где сидела на вид обычная, похожая на воробья птичка.

– Это ж воробей, все они одинаковые, – фыркнул Петр.

– Да нет же, малиновка. Как она здесь оказалась? Обычно они живут в лесу…

– С каких пор ты начала разбираться в птицах? Ты галку с вороной путаешь, – проговорил Петр, обняв завороженную птицей Ладу.

– Да мне Никита, бармен в кафе, рассказывал, как их отличить, – тихо отозвалась Лада.

– Никита? Его ж вроде Вова зовут? – спросил Петр, разглядывая толпу вокруг. Мимо пронеслась пара бегунов, за ними проехала тройка молодых велосипедистов. Ничего подозрительного.

– Нет, Никита, никакой он не Вова… – ответила Лада, повернулась к нему и посмотрела в глаза, а потом усмехнулась. – А может, и Вова, а?

– Я ваших сотрудников не знаю. Ваше кафе барменов меняет в последнее время чаще, чем официантов.

– Слава богу, что чаще официантов, я бы не хотела терять эту работу.

Они медленно двинулись вперед. Возле пруда негде было присесть: весь берег оккупировали гуляющие. И пьющие. На дальнем берегу кто-то умудрился поставить мангал, и дым доносился до Лады с Петром.

– Есть не хочешь? – спросил он.

– Нет.

Лада подобрала подол сарафана, села на свободный пятачок травы и вытянула ноги. Петр сел рядом и обнял ее за плечи. Им было очень хорошо сегодня. Спокойно. На эту долю секунды захотелось забыть все невзгоды. Все кредиты, ипотеки, проблемы с тем, что у них никак не получались дети и не хватало порой денег заплатить за квартиру. Забыть, что Петр не мог найти другую работу, а Лада иногда боялась идти на свою – порой клиенты слетали с катушек и начинали приставать к официанткам. Хотелось забыть о проваленных Ладой экзаменах на бюджет в вышку. А с дипломом дешевого районного техникума нормальную работу она найти не могла. Ничего этого сегодня не было. Только пустота, ветер, теплое солнце и любимая девушка.

Кто-то громко чихнул позади. Петр вздрогнул и оглянулся – тот же человек! Он сидел на скамейке и, зевая, листал газету. Кто в двадцать первом веке еще читает газеты? Этот мужчина его напрягал. Он преследовал их? Да с чего бы? Может, хочет украсть сумку Лады? Ах да, она ее не взяла. А может быть, он тоже решил просто прогуляться по парку в погожий денек? Может, он вовсе их не преследует, просто у Петра разыгралось воображение?..

***

Август учуял их совершенно случайно. Казалось, ветер хотел, чтобы следопыт узнал о вампире, и принес ему запах через дорогу, когда тот, решив погреться на солнце, вышел на крыльцо со своим скудным обедом. Зачем какой-то мерзкий корень мертвой ивы, когда есть пачка острой лапши? Высыпаешь весь перец, съедаешь – и наутро бодр, весел и не болеешь. Хотя Бледная Змея смеялась над ним, говоря, что это помогает, возможно, только обычным людям, а следопыту ложка жгучего перца просто так от вампирьего укуса не поможет. Прогреет, возможно, но с ядом не справится.

От вампирьего духа лапша перестала быть вкусной. Чутье убивало аппетит, не давало спать. Не давало успокоиться, пока не найдешь жертву. Однако обед пришлось доесть. Август заприметил парочку напротив: возможно, запах исходил от них. На человека, поедающего лапшу на ходу, прохожие странно поглядывали, но лапша стоит денег и выбрасывать ее Август не собирался.

Парочка шла в парк. Запах был слабый, и Август никак не мог определить, кто из них его цель. Они прогуливались не спеша – расслабиться пришлось и ему, в особенности потому, что оружия при себе не было. Он же вышел поесть, а не поработать. В киоске в парке пришлось купить воды. От укуса бросало то в жар, то в холод, но за пару часов благодаря пойлу Бледной отек с руки спал, и хватило просто заклеить рану пластырем.

Он присел на холодный камень фонтана и вдруг встретился взглядом с парнем из парочки, за которой следил. Тот вылупился на Августа, словно у того на голове рога. Август лишь понадеялся, что парень смотрит на его футболку, в которой он пол-утра валялся на диване и, скорее всего, заляпал лапшой. Однако на всякий случай встал и направился будто бы вон из парка, а когда увидел, что парень расслабился, вновь принялся следить.

Оба счастливые – явный признак первого дня. Счастливый вампир только тот, кто недавно испил крови. И только тот, кто недавно вышел на солнце без ожогов. Август вспомнил: когда он их впервые увидел, парень ел мороженое. Значит, вампир – девушка. Придется как-то их разделить. Но у него с собой даже удостоверения нет. Что ж, не впервой. Главное, чтобы опять не перекинуло в затопленный контейнер с каким-нибудь украденным у почившего Анатоля артефактом.

Август осторожно огляделся и принюхался. Наверное, опять ловушка? Два вампира два дня подряд, когда вокруг такое затишье, – уж не смертельное ли совпадение? Нужно быть аккуратнее и, пожалуй, подстраховаться. Он достал из заднего кармана телефон и набрал номер.

– Ты где? – спросил он, когда по ту сторону ответили молчанием.

– Поехала, куда собиралась. Вместо тебя взяла помощника, – отрапортовала Бледная Змея.

– Эх. А у меня тут опять. Они, – вздохнул Август.

– Брось, – твердо отозвалась Бледная.

– Че это? – фыркнул Август, усаживаясь на скамейку и наблюдая за влюбленной парочкой у пруда.

– Ловушка. Совпадений не бывает. – И она туда же, решил Август. – Звони помощнику.

– Не собираюсь, она бесполезная и тупая.

– Нужно следить за дорогой. Не охоться, это небезопасно. Нужно вдвоем, – ответила Бледная и отключилась.

– Ни здрасьте, ни до свиданья… – пробубнил Август, убирая телефон. А потом громко чихнул, да так, что звук эхом прокатился по аллее. Парень у пруда оглянулся и уставился на Августа. Тот уже спрятался за газетой, валявшейся под скамейкой. Он глянул поверх страниц: девушка вдруг сорвалась и быстрым шагом пошла прочь. Тем временем парень решительно направился к нему.

– Эй, мужик, у тебя проблемы какие-то? – резко начал он.

– Эй, мужик, твоя баба – вампир, – спокойно развел руками Август.

– Тебе че надо? – напирал парень.

Август закатил глаза. Ну вот, еще с гражданскими общаться. Как им объяснять каждый раз принцип нюха следопытов? Август вечно терялся.

– Я тебе объясняю, – отозвался он. – Я следопыт.

– Нет, вали, откуда выполз! – начал распыляться оппонент.

– Они всегда в первый день счастливые, мужик. На второй погрустнее, на третий – раздражительные. А на четвертый день у тебя пропадает любимый человек или родственник. На самом деле твоя девушка уже мертва, – буднично произнес Август. А затем, совсем не ожидая, получил кулаком в челюсть. Обидчик тут же развернулся и побежал прочь.

– Люди! Люди, что делается!.. – запричитала проходящая мимо бабка.

– Нормально, – промямлил Август и сел обратно на скамейку, держась за челюсть. Удар хорош, что тут скажешь.

«Тупой мальчишка. Я же тебя все равно выслежу…» – подумал он.

Анатоль учил говорить с близкими только после того, как поймал вампира. Август частенько нарушал это правило. Ведь не могут люди быть так слепы! Как можно не заметить, что твой отец или мать стали другими, или твоя женщина вдруг начинает делать и говорить то, о чем раньше и не помышляла? Как можно оставаться в неведении, когда человек, живущий с тобой бок о бок, начинает забывать некоторые вещи и даже не переживает из-за этого?

Вампиров в округе, скорее всего, больше нет, и эта девушка одна-единственная на город или как минимум на район. Что ж, придется вернуться домой, захватить документы и отправиться на охоту.

Август выругался, вспомнив, что «Опель» все еще заперт на штрафстоянке, а денег, чтобы выкупить его, нет. Бледной Змеи в городе не было, да она и не расщедрится. Комендант тоже взаймы не даст. С Кристиной общаться он совершенно не хотел, даже воспоминания о ее голосе раздражали и нервировали. Что ж… Есть еще один вариантик.

Захватив вещи из комнаты, Август, не переодеваясь, поехал на автобусе. Двадцать минут среди потных тел, что разоделись не по погоде и никак не могли открыть окно в салоне, – и он на месте.

Стеклянный торговый центр, надстроенный на старый особняк так, будто пожирал его, был увешан рекламой всех мастей. Как ни странно, внутри он пустовал. Татуировочный кабинет Дениса находился в подвале, между старым копицентром и магазином здоровой еды. Среди фотографий татуировок на стенах не было свободного места.

Август постучал. Обычно Денис запирался изнутри, особенно если проходил сеанс. С той стороны непрозрачной, покрытой зеркальной пленкой двери никто не ответил, зато Август оценил, как скверно выглядит. Он постучал еще раз. Потом пожал плечами, достал телефон и набрал номер Дениса. Из кабинета раздалась мелодия мобильника. Август толкнул дверь – она оказалась не заперта.

Внутри царил мрак, но в свете, падающем из коридора, Август заметил лужу крови на полу. Рядом с ней лицом вниз лежал Денис.