Читать книгу Секреты бессмертных. Продолжение… - Екатерина Попова - Страница 1

Ночь опустилась на Салем как тяжёлое бархатное одеяло – тёплое только на ощупь, холодное в глубине. Уличные фонари отбрасывали узоры на булыжник, ветер играл совсем несмело, будто боялся разбудить спящих духов. Настя шла рядом с Ноа, и весь мир сжался до этих двух шагов: её сердце, его шаги, тёплый запах дождя, который недавно прошёлся по городу. Она не могла понять, почему внутри всё так громко: может, потому что ночь обещала перемены, а может – потому, что её интуиция уже давно шептала об опасности.

– Ты молчишь, – сказал Ноа тихо, не отрывая глаз от её лица. – Что-то случилось?

Она хотела ответить одинаково легко, как раньше – «ничего», «всё в порядке», – но слова застряли где‑то между горлом и сердцем. Вместо этого Настя взяла его руку. Его ладонь была холодной и неожиданно твёрдой; она почувствовала ритм его пульса – не столько человеческий, сколько… другой, ровный, как машина с точным механизмом.

– Это было настолько… странно сегодня, – прошептала она. – Всё это ощущение, как будто за нами кто‑то следит.

Ноа улыбнулся так, что улыбка не согревала, а окаменяла.

– Они рядом, – сказал он просто. – Виктор пришёл рано.

Слово упало, как камень. Настя знала этого имени по шёпоту Ноа и по запахам, которые Элла однажды, за кружкой крепкого чая, пыталась описать – запах старых битв, охоты, покрытых ржавчиной цепей. Виктор – тень, что не отпускает прошлого, тот, кто не умеет жить просто. Его имя никогда не произносили без тревоги.

– Почему он здесь? – спросила она, и в голосе её прозвучал страх, от которого она сама хотела спрятаться.

– Потому что ему нужно было время и место, где ты была бы рядом с ним, – ответил Ноа. – Потому что он знает, как манипулировать страхом и доверием.

Они шли по узкой переулочной улице, где по бокам стояли старые лавочки и потёртые вывески. По плану они должны были встретиться с Эллой в антикварной лавке у старого маяка: женщина обещала показать Насте копию дневника, который, возможно, содержал ключ к прошлому Ноа. Но план был не тот, что нарисовали на бумаге. План был чужим, и он работал по своим правилам.

Когда они повернули за угол, мир взорвался – не звуками, а движением. Из дверей маленького кафе выскочила фигура в чёрном плаще, за ней следом – двое с лицами, закрытыми шарфами. Свет фонаря высветил лицо Виктора: он был моложе, чем Настя представляла, но в нём не было мягкости. Лицо его было вылеплено из напряжения. Глаза – холодные, как лёд в бутылке.

– Ну, вот и вы, – произнёс он с ядом в голосе. – Думал ли я, что найду вас так легко? Нет. Но судьба любит иронизировать.

Ноа шагнул вперёд, защитно прижав Настю за талию. Его поза была расслабленной, но каждый мускул был напряжён, как струна.

– Уходи, Виктор, – сказал он, и в его словах звучала угроза. – Уходи сейчас, и никто не пострадает.

– Ах, Ноа, – рассмеялся Виктор. – Ты всё ещё веришь в эти наивные варианты? Я пришёл не за тобой. Я пришёл за ней.

Настя почувствовала, как кровь в жилах застывает. «Она» – это она. Её сердце знало это раньше головы. Она хотела сделать шаг назад, но Ноа сдержал её за локоть, плотно, чтобы не дать отступить.

– Что ты хочешь? – спросила она, и в её голосе, вопреки всем опасениям, появилась решимость.

Виктор приблизился. Он понюхал воздух, и Настя подумала, что это было почти животное движение – вкус, запах, желание.

– Я хочу только одного, – сказал он. – Хочу, чтобы ты ушла от него. Чтобы ты оставила это место, уехала обратно в свой маленький мир и забыла обо всём. Иначе – ты станешь приманкой.

– Приманкой для кого? – спросила она, и вопрос этот был риторическим. Она знала ответ. Для охотников, для тех, кто не доверяет Ноа, для тех, кто считает, что уничтожение – единственный способ исправить ошибку…

Виктор улыбнулся так, как улыбаются убийцы перед финальным актом. Его руки двинулись к её плечам, но не в насилии – он лишь прикоснулся, словно проверяя твердость её костей.

– Для мира. Для порядка. Для баланса. Ты слишком много значишь, чтобы оставаться просто прохожей в его вечности.

Ноа сделался каменным. Его лицо потеряло цвет, на губах появилась бледная полоска, и его глаза – два чёрных чертога – сузились.

– Не трогай её, – прошептал он сквозь зубы.

– Ах, Ноа, – Виктор понизил голос. – Ты всё ещё думаешь, что можешь меня остановить? Посмотри на себя: ты – одиночка. Ты прячешься. Ты – тень. А мне – власть. И я заплачу любую цену.

Настя увидела в глазах Виктора не просто алчность, а план. Она ощутила холодный зуд под кожей: сейчас всё решится. Её руки непроизвольно потянулись к сумке, где лежал телефон, но было уже поздно: за углом послышались шаги, и пронизительный свист – сигнал.

Откуда‑то из темноты выскочили ещё люди в масках. Они наступали окружением, как охотники. Один из них выхватил из кармана старую лампу – символ, который Настя запомнила по рассказам Эллы: охотники, использующие специальное железо и знаки, были хуже любого огня. Их глаза горели фанатичным светом.

– Виктор, – прошептал Ноа, и в его голосе впервые появилось тихое отчаяние. – Отступи. Это – не игра.

Но Виктор повернулся к Ноа, и в ту секунду Настя заметила, как вся его уверенность дрогнула.

– Ты не уйдёшь с ним, – сказал он. – Ты никогда не уйдёшь. Потому что ты уже часть этой истории. И всё, что ты можешь сделать – это выбрать: он или свобода.

Её мир сжался до крошечного круга, где было лишь два ответа. «Уйти» значило вернуться в свою жизнь: книги, знакомые улицы, мама, пирожки в кофейне. «Остаться» – значило принять войну, принять страх, принять то, что ей ещё вчера казалось фантазией. И когда она посмотрела на Ноа, в его глазах было то, что затмило всё: любовь и знание разорванности.

– Я не уйду, – сказала она. – Никуда.

Эти слова повисли так долго, что даже ветер перестал шевелиться. Виктор усмехнулся с мучительной нежностью.

– Тогда игра начнётся, – сказал он, и приказ был дан.

Сначала Настя не поняла, что происходит: люди вокруг двинулись, но не в атаку. Они рассредоточились, будто окружили территорию. Виктор указал на один из темных проходов, и оттуда, словно из-под земли, вышел человек с чем-то, обмотанным в хлопчатобумажную ткань. Этот человек был высокой, плечистый; Настя узнала его – это был тот самый, кого они видели в музее на прошлой неделе: охотник в тени, с остроконечным железом.

– Я дам тебе выбор, – сказал Виктор, обращаясь к Насте. – Ты можешь уйти прямо сейчас. Или ты можешь оставаться и посмотреть, как он спасается или погибает. Но запомни: если ты не выберешь – мы выберем за тебя.

Настя почувствовала, как внутри нее что‑то ломается и склеивается заново. Это была не просто паника – это было предательство всех равновесий. Её разум наперекор телу отказывался выбрать. Её сердце было с Ноа. Её голова хотела спасать жизнь, которая ещё не приспособилась к вечности.

– Я… – начала она, и слова лезли медленно, как вязкая смола.

Ноа подошёл ближе. Он опустил голову так, что их лбы почти соприкоснулись. Его дыхание было холодным, и Настя ощутила металлический привкус страха на губах.

– Настя, – сказал он. – Уходи. Наша борьба – не твоя. Я оттолкну тебя от себя, и тогда Виктор и его люди оставят тебя в покое. Я вынесу их, если надо, но тебе не стоит быть с ними рядом.

Её глаза наполнились слезами от самой нелепой мысли – что он может просить её уйти, чтобы защитить её. Она обняла его, крепко, как будто пыталась передать через кожу не только любовь, но и силу.

– Если я уйду, я никогда тебя не прощу, – сказала она так тихо, что услышал только он.

Его губы дрогнули. Он поцеловал её лоб, и этот поцелуй был прощальным, как клятва. Затем он отстранился.

– Тогда мне придётся сделать то, чего я всегда избегал, – прошептал он. – Мне придётся сделать так, чтобы ты забыла.

– Забыла? – отозвалась Настя, но Виктор рассмеялся.

– Это не шутка. Есть способы. Есть ритуалы. Есть люди, которые умеют стирать воспоминания, менять привязки. Но заплатить за это нужно большой ценой.

Настя посмотрела на Ноа, и впервые поняла: он не просил её уйти, потому что боялся за свою безопасность. Он просил, потому что знал цену её присутствия. Знал цену того, кто любит бессмертного. Знал цену, которую платят живые.

– Я не хочу, чтобы ты платил, – сказала Настя, и его рука задрожала.

– Тогда не делай этого, – произнёс Ноа. – Уйди. Сохрани себя.

Он настойчиво отстранил её, и в этот момент что‑то внутри него сломалось и открылось одновременно. Он шагнул назад и исчез в тени так быстро, что Настя сжала кулаки.

– Ноа! – закричала она. – Ноа, нет!

Её голос был услышан только Виктором, и в нём читалось удовлетворение. Окружённая людьми, она стояла как на ладони, уязвимая и яркая. Виктор приблизился, взял её за подбородок и наклонился так близко, что Настя чувствовала его дыхание, холодное, пахнущее железом.

– Ты сделала выбор, – произнёс он спокойно. – Ты осталась. Это значит – ты выбираешь его судьбу. Но не думай, что это останется без оплаты.

И началось. Они напали не сразу. Сначала Виктор вывел Ноа на «поединок»: он хотел показать, что Ноа не может защитить того, кого он любит, и что сам Ноа – лишь препятствие, которое легко убрать. Ноа сражался, и в глазах его было всё: сила, уязвимость, звериный инстинкт. Он бился как зверь, каждый удар – попытка отодвинуть угрозу. Но число было против него. Каждый новый человек приносил с собой инструменты, о которых раньше Настя только читала в рассказах Эллы: священное железо, зеркала, символы, которые обнажали уязвимые места.

Настя кричала, пыталась прорваться сквозь круг, но её останавливали руки Виктора. Она увидела, как Ноа упал на одно колено, затем встал, его пальцы были в крови. Виктор шагнул вперёд и поднял руку. В ту секунду Настя поняла, что ему не нужен был ещё один удар. Ему нужно было доказать, что он потерял всё.

– Прекратите! – закричала она и едва не упала, сердце разрывало. – Прекратите!

Но никто не слушал. Виктор улыбнулся словно маньяк.

– Ты просила – оставайся, – сказал он. – Смотри.

Он подошёл к Ноа с достоинством палача. Его движение было медленным, уверенным. И когда он коснулся Ноа – Настя услышала не звук, а осознание: это была разлука. Что‑то в теле Ноа отдало, словно выключили свет. Его взгляд пересекся с её взглядом: в нём было всё, что нельзя было сказать словами. Прощание, признание, просьба.

– Уходи, – прошептал он.

Она рванулась сквозь толпу, сердце ломалось, ноги как будто не слушались. Но секунда – и руки охотников схватили её. Она почувствовала, как Виктор тянет её назад, тянет к себе. Он смотрел на неё снизу вверх, и в его взгляде было нечто похожее на жалость.

– Ты ведь знала цену, – сказал он тихо. – Но ты выбрала его.

Настя смотрела на Ноа, и мир вокруг неё стал жидким, как в отражении в волшебном зеркале. Он стоял там, прямо, как статуя, но дыхание его было едва слышно. Его глаза потемнели, и в них больше не было того светящегося тепла, что раньше. Он повернулся и шагнул в тень, и тень приняла его, как дом.

И Настя упала. Ее сознание отшвырнуло в ту пустоту, где нет времени. Её голос прорезал ночь, разрезал серое полотно: «Ноа!»

Но ответ не пришёл.

Она осталась среди людей, которые аплодировали своей победе, среди которых Виктор делал круг почёта. Но каждые аплодисменты были как нож. Её сердце рвалось, и единственное, что оставалось – это крик пустоты, ответ, которого не было.

Когда толпа рассеялась и лишь несколько фигуp остались на той улице, Виктор подошёл ближе и наклонился, будто желая прошептать ей на ухо последнее напутствие.

– Он будет жить, – сказал он. – Но его дух будет разорван. Он больше не будет тем, кем был. Ты – изменила его. Ты – платишь.

Его последний взгляд был не тот, что у человека, одержавшего победу, а скорее у того, кто поставил крест на судьбе. Он удалился, оставив Настю стоять посреди холодной брусчатки, одну. Ночь вокруг сгущалась; где‑то далеко плакал одинокий сиреневый свет фонаря.

Она сидела на земле, и слёзы текли беззвучно. Мир сузился до пустоты, до следа его рук на её коже, до шага, который забрал его в тень. И в этом крошечном мгновении настало понимание: это была не просто разлука. Это была новая жизнь – без него. И выбор её на этой границе означал, что дорога домой теперь пролегала через боль, через призраки и через обещание, что она однажды найдёт путь назад или останется навсегда потерянной.

Ночью, когда улицы опустели и только ветер прошёлся по пустым окнам, Настя набрала номер мамы и не смогла ничего сказать. Звонок оборвался. Она смотрела в темноту и думала о том, как вещи ломаются: не с шумом, а с лёгким треском, как стекло, на которое вдруг уронят каплю. Всё внутри неё стало таким же – разбитым, но ещё держащимся.

Она знала, что завтра начнётся другая игра. Что Элла не оставит это так. Что Марина приедет, и что Салем не успокоится. Но главный вопрос – получится ли вернуть То, что ушло, – висел в воздухе, как необъявленная война.

И в глубине её души, где всё ещё теплел слабый уголок утра, было одно крошечное обещание: она не уйдёт без боя. Даже если это будет значит, что ей придётся измениться навсегда.