Читать книгу Те самые люди, февраль и кофеин - Екатерина Репина - Страница 3

На улице Пологой жила особенная старушка. У нее был один внук, три бывших мужа и противный молодой сосед, всегда игнорирующий добрые слова ее приветствия.

Молодой человек по имени Прохор был притворно несчастным из-за своих двадцати пяти лет и черно-белого восприятия жизни. Он знал, что необходимо уважать старших, но часто отказывался выказывать уважение людям пожилым – таким, как особенная старушка, живущая по соседству.

В один из рабочих дней недели Прохор услышал разговор соседки Александры Валентиновны с другой соседкой, Полиной. Полина была гораздо старше Александры Валентиновны, никогда не выходила из дома и с трудом передвигалась по квартире. Александра Валентиновна каждый день приходила помогать ей по хозяйству.

Александра Валентиновна была очень доброй женщиной, хотя и довольно вздорной. Во время посещений больной соседки она нарочно оставляла дверь открытой, чтобы всякий проходящий мог слышать и видеть, как она хлопочет по хозяйству и опекает абсолютно неродного ей человека.

Прохор поднимался по лестнице, когда услышал следующий разговор:

– Полечка, вот наступит весна, и я куплю вам туфли и платье, чтобы мы вместе могли пойти погулять.

Полина вместо ответа всхлипнула. Александра Валентиновна, видимо, услышав шаги на лестнице, повысила голос:

– Куплю вам белое платье с вышивкой, как сейчас модно, туфли на высоких-превысоких каблуках и серебристую сумочку. А потом мы пойдем в театр. Там сейчас много красивых актеров играет. Очень рекомендую туда сходить!

– Саша, вы так добры! Чем мне вас отблагодарить? – Судя по голосу, Полина была весьма растрогана.

– Нет! – нарочито громко сказала Александра Валентиновна. – Что вы так недоверчивы? Ничего мне от вас не надо! Я, прежде всего, – за доброту, за справедливость!

Прохор замедлил шаг.

– Это молодежь у нас, сплошь да рядом – злые, равнодушные! Им лишь бы урвать да захапать! вдавятся за копейку, – прошипела добрая женщина, явно имея в виду кого-то конкретного.

– Саша, ну не все же такие…

– Все! И не спорьте! Надо же, я ее кормлю с ложечки, а она спорит еще!

Прохор услышал, как зазвенела тарелка, упала на пол ложка. Он быстро открыл ключом свою дверь и закрылся изнутри. Александра Валентиновна протопала в свою квартиру и от души хлопнула дверью, бормоча по дороге:

– Вот теперь посмотрим, кто из нас добрый: этот сопляк Прохор или я. Пусть она хоть помрет с голоду – мне все равно, но я докажу, какой он никчемный. Пусть поймет, что зря родился и зря топчет нашу землю. Пусть…

Прохор, услышав это, похолодел от ужаса. До той минуты он не знал, что мешает кому-то спокойно доживать старость. Он слышал несколько раз, как за стеной Александра Валентиновна громко жаловалась по телефону на «молодого, глупого и жестокого» человека. Но всегда считал, что этот человек – ее внук и никто иной…

Александра Валентиновна не понравилась ему с того дня, как он снял однокомнатную квартиру, расположенную недалеко от работы, в тихом районе возле моря. Старушка не понравилась ему сразу, как только зашла без стука, вслед за грузчиками, и важно сообщила, что не позволит захламлять эту квартиру (хотя сдавала не она, а совсем другая старушка).

Прохор попросил ее немедленно выйти из квартиры и держаться подальше. Его ответ прозвучал довольно грубо, ведь Прохор старался выглядеть убедительно, по-взрослому. Александра Валентиновна в тот же день пообещала своему лучшему другу, пенсионеру Чысаткину, что не станет мириться с несправедливостью и найдет способ выжить нового соседа. Чысаткин промычал на другом конце телефонного провода о дурном нраве молодежи и аккуратно положил трубку на аппарат, чтобы через мгновение забыть, о чем и с кем говорил только что.

Александра Валентиновна не оставляла надежду выйти замуж в четвертый раз – возможно, за Чысаткина. Она считала себя красивой, статной женщиной, достигшей элегантного шестидесятилетнего возраста. Используя давнее положение заведующей мясной секцией городского гастронома, она до сих пор могла достать любой продукт по оптовой цене, в том числе редкую жемчужную пыль, чудесным образом омолаживающую нежную пожилую кожу.

Обычно первую половину дня она бегала по магазинам и рынкам, цепляла взглядом знакомого продавца и не отпускала его, пока нужный товар не доставался ей по нужной цене. Остальное время отводила на уборку квартиры и приготовление королевского обеда. Половина обеда доставалась соседке Полине.

A вечером Александра Валентиновна очаровывала в телефонном разговоре пенсионера Чысаткина. И грозилась выселить Прохора из его квартиры…

Оставив больную Полину наедине с разлитой тарелкой борща, она по привычке потянулась к телефону. Чысаткин охотно поднял трубку и обрадовался, услышав живой голос. Ему понадобилось около четырех минут, чтобы вспомнить, кто такая Александра Валентиновна, а потом еще некоторое время, чтобы понять, кто такой злой сопляк.

Чысаткину каждый день приходилось выслушивать жалобы на этого сопляка, но информация не удерживалась в его голове надолго. Иногда он давал советы. Некоторым из них Александра Валентиновна неукоснительно следовала. Но сам Чысаткин не помнил, что именно он советовал вчера и за что ему благодарна живая собеседница.

Узнав, что сейчас Александре Валентиновне необходим совет, Чысаткин не смог удержаться и заговорил о статье, напечатанной крупным шрифтом в цветной еженедельной газете:

– Уважаемая личность, профессор, большой человек написал, что молодежь стала отвратительной! – свистящим шепотом произнес пенсионер, загадочно помолчал и продолжил: – Они, эти молодые, хотят сразу много денег и, там, еще чего-то… Забыл!

– Славы, может? – подсказала Александра Валентиновна.

– Да! Будто бы так. Славы! Включи телевизор и увидишь, как они вышагивают, голые и бесстыжие! На все пойдут, лишь бы не работать. Профессор так и написал. Он считает, что уровень развития у молодых – минимальный. У них головы абсолютно пустые. Это мутация или действие компьютеров и жвачек. С таким поколением человечество точно вымрет. Кроме нас, я хотел сказать. Останемся только мы как самые умные и достойные.

– И что, это точно? – ахнула Александра Валентиновна.

– Ты мне не веришь?!

– Ой, ну что ты, ты меня не слушай, я глупая и необразованная. Окончила всего семь классов, а потом пошла работать в магазин. Я – простая – не чета тебе.

– Да, я подумал, что ты мне не веришь…

– Верю!

– Останемся мы. Молодые точно не выживут. Средний возраст – так он под вопросом, – важно, старательно шамкая вставной челюстью, сказал Чысаткин.

– Я так и знала! – прокричала Александра Валентиновна.

От ее крика зазвенели стекла в квартире Прохора. Сам он сидел на подоконнике и слушал встроенное в телефон радио. Маленькие черные наушники не пропускали ни одного постороннего звука, исходившего, в том числе, из соседней квартиры. Прохор слушал музыку и ни о чем не думал. Ему было крайне неприятно жить рядом со скандальной старухой. Хотелось уехать на край земли. Или лучше улететь, вслед за облаками.

Когда зазвенели окна, Прохор очнулся и прислушался, вытащив из уха один наушник. За стеной соседкин голос срывался на крик:

– Я всегда говорила, что он не достоин жить на одной площадке со мной! И вообще, ходить и дышать рядом со мной не должен! Я! Я столько всего пережила: войну, трех мужей, одну злобную свекровь, одну вредную и одну – столетнюю, никак не желающую умирать. Я устала делать ремонт во всех их квартирах и сдавать в аренду таким, как он, этот сопляк! Приехал в наш город! Живет тут! Мы за эти квартиры всю жизнь горбатились, по баракам мотались. А он, такой-сякой, приехал и спокойно живет, как будто так и надо…

Дальше Прохор не стал слушать. В правом наушнике зазвучала дивная мелодия, сперва напомнившая звук разбиваемой посуды, а потом рассыпавшаяся камнями по стеклу. Он быстро вставил левый наушник, и мелодия накрыла его с головой, утащила на глубину.

Песня была точно про него, Прохора. В ней будто бы пелось о кочевой жизни иногороднего студента и мелкого служащего, запертого в чужом городе на всю жизнь рядом с безумной старухой. Песня советовала посмотреть на сложившуюся ситуацию с другой стороны. Может, старуха совсем не безумна, а город – не чужой?

Чтобы разобраться в этом, Прохор включил компьютер, нашел через всемирную сеть ту самую песню и включил ее громко, очень громко. Прослушал раз, потом еще и еще. Песня совсем не помогла пережить расставание с любимой девушкой, поскольку у Прохора никогда не было любимой девушки, а песня была именно о разбитом сердце и надежде на скорое счастье с новым, излеченным природой, сердцем. Она подсобила в другом.

Казалось, что проблема решена: надо забыть противную соседку и жить самому по себе, радоваться успехам, огорчаться из-за неудач. Надо только найти что-то такое, что помогало бы коротать вечера, сокращать время выходных дней и праздников. Какого-то человека найти, что ли. Прохор задумался: «Может, старого друга? Кого сейчас не хватает больше всего? Мама? Нет, не родного, но близкого человека. Двоюродная тетка матери? Так она живет на другом конце страны. Вполне счастлива и без меня. Снова нет. Не хватает дорогого человека. О котором мог бы думать все время. Скучать по нему. Назначать свидания. Дарить цветы. Целовать. Водить в кино. Жить вместе. Ругаться. Мириться. Жениться. Воспитывать детей. Вот такого человека не хватает. Откуда взять этого человека?»

Песня тяжело вздохнула, устав объяснять элементарные вещи.

«Хочешь сказать, мне нужно влюбиться?».

Песня промолчала, едва заметно усмехнувшись.

«Нет, не так. Ты намекаешь, что я уже влюблен?!».

Песня зазвучала с самого начала. Старательно повышала темп весь первый куплет, сорвалась вниз в припеве, во втором куплете поползла на вершину снова, увлекая за собой Прохора.

«Это совсем необыкновенная девушка. Она – особенная. В нее нельзя не влюбиться. Наверное, все окружающие в нее влюблены. Она не может быть одинокой. Зачем ей нужен я?».

Песня завизжала и остановилась, не дойдя до третьего припева. Кто-то отключил электроэнергию во всей квартире. Прохор выглянул во двор. Во всех соседних домах в окнах горел свет. Он обулся и решил выйти на площадку, чтобы выяснить там, что случилось.

Когда открыл дверь, в квартиру ворвались два милиционера, за ними с криками вбежала соседка Александра Валентиновна. Соседка ругалась неприличными словами. Милиционеры молча заломили Прохору руки за спину.

Через минуту соседка замолчала, не заметив сопротивления со стороны ненавистного сопляка. Один из милиционеров сказал другому:

– Рубильник включи, что стоишь?

Свет зажегся, но экран компьютера оставался темным. Прохор поймал себя на мысли, что невольно напевает песню с того момента, на котором она прервалась, и продолжает вести с ней беседу: «Может, у такой особенной девушки никого нет?»

– Имя, фамилия? – прокричал один из милиционеров.

– Паспорт, прописка?! – продолжил другой.

Прохор кивнул в сторону комода. Первый милиционер достал документы, второй подозрительно оглядел комнату:

– Почему мешаете отдыхать почтенной женщине?

«В свои двадцать два года она, должно быть, устала от популярности».

– Он – типичный представитель гнусной молодежи! – влезла в разговор соседка. – Вы читали в журнале статью министра о том, что молодых нужно удалять из общества, чтобы они не погубили всех нас?

«Да и какая это популярность? Снялась в одном кинофильме. Но сыграла бесподобно, надо признать. Зачесанные волосы песочного цвета, серые глаза и улыбка розовых губ… Особенные серые глаза и неповторимая улыбка. Если бы это была самая обычная улыбка, я бы так не влюбился. Совершенное существо!».

– Что это за статья такая? Кого будут удалять? – напрягся второй милиционер. Он хорошенько рассмотрел комнату и успел заскучать.

Соседка не смутилась. Она решила, что пришел ее звездный час:

– Важный министр, доктор наук, непререкаемый авторитет сказал, что молодежь погубит всех, если ее не остановить. Потому что хочет разрушить наше достояние, – доложила Александра Валентиновна. – Им лишь бы деньги собирать, ничего при этом не делая, при мизерных мозгах…

Первый милиционер обернулся на слова пожилой женщины:

– Кого вы имеете в виду?

– Как кого? Вот этого сопляка, гнусного мерзавца и негодяя. Помешал мне отдыхать! Врубил музыку на всю катушку. И это, заметьте, повторяется каждый день!

Первый милиционер пропустил мимо ушей эти слова и вернулся к своему вопросу:

– Кому именно «лишь бы деньги собирать, ничего при этом не делая»? А?

Александра Валентиновна испуганно выпучила глаза.

«Кто ей подойдет, с тем она и будет. Кто сказал, что я не подойду? У нас схожие характеры. Мы постоянно встречаемся в одном и том же кафе, заказываем один и тот же десерт и читаем одну и ту же книгу. Неужели она не заметила, что мы так похожи друг на друга?».

– Ой, вы не слушайте меня. Я-то всего семь классов окончила. И не читаю никаких газет. Только сериалы смотрю. Про статью мне сказал знакомый – нудный старик. Не берите в голову.

– Гражданка, а как у вас самой с пропиской?

«У нее бойкий характер. Надо будет с ней помягче, чтобы она не разозлилась. Подойду и скажу: "Привет!"».

– Ты, слышь, свободен. Парень, эй, ты не спи! – прокричал первый милиционер Прохору в ухо. – Больше не включай музыку слишком громко. А то не услышишь дверной звонок и упустишь свое счастье. Дверь закрой.

– Гражданка, мы к вам пойдем. Покажете гнусную статью и документы, – весело сказал второй.

– Так я же говорю: я читать не умею. Это все Чысаткин…

Когда квартира опустела, Прохор схватил куртку, шапку и книгу, захлопнул дверь и рванул вниз по лестнице.