Читать книгу Анима: Золотой стриж. Серебряный ястреб. Медная чайка - Екатерина Соболь - Страница 13

Они бродили среди холмов часа два, пока не стало ясно: скрываться Маг умел отлично. Ни признака жилья, ни единого следа на земле, ничего, что хоть как-то напоминало бы о людях. Трава на холмах сухо шумела под ветром, в ней шуршали мыши и насекомые, бледно-голубое небо иногда прочерчивали птицы, и на этом – все. Ужа, переползавшего им дорогу, Кадет проводил таким взглядом, будто очень жалел, что нельзя его допросить.

Чем дальше они уходили от озера, тем больше становилось вокруг деревьев: и белоствольные с висящими до земли ветками, и сосны, и колючий кустарник. Кадет позволял Нилу выбирать дорогу – видимо, надеялся, что тот приведет его куда надо. Нил шел наугад, разрываясь между желанием найти хоть какую-то подсказку и не найти ничего. Он понятия не имел, что ему делать, но одна хорошая новость все же была: пока Кадет рядом, можно быть уверенным, что он не творит никакого непотребства где-то еще. Бросая взгляды через плечо, он несколько раз замечал: Кадет сосредоточенно шевелит пальцами, катает в руке что-то темное. Когда Нил увидел это в первый раз, от страха у него клацнули зубы, но заклинание Кадет готовил не для него. Видимо, просто искал потерянное какими-то своими, ястребиными способами. Не нашел: это было ясно по его мрачному, нахмуренному лицу.

Никакого плана не было, так что Нил брел, пока силы были. В конце концов он понял, что больше не может: устал, проголодался, в горле страшно пересохло. Он жалел, что не попил воды из озера, прежде чем оставить его далеко позади. Монструм брел за ними с побитым видом, и, будь он настоящей собакой, Нил потрепал бы его по холке или взял на руки, но как развеселить то, что вообще не должно быть веселым?

В конце концов Нил уселся под деревом и заявил, что пора отдохнуть.

– Я устал. Только не говори «усталость не имеет значения», – перебил он, почувствовав, что Кадет хочет возразить.

Тот насупился: видимо, именно это он и собирался сказать. Нил хмыкнул. Иногда он так хорошо предугадывал реплики Кадета, что мог бы говорить за обоих. Нил блаженно прислонился ноющей спиной к теплому древесному стволу. Земля под ним была такой сухой и мягкой, что от усталости ему казалось, будто она пружинит, убаюкивая его. Кадет рухнул под соседнее дерево и украдкой вытер мокрый лоб: он тоже устал, но, конечно, ни за что бы в этом не признался.

– Немного посидим и дальше будем искать, – сказал Нил.

– Да, – отрывисто произнес Кадет, разглядывая ближайшие деревья так, будто они были чем-то удивительно интересным.

Нил прикрыл глаза. Ствол дерева под затылком был таким приятным на ощупь, таким теплым и шершавым, таким… Он заснул прежде, чем успел приказать себе ни в коем случае этого не делать.

Когда он открыл глаза, Кадета рядом не было.

Нил струсил так, что перехватило горло. Времени прошло много: солнце уже клонилось к закату, отсветы на стволах деревьев были красными. Монструма, конечно, тоже след простыл. Что, если Кадет нашел Мага и остальных? Что, если все уже закончилось? Нил почувствовал, как сердце с размаху ухнуло в живот. Болван, как он мог заснуть! Он вскочил и суетливо огляделся. Пахло нагретыми соснами, смолой, теплым летним вечером – и ни звука. Звать было глупо. Кадет сбежал, и можно было не ждать, что он выйдет и скажет: «А, привет, я тут просто решил прогуляться». Нил застонал, обхватив голову, и тут его озарило. Кадета звать глупо, но что, если позвать…

Он вытянул руку перед собой, передав ей немного анимы. Пальцы бледно, мягко заблестели.

– Эй, малыш, – тихо позвал Нил. – Малыш, ты успешный пес, славный пес. Давай поиграем! Вот, смотри. Ты же любишь играть?

Второй рукой он поднял с земли палку – сухая, шершавая древесина, нагретая солнцем, одуряюще приятная на ощупь, – и отбросил ее от себя. И сам же принес обратно. Что бы Кадет ни говорил, Нил видел: монструму нравилось играть, ведь все живые существа, наверное, хотя бы изредка хотят быть счастливыми. Кадет сказал бы, что это глупость, а Маг бы понял.

– Малыш, смотри, как весело. Давай.

Он бросил палку дальше и снова пошел за ней. Веселого голоса не получалось – Нил чувствовал себя голодным и несчастным, одиноким посреди бесконечного леса, а если тебе так паршиво и одиноко там, куда ты мечтал попасть, то где вообще можно стать счастливым?

Нил бросал и бросал, и ему все казалось, что он различает шорох далеко в лесу, но никто так и не появился. В конце концов он зашвырнул палку подальше – у земли свет уже иссяк, и ясно было, что так далеко ее уже не найти. Палка с сухим шелестом упала в высокую траву, а пару секунд спустя оттуда вылетел монструм, держа ее во рту. Палка была длиной с него самого и еле помещалась во рту, но монструму это, кажется, не мешало, – он мчался к Нилу со всех своих коротеньких ножек. Нил сел на колени, раскинув руки, и пес прыжком бросился ему на грудь, чуть не выбив палкой зубы, когда ткнулся мордой в подбородок.

В Селении Нилу казалось, что от монструма веет жутким, смертельным холодом, а сейчас теневой зверь был просто прохладным, и обнимать его было все равно что обнимать снежную фигуру, – когда-то он с другими детьми лепил такую в саду. Монструм поскуливал, хвост неистово мотался из стороны в сторону, и Нил обеими руками прижал его к себе, чувствуя, как монструм удобно растекается, будто пытается повторить форму его грудной клетки.

– Привет, малыш. Эй, хороший пес, хороший. – Возражений не последовало. – Отведи меня к хозяину. Где он? Ищи!

Нил опустил его на землю. У их соседей в детстве были две собаки, охранявшие скот от волков, и как же он их любил. А сейчас от одиночества готов обнимать сгусток анимуса в виде собаки. Нил фыркнул, а пес потрусил в лес. Палку он изо рта так и не выпустил, и она торчала в обе стороны, как гигантские усы.

Кадет нашелся на высоком холме под раскидистым деревом, в добром получасе ходьбы от того места, где монструм отыскал Нила. Нил подошел и сел рядом. Кадет глянул на него и на монструма так, будто только сейчас вспомнил об их существовании.

– Я бы тебя нашел в любой момент, – отрывисто проговорил Кадет, будто вспомнил, что надо выглядеть устрашающе, а не побито. – Ты бы не сбежал.

Нилу захотелось пошутить, что-нибудь глупо и неуместно брякнуть, но тут он кое-что заметил. Кадет сидел сгорбившись и засунув кулаки под мышки, и в одном из этих кулаков был зажат нож. Лезвие было измазано чем-то темным, подозрительно напоминающим кровь. У Нила к горлу подкатил ком.

– Ты их все-таки нашел? – выдохнул он.

– Нет. Я превратился в птицу и облетел все ваши земли, – глухо ответил Кадет. – Ни единого человека, ни одной постройки. Леса, холмы и болота. А местом силы может быть что угодно. Любая кочка. Любое дерево. – Голос у него был тусклый. – Я провалил свою миссию. Упустил местных жителей и подсказку. Поддался гневу.

Кадет резко дернул вверх свой левый рукав и полоснул по руке ножом. Нил застыл, потрясенно открыв рот, и не успел его остановить.

Ничего странного в этой руке не было – обычная, на вид человеческая. Вот только вся кожа от запястья до сгиба локтя была покрыта рядами шрамов, аккуратных, как зарубки на дереве. Одни были совсем старые, другие – воспаленные, свежие. Из двух, особенно глубоких, сочилась кровь, каплями сползая по руке. Первый надрез Кадет, очевидно, сделал еще до прихода Нила, – вот чья кровь была на ноже.

Самым странным было то, что Кадет не морщился от боли, не бросался зажимать новую рану, а с застывшим, сосредоточенным лицом следил, как течет кровь, и, похоже, собирался сидеть так еще долго. Нил пошарил в полутьме, прополз вокруг дерева на коленях и отыскал распластавшиеся по земле листки подорожника. В детстве они всегда так делали: порезался – ищи подорожник, он везде растет. Нил оторвал листок, плюнул на него и пришлепнул к разрезанной коже.

– Ты… Как ты смеешь? – ошарашенно спросил Кадет, с трудом отрывая взгляд от пореза.

– Это чтобы подорожник лучше держался, – пролепетал Нил, сообразив, что, наверное, плевать на Ястреба не стоило.

– Зачем он мне нужен? – прошипел Кадет и оторвал лист.

– Чтобы зажило быстрее, – растерялся Нил. – Сейчас полегчает. Хочешь, еще один принесу?

Он, конечно, знал, что Ястребы всегда выполняют поставленную задачу, но он даже представить не мог, как они сходят с ума, если не выполнят. Кадет смотрел на него, тяжело дыша, потом снова уставился на свою изуродованную руку застывшим, фанатичным взглядом. Небо постепенно наливалось алым – Нил в жизни не видел такого поразительно яркого заката.

– Подумаешь, упустил, – сказал он, испытывая мучительную потребность утешить того, кому грустно. – Все иногда ошибаются, и…

– Не мы, идиот! – Кадет сунул Нилу под нос свою изрезанную руку. – Я достаточно ошибался, разве не видно? По шраму за каждый промах, непослушание или невыполненный приказ. Начальство всегда может проверить, насколько ты хороший Ястреб, попросив предъявить руки.

– А если не резать, можно ошибаться сколько хочешь, и все будут думать, что ты самый лучший Ястреб, – нашел выход Нил.

Кадет взглянул на него, как на сумасшедшего.

– Это против законов чести.

– То есть честь не запрещает вам захватывать чужие земли, но если не захватил, порежь себе руку? – Кадет так торжественно кивнул, что Нил рассмеялся. – По-моему, это ерунда.

Кадет прижал ладони к ушам, будто пытался заглушить собственные мысли. Опомнившись, он с трудом опустил руки, после чего вернулся к созерцанию шрамов. Здесь, на холме, было еще совсем светло. Закат разгорался все ярче, алое солнце заливало землю прощальными лучами такой силы, как будто светило в последний раз. Монструм задремал у Нила под боком, положив лапу на лежащую рядом палку, – невесть какое сокровище, но она ему, похоже, нравилась.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Нил, глядя на изрезанную руку.

– Потому что ошибка нарушает совершенство нашей природы, – без выражения проговорил Кадет. – Поэтому разрешается сделать надрез. Чтобы ты мог смотреть на него, размышлять о своей ошибке и никогда ее не повторять.

– Кошмар. Не ошибаться невозможно, ты в курсе?

– Говорят, у Магуса нет ни единого шрама. – Голос у Кадета благоговейно дрогнул.

– Сочувствую, – отозвался Нил. – Звучит очень жутко.

Кровь из предплечья продолжала сочиться, неаккуратно размазываясь по коже. Нил сорвал еще несколько листов подорожника и сосредоточенно облепил ими порезы, – плевать в этот раз не стал, просто прижал ладонью.

– Вот, так лучше, да? – Нил ободряюще улыбнулся. Он не мог просто смотреть на чужие страдания и ничего не делать. – Мы как-нибудь выкрутимся, только не режь ничего больше.

Кадет поморщился, и у него вдруг стало такое лицо, будто он сейчас что-то скажет, что-то очень важное. А потом он успокоился – кажется, его захлестнуло то чувство, которое было Нилу верным другом уже много лет: когда ниже падать уже некуда, становится совершенно не о чем беспокоиться. Они помолчали, глядя на то, каким пронзительным светом закат освещает каждый цветок в траве, каждую ветку. Потом Кадет вдруг распрямился, будто его кольнула какая-то новая мысль. Нил вопросительно посмотрел на него, и Кадет свирепо, торжественно сказал:

– Я предлагаю тебе сделку. – Кадет смотрел куда-то поверх его плеча, на горизонт. – Ты не ищешь место силы, не отдаешь ему магию. Я оставляю тебя в покое и возвращаюсь в Селение, ты принимаешь предложение того сопляка и остаешься веселиться с ним. Просто пообещай не искать – вы же никогда не нарушаете обещаний.

Нил удивленно глянул на него. Он и не думал, что Кадет прислушивался к его разговору с Магом, но Кадет, похоже, не упускал ничего. А потом удивился в два раза сильнее, потому что до него дошло: Кадет предлагал отступить. Сдаться. Это было так на него не похоже, что Нил даже ответ придумать не смог, так и замер, глупо моргая.

– Тогда купол скоро рухнет. Я не знаю, сколько он еще протянет.

– Для нас не принципиально достигнуть своей цели прямо сейчас, терпение – добродетель. Я выяснил, что эти земли скоро падут сами, и с этой новостью вернусь. Мне не повысят магический ранг, но и не накажут.

– А потом? – выдавил Нил. – Когда здешняя магия иссякнет?

Вся эта идея вызывала у него смутное, неприятное беспокойство, и оно стало только сильнее, когда Кадет отвел взгляд и нахохлился, словно корил себя за то, что сказанул лишнего.

– Потом мы вас захватим, как вы выражаетесь.

– И убьете их всех?

– Зачем? – удивился Кадет. – Мы не убиваем без нужды. Разошлем всех по игровым Селениям, которые, как ваше, производят магические предметы, наполненные Тенью.

Нил заледенел.

– Как… Как наше? Значит, оно не одно?

Кадет воззрился на него, как на идиота.

– Конечно нет. Их десятки. Мы делим освобожденных на тех, кто отправляется в Селения увеличивать запасы Тени, и тех, кто остается на своей земле и производит пищу. Все трудятся на благо Империи.

Нил попытался сглотнуть и не смог.

– Если Селений много, значит, каждый год десятки людей освобождаются, – выдавил он. – Куда они потом идут? Выращивать еду на полумертвой земле?

– Кто освобождается? – не понял Кадет.

– Победители в игре. Тот, кто победил, выходит. – Он замер и все-таки сглотнул. До него дошло. Вечер откровений, да что ж такое. – Те бородатые люди в лесу. Они сказали, что никогда не видели, чтобы кто-то выходил из Селения. Что вы с ними делаете? С победителями? – У него задрожал голос. – Вы их убиваете?

– Нет, – возмутился Кадет. – Это пустая трата ресурсов. Победитель – тот, в ком много анимуса. Тени, по-вашему. Он ради своей цели победил всех, готов на все, знаком с теневым оружием и умеет им пользоваться. Они становятся солдатами Империи. Помогают нам захватывать новые земли.

Нила прошиб холодный пот. Хуже всего было то, что звучало все это очень логично. Победители всегда самые злые, вообще потерявшие аниму. Как он мог быть таким идиотом, чтобы верить, будто Ястребы выпускают хоть кого-то на свободу?

– А если они не соглашаются? – спросил он очень тихо, чтобы не заорать во весь голос.

– Показываем им, что в их землях больше ничего нет. Говорим, что племя их больше не примет. Что они уже не такие, как их земляки. И отправляем в центр. – Кадет вдруг качнулся к Нилу, будто хотел, чтобы он действительно понял. – К тому времени, как они побеждают, им на самом деле больше не хочется домой, в свои жалкие лачуги. Им хочется побеждать снова. И это делает их почти такими, как мы.

Нил вцепился обеими руками себе в волосы, жалея, что они такие короткие, не ухватишься как следует.

– Из них получаются вполне неплохие солдаты, – пожал плечами Кадет, как будто это с чего-то должно было его утешить.

Ястребов не победить. Они хитрые, умные, они все просчитывают. Мир принадлежит Тени – остался только Маг, прекрасный маленький придурок, со своими тихими улыбчивыми собратьями, и он сам – болван, который не знает, что делать. Нил сжал зубы, пытаясь не заплакать. Он знал, что надо идти дальше, и знал, что это бесполезно. Краем глаза он видел, что Кадет смотрит на него своим холодным, пристальным, изучающим взглядом, и не хотел к нему поворачиваться – наверняка тот презирает мягкого, слабого человечка, который расклеился у него на глазах. Но взгляд все сверлил его, даже на грусти не получалось сосредоточиться, и Нил повернулся. Презрения не было, наоборот, – Кадет изучал его с интересом.

– Что? – огрызнулся Нил, стараясь не трястись.

В глазах Кадета мелькнуло довольное выражение.

– Ты увидел несовершенство мира. Это достижение для одного из низших существ с размягченными мозгами, в которых превращает людей ваша анима. Видел того сопляка? Типичный золотой маг. – Он передразнил: – «Ах, все люди – друзья, всех плохих можно исправить, это так чудесно! Не надо бороться, все и так будет хорошо, нужно просто надеяться!» Тьфу. – Кадет скривился. Нил смотрел на него во все глаза. – Ты не такой, как они. Ты не боишься.

Теневые твари умеют играть. Ястребы умеют передразнивать. Какие еще открытия сулит этот день?

– Он тоже не боялся, – выдавил Нил.

– Когда ты не знаешь, что волки могут укусить, смотреть им в глаза – не храбрость, просто неопытность. Храбрость – смотреть, когда волки кусали тебя много раз. – Кадет проговорил это как-то горько, будто его тоже кто-то на его веку хорошенько покусал. – Соглашайся. Второй раз предлагать не буду.

Нил выдавил смешок. Он второго раза и не ждал.

– Подавись своим предложением. Я найду место силы. И знаешь, что будет потом? Это место навсегда останется неприкосновенным. Вы никогда больше его не найдете. А тебя я вышвырну. – Он вдруг понял, что говорит почти ласково, его дрожь пробрала от собственного голоса. – Ладно, я понял, всех мы не спасем. Зато сами выживем. – Он встал на ноги и улыбнулся торжествующе, широко. – Я его найду.

Кадет, как ни странно, не разозлился. Точнее, разозлился, но как-то странно, тоскливо, будто ему самому стало не по себе.

– Знаешь, почему ты не согласился? – звенящим голосом проговорил он. – В глубине души, хоть ты и не желаешь себе признаться, ты – игрок. Ты азартный. Бесстрашный. Не такой, как они. Ты мог бы выиграть ту игру, если бы позволил себе. Признай. Но ты так сам себя боишься, боишься, что в тебе есть Тень, не только свет. Я наблюдал, как ты себя ведешь на арене. Ты никогда даже не брался за оружие как следует. Потому что боялся, что если возьмешься…

– Хватит, – процедил Нил. – Захлопни клюв.

– Я еще здесь, потому что ты хочешь победить меня. Показать, что ты быстрее. Умнее. В тебе есть все, что вы запрещаете, все прекрасные качества: гордость, упорство, жажда быть лучшим и…

– Хватит!

Было так тихо, так пусто, и солнце неумолимо гасло, садилось за горизонт, и от этой подступающей тьмы Нилу было так страшно. Может быть, Маг и остальные наблюдают за ними, невидимые. А может, тут на много километров вокруг никого нет. Только лес, и мягкая пружинистая земля, и запах ночи.

– У меня есть другое предложение, – зашептал Кадет. – Помоги мне найти место силы и выманить одного из местных. Не обязательно того сопляка, любой сойдет. Я заберу тебя с собой. Ты уникален, тебя будут изучать. Ты разовьешь в себе анимус, это возможно даже для выходца из этих мест, поверь. Не бойся, тебя не убьют, ты слишком ценен. Соглашайся, иначе мне придется… Не думай, что обхитришь меня. Мы всегда побеждаем. Всегда.

Он как будто бредил: сам не верил в то, что выгорит, и просто частил, лихорадочно, сбивчиво. Нил попятился. Он никогда не видел, чтобы Ястребы кого-то уговаривали, и это было очень, очень страшно.

– Нет, – выдавил он.

– Нет? – не поверил Кадет. – Почему нет? Я не понимаю.

Это вдруг прозвучало так по-человечески, так раздраженно и хмуро, что Нилу захотелось снять с него маску, чтобы увидеть лицо целиком, а не полосу между капюшоном и переносицей, – все равно, если там окажется жуткая пасть или просто ужасное уродство. Вместо этого Нил опустился на колени и прижал обе ладони к земле.

«Ну же, давайте, остановите меня», – подумал он. Но ничего не произошло, не появился ни Маг, ни кто другой. Нил прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Подсказка – не главное. Нужно просто захотеть, и ты найдешь то, что нужно. Он лег на землю всем телом, прижался животом, грудью, руками. В голове было пусто и светло. А потом он почувствовал удар в сердце, как будто что-то из-под земли едва ощутимо толкнуло его в ребра, и поднял взгляд.

У дальних кустов сидело животное и смотрело прямо на него. Зверек был мягкий на вид, пушистый. Длинные уши, длинные лапы. Заяц. Он отскочил на пару шагов, снова прыгнул ближе и опять отскочил, не отводя от них темных выпученных глаз. Кадет медленно выдохнул, и на его лице проступило непонятное, противоречивое выражение.

– Он ведь не светится, не разговаривает, – тихо сказал Кадет. Как ни странно, он выглядел так, будто не хотел никуда идти. – Может, это обычный заяц.

Нил покачал головой и шагнул к зверьку. Тот понял, что его заметили, и бросился прочь, а Нил рванул за ним, думая о том, что все в жизни просто. Важные вещи уж точно.

Короткий пушистый хвост мелькал в траве. Нил спотыкался, вставал и мчался дальше. Они спустились с холма, поднялись на другой. Деревья здесь росли гораздо гуще – белоснежные, с длинными ветками, висящими до земли. Заяц бежал не слишком быстро, чтобы за ним успевали, но все равно оказывался все дальше – первоклассным бегуном Нил не был, да и Кадет, видимо, тоже. Нил пробежал еще немного, но дорога вскоре пошла вверх, и вот это уже было слишком. Он остановился, упираясь ладонями в колени. Заяц прошуршал в траве, и все стихло.

– Что это было? – спросил запыхавшийся Кадет и без сил прислонился к дереву. Грудь у него тяжело вздымалась – нет, определенно не бегун. – Если он вел тебя, то куда? Тут нет ничего!

Нил немного отдышался и зашагал по холму вверх – нельзя же просто остановиться посреди склона, не узнав, что на той стороне. На той стороне был просто лес. Заяц пропал без следа.

– Интересно, что это за звук, – задумчиво протянул Нил, прислушиваясь.

– Какой звук?

– Ну, высокий такой звон. Ты не слышишь?

Кадет помотал головой, и Нил зашагал дальше.

– Ты не прав, – сказал он на ходу. Его так и подмывало выдать что-нибудь героическое и запоминающееся. – Я такой же, как они. Только с одной разницей: я не проиграю.

– Как я и сказал: я все еще здесь, потому что ты хочешь не просто всех спасти. Ты хочешь выиграть. – Голос у Кадета был бесстрастный, но под этой бесстрастностью что-то дрожало. – Без борьбы я не сдамся. Помни: нас учат умирать, если это нужно, чтобы добиться цели.

– Да, чудесно вам живется, – пробормотал Нил. – Просто отлично. Идем.

Он не хотел думать о словах Кадета, потому что боялся, что они окажутся правдой. Поэтому он поступил с неприятными мыслями так же, как делал всегда: задвинул подальше и сделал вид, что их не существует.