Читать книгу Пробуждение Башни. Том 1 - Екатерина Соллъх - Страница 6

Дэнель привычным движением отдал честь какому-то человеку со знаком Третьего Управления и остановился у светофора. Капли дождя ртутно поблёскивали в неживом свете фонарей. Юноша свернул в узкий переулок – ему совсем не хотелось идти по одной из центральных улиц. Там слишком много людей – бесконечная череда фальшивых масок, скрывающих то место, где должно быть лицо. Серый больной город выпивал свет из фонарей, глаз и снов, не оставляя ничего, кроме покорности. Дэнель зябко передёрнул плечами. Ложь всегда была основой выживания, он и сам лгал, каждым словом, каждым взглядом, каждым днём своей жизни. Даже Дети Богов не могут всегда говорить правду. Он не чувствовал никакой опасности, кроме той, что дождевой взвесью висела в воздухе, но рука всё равно дёрнулась к спрятанному в поясе ножу, когда из-за высокой проржавевшей бочки ему навстречу вышел человек. Дэнель расслабил сведённые напряжением плечи – всего лишь женщина, закутанная в широкий платок, на вид из бедных, но живущих достаточно далеко от окраины горожан, ещё не старая, с болезненно-бледным лицом и полубезумным взглядом. Она подошла к юноше и упала перед ним на колени, платок соскользнул с плеч, каштановые густые волосы рассыпались по плечам.

– Мой господин, прошу вас! – Женщина схватила отшатнувшегося Дэнеля за штанину. – Вы – военный, вы должны знать, где она! Моя малышка! Прошу вас!

– Успокойся! – Дэнель отдёрнул ногу, – я не понимаю, о чём ты говоришь!

– Моя малышка, моя дочь, Анна, она пропала! – Женщина прижала руки к груди, умоляюще посмотрела на Дэнеля, – мне сказали, что просто сбежала из дома, но она не могла! Я знаю, чувствую, что её больше нет! Они не верят мне!

– Когда она пропала? – Дэнель перебирал в памяти все данные по неопознанным трупам, которые полиция передала его Отделу.

– Две недели назад. Они сказали – нагуляется и вернётся. – Женщина прижала платок к лицу и всхлипнула. – Она была такой милой, такой красивой, моя девочка.

– Сколько ей было лет? – Дэнель внимательно всматривался в женщину. Быть не может, просто совпадение? Сходство не такое уж и явно.

– Одиннадцать, три месяца назад исполнилось, – женщина подняла заплаканное лицо и с мольбой посмотрела на Дэнеля, – найдите её!

– Я всего лишь адъютант, – Дэнель задумчиво потёр подбородок, – но ты, возможно, могла бы мне помочь.

– Вам? Я? – На заплаканном бледном лице проступило удивление, – чем я могу помочь?

– Иди за мной, – Дэнель развернулся и пошёл обратно к Управлению. Женщина была похожа на одну из неопознанных жертв маньяка, которого сейчас искал Хильдеберг. После его рассказа, Дэнель посмотрел файл дела, там были фотографии. Если это действительно её дочь, расследование могло, наконец, сдвинуться с мёртвой точки. Если нет…, можно было послать запрос в полицию по факту пропажи девочки, как потенциальной жертвы по этому делу. Это заставило бы их заняться поисками хотя бы для того, чтобы переложить ответственность на его Отдел. Охранник у ворот Управления лишь удивлённо проводил взглядом молодого адъютанта – забыл, наверное, что-то – и вернулся к остывающему кофе. Дэнель ни разу не обернулся, но спиной чувствовал – женщина идёт за ним. Она чуть не споткнулась на лестнице, ведущей на один из нижних этажей Управления, но хотя бы перестала плакать. Только бы Отто ещё был на месте! Дэнель приложил палец к сканеру.

– Дерек Лейбрих, – юноша подождал, пока сработает голосовой замок. Как у адъютанта и помощника Рейденберга, у него был доступ во все помещения Отдела.

– Дерек? Твои экзамены уже закончились? – Отто оторвал глаза от монитора компьютера и повернулся, когда открылась дверь. В Управлении он называл его официальным именем, а не настоящим – Дэнель.

– Да, результаты будут только завтра, – юноша улыбнулся.

– Анна! – Женщина кинулась к одному из обезображенных трупов, лежавших на препараторских столах. Отто как раз заканчивал сравнение и анализ покрывавших их надрезов. Дэнель резко развернулся на крик. Неужели угадал? Отто недоумённо смотрел на женщину, сжимавшую в объятьях обнажённое тело своей мёртвой дочери. – Анна, малышка, я, наконец, нашла тебя! Пойдём домой! Ну что ты молчишь?

– Фрау… – Отто поправил очки, – она не может пойти с вами. Прошу вас, положите тело на место.

Дверь снова открылась, Хильдеберг замер на пороге. Посреди морга стоит Денненберг, рядом этот мальчишка-адъютант, у одного из столов какая-то сумасшедшая обнимается с трупом.

– Что здесь происходит! – Хильдеберг вошёл в комнату и остановился рядом с Отто, – кто она такая?

– Я не знаю, Хильдеберг, её привёл Дерек, – Отто пожал плечами, – но, по-моему, это именно то, что ты ищешь – мать одной из жертв.

– Унтерштурмфюрер Лейбрих, откуда вы её взяли? – Хильдеберг повернулся к Дэнелю. И что теперь делать? С одной стороны, мальчишка и сам подозрительный, да и дело его не касается. С другой – это очень важная зацепка, которая может вытянуть всё дело. К тому же, у парня есть одно очень весомое преимущество – его никто не знает.

– Она сама подошла ко мне на улице, – Дэнель спокойно выдержал взгляд Хильдеберга, – сказала, что её дочь пропала, а полиция не хочет её искать. После нашего разговора утром я просмотрел материалы этого дела – она показалась мне похожей на одну из фотографий жертв. Поэтому я решил привести её сюда, на опознание. Я не знал, ушли вы или ещё нет, поэтому повёл её сразу в морг.

– Счастливая случайность? – Хильдеберг усмехнулся. Везёт только тем, кто не упускает шанса. Большинство на его месте даже не стали бы слушать какую-то сумасшедшую оборванку. Он подошёл к женщине, баюкающей на руках тело своей дочери. – Фрау, нам надо поговорить, положите её.

– Ей здесь холодно, можно мы пойдём домой? – Женщина подняла голову и посмотрела на Хильдеберга. – Я сошью ей новое платье, она будет такой же красивой, как и прежде.

– Положи на стол, – Хильдеберг смотрел женщине в глаза, – сейчас же!

– Нет, не отдам, – женщина дёрнула к себе тело, покрытая порезами худая рука девочки безвольно соскользнула со стола.

– Твоя дочь мертва. Хочешь, чтобы я нашёл убийцу? – Хильдегерд подошёл к женщине вплотную, – или пусть и дальше расчленяет девчонок?

– Нет, она жива. – Женщина мотнула головой, – ну же, Анна, скажи ему что-нибудь!

Хильдеберг обречённо вздохнул. Как же это мерзко, объяснять таким вот свихнувшимся от горя родителям, что вот этот кусок мяса – их ребёнок, и что он мёртв. Он хорошо помнил похороны Вильгельма, младшего брата Отто. Его отец и мать держались хорошо, почти не показывали своё горе. Нелегко, наверное, пришлось тому, кто сообщил им о случившемся. Интересно, кто это был? Харальд? Или Отто? Нет, он вряд ли смог бы, его эта смерть едва не сломала. Рейнер? Мог, конечно.

– Отто, забери тело. – Хильдегерд помог отобрать труп у женщины и уложить на препараторский стол. – А теперь смотри мне в глаза и слушай, что я говорю, поняла?

Женщина кивнула и оторвала взгляд от тела дочери. Хильдегерд не до конца представлял себе, что должен сейчас делать или говорить. Надо было как-то вывести женщину из этого состояния. А мальчишка всё-таки молодец, наблюдательный. Лицо жертвы было всё исполосовано, но густые каштановые волосы были как у матери. Ладно, Хильдегерд, соберись, тебе нужны ответы.

– Твоя дочь мертва, её убили. Как видишь, не её одну. Тебе очень повезло, что ты встретила унтерштурмфюрера Лейбриха, никто другой не стал бы тебя слушать. – Хильдеберг говорил чётко, делая ударения на значимых словах. Женщина кивала и, кажется, даже пыталась понять, что он говорит. – Мне нужно знать, где ты живёшь, где и когда ты видела дочь в последний раз, куда она выходила из дома.

– Две недели назад, пятого числа, она пошла за продуктами в магазин и не вернулась. – Женщина всхлипнула, но заплакать не решилась. – Там идти-то всего минут пятнадцать, совсем близко. Она ведь не первый раз… как я могла отпустить её одну?

– Где ты живёшь? – Хильдеберг нахмурился, – покажешь тот магазин?

– Да, да. Пятнадцатый район рядом со старыми мясными складами, – женщина нервно теребила край платка, – наш дом совсем рядом с консервным заводом, по утрам и ночью слышны гудки. Я могу проводить вас.

– Знаю я этот район, – Хильдеберг едва не выругался. – Ладно. Завтра в двенадцать часов дня жди меня у ворот Управления.

– Хорошо. – Женщина опустила голову. Кажется, она всё-таки справилась. – Прошу вас, найдите того ублюдка, который сделал это с Анной.

Хильдеберг кивнул и нажал кнопку вызова охраны – такие были почти в каждом помещении. Когда вошёл охранник, он приказал ему сопроводить женщину до выхода. Это не просто кое-что, это уже очень даже что-то.

– Бывал там? – Отто накрыл тело девочки и повернулся к Хильдебергу. – Не самый плохой район, заводской, но достаточно чистый.

– В том-то всё и дело. Мутаций там нет, но люди живут бедные. Я был там несколько раз. – Хильдеберг едва удержал рвавшееся наружу ругательство. – Есть там один парень. Он отыскивает смазливых парней и девчонок, крадёт их и продаёт аристократам-заказчикам. Полиция, наверное, на него и подумала, потому и искать не стала. А вот я, пожалуй, его навещу. Одна только проблема – меня там уже знают.

– Тогда возьми с собой Дерека, его они видеть не могли, – Отто постарался, чтобы голос его звучал равнодушно. Дэнелю надо чем-то заняться, пока не вернётся Харальд. Дело, конечно, не самое приятное, но не опасней прошлого. – Кстати, Хильдеберг, я же тебя не за этим просил зайти. Мне, кажется, удалось кое-что выяснить о личности убийцы. Вот, посмотри.

Отто подошёл к компьютеру и вывел на экран изображения всех жертв, потом убрал изображения самих девочек, оставив только схему разрезов, развернул на плоскости. Рисунки – растительные, геометрические или просто переплетение линий. Все разные, не похожие и ни в чём друг друга не повторяющие.

– Кто-то использовал тело человека вместо холста и нож вместо кисти. Мы имеем дело с творческой личностью, эстетом. – Отто вздохнул. Сомнительное искусство, хотя талант у него был. – Боюсь, он аристократ, и, по крайней мере, не обычный садист.

– Садист с творческими наклонностями – это намного лучше. – В голосе Хильдеберга слышался неприкрытый сарказм. – Ладно, всё это надо хорошенько обдумать. Спасибо, Отто, это может оказаться полезным.

– Не за что. Я уже собираюсь домой. – Отто едва заметно кивнул Дэнелю. – Если тебе больше ничего не нужно, я пойду.

– Да, думаю, нам всем пора, – Хильдегерд усмехнулся, заметив кивок Отто. Конечно, он не только в курсе, кто этот парень, но и хорошо с ним знаком. Ладно, раз обещал Харальду не подозревать до его возвращения, значит, не буду.

Отто запер дверь морга и повернулся к Дэнелю. Хильдегерд ушёл, забрав распечатки рисунков.

– Хочешь поужинать у меня, Дэнель? – Отто улыбнулся юноше. – Солнышка обрадуется, если ты придёшь.

– Конечно, спасибо, – Дэнель ответил на улыбку. Это было намного лучше, чем сидеть одному в пустой квартире. А он думал, как дотерпеть до завтрашнего вечера.

Хильдеберг разогрел готовый ужин из магазина и заварил себе кофе. За окном лил холодный дождь, изредка громыхало где-то за городом. В том районе с ним могут и не захотеть говорить, а вот с незнакомым юношей… Дерек выглядел достаточно невинным, чтобы не вызвать подозрений, и достаточно чистокровным. Хильдеберг положил на стол папку с рисунками и отчётами и поставил рядом тарелку. На кухне закипел чайник. Мужчина бросил взгляд на стоявшую на столе фотографию сестёр и отправился делать себе кофе. То, что нашёл Отто, было очень интересно, но лишь подтверждало его опасения, что убийца – из чистокровных. Даже если он будет знать его имя, это ничего не даст. Если бы он их насиловал, его можно было бы обвинить в растрате генов, но он просто убивал. Хильдеберг вздохнул и открыл папку. Третьим сверху лежал доклад аналитика, прослушивающего телефон Лейбриха. Конечно, не стоило просить его о таком, но он должен был проверить нового сотрудника. Сейчас это было рискованно, у Харальда секретное задание, детали которого ему лучше не знать, но и Лейбриху тоже. Надо будет снять прослушку. Так, что там? Один звонок, на телефон Харальда, и… тишина. Они не разговаривали. Что за глупость? Ладно, потом разберусь. Придётся всё-таки потащить этого мальчишку в город, оперативников там всех знают – Грюммер спрячется, он его потом год искать будет. Если парень помогал Харальду в прошлом деле, что-то он должен уметь, да и женщину ту нашёл тоже он. Свободных оперативников всё равно нет, пришлось даже послать на задание с одним из них двух аналитиков вместе ещё одного коллеги. Всё равно пока парню заняться нечем, а так и приглядеться к нему можно будет. Эх, обещал же! Хильдегерд отправил в рот ложку чего-то тёплого и теоретически съедобного. Итак, если за этим действительно стоит Грюммер, то убийца – чистокровный, работорговец чаще всего работает именно на них. По крайней мере, выясню, кто именно. Грюммера давно стоило прижать – раздражает. Неизбежное зло общества – если что-то допускается, но должно делаться без огласки, всегда найдётся тот, кто обеспечит нужным товаром или возможностью за соответствующее вознаграждение. Подпольные клубы, похитители детей, даже религиозные секты и наркоторговцы – все они существуют лишь для того, чтобы удовлетворять потребности своих клиентов, какими бы они ни были. Хильдеберг прикрыл глаза ладонью. Человеческий мусор, паразитирующий на своих хозяевах-аристократах, когда-нибудь их станет настолько много, что они похоронят под собой весь правящий аппарат. Нет, стоп, опасные мысли – мы послушные и лояльные, не так ли? Мужчина тяжело вздохнул и потянулся к отчётам аналитиков. Впереди ещё долгая ночь.

Рейнер открыл дверь своей маленькой квартиры ключ-картой. Он ужасно устал и очень хотел спать. Если его снова попытаются вытащить из постели среди ночи – он просто выключит телефон и перевернётся на другой бок. Рейнер вздохнул – хотелось бы, чтобы это было возможным. Нейхардт нещадно торопил аналитиков, отправлял запросы во Второе Управление, которое сейчас занималось расследованиями деятельности нескольких подозрительных религиозных сект. Его там, должно быть, уже ненавидят. Слишком тихо для таких крупных организаций – они почти мгновенно вычисляют внедрённых агентов, с другой стороны, их адепты исключительно мирные и верующие люди – вроде бы ничего подозрительного, но… всегда есть какое-то но. Управление попробовало внедрить туда агента из штатских. Ему удалось стать членом одной из сект, он докладывал о довольно странных ритуалах, и, самое главное, проповедях. Они не призывали к мятежу или свержению власти Башни, скорее проповедовали стремление к силе и совершенству для каждого человека и обещали указать путь чуть ли ни к бессмертию для тех, кто поднимется на должную ступень посвящения. Ещё одна интересная деталь – каким бы званием и положением человек не обладал, здесь он вынужден был начинать всё с нуля. Положение, достигнутое благодаря приложенным усилиям, обещание силы, власти и здоровья – пусть и не напрямую, но это слишком походило на подготовку восстания. К тому же эта их идея: сила человека – он способен добиться всего сам, для него нет пределов в самосовершенствовании – косвенно это мог быть призыв против Индиго. Рейнер потёр пальцами виски. Прохладные узкие ладони легли ему на плечи, стащили тяжёлый плащ.

– Почему ты стоишь в коридоре? – тихий голос у самого уха, – опять задумался?

– Да, малыш, опять, – Рейнер устало улыбнулся, – приготовь мне ванну.

– Я уже всё сделала, – девушка улыбнулась и прижалась лбом к плечу мужчины, – даже ужин.

– Надеюсь, он хотя бы съедобный? – Рейнер улыбнулся и повернулся к девушке, – не как в прошлый раз?

– Нет, – Эная тихо рассмеялась, – я пробовала, он вполне съедобный. Или ты думаешь, что я хочу тебя специально отравить?

– Нет, уже нет, – Рейнер провёл рукой по тёмным волосам девушки. Оставлять её у себя было настоящим безумием. Даже просто позволить ей жить, а уж тем более делать своей девочкой. Человеку его ранга и крови не полагается делить постель с кем-то настолько неподходящим. Сначала он действительно проверял каждое приготовленное ей блюдо на наличие яда, но потом понял, что она просто совсем не умеет готовить. Он следил, чтобы она засыпала первой, и запирал оружие, но потом понял – она просто не умеет им пользоваться. Зато Эная хорошо умела играть в шахматы и знала несколько старых языков и диалектов, которые использовались ещё до Последней Войны, да и о самой Войне она знала много. Ему было с ней интересно и вопреки всякой логике спокойно.

Рейнер закрыл глаза. Эная налила в ванну какой-то ароматической жидкости, которая перебивала запах химикатов и теперь сидела на корточках рядом и массировала ему плечи. Мужчина чувствовал, как понемногу уходит усталость и напряжение, и по телу растекается тепло. Тонкие пальцы с силой разминали затёкшие мышцы, от воды поднимался ароматный пар. Его маленькая тайна, личный элемент хаоса, который может его уничтожить. Даже если Эная станет причиной его падения, сейчас он был на это согласен.

– Ты выходила сегодня из дома? – Рейнер чуть приоткрыл глаза. Ему хотелось провести так всю жизнь.

– Я была осторожна, как ты меня учил. Я отнесла письма, которые ты просил, и купила продуктов. А ещё твоё лекарство, ты ведь не забываешь? – Девушка провела рукой по его светлым, почти белым волосам. Генетически он был идеален, как и все аристократы, но это совершенство делало его уязвимым, неприспособленным к жизни в таких условиях. Его кожа слишком сильно реагировала на загрязнённые осадки. Когда Эная только поднялась на поверхность, одним из самых ужасных открытий для неё был снег – он жёг кожу, делал волосы липкими, забивался в лёгкие. Она просто не привыкла, её тело не было приспособлено к этому. Его тоже. Хоть он и родился на поверхности и всю жизнь прожил под этим дождём, его кожа была слишком чувствительной. Как объяснил ей Рейнер, такое встречается у чистокровных, хоть и не очень часто. Лекарства давали защиту, которой большинство людей обладало с рождения. Ей тоже приходилось их принимать. Рейнер говорил, они совершенно безопасны.

– Вот и хорошо, – Рейнер вздохнул и сел – надо было выбираться из ванной, ужинать и ложиться спать, пока у него ещё есть на это время.

– В городе люди говорят страшные вещи, – Эная замолчала. Слухи действительно были ужасны – они пахли войной.

– Не слушай, это всего лишь слухи, – Рейнер взял из рук девушки протянутое полотенце, – не стоит верить всему, что говорят.

– Но люди говорили про Детей Богов…, – Эная испуганно зажала себе рот рукой. Они никогда не говорили о том, кто она. Рейнер просто сделал вид, что не замечает цвета её глаз, она не напоминала.

– Хочешь вернуться? – Голос Рейнера звучал почти равнодушно, бесцветно, как всегда, но Эная испугалась. – Камеры от люков убрали, патрулей там тоже нет – можешь вернуться, если захочешь. Я тебя не держу.

Эная молчала. Рейнер почувствовал спиной холод. Просто только что вылез из горячей ванной и ещё не вытерся. Если она уйдёт? Он никогда не говорил с ней о работе, не хотел даже вспоминать о ней дома, так что ничего лишнего она знать не может. Разве что его адрес – не так много. Если она уйдёт, он снова будет один. Снова сидеть в офисе допоздна и самому готовить себе ужин, снова бесконечные вечера с книгой и холодная пустая постель или вообще диван в Управлении. Так было раньше, ничего страшного. Просто он никому больше не сможет поверить. Рейнер слишком хорошо понимал – он оставил её, чтобы заполнить гулкую пустоту внутри, появившуюся после предательства и смерти Вольфганга. А может, она всегда была там, просто он её не замечал. Пустота и свет, который её заполнил.

Эная молчала. Она не знала, что ответить ему. Ей хотелось вернуться, пусть в разрушенные поселения, но домой. Там были её знакомые, может даже родственники – она ведь не знала, кому удалось выжить. Там был её дом, а здесь был этот ужасный дождь, целые дни ожидания и он. Уйти, вернуться и забыть, вычеркнуть из памяти холод, одиночество, страх, голод первых дней после побега. Вычеркнуть падение и позор, тот отвратительный факт, что она предала свой дом, свою семью, всех Детей, разделив постель с тем, кто отдал приказ об их уничтожении. Забыть и простить саму себя, начать новую жизнь там, где ей будут рады, где её место, выйти замуж. Ведь он – военный Империи, правая рука Синеглазых, чудовище. Вот только Эная никак не могла вспомнить, почему должна ненавидеть Индиго. И не могла заставить себя забыть его усталую улыбку, его мягкие волосы, его смущение и нежность его рук. И то, как он готовит, и то, как пытается есть то, что сготовила она. И ещё, то в чём она пока не была уверена, нет… знала наверняка, как самую очевидную истину. Она не могла уйти, она не хотела ненавидеть, не желала больше лгать никому, особенно самой себе. Она – предательница. Эная просто не могла бросить его одного, здесь. Она подошла и накинула ему на плечи халат.

– Я никуда не уйду, пока ты сам меня не прогонишь, – сказала Эная тихо, но решительно. Я не уйду, не смогу. Рейнер вздрогнул и повернулся к девушке. Немного грустная улыбка, его рубашка, промокшая насквозь, слишком большая для её хрупкой фигурки и зелёные глаза, полные непонятного восторга. Она остаётся. Рейнер притянул девушку к себе и поцеловал, сначала лишь слегка касаясь губ, потом, когда она ответила, сильнее и глубже.

Эная прижалась к телу мужчины, своего мужчины, и ответила на его поцелуй. Медленно и нежно, а потом нетерпеливо и страстно. Как же редко он позволяет себе настолько отдаться эмоциям! Ей казалось, что она тает, растворяется в тепле его рук, нежности губ. Эная чувствовала, как дрожит его тело, как отзывается на эту дрожь её собственное. Ещё несколько недель назад она была ребёнком, подростком, теперь она чувствовала себя взрослой. Её тело ещё не до конца сформировалось, но с каждым днём она всё больше становилась похожа на женщину.

Рейнер разорвал поцелуй, когда почувствовал, что начинает задыхаться. Эная стояла, прижавшись к нему, и пыталась отдышаться. Она улыбалась. Мужчина убрал с лица девушки прядку волос и коснулся губами её лба. Эная провела пальцами по губам Рейнера и взяла его за руку. Иногда он бывал таким недогадливым в том, что касалось его самого. Ужин можно будет и разогреть, хуже он вряд ли станет, сейчас ему нужно совсем не это. Она не стала включать в спальне свет. Рейнер, не отрываясь, смотрел в зелёные глаза, в чёрных зрачках мелькал красноватый отблеск ночника. Красивая. Он прикоснулся губами к шее девушки и провёл ладонями по плечам, снимая мокрую рубашку. Эная почувствовала, что дрожит от его прикосновений. Как же давно он прикасался к ней так в последний раз? Рейнер проводил много времени на работе, да и его часто вызывали по ночам. А ей казалось, чаще всего он просто не решается. Так странно, так глупо. Эная судорожно вздохнула, когда губы мужчины коснулись её груди, и сделала шаг назад, увлекая его в постель. Всё-таки он был выше, и ей было немного неудобно. Рейнер прикрыл глаза и снова поцеловал Энаю. Он провёл ладонью по маленькой груди, чуть сильнее сжал. Девушка тихо застонала в его приоткрытые губы, её руки скользили по его груди, спине, животу. Энае безумно хотелось, чтобы он тоже почувствовал, понял, что значит растворяться в другом человеке, забывая саму себя. Хотя, наверное, он знал. Девушка чувствовала, как из низа живота растекается тепло, такое сильное и светлое, заполняющее её до краёв, выплёскивающееся наружу. Время и пространство сжались в один ритмично пульсирующий комок. Весь мир перевернулся, заполненный светом и теплом, вытянулся в нервно вздрагивающую от каждого движения струну. И имя этому миру было Рейнер. Эная стиснула ткань простыни и открыла глаза. Он был так невозможно близко и улыбался, так просто, так благодарно. Его голубые глаза были наполнены светом. Девушка чувствовала, что их сердца бьются в одном ритме, неровном, ускоряющемся ритме их движений, их единения, их жизни.

Эная провела рукой по волосам спящего у неё на плече мужчины. Ужин так и остался стоять на столе. Ей самой очень хотелось спать, но ещё больше – смотреть, как он спит. Потом все эти проблемы и опасности уведут его, но он снова вернётся, обязательно, потому что его глаза, его тело не могут лгать. Эная улыбнулась и поцеловала спящего Рейнера.

Харальд проснулся резко, как будто его кто-то толкнул. В комнате кроме него никого не было, сквозь приоткрытые шторы пробивался тусклый свет раннего утра. Харальд повёл затёкшими плечами – он заснул вчера в кресле под гул и грохот песчаной бури. Сейчас было тихо. Харальд встал и подошёл к окну. Дома засыпало до середины первого этажа, по серому стеклянно хрустящему песку ездила пескоуборочная машина, расчищавшая двери и тропинки между зданиями. Пока ещё далеко, у него есть время привести себя в порядок. Харальду снились какие-то непонятные тени, липкие и мутные, и Нэль. Никаких привычных лестниц и стен, заляпанных кровью. Это потому что Пустоши находятся на севере, за много часов езды отсюда? Вполне может быть. Нэль, он был так далеко, за этими серыми тенями. Всего одна ночь на скоростном поезде. Вчера он позвонил, но не произнёс ни слова. Он жив, он ждёт – вот и всё, что он мог сказать ему. Им незачем знать, этому городу незачем слышать. Харальд подошёл к раковине и открыл кран. Только бы вода, а не песок. Прозрачная, пахнущая химией струя ударила из крана. Харальд подставил ладони. Надо начинать думать, дело само не раскроется. Чем быстрее закончу, тем быстрее вернусь. Итак, что у меня есть? Харальд плеснул в лицо обжигающе-холодной водой. Труп химеры, одна штука. Пока одна. Вариант первый – личная неприязнь, причём настолько сильная, что убийство совершено руками его же пары. Кому мог перейти дорогу молодой химера? Надо будет узнать у его коллег. Кому он мог мешать? Здесь только те химеры, которым дали особые задания, обиженных и обделённых нет. Сорвать задание? Он вряд ли был один в отряде, хотя вероятно, если за каждым были бы закреплены особые обязанности, и каждый являлся бы носителем нужных генов. Но тогда Зигфрид паниковал бы больше, хотя он же не знает подробностей. Ладно, тогда Рейнер паниковал бы больше. Можно взять как рабочую версию – личная месть или устранение конкретной химеры из-за его задания. Дальше, вариант номер два – убийце было всё равно, какая из химер погибнет, его интересовал сам факт. Тогда как объяснить, что жертва находилась в таком удобном месте? Или наоборот, неудобном? Что было бы, если бы его пара напал бы на него на улице, при свидетелях, за ужином, в казарме? Что было бы неприятней – убийца неизвестен и может напасть на каждого или убийца – химера, его же собственная пара? Это зависит от цели убийцы. Вариант первый: его цель – солдаты, обычные люди. Тогда либо людное место, но химеры Башни в таких местах не бывают, держатся в стороне, либо вот такое вот загадочное убийство. Оно породит слухи, страх. То, что это сделал химера, было очевидно с самого начала, да ещё и начальник военной полиции Абелард поставил караульных рядом с телом. Это, конечно, необходимо, но они же первые расскажут подробности происшествия своим сослуживцам, как только их сменят. Итак, получилось бы следующее – убийца неизвестен, но точно химера, как и убитый. Тонкостей отношений между химерами солдаты не знают, зато слышали, что те иногда сходят с ума и убивают всех подряд. Не важно, что химеры не убивают химер, и не важно, что это уже восьмое поколение – гораздо более стабильное, чем предыдущие. Они всего этого не знают и не могут знать. Вывод – химеры опасны и могут напасть в любой момент. Страх. Подозрительность. Недоверие. Вариант второй: цель – химеры, такие же, как жертва, из Башни. Тогда лучше было бы, чтобы они видели. Но что это даст? Они сразу узнают, кто убийца, найдут способ допросить, и что тогда? Смогут ли они вытянуть из него то, что удалось Харальду? Возможно. Это ничего не даст, химеры достаточно хорошо знают сами себя, чтобы понять, что происходит. Тайное убийство, чтобы химеры боялись за свою жизнь? Вероятнее, но тоже не очень эффективно. Это скорее их обозлит, опять же, они знают друг друга и заподозрят кого-то другого. Человека? Возможно. Итак, из возможных – провокация и слухи среди солдат-людей, провокация и подозрение среди химер. В обоих случаях лучше всего было совершить убийство где-нибудь в стороне, чтобы труп не сразу нашли. К этому времени настоящий убийца – его пара должен был умереть. Никто его не заподозрит, а значит, убийца так и останется не пойманным. Харальд вытер лицо полотенцем, ткань была грубой и слегка царапала кожу. Для того чтобы понять, какой из двух вариантов наиболее вероятен, надо узнать, какую реакцию вызвало это убийство у людей и у химер. И ещё остаётся личная месть и устранение из-за задания. Теперь главный вопрос – кто, человек или химера стоит за убийцей? Для этого надо будет встретиться с врачом химер. В дверь постучали, громко и настойчиво. Харальд положил полотенце рядом с раковиной. Дорогу уже расчистили? Тогда это должен быть Рольф.

– Штандартенфюрер! – Молодой лейтенант стоял, уперев руки в колени, и пытался отдышаться. – Простите. Ещё одно убийство.

Хильдеберг зашёл в кабинет своего начальника. Дерек уже был там, занимался какими-то бумагами. Сейчас в их Отделе было тихо – все оперативники разошлись по заданиям, аналитики ещё не пришли на работу.

– Унтерштурмфюрер Лейбрих, мне надо кое-что обсудить с тобой, – Хильдеберг остановился напротив стола Дерека, – ты уже завтракал?

– С удовольствием выпью кофе. – Дэнель отложил в сторону диск с отчётом. Поговорить? Неужели он решил поступить так, как советовал Отто? Я же обещал Харальду не вмешиваться ни во что опасное.

– Вот и отлично, пойдём, я знаю здесь неплохое кафе неподалёку, – Хильдеберг повернулся к двери. Тихое место чуть в стороне от центральных улиц, военные там почти не бывают. Кафе напротив входа в Управление тоже было достаточно безопасным, из-за проходящих рядом линий высокого напряжения поставить там прослушку было невозможно, но там всегда слишком много людей, в основном армейских. Ему не хотелось, чтобы их видели вместе, да и говорить лучше там, где тебя даже случайно не сможет никто услышать.

Хильдеберг вышел на улицу под моросящий ещё с ночи холодный дождь. Дэнель вышел вслед за ним, огляделся и поднял ворот плаща. Было уже совсем холодно, по утрам на лужах серой коркой появлялся лёд, но дождь всё никак не хотел сменяться снегом. Хильдеберг вышел с территории Управления и направился в небольшой переулок, ведущий на соседнюю улицу. Кафе было совсем маленьким и сейчас практически пустовало. Ему нравилось обедать здесь, к тому же хозяин варил вкусный кофе, а еда стоила совсем недорого. Дэнель сразу направился к столику в углу, от которого хорошо был виден вход. Хильдеберг и сам часто выбирал это место, скорее по привычке, чем по необходимости.

– Ладно, теперь давай поговорим, – Хильдеберг заказал им обоим кофе, – о серийных убийствах девочек-подростков. Для начала я хотел бы узнать – ты будешь мне помогать? Это не входит в твои должностные обязанности и вряд ли зачтётся. Скорее наоборот – может оказаться опасным.

– Я понимаю, – Дэнель сплёл пальцы, – убийца, скорее всего, аристократ и, в лучшем случае, просто маньяк.

– В лучшем случае? – Хильдеберг удивлённо посмотрел на Дэнеля, – а в худшем?

– В худшем это ритуальные убийства. – Дэнель поднял глаза на Хильдеберга, – совершённые аристократом, состоящим в какой-нибудь секте. Тогда попытка добраться до правды может стоить жизни.

– Ты прав, я не думал о таком варианте, – Хильдеберг потёр подбородок, – ну так что, будешь помогать мне? Объясню сразу, мне нужна твоя помощь, потому что тебя никто не знает. Я и мои оперативники уже не раз проводили расследования и дознания в том районе, нас помнят. Появимся там – торговец детьми исчезнет, и мы его ловить будем ещё очень долго, а он – наша самая главная и пока что единственная зацепка, да и то сомнительная.

– От меня требуется расспросить людей и узнать, где сейчас этот торговец, если это действительно его рук дело? – Дэнель задумался. С одной стороны – Хильдеберг сейчас заместитель Харальда, если убийства ритуальные, расследование может вывести на одну из сект, распространяющих опасные слухи. Раз он работает в Отделе, его это не может не касаться. С другой стороны – это было опасно. Ему вообще лучше было не привлекать к себе лишнее внимание, иначе у Харальда могут появиться проблемы. Но, скорее всего, дело будет не слишком сложным. – Я помогу тебе.

– Вот и отлично. – Хильдеберг улыбнулся и забрал кофе у подошедшей официантки. – Тогда до обеда надо будет закончить все дела, а потом пойдём общаться с населением. Я тоже пойду для подстраховки, но спрашивать буду о другом, чтобы не привлекать внимание.

Дэнель кивнул и отпил кофе. Действительно, хороший. Надо будет запомнить это место и прийти потом сюда с Харальдом. Дело казалось простым, только найти убийцу и доложить начальству. Потом всё замнут. Но всё равно это был шанс узнать что-то большее. Харальду может понадобиться любая информация. Пока что только поговорить, большего от него не требуется. Да и вряд ли Хильдеберг будет требовать больше, это ведь действительно не его обязанности.

Дверь с тихим шипением отъехала в сторону, и Нейхардт вошёл в комнату прослушки. Ройль был на своём месте, разбирал накопившиеся за прошедший день сообщения и следил за показаниями активности номера штандартенфюрера Рейденберга. Мужчина был так увлечён своей работой, что не заметил подошедшего Нейхардта. За соседним столом сидел совсем молодой парень, недавно только закончивший обучение и направленный сюда на стажировку.

– Унтерштурмфюрер Ройль. – Голос Нейхардта был холодным, лишённым каких-либо эмоций. Ройль вздрогнул и обернулся через плечо. Парнишка, сидевший сбоку от него, едва не подпрыгнул и тоже обернулся.

– Оберштурмбанфюрер Кальтштейн, – Ройль вскочил и вытянулся по стойке смирно. Многим в Отделе Нейхардт не нравился ещё раньше, когда он был простым аналитиком, а теперь его уже боялись. Многие аресты были спровоцированы расследованиями, которые он проводил по собственной инициативе в свободное от работы время. Его ненавидели, но вряд ли нашёлся бы кто-то, кто рискнул бы ему сказать это в лицо. Оставалось только ждать, пока Рейнер, наконец, от него избавится.

– Я хочу получить ваши объяснения по поводу этого. – Нейхардт протянул Ройлю его пустую запись разговора Рейденберга с адъютантом. Заголовок заполнен по всем правилам – дата, время, имена и звания говоривших, номер телефона, имя того, кто прослушивал разговор. Поле комментарии и краткое содержание пусты, как и почти весь лист, на котором должен быть записан разговор.

– Они оба молчали, оберштурмбанфюрер, – Ройль нервно сжал пальцами край стола. Прозвучало как-то глупо. Ну вот зачем адъютанту главы Отдела звонить своему начальнику и молчать? И зачем начальнику молчать в ответ? – За всё время не произнесли ни слова.

– Знаю, я прослушал запись. – Нейхардт посмотрел в глаза Ройлю. – А что это было за молчание?

– Простите? – Ройль чувствовал, как край стола упирается в бедро. Холодные голубые глаза Нейхардта словно гипнотизировали. – Они просто молчали и всё.

– Не бывает просто молчания, оно всегда наполнено смыслом, если вы не способны различить оттенков тишины, это всего лишь говорит о вашей некомпетентности. – Голос Нейхардта оставался таким же ровным и спокойным, нечеловечески ровным и спокойным. – Молчанием иногда можно сказать много или не сказать ничего. Время, которое длился звонок, так же может иметь значение. Или вы считаете, что человек, за которым бригаденфюрер Рейденберг приказал наблюдать особенно усердно, не так важен? Что подобный звонок не имеет никакого смысла и подтекста?

– Нет, нет…, – Ройль почувствовал, как по спине бежит холодная струйка пота. Это что, конец? Обвинение в невыполнении приказа, неуважении начальства, халатности? Отставка? Если повезёт. – Оберштурмбанфюрер, я же не умею читать мысли, человеку такое не под силу.

– Вы не человек, унтерштурмфюрер Ройль. Вы – сотрудник Управления Имперской Безопасности. Вы обязаны уметь извлекать информацию даже оттуда, где обычный человек её не видит. Я разочарован. Надеюсь, в следующий раз вы справитесь лучше.

– Я… да, сделаю…, – выдавил из себя Ройль в спину вышедшему Нейхардту. Этот человек требует невозможного, но он всё-таки дал ему ещё один шанс, последний.

Нейхардт постучал по открытой ладони свёрнутым листом с отчётом унтерштурмфюрера Ройля. Теперь он будет стараться, ненавидеть, бояться, но делать всё, на что способен, и даже больше. Нейхардту было безразлично отношение к нему подчинённых. Пусть боятся, пусть ненавидят, только бы работали. Они не могут проиграть в войне, а для этого придётся напрячь все силы. Ройль – талантливый и исполнительный сотрудник, но он ещё недостаточно опытен, чтобы читать людей, как открытые книги. Для этого надо не бояться заглянуть под маску и увидеть то жалкое отвратительное создание, которое под ней скрывается. Люди молчат, когда им нечего сказать, или когда сказать надо слишком много, когда не хватает слов, и когда они просто не нужны. В молчании этих двоих было обещание.

Слуга забрал у Рейнера плащ и исчез. Принц назначил ему встречу в Красной Гостиной. Записку утром принёс курьер вместе с другой срочной почтой. Рейнер поднялся по широкой лестнице на второй этаж и повернул направо – северный коридор почти до самого конца. Дорогой паркет, покрытый ковром, мраморные вазы с каменными цветами в нишах, приглушённый свет. Некоторые помещения и коридоры дома Принца неприятно напоминали Рейнеру Башню. Ему всегда было интересно, что может связывать Индиго и этого странного человека, но он умел не задавать вопросы. Рейнер толкнул дверь из красного дерева с вырезанными человеческими лицами и плющом. Небольшую комнату заливал тусклый, красноватый свет. Стены были обиты шёлком винного цвета, толстый ковёр цвета свежей крови, красная обивка мебели, алые розы в вазе на столе. В этой гостиной Рейнер всегда чувствовал напряжение, тревогу, почти панику. Здесь не было окон, только тяжёлые занавеси на стенах. В этой комнате всё было каким-то иррациональным и неправильным. Когда Рейнер вошёл, Принц поднялся с дивана. Белые облегающие шёлковые штаны, рубашка цвета топлёного молока, манжеты и ворот отделаны кружевом, золотистые светлые волосы рассыпаны по плечам – белое пятно в кровавом море, от которого невозможно оторвать взгляд. Принц улыбнулся уголками губ и едва заметно склонил голову в приветствии, скорее отмечая, что Рейнер наконец пришёл, чем выражая уважение.

– Рад видеть тебя, Рейни. – лукавая полуулыбка, промелькнувшая игривость во взгляде. Рейнер привык обезличивать людей званием и фамилией, так ему проще было с ними работать, поэтому его раздражало это глупое сокращение.

– Чему обязан честью? – Голова склонилась ниже.

– Садись, у меня есть к тебе одна просьба. – Принц вернулся на диван и закинул ногу на ногу. Из-за тёмного цвета обивки казалось, что он окружён ореолом света. Интересный эффект. Рейнер опустился в предложенное кресло, достаточно глубокое, чтобы он оказался ниже Принца.

– Готов сделать всё, от меня зависящее, чтобы выполнить её. – Рейнер откинулся на спинку кресла и приготовился слушать. Просьба этого человека равносильна приказу. У него нет официального воинского звания, но есть должность – консультант Канцлера. Тайный советник, ещё одна тень за троном.