Читать книгу Сжечь правду - Екатерина Спирина - Страница 4

Глава 2

Оглавление

Неудобные туфли


– У тебя уже нашлась здесь любимая остерия2? – полюбопытствовал я, понимая, что не имел права соглашаться. Но я подумал, что еще успею вовремя затормозить, совершенно не отдавая себе отчета в том, что на «черной» трассе не так-то просто остановиться.

– Еще нет, – сказала Кьяра. – Жду твоих предложений.

Через некоторое время мы сидели в приятном полумраке уютной остерии за небольшим столиком на двоих.

– Ты уже все попробовал здесь? Порекомендуешь что-нибудь? – спросила Кьяра, углубляясь в меню.

– Нет, я тут третий раз. Сегодня собираюсь попробовать типичное блюдо местной кухни.

– И какая тут кухня типичная?

– Учитывая, что рядом Бергамо, полагаю, что бергамасская. «Casoncelli alla Bergamasca»3 – говорят, исключительно вкусная паста… Только моя реклама тебя, похоже, не сильно впечатлила, – заметил я, увидев, что она продолжает изучать меню.

– Нет-нет, я с удовольствием попробую эту пасту. Но меня заинтересовало название «Risoto con le rane»4… Это, правда, рис с лягушками?

– Понятия не имею, – пожал я плечами. – Видишь ли, я не заказывал это блюдо, потому что меня не сильно воодушевляет перспектива поедания лягушек. Ничего против них я не имею, но не в качестве еды. Вон, смотри, – кивнул я на официанта, который проносил мимо нас две тарелки дымящегося риса с торчащими поджаренными лапками, больше похожими на лапки цыплят-дистрофиков. Честно говоря, у меня вид блюда вызвал чувство какого-то неприятия. – Хочешь попробовать?

– Упаси боже! – отразилось на ее лице искреннее отвращение. – Я вообще боюсь лягушек.

– Не думаю, что в таком виде они могут быть чем-то опасны, кроме потери аппетита, – рассмеялся я.

Кьяра, уставшая, раскрасневшаяся и явно довольная своими достижениями на горных лыжах, несколько минут молчаливо изучала содержимое своего смартфона. А я украдкой изучал ее. Она была милой и нежной. И даже несмотря на совершенно растрепавшуюся косичку, она была красивой. Хотя, может, именно эта растрепавшаяся косичка и придавала ей особое неповторимое очарование.

– Извини, надо было ответить на пару сообщений, – прервала Кьяра мои сумбурные размышления. – А ты уже, видимо, не здесь? – усмехнулась она. – О жене думаешь?

– О жене?! – я вздрогнул так, будто официант все-таки поставил передо мной по ошибке блюдо, из которого торчали лягушачьи лапки.

– Кольцо на твоем пальце разве не обручальное? – приподняла она вопросительно бровь.

Я с любопытством посмотрел на нее.

– Обручальное, – улыбнувшись, подтвердил я, пытаясь скрыть горечь меня охватившую. Я испытывал совершенно невыносимое чувство сожаления о том, что не являюсь человеком, свободным в своих действиях. Хуже всего было то, что такое ощущение посетило меня впервые. Многие мои друзья, встречая хорошенькую женщину, сразу испытывают жгучее сожаление, что несвободны, и незаметно снимают кольцо. Конечно, несколько раз меня тоже посещали мысли о том, что было бы здорово в той или иной ситуации быть свободным, но мне ни разу не приходило в голову снять кольцо. Сейчас я хотел бы видеть безымянный палец моей левой руки5 без каких-либо украшений. Потому что в то мгновение я понял, что хотя между нами еще ничего не возникло, но оно уже успело закончиться, и это осознание неприятно больно кольнуло меня.

– Есть дети? – с интересом спросила Кьяра.

– Ждем, – улыбнулся я. Но как-то криво.

– Что-то у меня такое ощущение, что ты не горишь радостным ожиданием, – заметила она, поразив меня своей проницательностью.

– Да нет, почему? Это замечательно иметь сына. Я назову его Джиджи… Буду играть с ним в футбол, смотреть Формулу 1 и запускать какую-нибудь радиоуправляемую машину. Или самолет.

– А если будет дочь?

– Хм, – задумчиво произнес я. – Научусь заплетать косички, изучу ассортимент кукол в магазине и приготовлюсь играть в «дочки-матери», – неуверенно сказал я.

Кьяра рассмеялась, а потом мечтательно посмотрела в пространство.

– Как это замечательно, когда мужчина хочет иметь детей и заниматься с ними… – проговорила она с улыбкой, но я совершенно точно уловил горечь в ее взгляде и голосе.

– Твой мужчина не хочет иметь детей? – спросил я и замер в напряженном ожидании.

– С чего ты взял, что у меня есть мужчина? – удивленно приподняла она бровь.

В самом деле, с чего я взял? Я не мог это объяснить, но некое шестое чувство подсказывало мне, что у нее был мужчина, который, однако, не делал ее счастливой.

«Хоть бы она была не замужем», – пронеслось в моей голове, хотя какая мне до этого печаль, оставалось непонятным.

– По глазам читаю, – ответил я.

Она едва заметно вздрогнула и несколько секунд смотрела мне в глаза. Потом опустила взгляд и тихо произнесла:

– Да, я живу с любимым мужчиной…

– Но он не хочет детей, – закончил я ее мысль, отчаянно пытаясь заглушить в себе разочарование. В общем-то, уже стало неважным, замужем она или нет, раз она назвала его любимым.

– Я иногда вообще не понимаю, чего он хочет, – вздохнула Кьяра.

– Важно, чтобы ты понимала, чего хочешь ты, – равнодушно произнес я.

– И что это меняет? – пылко возразила она. – Я понимаю, что хочу семью и детей, хочу настоящих чувств! Но если он этого не хочет, что меняет мое желание?! – она воскликнула так горячо, что я даже опешил. Я изумленно уставился на нее.

– Ну, ты ведь не волчица, – усмехнулся я. – Можешь и сменить мужчину.

– Едва ли мужчина – это пара туфель, оказавшаяся неудобной…

– Некоторые и в неудобных туфлях продолжают ходить, до крови стирая ноги только потому, что туфли им очень нравятся, и они не хотят признать, что они им не подходят.

– Ты один из них? – насмешливо спросила Кьяра.

– Я?! – ошеломленно воззрился я на нее. – При чем тут я?! Я не жалуюсь на неудобство туфель и не стираю ноги в кровь, – снова удивился я ее проницательности.

– Однако ты не похож на человека, который носит удобную обувь, – просто ответила она.

Однако я им и не был.

– Ты ясновидящая? – подозрительно спросил я.

– Нет, я тоже по глазам читаю.

Я молчал. В моих глазах еще никто никогда не прочитал ничего путного. Меня наоборот всю жизнь считают весьма скрытной и сдержанной особой.

На мое счастье в зале появился официант, неся в руках тарелки с дымящейся пастой.

– Откуда ты? – решил я воспользоваться случаем и сменить тему, когда официант удалился, а мы приступили к трапезе.

– Из Апульи6. А ты?

– Из Флоренции.

– Из Флоренции?! – воскликнула Кьяра, и ее вилка с пастой на несколько мгновений застыла в воздухе.

– Да, – удивленно посмотрел я на нее. – Ты так изумляешься, словно я сказал, что прибыл из иной галактики.

– Просто я уже несколько месяцев живу во Флоренции, – ответила Кьяра.

– Неужели?! – пришла очередь моей вилки застыть в воздухе. – Как так?

– Я родилась и выросла в Апулье. И несмотря на то, что я очень люблю этот регион и неимоверно привязана к нему, моей мечтой было жить во Флоренции. Это самый лучший город на земле! И вот моя мечта сбылась… – глаза ее засветились счастливым блеском, и душу мою озарила улыбка. Было так здорово видеть в ее глазах искорки радости, хотя в целом я не понимал, откуда это дурацкое желание видеть ее счастливой.

– Нашла работу там?

– Да. Точнее чуть более полугода назад меня перевели во флорентийский офис газеты «Tutta bellezza del Mondo», когда освободилось место. Коллеги знали о моей мечте.

– И где ты там живешь?

– В доме у любимого мужчины, – пожала она плечами.

– Вот видишь: ты не сильно довольна своим любимым мужчиной, а он тебе даже крышу над головой предоставил.

– Да. Только он не был в эйфории от моего переезда, – скривила она губы в ироничной усмешке.

– Так вы еще раньше познакомились?

– Да, мы уже почти год вместе. Виделись, правда, только иногда по выходным. То я к нему приезжала, то он ко мне. А когда меня перевели в офис во Флоренции, он предложил мне остановиться у него. С неохотой, правда, и только после того, когда я сама намекнула… Но согласился. А сам стал часто уезжать то в командировки, то к жене…

– Ты что с женатым живешь?!

– Нет. К бывшей жене, с ребенком провести время.

– Хм… Пока ты не сказала про жену и ребенка, твоя история напомнила мне историю моего лучшего друга. У него тоже девушка из Апульи, недавно переехала к нему жить. Только он никогда не был женат, и ребенка у него никогда не было. По крайней мере, признанного, – добавил я, усмехаясь: мой лучший друг был невыносимым бабником.

Кьяра печально вздохнула, но ничего не сказала, продолжив поглощать свою пасту. Только глаза снова стали грустными и больше не светились радостью. Не знаю, почему, но меня это повергло в странную тоску. Мне нравилось видеть ее счастливые глаза.

– Ну и что скажешь о Флоренции? Не разочарована?

– Нет! Флоренция прекрасна, хоть я и почти ее не знаю.

– Разве твой мужчина за полгода не рассказал тебе обо всех ее закоулках? – насмешливо спросил я.

– Нет. Он еще ни разу не нашел времени, чтобы хотя бы просто погулять со мной по городу, – мрачно ответила она.

– Слушай, – не выдержал я, – как ты можешь называть его любимым, если ты еще слова хорошего о нем не сказала?

Она вскинула на меня недоуменный взгляд и несколько мгновений смотрела мне в глаза. Я почти буквально видел, как она копается в своей голове в поисках ответа на мой вопрос, но не находит.

– Наверно, потому, что я люблю его, – ответила она.

– И за что же ты его любишь? – еще более насмешливо спросил я. Хуже всего, что я ощущал какое-то дурацкое чувство, очень похожее на ревность.

– А что, любить надо за что-то? – нервно спросила она. – Любят просто так. За то, что человек просто существует. Когда любят за что-то, это не любовь. Это потребительские отношения.

– В этом ты, безусловно, права, – согласился я. – Только если есть возможность выбрать, кого тебе любить, выбирать надо того, кто делает тебя счастливой. А убеждать себя в том, что ты любишь кого-то, хотя ты несчастна с ним, – это мазохизм.

– То есть ты признаешь себя мазохистом?

– При чем тут я?! – внутренне вскипел я. – Ты всегда переводишь стрелки, когда не хочешь признавать правоту собеседника?

– Нет, я просто не люблю, когда мне указывают на ошибки, не замечая, что делают то же самое.

– С чего это ты взяла, что я несчастлив? Я, в отличие от тебя, ни одного упрека в адрес жены еще не сказал.

– Да, но и пылающих любовью слов ты тоже не сказал в ее адрес… Ты просто скрытный и привык все прятать внутри.

Это уже было слишком! Не знать меня и давать мне такие четкие характеристики.

– Ты психоаналитик и видишь людей насквозь? – полюбопытствовал я.

– Нет. Я корректор в журнале. Я тебе уже сказала, что работаю в издательстве, – невозмутимо ответила она. – Почему ты тогда не отказался от катания на горных лыжах ради любимой беременной жены? – прищурив глаза, спросила Кьяра.

– Почему я должен отказываться, если она все равно уехала на месяц в командировку?

– В командировку?! – изумилась Кьяра. – Беременная?! На месяц?!

– Да, – кивнул я как можно более равнодушно. Если честно, этот факт меня самого не приводил в восторг. Меня вообще не приводили в восторг эти ее длительные командировки. Полгода назад она точно так же провела в отъезде больше месяца, и мне это решительно не нравилось. А такое отсутствие во время беременности вызывало у меня еще менее приятные чувства. – Изначально мы должны были приехать сюда с ней вместе, но потом узнали о беременности. Я предлагал изменить место отпуска, но она не захотела, сказав, что перенесет командировку на это время, а я могу спокойно ехать кататься один.

– У тебя удивительная жена, – сказала моя «ученица». – Впервые слышу о таком желании у будущей матери уехать подальше от мужа.

– У беременных еще и не такие причуды бывают, – немного резко сказал я, попытавшись изобразить беззаботную улыбку.

У меня не было желания говорить плохо о моей жене, тем более с незнакомыми людьми. Я не считал это правильным, потому все шероховатые вопросы наших отношений были исключительно моей печалью. Единственным человеком, которому я иногда мог пожаловаться, был мой друг Мирко – тот самый, у которого девушка тоже была из Апульи. Это мой самый лучший и близкий друг, мы шагаем с ним рука об руку еще с тех пор, когда бегали в коротеньких штанишках. Еще с тех пор мы начали реализовывать с Мирко массу безбашенных планов. Идейным вдохновителем всегда был я, а Мирко с готовностью брался за их исполнение. Правда, мои идеи были вполне адекватными, но стоило за дело взяться Мирко, как мы попадали в различные переплеты, потому что он всегда жил сиюминутным порывом и никогда не думал о последствиях. Нередко в историях участвовали и представительницы прекрасного пола, потому что Мирко, я уверен, является прямым родственником любвеобильного венецианца Джакомо Казановы. Таким образом, наша молодость прошла весьма бурно, но я уже пять лет назад отрубил себе все возможности приключений, остановив свой выбор на Лоретте. А Мирко до сих пор ищет свою вторую половину. Точнее он ее не ищет, потому что он категорически не готов каким-либо образом ограничивать себе возможность приключений. Я весьма удивлен, что он уже долго состоит в отношениях с одной и той же девушкой, но у меня есть серьезнейшие основания полагать, что он, увы, не остается ей верен. Я, правда, еще не знаком с ней, но мне ее уже искренне жалко.

– На каком месяце твоя жена? – донесся до меня сквозь гул потока моих мыслей вопрос Кьяры.

– На пятом, – ответил я, поднося ко рту вилку с casoncelli.

– По крайней мере, она поехала в командировку в наиболее безопасный период.

– В каком смысле? – недоуменно спросил я. К моему стыду, я не был очень сведущим в вопросах беременности. Лоретта вообще меня не просвещала на эту тему (и у меня было ощущение, что и себя тоже), поэтому все мои познания ограничивались рассказами друзей да несколькими статьями в Интернете. Что касается Лоретты, то она работала как сумасшедшая, пропадая в офисе с утра до ночи, иногда, по-моему, забывая, что она ждет ребенка. И дело было не в том, что я мало зарабатывал, и нам не хватало средств к существованию. Я был руководителем отдела маркетинга в одной успешной флорентийской фирме, потому зарабатывал достаточно. Дело было в том, что Лоретта была одержима своим домом моделей, а последнее время она вообще внедрилась в сферу высокой моды. Она становилась популярным модельером и все глубже погружалась в работу.

– Середина беременности – обычно период самого лучшего самочувствия, когда мама и малыш находятся в наибольшей безопасности по сравнению с первыми и последними месяцами.

– У тебя что, есть ребенок? – я даже перестал поглощать свою пасту и в удивлении воззрился на нее.

– Нет, зато у моего брата их трое, – засмеялась она.

– И какое отношение имеют к тебе дети твоего брата, кроме родственной принадлежности?

– Пока я не переехала во Флоренцию, мы жили все вместе. У наших родителей большая ферма недалеко от Альберобелло, большой дом. Когда брат женился, то остался с нами. Жена у него, Стефания, – потрясающая девушка, и они отлично поладили с родителями. Так вот у них уже трое детей, и я со всеми возилась. Первые два – погодки, а у Стефании вторая беременность проходила со страшным токсикозом. Поэтому я почти все время занималась с их первенцем. Она же 4 месяца почти не выходила из туалета. Ее страшно рвало, ее даже в больницу на сохранение клали. Поэтому о беременности и уходе за детьми я знаю немало, – улыбнулась она с легкой грустью в глазах.

– Скучаешь по племянникам?

– Конечно. Особенно в минуты одиночества хочется вернуться домой, – печально ответила она. – Но глупо поехать за своей мечтой, а потом отправиться обратно, даже не познакомившись толком с городом мечты…

Как бы я хотел показать ей мою Сантиссиму7 и рассказать все, что я о ней знаю! Я представил себе, как мы гуляем по мощеным улочкам моего любимого города, заглядываем в соборы, а я рассказываю ей разные истории…

– Ou, Флавио! Ты уже витаешь в своих мыслях… – с грустной иронией сказала она. – Извини, я утомила тебя своими рассказами. Действительно, никому не интересна жизнь чужого человека.

– Чужие люди иногда оказываются ближе тех, с кем живешь годами под одной крышей, – заметил я, не выходя из своей мечтательности.

Кьяра несколько мгновений изучающе меня рассматривала.

– Ты веришь, что мужчина и женщина могут быть близкими друзьями? – неожиданно спросила она.

– Если только они не нравятся друг другу физически, – усмехнулся я.

– Наверное, ты прав… – улыбнулась она.

– Почему этот вопрос? Хочешь стать моим близким другом? – невинно приподнял я бровь.

– Почему нет?

– Значит, моя внешность тебе не нравится? – напустил я на себя обиженный вид.

– Да нет, почему? – поспешно воскликнула она в смущении. – Ты вполне симпатичный, – но произнеся эти слова, Кьяра смутилась окончательно. Мое же сердце споткнулось в груди, но я попытался не поддаваться его учащенному ритму и невозмутимо продолжил докапываться до ее подсознания.

– Как же тогда ты собираешься дружить со мной, считая симпатичным? – с самым серьезным видом спросил я, пряча улыбку.

– Послушай, я ведь не говорила, что… что ты мне нравишься, как мужчина и вообще… – начала она сбивчиво выпутываться, а я внутренне едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Она была забавна и вместе с тем прекрасна в своем смущении.

– А как еще я тебе могу нравиться? – спросил я.

– Как отличный инструктор по горным лыжам! – вспыхнула она.

– Сомнительно, – скептически заметил я, решив бросить ей спасательный круг. – Я уверен, что сегодня ты переусердствовала с катанием, чего никогда бы не допустил хороший инструктор. И когда завтра ты с трудом будешь сползать с кровати, охая, что у тебя все болит при любом, даже самом слабом движении, ты вспомнишь в мой адрес весьма изощренные эпитеты. Даже те, которых до этого момента не знала.

– Я и сейчас с трудом передвигаюсь, – облегченно расхохоталась Кьяра, – но пока ни одного нелицеприятного эпитета не вспоминается. Ты надолго в горах?

– Я здесь уже четвертый день из двух недель. Ты?

– Я вчера приехала на две недели. Ладно, может, мы встретимся с тобой через полторы недели, перед твоим отъездом, на том же склоне и скатимся вместе с крутой горы, – улыбнулась она. Не знаю, показалось мне или нет, но в глазах ее мелькнуло сожаление.

Я испытующе смотрел на нее. Интересно, смогу ли я кататься с гор, знать, что она катается где-то рядом, и не искать встречи с ней?

2

Остерия – тип итальянского ресторана, для которого характерна более домашняя обстановка, меньший ассортимент блюд, но при этом они сделаны исключительно вручную и по индивидуальным рецептам хозяина, содержащего остерию. Цены, как правило, значительно более лояльные, чем в ресторанах, а еда зачастую – вкуснее.

3

Casoncelli alla Bergamasca – традиционная для Бергамо свежая паста «типа пельменей» с мясом.

4

Risoto con le rane – рис с лягушками, типичное блюдо города Ломеллина.

5

Итальянцы, впрочем, как и остальные католики, носят обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки.

6

Puglia – один из 20 регионов Италии, «столицей» которого является город Бари.

7

Santissima (it) – Святейшая, официальное прозвище Флоренции.

Сжечь правду

Подняться наверх