Читать книгу Дитя Ириса. Фильтр - Екатерина Васильевна Дереча - Страница 3

После обеда нужно было прийти на обследование. Сиделка сказала, что сначала мне придётся посетить санитарную комнату, что ж, я была не против ненадолго остаться наедине с собой и, конечно же, с душевой кабиной.

Вот только Эдна привела меня в небольшое помещение, совсем не похожее на привычный душ. Это была пустая комнатка, в которой я еле помещалась, у одной из стен стояла узкая лавка. Что это значит? Я повернулась к сиделке и уже собралась возмущаться, но женщина не дала мне такой возможности.

– Раздевайся здесь, одежду оставишь в этой комнате. Когда будешь готова, просто нажми сюда, – она ткнула пальцем в стену, которая тут же начала разъезжаться в стороны. Я не сразу поняла, что это дверь, створки которой будто растворились. – Всё ясно?

Эдна нахмурилась и, не дожидаясь моего ответа, вышла из помещения. Трясущимися руками я сняла больничное белье, бросив его на пол, зажмурилась и резко нажала на панель. А дальше-то что делать? Мне пришлось сделать несколько коротких вдохов, чтобы успокоить сердце. Я шагнула в душевую, оказавшуюся узкой трубой из прозрачного пластика. Дверь закрылась с тихим щелчком, и раздался металлический голос:

– Расставьте ноги на ширине плеч, – я раздвинула ноги и с ужасом уставилась на сжимающиеся стены. – Положите руки на панели слева и справа от себя.

Стоило мне это сделать, как тот же голос приказал мне глубоко вдохнуть и закрыть глаза. Да уж, не такого я ожидала от принятия душа. Совсем не такого.

Горячий воздух обдул меня со всех сторон, а затем обжигающим пламенем опалил кожу. Эта чёртова штуковина хочет меня убить? Я боялась открывать глаза и дышать, но тело сжималось от боли. Когда сил сдерживаться не осталось, я закричала. Ну, точнее, попыталась. Нестерпимый жар проник в легкие, будто расплавляя их, лишая возможности дышать. Я задергалась и ударилась головой о стену. Вот так меня и найдут, голую, с застывшей гримасой ужаса на лице.

– Дезинфекция закончена, можете покинуть очистительный блок, – всё прекратилось так резко, что я чуть не упала.

На негнущихся ногах выползла из кабины, судорожно вдыхая нормальный воздух. Меня трясло, и все мысли были только о том, чтобы не свалиться на пол. Я наспех вытерла почти невесомые капли с кожи и натянула на себя принесенную канцлером одежду: синие джинсовые штаны, рубашка лососевого оттенка с рукавом три четверти и мягкие домашние туфли из очень нежной синтетической кожи. Разнообразие цветовой гаммы, так сильно отличающейся от царящего вокруг белого цвета, подняло настроение и немного успокоило натянутые до предела нервы.

Неровной походкой я плелась к стойке регистрации, чтобы уточнить, нужно ли ждать сиделку или можно самой отправляться в манипуляционный блок – дорогу туда я помнила почти наизусть.

– Трейси, слышала, у последователей Лангласса появился новый мессия! – я замерла, прижавшись к стене у окна регистрации. Похоже, дежурные меня не заметили.

– Ну да, у них каждый год новые пророки и святые, – фыркнула вторая медсестра, видимо, Трейси. Вот уж не думала, что смогу отвлечься от ужасной процедуры дезинфекции. Я улыбнулась и практически вжалась в стену. Даже жаль, что сейчас я не в белом. – Говорят, они поклоняются дочери ветра. Вот глупость-то, а?

– Что ни говори, а зря Комитет позволяет членам Культа разгуливать на свободе…

– Ты что тут делаешь! – я подпрыгнула от визгливого голоса Трейси и оглянулась.

– Иду из блока дезинфекции… что-то меня ноги совсем не держат, думала упаду, – вот чёрт, я не заметила, как медсестра вышла из комнаты персонала и сейчас стояла напротив меня. Она прищурилась, изучая меня, а затем кивнула.

– Позвать сиделку? – спросила выглянувшая из окна регистрации женщина, окинув меня подозрительным взглядом.

– Да нет, вроде уже прошло, – я вымученно улыбнулась и поплелась в палату, не забывая демонстративно подволакивать ноги и хвататься за стены. Значит, Культ Лангласса теперь поклоняется дочери ветра… это уже интересно. Главное, чтобы я с ними больше не встречалась, но узнать подробности было необходимо.

Только я успела добраться до кровати, как ворвался доктор Вернео. Когда я увидела его в первый раз, даже немного разочаровалась – почему-то я представляла его совсем по-другому, мне казалось, что он будет высоким, худощавым, в очках и халате. А пришёл ко мне… коротышка с большим пузом и выпученными рыбьими глазами. Лысина прикрыта зачесанными с боков редкими седыми волосами, зато, словно в насмешку над ней, густые усы казались нелепыми – настолько они были пышными.

– Здра-авствуй, Оливия, – да, помимо умопомрачительной внешности, доктор имел манеру растягивать буквы и слова, отчего его речь казалась тягучей и медленной. – Дава-ай посмотрим, готова-а ли ты отпра-авиться домой?

Мужчина подмигнул мне и указал рукой на белые штаны и рубашку с эмблемой госпиталя. Интересно, для тех, у кого та-ако-ой живот, шьют специальную одежду? – Ра-ади тебя я сегодня на-адел лучший костюм.

Он неуклюже поклонился в шутовской манере, а затем посерьезнел. Наверное, у него ещё куча пациентов. Я приподняла рубашку и отвернулась. Хмыкнув, Вернео приложил к моей груди стетоскоп, и, дождавшись, когда он пропищит, опустил мою рубашку. Потом посветил фонариком в глаза, покачал головой и попросил дунуть в какую-то трубку.

– Придётся пройти в ма-анипуляционный блок. Не нра-авятся мне твои… – он, так и не договорив фразу, щелкнул пальцами и, сунул планшет подмышку. – Идём!

Я шла за Вернео по коридору, задумавшись о том, что он хотел сказать. Если что-то не так, значит, меня не выпустят из госпиталя, а я ведь так надеялась, что быстро покину это место. Мы свернули в один из коридоров, который вел в манипуляционный блок. Доктор нажал на панель в стене и дверь растворилась.

– Не бойся, мы всего лишь проверим некоторые пока-затели, – Вернео пропустил меня вперёд, шагнул следом, и дверь за нами тут же испарилась. – Тебе придётся снять одежду, вот возьми стерильную руба-ашку.

Доктор отвернулся, позволив мне переодеться, и я облачилась в этот странный наряд из двух кусков ткани, скреплённых на плечах и талии завязками. Голые плечи, голые ноги, разрезы до талии – вот уж где можно смело сказать, что я совершенно не одета. Впрочем, Вернео мой вид совершенно не смущал.

Он уложил меня на стол, окруженный прозрачной пластиковой трубой, прикрепил датчики к груди, запястьям и голени. Я сглотнула подступающий комок в горле и испуганно смотрела, как доктор надевает на меня шлем с торчащими из него проводами. Чёрт! Раньше он со мной не проводил подобных процедур.

– Это всего лишь магнитно-резона-ансный томогра-аф, он проска-анирует твоё тело на на-аличие или отсутствие повреждений внутренних тка-аней. Ра-ассла-абься и отдыха-ай, больно не будет, – и этот садист нажал на какие-то кнопки. Капсула захлопнулась и зажужжала, а я едва сдержалась, чтобы не закричать.

Тело онемело от лежания в одной и той же позе, а жужжание и щелчки, издаваемые аппаратом, не позволяли расслабиться. К счастью, доктор не обманул, боли не было, только от волновых колебаний по телу пробегали мурашки, но это не так страшно, если сравнивать с дезинфицирующим душем, поэтому я терпела.

Крышка капсулы распахнулась, и на меня уставились холодные глаза доктора. Что-то было в его взгляде, отчего хотелось сбежать куда угодно. Вернео отсоединил провода, взял для анализа кровь, сделал пометки в планшете и, наконец, разрешил мне одеться.

В коридор мы вышли вместе, но стоило мне задуматься, как доктор Вернео внезапно исчез. Я даже не сообразила, в какой момент он ушёл. Не успела я сделать несколько шагов, как услышала голос Эдны Уайт.

– Необходимо прекратить поставки ЭнМиЭС! Вы должны понимать, чем грозит обнаружение нелицензированного товара на территории госпиталя! – в ответ ей раздалось невнятное бормотание. – Канцлер может и не заметит, но что будет, если кто-то из Комитета сюда сунется?!

Попадаться ей на глаза не хотелось, но пройти в общий блок можно было только минуя комнату персонала. Я уже развернулась и собралась идти обратно, как вдруг на мое плечо опустилась чья-то рука.

– Оливия! – я подпрыгнула от голоса Хейзел, хорошо, что она видела, как меня уводил доктор Вернео. Лучше ей не знать, что я услышала кое-что, чего не должна была. – Ты в порядке?

– Эм… н-да… спасибо, – я потихоньку продвигалась в сторону палаты, которая вдруг оказалась моей единственной защитой. Кто бы мог подумать?

– Тебе что-то нужно? Ты ведь шла к стойке регистрации, верно? – Хейзел обняла меня за талию и помогла идти.

– Я? А… ну да… ко мне заходил доктор, но я не спросила, когда меня выпишут, – белые стены бесконечного коридора сжимались, мне стало тяжело дышать. Да что же это такое?

– Отец заберёт тебя в час дня. Так что, мы уже можем попрощаться, – она улыбнулась и погладила меня по плечу. – В этот раз ты у нас не задержалась надолго.

– Точно, и это здорово, – дышать было тяжело, воздух казался обжигающим, словно я снова оказалась в капсуле дезинфекции. – Я полежу немного…

– Ну конечно! Ты уверена, что всё хорошо? – Хейзел обеспокоенно заглянула в мои глаза, но я и сама знала, что новый приступ почти начался. В этот раз передышка была слишком уж короткой.

Ни к чему сиделке видеть, как я буду метаться по полу от боли, или, как раздирать грудь, опоясанную жутким уродливым шрамом. Это только моё. Личное. Возможно, Вернео прав, и это – побочные явления моей травмы, о которой я совсем ничего не знала. Но сегодня я старалась не напрягаться, не пыталась что-либо вспомнить. Вот только тело уже затряслось в ознобе.

Мне запретили думать о прошлом, запретили волноваться и заниматься физическими упражнениями, ведь всё это провоцировало приступы удушья. Но я не могла не думать. Я пыталась найти себя… ту, которой была, или ту, кем стала. Я запутывалась всё сильнее. Кто я? Сотни раз я задавала этот вопрос сама себе, но так и не нашла ответов.

Я взглянула, надеюсь, в последний раз на палату. Конечно, в этот раз я пробыла здесь всего пару дней, но воспоминания о первых месяцах после обнуления были ещё свежи. Эти стерильные стены давили на нервы, меня тошнило от белоснежного пластика и запаха антисептиков, смущенных улыбок медсестёр и взглядов пациентов, не сулящих ничего хорошего.

Часы над окошком приёмного отделения показывали без четверти два. Мистер Мастерсон опаздывал на сорок пять минут. И где он? Неужели забыл про меня? Я ходила из угла в угол по просторному вестибюлю, не забывая выглядывать каждые две минуты в коридор.

Когда моё терпение было на исходе, а ковровое покрытие на полу было истоптано чуть ли не до дыр, двери госпиталя отворились. Молодой мужчина в белоснежной военной форме подошёл к окну приёмного отделения и заговорил с дежурной сиделкой. Она нахмурилась и кивнула в мою сторону, одновременно делая запись в регистрационном планшете.

Я застыла, наблюдая за тем, как красивый мужчина шагает в мою сторону. Выглядел он впечатляюще. Прямые черные волосы почти доходили до плеч и были гладко зачесаны назад, но одна непослушная прядка выбилась и топорщилась, грозя вырваться из-за уха. Из-за смуглой кожи, белый китель смотрелся на нём сногсшибательно.

Вот только, пока он шёл, я разглядела кое-что: когда он окинул меня взглядом с головы до ног, особенно задержавшись на лице, его рот скривился от отвращения. Каре-зелёные глаза стали тёмными, почти непроницаемыми. Они смотрели надменно, а упрямо сжатые тонкие губы выражали презрение.

– Оливия Мастерсон, меня прислал ваш отец. Следуйте за мной, – мужчина повернулся и зашагал к выходу, даже не потрудившись удостовериться, что я следую за ним.

– Кто дал тебе право командовать? – меня задел его властный тон, и стало обидно от того, как он на меня смотрел.

– Что вы сказали? – спросил мужчина, замерев на месте. Угроза, прозвучавшая в его голосе, словно пощечина, взбесила меня ещё больше.

– Я спросила, кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать?! Если ты – посыльный отца, будь любезен, объясни, что происходит? И где мистер Мастерсон?!

Он еле сдерживался, чтобы не ударить меня. Это было видно по тому, как на квадратной челюсти заходили желваки, а ноздри раздулись от ярости. Вся красота разом исчезла, и по спине у меня прошёл холодок. Крепко сжав кулаки, так, что побелели костяшки пальцев, незнакомец сделал несколько шагов и почти вплотную подошёл ко мне.

Я считала себя достаточно высокой, даже отец был одного роста со мной, но мужчина оказался выше меня. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его глаза, в которых плескалось бешенство. Я даже дышать перестала, но не могла отвести взгляд от этих глаз, которые от злости приобрели тёмно-коричневый оттенок.

– Меня. Прислал. Ваш. Отец. Следуйте за мной. И я. Не. Посыльный, – он прорычал эти слова сквозь плотно сжатые зубы, делая паузы после каждого слова, с трудом сдерживаясь. Видимо, он ожидал, что я тут же побегу за ним, потупив глазки, – как бы ни так!

Задрав подбородок так, что заломило шею, я твердым шагом, не глядя на него, прошла к выходу. Мужчина открыл для меня дверь, вряд ли из вежливости, скорее, чтобы точно не убежала. Его руки, державшие дверь, были сильными и мускулистыми, с длинными тонкими пальцами, на фалангах которых росли короткие жёсткие волоски.

Меня передёрнуло, когда я зачем-то представила, как эти пальцы сжимают мою шею. Видимо то, что я снова попала в госпиталь, оживило воспоминания о душившем меня фанатике. А я только несколько дней назад перестала шарахаться от охранников и приходящих к канцлеру мужчин.

Выйдя из кондиционированного помещения на улицу, я внезапно ощутила приступ удушья. Не в состоянии сделать вдох, схватила себя за грудь и начала скрести место прямо над шрамом, опоясывающим моё тело. В тщетной попытке остановить приступ, я начала оседать на землю.

Перед глазами пылали красные и оранжевые вспышки, я почти упала, но меня резко подхватила сильная мужская рука, рывком поднявшая на ноги. Этот идиот ещё и руку мне решил сломать? Чудненько! Яркая вспышка ослепила меня и я окончательно потеряла ускользающее сознание…