Читать книгу Окутанные тьмой - Элен Форт - Страница 10

В один из непримечательных дней Клэйтона разбудила навязчивая мысль, о замене некоторых деталей интерьера в спальных комнатах. Было принято единоличное решение, на время переделки погостить у моего отца, но дорога обещала быть долгой и перспектива увидеться с Николасом внушала мало энтузиазма и ему и мне, тем более что Клэйтону пришло несколько приглашений. Первое оповещало, что в доме одного из почтенных господ пройдет бал (прямо накануне отъезда), а второе приглашение гласило о возможности неплохо провести время в кругу друзей в охотничьем доме. Отказывать в приглашениях мой муженек не собирался.

* * *

– Добрый вечер, – подавая бокал с вином, раздался голос Ричарда Брессера. – Я заметил вы сегодня один. Вашей благоверной нездоровится?

– Нет. Я оставил ее дома, пусть неспешно собирает вещи. А то потом всю дорогу придется выслушивать ее болтовню о том, что она половину барахла забыла, – произнес мой муженек и осушил одним глотком содержимое бокала.

– И куда же вы держите путь? – Подливая Стоунутбери еще порцию алкогольного напитка, поинтересовался мистер Брессер.

– К Хальбронам. В наших опочивальнях намечается небольшое обновление.

– И надолго вы отбываете?

– Семь, а может быть десять суток, – обреченно захныкал Клэйтон. – Как все не вовремя затеялось!

– Что такое?

– Через несколько дней я должен был отчалить совершенно в другое место… Отдаленное и тихое. Охотничья усадьба моего хорошего друга.

– Хм, – покручивая в руке бокал с нетронутым вином, в глазах Брессера что-то вспыхнуло. – Позвольте выразить мысль. Но уверяю, ничего дурного я не подразумеваю.

– Я внимаю, – причмокивая последние капли, отозвался Клэйтон в своем алом кафтане с золотыми оборками.

– Вы могли бы погостить у меня. Дома я бываю крайне редко, смущать своим присутствием друг друга не пришлось бы. Поверьте, это лучшее, что может произойти в вашей ситуации. До особняка Хальбронов дорога весьма удручающая.

– Вы правы. Но пользоваться вашим благородным радушием мы не вправе, – извергая положенные фразы приличия, он мысленно молился, чтобы тот не передумал.

– А если я скажу, что настаиваю?

– Ну, раз настаиваете… Я просто не могу отклонить ваше щедрое предложение, – Стоутбери расплылся в улыбке и протянул в знак благодарности раскрытую ладонь для рукопожатия. Однако Ричард Брессер принял благодарность едва уловимым кивком головы и отошел в сторону.

Прибывая большую часть вечера в тени, мистер Брессер наблюдал за гостями, но в большей степени не сводил глаз с Клэйтона Стоунтбери. Он видел, как женатый мужчина пил, танцевал и развлекался с барышнями, которых вовсе не волновало его семейное положение.

Взгляд Брессера не выражал ровным счетом ничего, его мысли были заняты лишь будущей гостьей. То, во что он ввязался, не сулило ничего хорошего. Он понимал риск и корил себя за то, что не сдержался и вынудил Клэйтона принять его помощь. Но вместе с тем ликовал и с нетерпеньем жаждал увидеть меня на своей территории.

Наутро Клэйтон сообщил о своем решении – провести неделю, а то и две в гостях у Ричарда Брессера.

– Нет, нет и еще раз нет! Клэйтон, прошу тебя, прислушайся ко мне хотя бы раз! Позволь мне уехать или остаться дома, я могу выбрать любую другую комнату и провести в ней несколько дней. – Хватая его за руки, умоляла я.

Мой внутренний голос кричал, что это самая глупая, безрассудная, несущая в себе кучу последствий идея.

– Не пристало моей жене ночевать в покоях слуг! Мое слово неоспоримо, и ты обязана беспрекословно подчиниться! В конечном счете, ты поймешь, что череда дней проскочила быстро, и весь шум был напрасен.

День 1

С тяжелым сердцем, я переступила порог ненавистного особняка. Он был больше нашего, но меньше Гроссери. Нас встретила служанка по имени Роза, старая добродушна женщина низкого роста с копной седых волос собранных в тугой пучок. Она живо проводила нас в отведенные покои, дабы отдохнуть с дороги.

Еще при въезде на территорию особняка, я отметила, каким он был мрачным и темным. Трава словно сама собой перестала расти вокруг него… все пришло в запустение. Если бы ни залитый солнцем простор, ведущий на конюшню, где отдаленно слышались голоса и шнырянье слуг, дом можно было бы причислить к месту безжизненному… кишащему привидениями.

Жизнь не била здесь ключом, не наполнял чарующий цветочный аромат коридоры и не был слышан звонкий смех в этих стенах. Говорилось, что мрак и сумрак поселились в нем с тех пор, как из семьи Брессеров остались только братья, что довольно-таки недолюбливали друг друга.

Ну конечно, один чудовище, а другой тот, кто дорожил своей жизнью.

Внутри особняк был таким же сдержанным. Высокие окна, пара соф расположенных друг напротив друга, кресла, письменный стол, камин с зеркалом и черный рояль, что в сумеречное время легко мог слиться с обстановкой.

Пройдя дальше по коридору можно было столкнуться с портретом в позолоченной раме. У изображенной дамы были наполненные счастьем, лучистые, голубые глаза. Часть русых волос заколота на макушке, а внизу красивые локоны падали на плечи. Первое, что приходило на ум – она довольно красива. Под портретом стояла софа в сине-золотом убранстве.

Кухня, столовая, зала для торжеств, крыло слуг… все, как и везде, вернее почти все…

Поднявшись вверх по дубовой лестнице, мы оказались на перепутье коридоров, одна сторона вела в спальни, а другая в кабинет, библиотеку и несколько закрытых, неизвестных никому, кроме хозяина, помещений.

В то утро мистер Брессер появился всего пару раз, что несказанно меня порадовало. Но спокойным моментам не суждено было продлиться…

Как гром средь ясного неба прозвучал голос Клэйтона, что он уезжает раньше обговоренного времени.

Хватаясь за мужа, как за последний шанс к спасению, я умоляла его остаться или взять меня с собой, но каждый раз ответ был отрицательным.

– Клэйтон, умоляю, не бросай меня тут одну!

– Уверяю, Карнелия, вам не о чем волноваться, – прозвучал где-то за спиной голос хозяина особняка.

Подарив звонкий прощальный поцелуй, Клэйтон Стоунтбери исчез за дверью. Мои руки предательски задрожали, а мысли панический взялись метаться в голове.

– Не стоит так огорчаться, ваш муженек скоро вернется, – ухмыляясь, произнес Ричард Брессер, приблизившись ко мне.

– Я… я не огорчена.

– Разумеется, этот остолоп вряд ли может вызвать у вас подобные эмоции. Причина вашей взволнованности – я.

– Что? Нет! – Возразила я, вспыхнув от корней волос до кончиков пальцев на ногах. Каков нахал!

Порывисто обернувшись, я не ожидала увидеть мистера Брессера настолько близко. Врезавшись в его широкую грудь, я отскочила от мужчины, как от огня. Его губы сжались в тонкую линию.

Наклонившись, он шепнул:

– Вы плохая лгунья.

– Я не понимаю, о чем вы толкуете, – попятилась я, не желая находиться с этим опасным человеком на столь близком расстоянии.

– Вы боитесь меня? – Шагнув вперед, задал он вопрос, хотя прекрасно знать ответ на него. – Я вас не обижу.

– Позвольте мне уйти. – Поняв, что путь к отступлению зашел в тупик, я прижалась спиной к запертой двери.

– Я вовсе не удерживаю вас. Комната наверху полностью в вашем распоряжении.

– Вы прекрасно поняли, что я имела в виду. Я желаю вернуться домой!

Хозяин особняка оперся одной рукой о дверь, совсем рядом с моей головой, другой же устало потер переносицу.

– Карнелия, вы не лишенная ума прекрасная женщина, так зачем твердите одно и то же? Вы же понимаете, что уедете отсюда только в сопровождении мужа. Хотя с его стороны совершенно глупо оставлять вас в чужом месте без сопровождения.

Его лицо находилось слишком близко. Не выдержав напряжения, я отвернулась. Ричард Брессер резким движением схватил меня за подбородок и властно повернул к себе, заставляя посмотреть прямо в глаза.

– Не смейте отворачиваться, когда я говорю с вами! – Внезапная злость завладела им, и я ощутила, как завибрировало его тело под темным одеянием, как заходили желваки, и как участилось его дыхание.

– А вы не смейте прикасаться ко мне. То, что Клэйтон принял ваше приглашение, не дает вам право вести себя подобным образом! Впредь, хватайте так моего мужа, но не меня! – Оттолкнув мистера Брессера, я взбежала вверх по лестнице к себе в покои.

Несколькими часами позже бродя по дому, я заглянула в библиотеку. Оглядев помещение и убедившись, что здесь никого нет, я двинулась к стеллажам с книгами. Заприметив парочку, я протянула руку к произведениям, что так томились на полке. В это мгновение появилось ощущение неуютности, от чего я резко обернулась, обводя взглядом все вокруг.

Чудовище стояло, облокотившись о стену, прямо напротив и изучало меня из-под опущенных ресниц.

– Разве я давал свое позволение на то, чтобы вы бродили по дому в столь поздний час?

Все мое нутро задрожало. Мне хотелось кричать и бежать, бежать как можно дальше. Я не желала видеться с кровожадным убийцей, не желала ничего о нем знать. Но судьба порой любила злые шутки, и вот я находилась на территории сущего зла.

– Если мне не изменяет память, то по приезде вы сказали, что я могу делать все что захочу. – Собрав по стенкам крупицы своей храбрости, возразила я.

– Это слишком фривольная трактовка моих слов. Вы всего лишь гостья, которой и так позволено слишком многое.

О небеса, за что мне все это? Почему бы ему не убить меня еще в лесу? При первой нашей встрече. К чему все эти кошки – мышки?

– Вы противоречите сами себе, мистер Брессер. Я не просила вашего гостеприимства. Также, утром я говорила, что желаю уехать, но вы дали понять, что этого в ближайшее время не случится. – Вздернув подбородок, ответила я с напускным спокойствием. Но на самом деле, меня всю колотило внутри. Стук в висках временами заглушал мой собственный голос. Но ни за что не следовало показывать ему, насколько сильно мой владел страх.

– Ваши желания, подобного рода, меня мало волнуют. Вы пробудите здесь столько, сколько потребуется.

Не намереваясь находиться больше в его компании, я подхватила подол вишневого платья и направилась к выходу, прямо и непоколебимо. Возле двери Ричард Брессер удержал меня за локоть.

– Завтра у меня намечено одно важное дело и чтобы вы не выкинули какую-нибудь глупость, вам придется пойти со мной.

– Нет, не хочу.

– Вы не поняли, это не вопрос. Я просто поставил вас перед фактом.

Я вырвалась из его хватки и молча удалилась, звонко хлопнув дверью. Мне показалось, что от стука упало несколько книг. Жаль не стеллаж на голову своего хозяина.

День 2

Днем, как и было обещано, Ричард Брессер забрал меня с собой на «переговоры».

Войдя в здание жуткого вида, он оставил меня в одном из коридоров, веля ждать его там. Мне ничего не оставалось, как смириться.

Всевышней знает, сколько времени я простояла в полном одиночестве, окруженная пустынными, слегка обшарпанными, темно-зелеными стенами.

Не желая больше дожидаться, я отправилась на поиски мистера Брессера. Почему я обязана потакать ему во всем? Он мне никто! Он не имеет право диктовать мне, что делать, а что нет! Я не его собственность!

Дверь одного из кабинетов была приоткрыта, заглянув туда, я застыла от ужаса. Ричард Брессер с глазами заполоненными тьмой, вздутыми ветвистыми венами по всему лицу и острыми обнаженными клыками обезглавил мальчишку, который совершил, по мнению кровожадного монстра нечто непростительное. Ему от силы было лет восемнадцать… Слишком юный и совершенно не познавший прелестей жизни… Зажав рот руками, дабы скрыть рвущийся вопль наружу, я попятилась, пускаясь бежать.

Не разбирая дороги, я неслась вдоль закрытых дверей. Свернув за крайний поворот, мечтая выбраться на свежий воздух, я уткнулась носом в дорогую ткань черной рубашки с золотой вышивкой у воротника. Сильные пальцы схватили меня за предплечья и хорошенько встряхнули, на долю секунды отрывая ноги от пола.

– Это очень плохая попытка.

– В-вы чудовище! – Задыхалась я, пытаясь высвободиться из лап Брессера. Все мои толчки и рывки потерпели крах, даже на секунду не ослабевая его хватки.

– Да неужели? Я знаю об этом, милая, напоминать не стоит.

– Вы совершенно не заботитесь о том, что топчите чужие судьбы! Вам все равно, что чувствуют окружающие? Хотя о чем я толкую? Вам же чуждо все человеческое! Вы жестокий, бессердечный монстр! – Перешла я на крик, в надежде, что он оттолкнет меня.

Я видела, как свирепел его взгляд, я чувствовала, как хватка рук становилась невыносимой. Ричард Брессер подхватил меня под локоть и двинулся к выходу с такой скоростью, что мне пришлось бежать, лишь бы избежать участи быть протащенной лицом по каменному полу.

До самого особняка он не разжал своей руки, но стоило войти в дом, как Ричард Брессер с силой швырнул меня на диван неподалеку от входа. Я тихо застонала и схватилась за больное место, рука покраснела и покрылась синяками. По щекам потекли обжигающие слезы.

Сделав глубокий вдох, он смахнул падающие на глаза русые прядки.

– Сегодня я намеревался вас пригласить на вечернюю прогулку, но исходя из сложившихся обстоятельств… Думаю, ваш ответ будет очевиден. Впрочем, как и мой. Подозреваю, вы не будете удивлены, что прогулка пройдет в принудительной форме. – Бросил на ходу мистер Брессер, оставляя меня в полном одиночестве.

Как только шаги его стихли, я дала волю эмоциям.

Оплакивая свою несчастную жизнь, неспособность как-то воздействовать на те или иные обстоятельства и желая, забывшись исчезнуть, я пропустила миг, когда солнце склонилось к горизонту, а его лучи окрасили небо в рваные багровые облака.

Приведя себя в чувства, нацепив привычную маску, я вышла к мистеру Брессеру, который вот уже около получаса дожидался в гостиной.

Выйдя за пределы сада, и обогнув редко растущие деревья, взору предстал потрясающий вид, от которого захватило дух: крутой обрыв, что манил раскрыть руки и прыгнуть навстречу простирающимся просторам.

Голова закружилась, и я не посмела шагнуть ближе. Вид будоражил кровь, но прочувствовать его в полной мере – путем полета вниз, не хотелось.

Ричард Брессер стоял чуть позади, но заметив охвативший меня страх, обошел и протянул руку, приглашая взяться за нее и приблизиться к краю. Немного замешкавшись, я все же вложила свою маленькую ладошку в широкую, слегка грубую, ладонь. Решив, что если откажусь… отпряну от него, будет только хуже.

Как ни странно, но прикосновение не вызвало должного отвращения. Но чего я ожидала? Что моя рука покроется кровавыми язвами или вовсе обратится в пепел?

Малейший порыв ветра мог с легкостью столкнуть меня в пропасть. В этом и заключался его план? Скинуть меня с обрыва и выдать всем за несчастный случай? Пожалуй, так и случится, если я не перестану сопротивляться. Хотя, кто знает, возможно, я стану его ужином.

По телу пробежала дрожь и в тот же миг, вокруг моей талии сомкнулись руки. Он не прижимался и не позволял себе непристойности. Нет. Ричард Брессер был аккуратен. Он позволил себе этот крохотный, едва уловимый, контакт, лишь бы защитить меня от порывистого ветра, который ближе к краю набирал обороты.

– Расслабьтесь. Неужели вы думаете, что я не удержу вас?

Пожалуй, я не стану отвечать на этот вопрос.

Ветер растрепал мои собранные в косу волосы, и я почувствовала, как Ричард Брессер осторожно поправил их.

О небеса, все, что сейчас происходило бы непозволительным: стоять здесь один на один, позволять трогать свои волосы и чувствовать жар его рук на талии… это было сродни измене.

Мой нос уловил исходящий от него запах мяты и хвои. Признаю, пах этот мужчина волнующе. На мгновение я позволила закрыть глаза и вдохнуть полной грудью, наслаждаясь ароматом. Но то было лишь мгновением, которое необходимо было немедленно прекратить.

Отстранившись, я отошла к одиноким деревьям.

– Вы замерзли?

– Почему вы убили того юношу? – Пропуская его вопрос мимо внимания, я задала свой, который не давал мне покоя целый день. – Сколько ему было? Семнадцать? Восемнадцать?

Мистер Брессер, что облокотился спиной о ствол, тут же выпрямился. Сунув руку в карман, а другой начал ковырять кору дерева, он медлил. Неужели не было никакой причины? Этого я боялась больше всего – что он предпочтет бросить душераздирающую правду в лоб.

– Этого… юношу, как вы пожелали выразиться, звали Джек. Вы недавно прибыли в Корскор и возможно не слышали о череде убийств, что происходили на протяжении года. Их было три, если быть точнее. Разумеется, Гарри предпринимал меры, но такому как я куда проще взять след, согласитесь.

– То есть, вы ходите сказать, что тот мальчик…

– Джек убил трех несовершеннолетних девочек. Им было: десять лет, семь и шесть. После изнасилования, он душил их и оттаскивал тела в лес.

– О небеса… – Прошептала я, зажмуривая глаза. К горлу подкатила дурнота. Мне стало противно, что я смела жалеть его, пусть даже не зная правды.

– Я наткнулся на него совершенно случайно и решил не отправлять на суд. Я никоем образом не хочу оправдаться, но в этом случае… думаю, на мою жестокость можно закрыть глаза. Быть может, я поспешил, и следовало сделать это прилюдно, чтобы каждый человек в городе знал сукина сына в лицо, а Гарри и его солдаты внесли бы в списки своих героических поступков и этот… но я желал ему немного иной смерти. – Брессер улыбнулся, вспоминая взгляд маньяка перед смертью. – Я хотел, чтобы он думал, будто за ним явился демон, который с великой радостью заберет его мерзкую душонку в ад, за совершенные злодеяния.

Ричард Брессер раскрылся для меня с другой стороны. Он был прав, жестокость нельзя было оправдать, но этот случай казался мне исключительным. Губительное чувство страха, царившее в моей душе, подвинуло нечто теплое, подобное тягучему меду…

Не отрывая от меня глаз, он тихо произнес:

– Скажете, что после данного поступка вы возненавидели меня еще больше?

– Вы довольно не простой… человек, мистер Брессер. – Я замялась и все же отвела взгляд, на свои сцепленные в замок руки. – Но я все же закрою глаза на то, что вы сделали с убийцей, ибо в какой-то мере разделяю вашу позицию.

Прищур голубых, подобно льду, глаз и напряженно-сжатые губы расслабились, сменяясь на мягкость и легкую полуулыбку, где я смогла уловить долю благодарности.

– Что ж, думаю, нам стоит возвращаться. Не хочу, чтобы вы замерзли.

Приблизившись к особняку, я подняла глаза к небу. Россыпь звезд, создаваемая созвездия, таили в себе множество загадок… таких таинственных и необъяснимых. Вот в темно-синей бездне рухнула звезда, исчезая далеко необъятной глубине.

Сомкнув веки, я загадала желание, но когда ресницы дрогнули, вновь открываясь, то столкнулась с изучающим взглядом мистера Брессера.

– Звезда упала. – Объяснила я.

– И что же вы загадали? – Улыбнулся он, слегка склонив голову.

– Не скажу, а то не сбудется. – Закусив губу, я взглянула в его светящиеся в ночи глаза. – А вы?

– Не имею такой привычки.

– Ах, это поистине печально. – Выдохнула я, пожав от прохлады плечами.

Пройдя в гостиную, мистер Брессер остановился у письменного столика, где лежала огромная стопа писем, задержав на них взгляд, он что-то обдумывал.

– Благодарю за прогулку и за внесенную ясность по поводу того человека. – Нарушила тишину я, отправляясь в сторону лестнице.

Ричард Брессер хотел что-то сказать, но с губ сорвалось лишь:

– Доброй ночи.

– Доброй ночи. – Эхом отозвалась я.

Оказавшись у себя в покоях, я опустилась на стул возле будуарного стола и широко распахнутыми глазами уставилась в отражение.

О небеса, что же я делаю?

Страх никуда не делся, но по соседству с ним поселилось нечто иное… Мне хотелось анализировать мистера Брессера, понять и полностью дать разгореться теплому огоньку в груди.

День 3

Наутро, я попросила наполнить ванну. Пролежав в горячей, наполненной ароматными маслами воде, пока та совсем не остыла, мою голову терзал рой гнетущих мыслей, а все мои старания расслабиться потерпели поражение.

Обвернув вокруг тела полотенце, я вышла из смежной комнаты в свои покои. Там-то я и столкнулась с мистером Брессером, что держал в руках стопку писем, позже я обнаружила, что они были от брата, Милены и Рут, что с нетерпением докладывала об изменениях. От неожиданности я не сумела сдержать вскрик.

– Я решил, что вас нет. Прошу прощения, – отводя взгляд в сторону, пробормотал он.

Гнусный лжец, он же обладал острым слухом! Я это заметила еще в лесу, во время охоты. И трудно было не взять во внимание плеск воды.

– Мистер Брессер, я не слышала стука в дверь, если вы вообще стучали… – покрывшись пунцовыми пятнами, я ухватилась за плотную ткань пальцами так сильно, что костяшки побелели.

О небеса, ну почему он продолжал здесь стоять?

Его взгляд скользнул по моему, почти обнаженному, телу и я вспыхнула еще сильнее. Какой стыд! Это непозволительно! Я могла бы сейчас закричать и потребовать наказание для него, но… муженек предпочел оставить меня без сопровождения, на чужой территории.

– Письма… – Наконец-то протянул он.

– Благодарю вас, но впредь будет достаточно, если вы позволите своим слугам выполнять их обязанности. – Выхватив пергамент, я поспешила к прикроватной тумбе на резных ножках.

Стоило отвернуться, как я почувствовала легкое, едва уловимое скольжение вдоль позвоночника и обжигающее дыхание на волосах. Порывисто обернувшись, в комнате я никого не обнаружила.

Оставшуюся часть дня я провела за написанием ответных писем и чтением книг, благо, господин всего и вся сжалился и впустил-таки меня в библиотеку.

Вечером, в самый предзакатный час в покои пришла Роза, сообщив, что господин ожидает. Вначале я удивленно захлопала ресницами, но вдруг вспомнила, какой был день – миг купидинов. Иначе, бабочек голубянок, что поднимались из высокой травы в лучах закатного солнца и взмывали над Долиной.

По сохранившимся старинным поверьям, такие бабочки являлись воплощением душ давно ушедших предков, а ночная темнота, что накатывала после, ассоциировалась с потусторонним миром.

В этот день принято было выходить на улицы и смотреть на вихрь голубых огоньков, что поднимались из трав и окружали людей. Их тонкие крылышки щекотали щеки, а если бабочка опускалась на любую часть тела, это считалось посланием от почивших предков.

Надев светло-серое платье и обвернув волосы серебристой лентой, я спустилась к ждущему мужчине.

Народ стоял в нескольких метрах друг от друга, завороженно ожидая голубые огоньки.

Теплое закатное солнце ласкало округу. И вот на поляне в окружении высокой травы, достающей почти до самых колен, тонкие травинки затрепетали и из самых недр стали подниматься бабочки.

Окруженная нежно-голубым вихрем я подняла глаза к небу. Купидины искрили на фоне ярко-апельсинового небосвода.

Почувствовав на себе взгляд. Оторвавшись от созерцания, я обернулась. На меня смотрели тронутые брызгами света ледяные огоньки.

Ричард Брессер стоял в паре метрах от меня, его темная одежда могла легко слиться с сумраком, что укроет округу минутами позже, когда небесное светило завершит свой круг. Я не смела отвести от него взгляд. Мне виделся только он и рой голубых искорок вокруг.

Вдруг одна из бабочек села мне на плечо. Переползая, она остановилась на указательном пальце. Я подняла руку и рассмотрела нежные крылышки, трепещущие от нетерпения полета. Бабочка вспорхнула, но не спешила ввысь за своими сородичами. Она полетела навстречу мистеру Брессеру и так же опустила на палец, что подобно моему он вытянул чуть вперед.

Наши взгляды снова встретили и больше не смели отстраняться. Жар обдал мои щеки, а разделяющие нас расточнике показалось мучительно далеким.

Будто прочтя мои мысли, он шагнул навстречу.

Ах, как все это неправильно! Ноги сами сделали шаг назад, призывая Брессера остановиться.

Так мы и остались смотреть друг на друга до тех пор, пока последняя бабочка не скрылась из виду, а солнце, что словно невесомая шаль, укрывающая все вокруг, своими теплыми лучами, на краткий миг создается атмосфера уюта и покоя, в которую хотелось любить и быть любимым, исчезло за горизонтом. Подобно затмению мир погрузился в ночную мглу.

– Я провожу вас до покоев. – Проговорил Ричард, опустив ладонь мне на лопатки, подталкивая в дом.

– Не стоит себя утруждать, мистер Брессер. – Улыбнулась я, придерживая подол платья.

Он покачал головой.

– Мне не в тягость.

Остановившись у дверей, мы не смели прощаться. Нам обоим хотелось оттянуть этот момент.

Проведя пятерней по волосам, он переступил с ноги на ногу.

– Что ж, доброй ночи, мистер Брессер.

Перехватив мою опустившуюся ладонь на дверную ручку, он поднес ее к губам и на тыльной стороне оставил легкий, трепетный поцелуй.

– Доброй ночи, Карнелия…

Скользнув за дверь, я прислонялась к ней спиной, а руку, на которой побывали его губы, я приложила к неистово бьющемуся сердцу.

День 4

Проснувшись с первыми лучами солнца, я долго маялась не зная чем заняться и приняла решение заглянуть в сад. Отыскав там несколько кустов погибающих роз, я привычными движениями стала помогать нуждающимся растениям, но стоило мне опуститься на землю, как тут же выбежала полная горничная средних лет. Она неуклюже переваливалась с ноги на ногу, пока не остановилась возле меня.

– Ох, миссис Стоунтбери, вам не стоит заниматься этой грязной работой, – тяжело дыша, прокряхтела женщина, видимо непривыкшая к такого рода забегам.

Мои мысли сразу устремились к Рут. Когда-то она также прибежала и умоляла бросить эту затею. Сейчас же, с охотой берется помогать.

– Ну что вы, мне только в радость. Я не могу остаться равнодушной, видя, как эти прекрасные цветы чахнут, – приложив ладонь к бутону, я потрогала его плотность.

– Я прикажу слугам заняться этим.

– Я, правда, хочу сделать все сама и буду благодарна, если вы принесете мне ножницы, пару лент и небольшую емкость с теплой водой.

Служанка не посмела больше возражать и выполнила все указания. Оставшись одной, я с упоением разглядывала каждый бутон, каждый листок и стебель. В особняке Клэйтона я частенько уходила в сад, чтобы подумать, насладиться тишиной и неповторимым цветочным ароматом.

– Позвольте узнать, чем это вы тут занимаетесь? – Беззвучно подкравшись, словно дикий зверь, раздался у меня за спиной бархатистый голос Ричарда Брессера.

От неожиданности я выронила ножницы и импульсивно поднялась с земли.

Мужчина, облаченный во все черное, едко прожигал дыру на моем мгновенно порозовевшем лице. Он был явно вне настроения или же его разгневали мои безобидные действия.

– Повторю свой вопрос. Что вы делаете? – Его глаза блеснули. Сделав несколько шагов вперед, он сократил и того мизерное расстояние между нами. Грудь почти соприкасалась с моей, а дыхание бессовестно обжигало лоб.

– Я подумала, что могу скоротать время, занимаясь тем, что мне по душе, мистер Брессер. Извините, если я сделала что-то не так… – С трудом выдавливая слова, проговорила я.

Задев меня плечом, он приблизился к кустарникам, внимательно оглядывая проделанную мою работу.

– Вы неплохо потрудились. – Мистер Брессер поджал губы и запустил пятерню во взлохмаченные волосы, слегка приглаживая их. – Этим садом когда-то замялась моя мать… С ее уходом все пустилось на самотек, лишь изредка садовник проходил по этим местам и то, когда я этого не видел. Ибо мне претила одна лишь мысль, что чужаки бездушно будут касаться того к чему так трепетно относилось моя матушка и вкладывала частичку себя.

Ричард Брессер поднял резные ножницы и покрутил в руках, рассматривая словно диковинку. Мне польстило, что он решил поделиться крохотной информацией о своей матери. Надо же, она тоже любила розы… Я знала не многих почтенных особ, кто не боялся замарать руки.

– А вам, как погляжу, не спится?

– Верно. Окна моих покоев как раз выходят на сад, а тут вы, с вашими шумными действиями… – Скривился Брессер и тот волшебный трепет, что возник при упоминании родного ему человека, тут же испарился.

– Прошу прощения. Я немедленно все прекращу… Мне не следовало вторгаться во владения вашей матушки.

Пожав плечами, он вернулся к любованию цветами.

– Нет. Я хочу посмотреть, как вы делаете это.

А вот это действительно стало для меня неожиданностью. Я сглотнула возникший в горле ком.

– Как вам будет угодно.

Прибывая в легком смятении, я возвратилась к работе. Ричард Брессер же расположился на скамье в паре метрах от меня.

Я старалась не обращать внимания на его пронзительный взгляд, что так тяжело буравил спину. А так же гнала мысли о том, как это не правильно – рассматривать столь наглым образом чужую жену. Будь на его месте кто-то дугой, то того человека уже давно избили бы плетьми. Впрочем… как и меня. Ведь, я совершала не меньший грех, позволяя ему это делать.

– Вы не могли бы придержать ветку? – Слова сорвались с губ раньше, чем я успела пропустить их через мозг. Но отступать было уже поздно.

– Что? Ах да, конечно. – Он оказался рядом, принимая из моих рук колючую вервь. Наши пальцы случайно соприкоснулись, и я вновь ощутила волну смешанных, совершенно несвойственных, по отношению к этому господину, ощущений. Словно небольшой разряд ударил меня, заставляя тело покрыться мурашками. Интересно, он тоже его почувствовал?

– Просто держать? – Избегая зрительного контакта, спросил мистер Брессер.

– Да, остался последний штрих. – Покусывая губы, я избавила розы от ненужной тяжести. – Готово. Теперь розы могут дышать спокойно.

– Это всего лишь цветы, Карнелия. А вы говорите о них как о чем-то важном, – усмехнулся он, отпуская куст.

Несколько шипов прошли по его ладони и оставили за собой пару алых полос. Стоило ли предложить ему помощь и обработать ранки? Но вопрос решился сам собой, когда он смахнул капли крови, и вытер ладонь о брюки. Порезы начали медленно затягиваться. Поразительно, на несколько мгновений я совершенно забыла, кто он такой…

– Так и есть. Возможно во мне чрезмерное количество романтизма, но я с детства слышала различные истории и легенды об этих цветах. Сами понимаете, детский ум устроен иначе… Он растворяется во всем волшебном, мечтая когда-то обзавестись собственным местом силы, – улыбнулась я своим наивным воспоминаниям.

– Не поделитесь хотя бы одной легендой? Просветите меня. – Замедляя шаг, обратился ко мне Ричард Брессер.

– Во многих культурах роза считается госпожой среди цветов. Является объектом поклонения, страстной любви и бесконечности. Одна из легенд повествует о рождении розы из белоснежной пены, окутывавшей прекрасное тело Афродиты, когда та вышла из морской пучины. Богов поразила красота цветка, и они в дар обрызгали его нектаром, от чего роза и приобрела дурманящий аромат. – Я прервалась, искоса взглянув на мистера Брессера. Он шел молча и заинтересованно слушал мое повествование. – Еще одна легенда гласит, что богиня любви бежала к своему тяжело раненному возлюбленному сквозь кусты шипованных роз. Острые иглы пронзили ее тело до крови, которая и окрасила лепестки в алый цвет.

– Вас приятно слушать.

– Благодарю, – искренне улыбаясь, отозвалась я. – Извините, что помешала отдыху, я не хотела…

– Не стоит извиняться. Мне пошли на пользу прогулка и разговор с вами.

В груди растеклась теплая нега. Как жаль, что мистер Брессер редко бывает таким… доброжелательным.

Оказавшись дома, я задержалась возле портрета голубоглазой, утонченной дамы.

– Это моя мать… – почти шепотом проговорил владелец особняка, неотрывно смотря на изображение.

– Вы похожи, – отметила я их идентичные черты.

– Нет! – Резко отрезал он. От внезапной смены голоса, я вздрогнула. Заметив мою нервозность, мистер Брессер продолжил уже тише. – Нет. Она была очень хорошей, доброй женщиной, с большим и чистым сердцем.

Я имела в виду не душевное сходство, но пояснять не решилась.

– Ваш брат совсем не похож на нее… – Проговорила я, вспоминая описание его внешности в письмах Милены.

– Да. Он вобрал в себя много отцовского.

– Франциск Брессер… Я была знакома с ним. – Еще одно воспоминание всплыло из недр моей памяти, правда, было оно уже более печальное. Подобно многим бестактным людям, с кем отец играл в карты, он не скупился на оскорбления.

– Неужели? – Искренне удивился мой собеседник, вскидывая брови вверх.

Я посчитала оставить вопрос без ответа. Не приятный был тип, но хаять его в присутствии сына было бы не правильно.

– Вы скучаете?

– По отцу? – Заметив едва уловимый кивок, он без раздумий ответил: – Нет. Человек он был алчный, корыстный и грубый… Мы не были с ним близки. Никогда не понимали друг друга. Власть и богатство – единственное, что было любо его черствому сердцу.

Неужели я увидела промелькнувшую тень грусти? Быть может в глубинах его черной души все же осталось что-то настоящее? Светлое…

– Извините, не хотела затрагивать не приятные для вас темы.

– Можете спрашивать о чем угодно, Карнелия. Меня это не тяготит. – Он медлил. От внимания не скрылось, как мужчина боролся с желание задать встречные вопросы. – А вы? Вы скучаете по своей семье?

– Да.

– Неужели по всем? – Это прозвучало недоверчиво, с едва уловимой насмешкой. Словно он знал или, по крайней мере, догадывался о чем-то.

– Я лучше пойду.

Ни к чему было делиться печальными подробностями своей жизни. Ричард Брессер не тот человек, кому я могла излить душу.

Но стоило мне немного подняться, как он меня тут же нагл. Удержав мою руку на перилах, мистер Брессер накрыл ее своей.

– Я не хотел вас обидеть.

– Не сомневаюсь. – Улыбнувшись, я все же отстранилась.

Стоя на несколько ступеней ниже, мужчина неотрывно смотрел мне в глаза. Его губы были плотно сжаты, а на скулах ходили желваки. Его что-то волновало, но озвучить свои мысли он не спешил.

– Не желаете прогуляться сегодня вечером?

О небеса, я хотела. Правда хотела, но это необходимо было прекратить, пока наше общение не зашло слишком далеко. Сжав в кулаке складку платья, я качнула головой.

– Мистер Брессер, не думаю, что это хорошая мысль. Чего бы мне в действительности хотелось, так это свести наше с вами общение к минимуму. – И не дав ему время на ответ, быстро добавила: – А сейчас извините, я хочу принять ванну.

Так и оставив его на лестнице, я преодолела последний рубеж до комнаты едва ли не бегом.

Но как бы сильно я не желала перестать думать о мистере Брессере – у меня не получалось. Лежа в душистой ванной, держа в руках книгу часом позже или просто скитаясь по комнате, я не могла остановиться анализировать его поступки. Да, он был вампиром, кровожадным чудовищем, но так же было не всегда…

Стук в дверь заставил взбунтоваться двум противоположным чувствам.

Держа в руках пышный букет из нежных кустовых роз, белоснежных гербер и эустом в комнату вошла служанка. Не сдержав возглас от увиденной красоты, я прижала ладонь к трепещущему сердцу. Поставив цветы в позолоченную вазу, она повернулась ко мне, расплываясь в улыбке.

– Господин распорядился на счет цветов. – Шагнув ближе, она достала из кармана конверт. – И также он велел передать вам это.

Поблагодарив добродушную женщину, я поспешила прочесть письма.

«И все же, Карнелия, я попытаюсь еще раз. Прогулка ни к чему вас не обяжет, но приняв приглашение, вы доставите мне радость и немного успокоите неспокойное сердце, чувствующее вину пред вами за тот бестактный вопрос. Я не имел на это право.

Буду ждать вас в гостиной ровно в девять».

Прикрыв глаза, я поднесла записку к лицу. От нее едва уловимо веяло мятой и хвоей. О небеса, что же мне делать?

Взглянув на часы, я обнаружила, что до девяти оставались считанные минуты. Расправив складки на небесно-голубом платье и бросив беглый взгляд в зеркало, я все же спустилась.

Плотные шторы закрывали окна и не позволяли лучам закатного солнца проникнуть в дом и согреть своим теплом все, что только попадется на их пути. За все время моего пребывания в особняке, они ни разу так и не были распахнуты.

Надо завтра этим заняться. Этому дому явно не хватает света и теплоты.

– Я думал вы не придете… – Раздался тихий голос из самого дальнего и темного угла.

– Я не собиралась принимать ваше приглашение. Но внезапно разболелась голова и я подумала, что свежий воздух не помешает. – Соврала я, гордо задирая подбородок.

– Вы здоровы? – Обеспокоенно приблизившись, мистер Брессер опустил мне на лоб свою ладонь.

– Ваше беспокойство излишне, я в порядке.

– Знаете, зачастую обычная фраза: «я в порядке», как раз-таки и является самой большой ложью, которую необходимо замечать, пока не стало слишком поздно.

Подняв глаза, я прямо столкнулась с его испытующим взглядом.

– В таком случае, как вы, мистер Брессер?

– В порядке. – Улыбнулся он, отстраняясь.

Выйдя в сад, никто из нас двоих не решался нарушить затянувшееся молчание. Покусывая губы, я время от времени искоса поглядывала на идущего рядом мужчину.

– Благодарю вас за цветы, они восхитительны.

– Их красота меркнет пред вашей, Карнелия. – Незамедлительно отозвался Ричард Брессер, от чего мои щеки обдал жар смущения.

Делая вид, что меня полностью поглотило созерцание кустарников по левую сторону, я решительно отвернулась. Обогнув весь сад, взору открывался вид на конюшню, задержав взгляд на воротах, я увидела молодого человека: волнистые пшеничные пряди падали на его лицо, а пухлые губы шептали какую-то песенку. Стало быть, это и был тот самый Карло, вскруживший голову Рут. Я улыбнулась, вспоминая о румянце на лице служки, стоило ей заговорить о нем.

Но вот, к нам приблизился другой мужчина: высокий, довольно худощавый, а его каштановые волосы, едва касающиеся плеч, ветром поднялись вверх.

– Господин, прошу прощения, но вам пришло письмо. – Помедлив, он добавил, но уже тише: – От брата.

– Благодарю. Отнеси его в мои покои, сейчас я не намерен заниматься семейными делами.

Поклонившись, мужчина побежал в сторону особняка.

– Ваш брат довольно редко бывает здесь. – Следя за отдаляющейся фигурой, проговорила я.

– Да. Архат – городок, где он правит, довольно долго прибывал в запустении. Необходимо много сил и времени, чтобы восстановить инфраструктуру.

– Ах, понимаю. – Выдохнула я, вспоминая о Ларконе и о том, как отец чуть не обрек народ на нищету из-за карточных долгов. Благо все разрешилось.

В мыслях тут же возник Клэйтон, от чего я содрогнулась и в который раз обругала себя за попытки анализировать мистера Брессера и за то, что согласилась на прогулку.

– Но мы не близки с братом, поэтому не только из-за дел Дрейк не старается приезжать. А вы, Карнелия, в каких отношениях с братом?

Воспоминания о Рó‎яле моментально согрели душу и заставили теплой улыбке показать себя во всей красе.

– Ах, мы с ним очень близки. Рó‎ял единственный человек, кому я способна доверить все самое сокровенное.

Брату я писала обо всем: о муже, траве убивающей все желание, о дружбе с Миленой Гроссери, о знакомстве с мистером Брессером… Единственное, что я умолчала, так это то, кем он являлся… Вампиром. Кровожадным чудовищем.

– И у вас никогда не было разногласий? – Не веря моим словам, заморгал густыми ресницами мистер Брессер. Ему казались столь хорошие отношения нечто диковинным и невероятным.

– Нет. – Моя улыбка стала еще шире. – Крохотные споры, разумеется, были. Но мы всегда держались друг за друга. Особенно после ухода мамы…

– У нас с Дрейком всегда были напряженные отношения. С детства подначивали и старались выставить другу друга в дурном свете. – Ричард Брессер усмехнулся, предавалась воспоминаниям. – Вы никогда не видели моего брата? – Я отрицательно покачала головой. – Сейчас его волосы едва касаются плеч, когда же в юности он носил поистине отвратительную прическу. Они доходили ему до лопаток. Густые, непослушные, вечно торчащие во все стороны. И в один из погожих дней, пока он крепко спал, я привязал лентами его патлы к изголовью кровати (у нас тогда кованные они были) и поджог.

Ахнув, я прижала ладонь к губам, борясь со смесью ужаса и смеха.

– Вы же могли ему убить.

– В тот момент, об этом я как-то не задумывался. Дрейк проснулся ежесекундно, но этого времени адекватной длине.

Не выдержав, я все же рассмеялась.

– И сколько вам было лет? – Меня разбирало любопытство и с горящими от нетерпения глазами, я уставилась на мистера Брессера.

– Ему было семнадцать, а мне девять.

– Страшно представить, что он свами сделал после…

Ричард Брессер усмехнулся, опуская взгляд в землю.

– Вы правы, расплата не заставила себя долго ждать. Дрейк сообщил отцу, что я желаю отправиться с ним на охоту, но просто стеснюсь ему об этом сказать.

Фантазия рисовала красочные картины мальчишек; черные волосы, желтые глаза и второго совершенно ангельского… русые прядки (думаю, они были в разы светлее, чем сейчас) и небесно-голубые глаза.

– Ах, только не говорите, что он вас подстверил! – Воскликнула я, не желая представлять, истекающего кровью ребенка.

Громкий, бархатный смех разнесся по саду. Ричард Брессер качнул головой, от чего непослушные прядки упали на глаза.

– Мой брат хоть и был изощрен на разного рода унижения, но так далеко не заходил… Нет. Взяв меня на охоту, отец решил пофорсить мной перед друзьями, мол, вон какой у меня сын, мал, а все равно хочет быть как я. – Закусив губу, он затих.

– Не томите. Право слово, я не знаю в какую сторону и думать.

– Отец тогда подстрелил оленя, а увидев лужу крови, я не удержался в седле и просто свалился без чувств. Даже не помню, как доехал до дома.

Рассмеявшись, я коснулась его предплечья.

– Вы были слишком малы для подобного зрелища.

– Девять лет. – Накрыв мою ладонь своей, мистер Брессер придвинулся чуть ближе. – Дразнили меня еще долго, вплоть до совершеннолетия. У отца и брата это была излюбленная тема за столом.

Прикрывая другой рукой рот, я старалась унять смех.

– Извините меня, но это так забавна. У нас с Рó‎ялом никогда ничего подобного не было.

Обхватив запястье, он отстранил ладонь от губ, неотрывно смотря на них.

– Не извиняйтесь. У вас очаровательный смех и как жаль, что он столь редок.

Наши взгляды схлестнулись, подобно моменту в миг купидинов. Ах, как же это было неправильно – незаметно смотреть друг на друга, касаться горячей кожи в миг случайности, втягивать дурманящий запах. Это было похоже на жестокую игру.

Сглотнув, я все же отвела взгляд.

– Поздно уже…

– Хотите вернуться?

О небеса, нет.

– Да.

Сохранив тишину, мы переступили порог особняка и, обменявшись любезными пожеланиями «доброй ночи», разошлись по комнатам.

День 5

Считая дни, я с упоение отметила, что через пять дней должен был вернуться Клэйтон и тогда, я наконец-то окажусь дома. Подальше от Ричарда Брессера и мыслей о нем… Ах, как это греховно – думать о другом мужчине, будучи замужем. Но я смела утешать и оправдывать себя непростительным, незаконным поступком Клэйтона – оставить меня одну у неженатого господина.

Спустившись в гостиную, я поморщилась.

Меня коробил царивший всюду полумрак. Положив книгу на софу, я подошла к занавескам и парой резких движений впустила солнечные лучи вовнутрь.

– Зачем вы это сделали?

– Я люблю свет. – Пожимая плечами, отозвалась я. – К тому же, чтение при подобном освещении вредит глазам.

– А я нет. – Поморщился мистер Брессер, откладывая стопку писем. – Да и потеря зрения мне не грозит!

– В таком случае, отправьте меня домой или же смиритесь с этим крошечным изменением. – Как ни в чем не бывало, усмехнулась я, с удовольствием отмечая, как прояснилось помещение.

– Вот значит, чего вы добиваетесь. Что ж, запомните, до возвращения Стоунтбери вы останетесь здесь, как и было обговорено!

– Печально.

Открыв было рот для еще одной тирады, владелец особняка уловил сладкий запах, заполоняющий все пространство. Поднявшись с софы, Ричард Брессер осмотрелся. Я заговорила прежде, чем он отыщет источник аромата.

– Эти вазы давно не видели свежих цветов, я решила это исправить.

Погрозив пальцем, мистер Брессер угрожающе прошептал:

– Запомните еще кое-что, миссис Стоунтбери. Всему есть придел.

– О чем это вы? – Нервно сглотнула я, бегая взглядом по напряженному лицу мужчины. Видимо, его что-то тревожило (что-то помимо света в доме и свежих цветов), быть может, Дрейк Брессер прислал дурные известия? Предположила я, вспоминая о вчерашнем позднем письме. Его челюсти были плотно сжаты, а скулах ходили желваки.

– О том, что моему ангельскому терпению совсем скоро придет конец. – С каждым произнесенным словом он все ближе и ближе подбирался ко мне.

– И что же вы тогда сделаете, если не собираетесь отправлять меня домой? Уж не отобедаете ли? – С вызовом взглянула я в ледяные глаза, но ответом потужил тяжелый, физически невыносливый взгляд.

Я казалась сильной, бесстрашной, но вовсе не была такой. Я боялась отца, мужа и с недавних пор Ричарда Брессера. Этот мужчина завладел моим разумом. Каждый раз, оказываясь рядом с ним, меня била холодная дрожь. Я видела, каким он мог быть… И прекрасно знала, что это не предел его возможностей, но иметь подобную «удачу» – лицезреть данный предел, вовсе не было желания. И я мирилась. Мирилась с тем, что оставшиеся дни должны были пройти тихо, мирно, не испытывая судьбу.

Порой я не понимала какие чувства во мне преобладали – страх или жгучий интерес узнать его получше. Но вовремя обрывая себя, я раз за разом бежала.

В дверь постучали. Пригладив волосы и допустив мысль: «А хорошо ли я выгляжу?» – я тихо выругалась.

Появление Розы в покоях немного огорчило меня. Откинувшись на подушки, я вопросительно взглянула на нее.

– Господин велел узнать, как вы себя чувствуете? Вы сегодня почти не выходили из комнаты и едва ли прикасались к еде.

– Я в порядке, Роза. Немного болит голова, только и всего. – В очередной раз солгала я, прикрывая глаза. – Не беспокойтесь. Подобный ленивый день мне пойдет только на пользу.

– Если вам что-то понадобится…

– Я буду благодарна отвару из ромашки. – Протараторила я, лишь бы скорее спровадить служанку и остаться одной.

Мысли порхали одна за другой, подобно бабочке с цветка на цветок. Я вспоминала рассказ из детства мистера Брессера, его горячие пальцы, накрывающие мою ладонь и волнующий изгиб губ… Невольно задаваясь вопросом, какого чувствовать их?

Ах, нет! Дура, зачем я только думаю об этом?!

В дверь вновь постучали. Отвар из ромашки будет как нельзя кстати, хоть немного успокоюсь.

– Входите, Роза. – Поднявшись с кровати, я медленно двинулась навстречу.

Но вот дверь распахнулась, и с моих губ едва ли не сорвался удивленный возглас. Держа в руках чашку с отваром, Ричард Брессер вошел в комнату.

– У вас усталый вид. Вас точно беспокоит только головная боль?

Его взгляд скользил по моему лицу.

– Право слово, не нужно так беспокоиться.

Приблизившись к прикроватной тумбочке, он поставил на нее чашку с отваром.

– Кто, если не я?

Я закусила губу, видя, как мужчина, занимающий все мои мысли, шагнул ко мне.

– М-мистер Брессер, что вы себе позволяете? – Наблюдая за поднимающейся рукой, что вот-вот была готова прикоснуться к моей пылающей щеке, пискнула я. Но она так и повисла в воздухе, не завершая своих намерений.

– А что я себе позволяю? Вы моя гостья и обо мне пойдет довольно дурная молва, если вы свалитесь с температурой. – Отступив, мистер Брессер кивнув в сторону отвара. – Отдыхайте, миссис Стоунтбери. Надеюсь, завтра вам будет лучше.

Развернувшись, он тут же ушел. А к моим глазам подступили предательские слезы.

День 6

Очередное светское мероприятие. Ричард Брессер, как завидный холостяк был приглашен в числе первых.

Сообщив мне новость о посещении бала, он ждал возражений, вполне возможно небольшой скандал с истерикой, но я отреагировала спокойно. Лишь пожала плечами и отправилась выбирать наряд. Выбор пал на черное платье с золотой вышивкой в районе декольте и подола. Изощряться над прической не хотелось, я только подобрала волосы золотой изогнутой шпилькой с усыпанным на конце гелиодором.

В повозке, по дороге к почтенному господину, который устраивал бал в честь совершеннолетия своей дочери, мы лишь раз перебросились колкостями, а все оставшееся время провели в тишине. Я уперто продолжала смотреть в окно, делая вид, что несказанно интересуюсь деревьями, а мистер Брессер столь же настойчиво не отводил взгляда от меня.

– Неужели дикая роза спрятала свои шипы? – Слушая чарующую фортепьянную музыку и наблюдая за танцующими парами, проговорил Ричард Брессер, останавливаясь по правую руку от меня.

– Чудесное сравнение, но нет, а вернее будет сказать, не дождетесь. Я всего лишь покорно жду возвращение Клэйтона.

– Покорно – это точно не про вас, – усмехнулся он, делая глоток вина.

– Вы многого обо мне не знаете, мистер Брессер.

– Ну, так расскажите мне о себе, мисс Хальброн.

– Миссис Стоунтбери. Видимо, вы запамятовали, что я замужем. – Подняв руку, я поиграла пальчиками, привлекая внимание к золотому кольцу.

– Нет. Просто я искренне считаю, что эта фамилия вам не подходит.

Я считала также, но предпочла промолчать, избегая дальнейших разговоров на данную тему, которые в итоге вышли в обсуждении нашего брака по расчету. Я всецело погрузилась в созерцанье: светлая зала, люди надели лучшие наряды, дабы пофорсить своим богатством пред знакомыми, много вина и болтливых языков.

– Не откажите ли мне в танце?

Покосившись на юных девушек, что не спускали глаз с Ричарда Брессера, я улыбнулась.

– Не хочу красть вас у ряда воздыхательниц. Каждая из тех очаровательных особ так и грезит о вашей близости. Порадуйте своим обществом лучше их.

Ричард Брессер недовольно обернулся на компанию их пяти девиц. Заметив его беглый взгляд, они стали перешептываться, взвизгивать и это ужасно раздражало мужчину. Будь он здесь при других обстоятельствах, то непременно бы воспользовался женским вниманием, но сейчас ему хотелось видеть хоть крупицу интереса от той, кто совершенно не разделяла его желаний.

– Я настаиваю.

Пройдя пальцами по завязкам на платье, словно пианист по клавишам рояля, он крепко обхватил мою талию, закружив под мелодичную музыку.

– Ваша наглость порой не знает границ, мистер Брессер, – опустив ладонь на его плечо, прошипела я.

– Без этой черты было скучно жить, – улыбнулся он, но тут же посерьезнел. Притянув меня рывком вплотную к себе, мужчина заглянул мне в глаза. – Вам когда-нибудь говорил Клэйтон, что ему очень повезло?

Щеки моментально покрылись румянцем. Пересилив себя, я опустила глаза в пол. Да. Нет. Какая разница? Ведь Стоунтбери никогда не опускался до того, чтобы осыпать меня комплиментами. Он говорил, что только глупцы просто так восхваляют своих спутниц. Где-то в обществе, перед почтенными людьми, почему бы и нет? Но на самом деле Клэйтон никогда не считал сказанное подлинным.

– Вы прекрасны, – зашептал мне на ухо мистер Брессер, словно нас мог кто-то услышать и разрушать возникшее между нами напряжение. – Ваши уникальные глаза, волосы, кожа… – он провел пальцами от шеи до плеча. – Ваш нежный дурманящий аромат… вы способны вскружить голову любому мужчине.

– Мистер Брессер, ненужно говорить всего этого. Прошу вас. – Смутилась я, моментально прекращая танец.

– Почему?

– Не нужно. Это… это не правильно. Извините, мне нужно на воздух. – Едва ли не бегом неслась я прочь, толкая возникших предо мной господ.

Вернувшись в особняк раньше намеченного времени, я намеревалась лечь спать, чтобы закончился поскорее этот непростой, щедрый на эмоциональные встряски, день. Но на лестнице меня догнал Ричард Брессер.

– Я бы хотел закончить наш с вами разговор. – От его тихого, хриплого голоса по моей коже забегали мурашки.

– Разговор?

– Да. Почему вы не позволяете восхищаться вами? – Опираясь ладонью о стену, он отрезал мне путь наверх.

– Ради всего святого, перестаньте! – Воскликнула я, в нервном порыве касаясь своих волос.

Но мистер Брессер был настроен на продолжение решительно. Ему хотелось вывести меня на эмоции, хотелось избавить меня от холодного безразличия, что я пыталась нацепить на себя уже не первый день.

– Пропустите. – Жалобно захныкала я, понимая, что уйти не получится.

Мужчина осторожно коснулся моей порозовевшей щеки, также нежно скользнул по шее, прямо к ямочке, где энергично пульсировала венка.

– Никогда не смогу понять этого слабоумного кретина, что так не ценит вас.

И здесь тоже я была полностью согласна с комментарием на счет Клэйтона, но как бы мне не хотелось, нельзя было признаваться в этом вслух. Мой долг был восхвалять его, восхищаться, выгораживать. Жестокое время, когда ты не можешь иметь право голоса. Ненавижу.

– Мой муж он…

– Что? Что ваш муж? Ну же, Карнелия, не молчите! – Оскалившись в надменной полуулыбке, фыркнул мистер Брессер.

– Он…

– Большая и грязная свинья, которую вы пытаетесь оправдать. Он развлекается с недостойными девками и даже не вспоминает о вашем существовании! Безразличие и неуважение – вот что он чувствует по отношению к вам! Готов поклясться, что и первую брачную ночь вы провели в одиночестве!

Вложив в пощечину всю силу, на какую только была способна, я оставила рдеющий след на лице Ричарда Брессера.

– Как вы смеете? Кто вы такой, чтобы вмешиваться в дела чужой семьи? Вы не имеете никакого права на подобного рода высказывания!

– Мисс Хальброн… Карнелия…

– Миссис Стоунтбери! И никак иначе, тем более для вас! – Ладонь вновь взлетела для нанесения очередного удара, но на этот раз, он перехватил руку, крепко сжимая запястье.

– Кажется, я предупреждал вас о своем ангельском терпении… С меня хватит.

Его глаза горели не добрым огнем, кожа пылала, будто накаленное железо. Мгновение, где он пытался совладать с собой, рухнуло, как карточный домик.

О небеса, что я наделала?

– Мистер Брессер…

– Довольно!

Его губы обрушились в терзающем поцелуе на мои уста. Задохнувшись от возмущения, негодования и страха, я старалась предпринять все возможное, дабы остановить это грехопадение: удары в грудь, попытки увернуться… но он зарылся пальцами в мои волосы, блокируя абсолютно все действия. Меня наполнили жар и трепет, подначивая сдаться на волю победителя.

О небеса, как я мечтала ощутить его вкус…

Встав на носочки и прильнув к горячей груди, я обвила его шею руками.

С губ сорвался стон, стоило почувствовать влажную дорожку из поцелуя стремящуюся ниже к ключицам.

Я не сразу заметила, как мы переместились вглубь коридора. А следом в одну из комнат – спальню хозяина особняка. Уложив меня на широкую кровать с пологом, горящие, синим пламенем, глаза принялись жадно скользить: по лицу, разметавшимся волосам, пульсирующей венки и часто вздымающейся груди.

– Вещица красивая, но она нам ни к чему. – Указывая на платье, хрипло отозвался Ричард Брессер.

Чувствуя, как горячие пальцы скользнули к шнуровке, а другой рукой обхватили грудь, я прогнулась в пояснице, желая, как можно скорее избавиться от всех препятствий.

– Мистер…

– Ш-ш-ш. – Прошептал он, проводя языком по моим распухшим от неистовых поцелуев губам. – Оставь официальный тон кому-нибудь другому, Канни.

Голова шла кругом, я не могла поверить в происходящее, но оно мне явно нравилось. С каждым движением, каждой лаской мне хотелось этого мужчину все сильнее.

– К-как ты назвал меня? – Едва ли смогла вымолвить я, чувствуя игру его языка на своей груди.

– Канни. Не нравится?

– Наоборот. – Это сокращение вызвало во мне столько теплых эмоций, что я сама потянулась к мужчине, жадно юркнув пальцами под черную рубашку. Его пресс напрягся, а с губ сорвалось рычание перерастающее, в самое настоящее, мурлыканье.

Раздавшийся стук в дверь и неразборчивое бормотание заставили меня напрячься.

– Кто-то стучит…

Нехотя отстраняясь, Ричард Брессер прислушался. Радость мгновенно слетела с лица. Крепче прижимая меня к себе и заглянув в глаза с такой мольбой, что защемило сердце, он прошептал:

– Останься со мной…

– Я не понимаю.

Но тут я услышала голос мужа и внутри все оборвалось.

– Мистер Брессер, великодушно прошу прощения, если тревожу вас, но вы не видели мою супругу? Мистер Брессер?

Стоунтбери громче затарабанил в дверь, нетерпеливо причмокивая языком.

– Нет, прошу тебя, не отдаляйся от меня снова! – Зашептал Ричард, оставляя невесомый поцелуй в уголках губ, но было уже поздно.

Я поспешно встала, с отвращением бросая взгляд в зеркало. События минувшего вечера калейдоскопом завертелись пред глазами, и я почувствовала себя так погано и грязно, словно совершила нечто ужасное… А так оно и было…

– Этот болван должен был вернуть только через четыре дня! Черт! – Ричард Брессер кипел от негодования. Приблизившись, он схватил меня за плечи, заставляя повернуться и бросить торопливые попытки зашнуровать полностью платье. – Канни, посмотри на меня! Ни смей этого делать, слышишь? Ни смей просто выйти к нему, словно ничего не произошло!

– Мы не должны были поддаваться порыву. Я замужняя женщина…

– Нет, нет, нет! Мы оба хотели этого, и если бы не он… все зашло куда дальше. Хочешь, я прямо сейчас сверну Клэйтону шею? Ты же знаешь, мне не составит это особого труда.

– Нет! Мистер Брессер, не трогайте его. Этого не должно было случиться. Я… Я чувствую себя ужасно. – Взмолилась я, позволяя подступившим слезам скатиться по горящим щекам.

Лицо Ричарда Брессера стало бесстрастным и приняло прежнее холодное выражение, пальцы расслабились, с силой отталкивая меня от себя. Ничего не ответив, он подошел к двери и широко распахнул ее, так и не позволив мне привести растрепавшиеся волосы в порядок. На пороге, прислушиваясь, стоял мой муж…

– Карнелия? Что вы делали там… вместе? – Подозрительно сощурил глаза Клэйтон Стоунтбери. Его помятый вид, недельный перегар еще больше заставляли сердце сжаться, а слезам обжечь глаза.

О небеса, что я наделала?..

– А на что это похоже? – Прозвучал стальной голос мистера Брессера.

Меня окатило ледяной волной, сердце подпрыгнуло и прежде чем Клэйтон смог поразмыслить над вопросом, я быстро заговорила:

– Я пришла забрать письма, что отправила Милена.

– И где они? – Покосился на мои руки недалекий муженек.

– Несколькими минутами ранее я отдал их служанке. Видимо они разминулись. – Темнее тучи проговорил Ричард Брессер, скрещивая руки на груди.

– Ох уж эта прислуга, ничего вовремя не приносят. – Хихикнул Клэйтон, шумно выдыхая.

Придерживая меня за талию, он направился за вещами. Еще недавно, на месте его рук покоились другие… чужого мужчины… За один вечер изменилось все. А главное, изменилась я.