Читать книгу Останкинские сезоны - Елена Батмазова - Страница 3

Острие Останкинской телебашни и прежде терялось в облаках, в небесных туманах, словом, в запредельных высотах, постичь которые по силам разве что телезвездам. Однако сегодня дымная атмосфера поглотила не только шпиль, но и всю вышку до основания. Белая удушливая пелена опутала деревья возле Останкино, и даже огромная розовая свинья – принадлежность ресторана у подножья башни – растворилась в смоге, как будто ее никогда и не было. Да что там Останкино! В это июльское утро вся Москва, плотно укутанная молочной мглой, стала огромным городом-призраком.

Водитель вишневой «четверки» телекомпании ТВ-Прайм включил дальний свет. Медленно и расплывчато возникла из тумана навсегда взмывшая в небо ракета, а за нею – вогнутое здание гостиницы «Космос». Радио изливало потоки информации об автомобильных пробках: стояли Алтуфьевское шоссе, Ярославка, Сухаревка, Беговая, третье кольцо и еще полгорода. Столица страдала запорами, которым в немалой степени способствовала гарь с подмосковных торфяных болот. Видимость была отвратительная. Водитель «четверки» совершив несколько хитрых маневров, ушел в переулки, и вскоре вплелся в их причудливую паутину так, что Лиза Дубкова, корреспондент программы «Авоська», перестала ориентироваться в пространстве. Все окна в машине были закрыты, однако спастись от едкого дыма не удавалось. Лиза смотрела прямо в лобовое стекло, что помогало ей бороться с приступами тошноты. На заднем сидении дремали оператор и звукооператор. Окружающий мир чем-то напоминал туманные лондонские пейзажи в период сильного смога.

– А-а, чтоб тебя!.. Засада, – высказался водитель, внезапно уткнувшись в пробку.

Повертев головой, он развернулся и рванул дворами, совершив маленький водительский подвиг. Сотрудников телевидения на заднем сидении изрядно встряхнуло, однако никто не проснулся, только оператор Витя Мальцев крепче вцепился в камеру. Лиза, чтобы совсем не заскучать, играла сама с собой в игру «спортивное ориентирование» – пыталась угадать, какой дорогой они едут. Не будучи коренной москвичкой, она не всегда могла соединить части города в единое целое. Маленькая «четверка» в ее сознании, словно игла, сшивала разрозненные лоскуты улиц и переулков в одно пестрое полотно; Москва раскрывалась и лежала, как на ладони: Проспект Мира впадал в Садовое кольцо, а дальше возникали Земляной Вал, Таганка, и вот уже – Рязанский проспект… Словом, ехали снимать черт знает как далеко.

Несмотря на ухищрения водителя, на место прибыли только часа через полтора. Смог слегка рассеялся, забрезжило солнышко, нагрело щеку оператору Вите, тем самым пробудив его к жизни. Витя потянулся, и, увидев новостройки на краю поля, произнес:

– А чего это? Южное Бутово?

– Не совсем. Да и какая разница, – вяло отозвалась Лиза.

– Что снимаем?

– Биогумус.

– Хм! Биогумус? Гумус, гу… Дерьмо, что ли?

– Это удобрение. Удобрение, понял? Между прочим, продукт жизнедеятельности красного калифорнийского червя.

– Я же говорю – дерьмо, – убежденно сказал Витя, расталкивая звукооператора. – Юрик, вставай, нас ждут райские сады. Чуешь аромат?

– Оранжерею снимаем? – сонно поинтересовался Юрик.

Витя захохотал.

– Калифорнийский червь, – уныло продолжила Лиза, которую изрядно укачало, – очень полезное животное. Он ест абсолютно все и способен перерабатывать огромное количество любых отходов…

– Червь?! – изумился техник.

– Ну да, червь! – разозлилась Лиза. – Что здесь, черт возьми, такого?

Машина тем временем остановилась у нескольких одноэтажных построек, стоявших в поле особняком. Перед ними высился рекламный щит с надписью: «Продажа биогумуса и червей».

– Н-да, – печально сказал техник, – а мы вчера президента снимали…

– Президента любой дурак снимет! – Лиза открыла дверцу и вышла из машины. – Информационные съемки вообще гораздо проще – что вижу, то пою. А ты вот попробуй в «Авоське» художественно снять!

– Знаешь что? – отозвался Витя Мальцев, вынимая из багажника штатив. – Достала всех эта «Авоська». После Вительса и Самчука, конечно, полегче стало, но чокнутых корреспондентов не убавилось.

– К тебе, Витя, у меня претензий нет, – вкрадчиво сказала Лиза. Витя был лучшим оператором из всех, кого она знала, и ссориться с ним по пустякам было глупо.

– Да что я! Я в любой съемке фишку ищу, а вот каково было Федору Ивакову весь день снимать полудохлых тараканов в аквариумах под руководством корреспондента Кошкина? Ты вообрази себе: мрачный бородатый Иваков – и тараканы? У вас что – спецрейд по насекомым?

– Почему тараканы в аквариумах? – вмешался техник.

– Эксперимент такой, – пояснил Витя. – Паша Кошкин додумался. В пять аквариумов поместил равное количество насекомых. В четыре из них он положил ловушки разных фирм-производителей, а в пятый аквариум запихнул огромного тропического таракана, который питается своими более мелкими сородичами. И, надо сказать, активно питается! Там, где таракашки быстрее подохнут или исчезнут – кому как нравится, находится наиболее эффективная ловушка, а значит, ее можно порекомендовать потребителю, страдающему от нашествия насекомых.

– Ни фига себе, – произнес звукооператор, подавленный мощью эксперимента. – Я бы сроду не додумался.

– Ты учти, Юрик, у этих людей из «Авоськи» мозги устроены не совсем так, как у нормаль…

– Работать! – сурово сказала Лиза и направилась к одноэтажным постройкам. У ворот она вляпалась в кучу грязи, отчего ее босоножки немедленно утратили свой изящный вид. Подоспевший Витя Мальцев не преминул отметить недостатки Лизиного внешнего вида.

– Ну, ты, мать, даешь! Нас не предупредила, что форма одежды – колхозная, и сама отличилась. Цвет нежно-желтый специально для юбки выбирала? Тут же горы удобрений!

Лиза молча стучала босоножкой о забор, стряхивая комки грязи. На шум вышла бравого вида женщина в деловом клетчатом костюме.

– Ребятки, вы с ТВ-Прайм? – спросила она ласковым басом. – Мы заждались. Ну, пойдемте, покажу наших зверушек.

– Зверушек! – тихо фыркнул Витя.

Лиза ответила ему очаровательной улыбкой и показала кулак.

Женщина в костюме – профессорша, доктор биологических наук – не год, и не два просидела в пыльном НИИ, прежде чем в поле ее зрения попал красный калифорнийский червь. Ученая дама без колебаний покинула институт, променяв его на тонны удобрений, матерящихся мужиков с лопатами и черные разводы под ногтями. Предприятие процветало, червь жрал все подряд – навоз, опилки, макулатуру, овощную гниль, биогумус шел нарасхват. В данный момент мадам готовила экспериментальную экологическую программу по запуску червя на городские свалки для переработки отходов. По случаю съемок она сменила потертые джинсы и ковбойскую рубаху на деловой костюм, который вступал в явное противоречие с окружающей обстановкой, сплошь состоящей из грязных лужиц и земляных куч. Все это она без колебаний изложила съемочной группе, и Витя несколько раз подозрительно присвистывал, из чего Лиза поняла, что профессоршу по ее психическому состоянию он причислил к сотрудникам «Авоськи». Для Лизы же мадам была очередным экземпляром в ее коллекции странных личностей, которая пополнялась ежечасно благодаря специфике корреспондентской работы. Личности эти часто преследовали Лизино воображение, калейдоскопическим образом мелькая перед нею изо дня в день, пока она не насаживала их на острие своей шариковой ручки и не припечатывала к белоснежным страницам блокнота. Никто, кроме Бориса, об этом не знал – это была тайна. К Витиным фырканьям и похохатываниям Лиза относилась снисходительно, поскольку он тоже был занесен в блокнот в качестве гениального и, как следствие, слегка сдвинутого оператора. Худой, взъерошенный, остроносый, он походил на нервную, зоркую птицу, от которой не ускользнет ни одна букашка в высокой траве. А уж что произойдет с этой букашкой, когда она попадет в объектив телекамеры – одному Вите известно, во всяком случае – нечто совершенно неожиданное.

Профессорша отвела их в темный длинный сарай с низким потолком, затканным паутиной. Пахло свежевскопанной могилой, длинными рядами тянулись контейнеры с землей, прикрытые пленкой.

– Бедные, я думаю, они тоже от гари страдают, – взволнованно пробасила мадам. – Да, и света они боятся…

Витя пожал плечами и врубил накамерник. Пленка с контейнеров была откинута, и прежде чем черви пустились в бегство, ученой даме удалось откопать две горсти красных извивающихся шнурков. Техник плюнул и отошел со штативом в сторону. Лиза к тому времени вымазала желтую юбку какой-то гадостью, едва не подвернула ногу и сбежала на улицу.

Вообще-то она занималась недвижимостью, банками, налогами, законодательством – вполне серьезными и сложными в разработке темами. Эксперты у нее были лощеные и дорого пахнущие, синхроны писались в строго-геометрических пространствах офисов, операторы и техники цепенели от потока заумной информации, которую Лиза потом тщательно перекачивала через себя и выдавала доступными для обывательского уха фразами. Специализация эта ей нравилась, поскольку Лиза любила головоломки, а их здесь было предостаточно. Интерес ее был исключительно прикладного, практического характера, добытые в банках, министерствах и риэлтерских конторах знания составляли обширную главу учебника бытологии, который из года в год пополняли сведениями корреспонденты «Авоськи». Каждый из них снимал сюжеты о том, что интересно самому: Валя Бровушкина – о косметике, парфюмерии и всевозможных женских побрякушках; Максим Панцов – об автомобилях и компьютерах; Паша Кошкин – о еде и о вредных созданиях типа тараканов и крыс. Все они время от времени проклинали судьбу, занесшую их на седьмой этаж телецентра, в комнату 7—47 с синей табличкой «ТВ-Прайм. Программа «Авоська» на двери. Работа была непростая, напряженная, конвейерная, однако, совершенно провальная по части славы и престижа – корреспонденты даже в кадре не появлялись. Но, несмотря на проклятия, ребята из «Авоськи» то и дело ловили себя на ощущении превосходства над окружающими: двери обыденности были для них открыты, поскольку наготове всегда имелся нужный ключик.

Случалось, корреспонденты отклонялись от выбранного направления; тогда Лиза ненадолго забывала о своих пафосных экспертах и ехала снимать биотуалеты. Черви, вырабатывающие удобрения, были ей чужды по причине абсолютно неземледельческого образа жизни, однако за пределами МКАД мужчины и женщины с заскорузлыми руками и сеткой морщин у запавших глаз без устали копали, сажали, удобряли, окучивали… И, просыпаясь по утрам, делали «Авоське» рейтинг, если в сюжете, к примеру, советовали, как выбрать подкормку для растений (и ни в коем случае – яхту для морских прогулок). А рейтинги руководство ТВ-Прайм любило.

Лиза стояла на пороге сарая, скрестив ровные, оголенные по обыкновению ноги, и жмурилась на мутное солнце. Была она невысокая, стройная, с россыпью темных веснушек на курносом носу, волосы стянуты в танцующий каштановый хвост – несерьезный, невзрослый, как у школьницы. Отросшая челка, до которой никак не могли добраться парикмахерские ножницы, лезла в глаза, и день деньской Лиза выпячивала нижнюю губу, делала «фф-у» и волосы взлетали надо лбом в беспорядке. Дым вокруг постепенно выветривался, обнажились все еще туманные дали Подмосковья. Там было совсем плохо, и Макс Панцов укатил снимать сюжет о респираторах, лекарственных препаратах и правильном поведении во время задымления. Пискнул мобильный, Лиза с нарастающим неудовольствием прочла указания из центра: «Лизавета, текст по червям нужен сегодня. Напишешь после съемок. Обсуждению не подлежит. Храмов». Лиза скривила губы – вообще-то она записалась в салон…

Щурясь на свет, из склепа вышли профессорша и Витя с техником. Техник подергивался и что-то с себя стряхивал: ему показалось, что с потолка прыгнул паук. Синхрон записали не сразу – как только удалось отогнать назойливую бабку, желающую сию минуту приобрести несколько червей на расплод. По окончании интервью Витя заметно повеселел, и даже предложение принять в подарок пару червячков не омрачило его худого лица. От презента решительно отказались всей съемочной группой. Следующим пунктом был НИИ удобрений.

Пробки рассосались вместе с вонючими микрочастицами пепла, и потрепанная «четверка» резво понеслась по улицам, нахально перестраиваясь из ряда в ряд перед носом у многочисленных достижений западных автоконцернов. Достижения сверкали цветом «металлик», их лупатые фары, казалось, выражали изумление.

– Бесцеремонность – часть профессии, – подмигнул Лизе водитель, делая очередной зигзаг.

На Садовом попали-таки в небольшой затор, оказавшись бок о бок с другой машиной ТВП, в которой ехали информанционщики. Высунувшись в окно, Витя приветливо заорал:

– Здорово, Иваков! Куда путь держишь?

Немолодой бородатый оператор сердито затягивался сигаретой.

– Дымы едем снимать для этих сволочных редакторов.

– Так кончились же дымы!

– А то я не вижу! – взорвался Иваков. – С утра, когда пеплу понасыплет, глаза продрать не могут, а к вечеру спохватываются… Ну, ясное дело, под вечерние-то выпуски дымы надо, в Москве и области сложилась чрезвычайная обстановка и все такое. А где я их щас возьму, где?! Сорвали из Госдумы, еле прессуху досняли, езжай, говорят, в сторону Мытищ, там чего-то горит, на дым ориентируйтесь… Что я им, юный скаут?

Гаишник на перекрестке взмахнул жезлом, машина тронулась, увозя свирепого Федора Ивакова.

– Все-таки тяжелый у него характер. И тараканы Пашкины здесь ни при чем, – заметила Лиза.

С НИИ удобрений управились быстро, откопав в книжных завалах ученого старичка в белом лаборантском халате. Старичок довольно внятно изложил свою точку зрения на биогумус, и на сегодня съемки закончились.

В редакции был аншлаг – улей народу и ни одного свободного компьютера. По ветхому ковролину цвета тоскливой неопределенности весело разъезжала на офисном стуле какая-то новенькая корреспондентка-фрилансер, еще двое внештатников хихикали над дурацкими надписями, развешанными по стенам: «Сегодня с сигаретой нарушаешь, а завтра ты отчизне изменяешь!», «Внимание: оператор должен лечь, если того требует съемка». Валя Бровушкина, мелкая, глазастая, вся в коричневых дредах, удрученно ковыряла одноразовой вилкой в пластиковой коробке с салатом. Вчера, будучи навеселе, она утопила в Останкинском пруду свою сумку с мобильником и пропуском; сумку потом достали, однако телефон умер, а фото на пропуске телецентровская милиция отказывалась идентифицировать с Валей. Прорываться на работу пришлось со скандалом.

За крашеной фанерной перегородкой – единственным зримым признаком субординации – Паша Кошкин и Сергей Храмов вели безумный диалог, к которому с нарастающим недоумением прислушивался хорошо одетый посетитель. По всей видимости, он ожидал аудиенции у руководителя «Авоськи».

– Я больше не могу, Сергей, они воняют! – жаловался Паша. – По-моему, от меня скоро уйдет жена…

– И правильно сделает! – одобрил Храмов. – У нас же не все дома! Ну, какой нормальный мужик будет ежедневно подсчитывать дохлых тараканов? А что, сильно воняют?

– Приходи – понюхаешь…

– Знаешь, что говорила английская королева… э-э…в общем, одна английская королева своей дочери перед ее первой брачной ночью? «Закрой глаза и думай об Англии».

– А вчера этот здоровый тропический таракан сожрал всех сородичей, выбрался из аквариума, – печально продолжил Паша, – и пошел охотиться на нашу кухню. Жена его обнаружила в хлебнице, а он же гигантский! Представляешь, что с ней было?!

Булькающий смех Храмова заставил вздрогнуть незнакомого посетителя.

– Вы ко мне? – спросил Храмов, выглядывая из-за перегородки.

– Да, я звонил по поводу недвижимости… Моя фамилия Волкевич.

– Ага! – сказал руководитель «Авоськи» и скрылся с посетителем в коридоре.

Лиза ощутила первые толчки в области висков, затылок потяжелел, голову сдавило тесным железным обручем. Из последних сил она турнула с ближайшего компьютера внештатницу, увлеченную любовной перепиской с гражданином Великобритании, и погрузилась в пучины Интернета.