Читать книгу Три солнца. Сага о Елисеевых. Книга II. Дети - Елена Бауэр - Страница 11

Близилось Рождество. Волшебное время, когда все, даже до предела разочарованные и циничные люди, все равно ждут чуда. Ждали его и солдаты на полях сражений. И оно произошло. Воюющие стороны Западного фронта объявили спонтанное Рождественское перемирие, сопровождая его братанием, игрой в футбол, пением друг другу рождественских гимнов и обменом угощений. Как будто люди, оказавшиеся волею судеб на войне, вдруг осознали, что по ту сторону, такие же создания Божие. Командования воюющих стран пришли в ужас и впредь запретили солдатам общаться с противниками на дружеской ноте. Как иначе воевать? Как убивать друг друга? Но это будет позже, а в тот день казалось, что человечество еще не потеряло своего цивилизованного лица, и у мира есть надежда на светлое будущее.

В петроградских домах наряжали елки. Бедняки использовали яблоки и мастерили игрушки из подручных материалов. В обеспеченных домах украшения потрясали своим разнообразием – среди них были и стеклянные шары, и дрезденские картонажи, и бонбоньерки с конфетами, и мишура из металлической проволоки. Непременным атрибутом были свечи в специальных подсвечниках с боковым зажимом. Электрические гирлянды с разноцветными лампочками могли себе позволить только самые богатые семьи. Надо ли говорить, что у Елисеевых была одна из самых шикарно украшенных елок.

Это были первые праздники без Марии Андреевны.

Братьев пригласила к себе в Белогорку семья дяди Саши. Перед взором молодых людей предстал настоящий замок. Нойшванштайн в миниатюре. Заснеженные ели вокруг дома придавали ему совершенно сказочный вид.

– Я помню, как мама предложила построить рыцарский замок! – прошептал Шура.

Их уже ждали. Лиза приготовила всем комнаты. Елисеевы не видели свою двоюродную сестру после похорон матери и были удивлены, как резко она постарела. Заметные синяки под глазами выдавали серьезные проблемы со здоровьем.

В сочельник Александр Григорьевич с Еленой Ивановной отстояли службу в деревенском храме. Молодежь, придумав различные предлоги, идти в церковь отказалась. Дядя Саша был не из тех, кто бы стал кого-то неволить, поэтому принял их решение без возражений.

На Рождество в бальном зале был накрыт богатый стол, в центре которого, источая невероятные ароматы, красовался запеченный гусь. Вокруг него слаженным кордебалетом шли осетры отварные, жаркое из каплуна и рябчика, консоме из дичи с пирожками и гренками, различные соленья и сладости. Шарлот а ля рус одним своим видом возбуждал зверский аппетит. На небольшом расстоянии друг от друга стояло несколько одинаковых серебряных ваз эпернэ, усыпанных разноцветными фруктами.

Праздник начался с детского концерта. Платон, которому было уже девять лет, счел себя взрослым и выступать отказался. Зато Тася и Алла долго не отпускали публику, исполняя популярные песни и танцы. Все отметили, насколько ловко и складно все получалось у пятилетней Гулиной дочки. Малышка обожала водевили и оперетты. Как заправская артистка, исполнив а капелла женскую партию дуэта из «Сильвы», она сорвала самые искренние и бурные аплодисменты. Ее страстное тра-ля-ля-ля-ля-ля с легкой детской картавостью не могло никого оставить равнодушным. Взрослые рыдали от смеха и восторга. В семье росла настоящая звезда. Аллочка, которая была всего на год старше своей троюродной сестры, не была настолько артистична, и заметно расстроилась. Она прижалась к матери и надула губы, готовая вот-вот расплакаться. Но Лиза тут же нашла, чем отвлечь дочь и Тасю. Она отправила девочек снимать с елки игрушечные орешки с сюрпризами. Тут же воцарились тишина и спокойствие, периодически прерываемые радостными возгласами, когда из новогодних украшений извлекалось что-нибудь особенно ценное – миниатюрные флакончики духов или крошечные куколки.

Взрослые, наконец, смогли спокойно распробовать угощения и вести беседы. Безусловно, не обошлось без обсуждения войны и общей ситуации в России.

– И все же я не понимаю, зачем республиканская Франция дает финансовые займы России? Они что не понимают, что они поддерживают самодержавие? – вдруг неожиданно выдал захмелевший Шура.

Сережина супруга захлопала ресницами. Верочка Эйхе была полу-француженка. Во время войны с Германией было странно слышать нападки на страну, которая сражалась на одной стороне с Российской Империей. Однако радикально настроенная интеллигенция выдавала и такие сентенции.

– Что же здесь непонятного? – удивился Иван Яковлевич, муж Лизы: – они заинтересованы в сильном союзнике.

– Именно! Франция и втянула нас в эту военную авантюру, чтобы вернуть себе Эльзас. А русский мужик заплатит за это своей кровью!

– Шура, пожалуйста! Только не сегодня! – взмолилась Гулина супруга. Разговоры о войне, где ее супруг ежедневно рисковал жизнью, разрывали ей сердце.

– А у меня есть новости, – решил спасти ситуацию Коля. – Я подал прошение на имя ректора университета о разрешении вступить в брак…

Все оторопели, но быстро пришли в себя и бросились к Николаю с поздравлениями.

– И как величать избранницу? – поинтересовался Александр Григорьевич.

– Екатерина Карловна Абрагам, – ответил Коля и засмущался.

– Хотя бы не Верочка, – захохотал Шура. Гулина супруга шутливо потрепала его по вихрам. Они с Верой Эйхе не обижались. Шутки на эту тему стали уже традиционными в семье.

– Карловна, но хотя бы не Маркс, – передразнил Сергей брата, который был большим поклонником автора «Капитала».

– Да что ты прицепился к Марксу! – Шура не собирался сдаваться. – Ты его читал?

– Кто ж не читал эту утопию?

– Просто твое сознание ограничено буржуазным воспитанием, купеческой средой, в которой ты вырос, – начал было Шура: – Коля, хоть ты ему скажи!

– Удивительно, как это ты у нас вырос свободный, как ветер, ничем не ограниченный!

– Мальчики, довольно! – потребовала Сережина супруга. – Порадовались бы лучше за брата!

Вера попала точно в цель. Сергей вдруг осознал, что в глубине души он не очень рад Колиной женитьбе. Он ведь просил брата не торопиться. Но тот не послушался. Поступил по-своему, наперекор.

– А давайте танцевать! Заводите граммофон! – Лиза добросовестно исполняла роль радушной хозяйки, стараясь как можно тщательнее скрывать свое плохое самочувствие.