Читать книгу Остальные – лишние - Елена Булучевская - Страница 3

День сегодня не задался с самого утра. Он мало того, что понедельник, так и еще всяких всякостей набежало. Небо затянуто низкими тучами, хмурь сплошная. Будильник почему-то не сработал, Влад раскапризничался с утра, не желая идти к бабушке-дедушке: «Че я там делать-то буду? Мне там скучно, я лучше дома посижу! Я уже большой! И на улицу не пойду, и открывать никому не буду!». А я ведь обещала маме, что Влад будет к ним ходить на каникулах. Мама, наконец, оттаяла. Поначалу-то и слышать не хотела ни о каких внуках: «Я их не заказывала!» Даже с братниными не оставалась, только если уж совсем никак без ее участия, и то после долгих уговоров. А моего так и за внука поначалу не считала. Ну да я не обижалась. Понять ее можно – а как же, их любимая красавица-умница поступила по-своему, не так, как мама-папа говорили. Самостоятельная слишком… Мама не так уж давно начала хоть как-то с нами общаться. Поэтому я отмела все возражения, как незначительные, и велела собираться пошустрее. И так опаздываю, а шеф злющий ходит, у опоздания могут обнаружиться нежелательные последствия. В виде лишения премии, или зарплату задержат на месяцок, а то и попросить могут. Кто потом примет на работу мать-одиночку в последнем приступе юности? Мне к сорока уже, а всем нужны двадцатипятилетние длинноногие умницы с холодными глазами, да чтобы стаж был лет 10. Вот и приходится соответствовать все время. Уволят – содержать меня будет некому. Мне кажется, на работе меня держат за мою безотказную память, и шеф Боярика побаивается. Хоть я и бывшая его пассия, но мало ли.

А Боярик вроде и не при чем. Я сама ребеночка захотела, и когда беременная была, ему не говорила до последнего. Мужик женатый, зачем лишний раз дергать. Было нам хорошо вместе и не раз, а на этом и точку можно поставить. Он из семьи уходить не собирался при любом раскладе, и рождение Владика ничуть не изменило бы его решения. Конечно, он об всем узнал. Я в роддоме еще была, а он уже названивать начал: что, да как, да почему ничего не сказала… Что ж я скажу-то ему – решила вот ребеночка от тебя заиметь? Он же жутко подозрительный. Подумал бы, что денег отжать хочу или еще чего, заранее пересрались бы напрочь, зачем это все. Он во время моей беременности с семьей полгода в заграницах находился. Пашка, помощник-секретарь его, в курсе был, он мне всякие вкусности-цветочки в роддом носил, когда на сохранении лежала. Не сказал шефу, ха! Я давно подозревала, что неспроста помощник крутится так, по собственному почину. Неравнодушен ко всем беременным пассиям шефа? Сомневаюсь. Неравнодушен ко мне все-таки, наверное. Хотя он-то нам не очень нужен, Пашка. И вдвоем с ребенком хорошо будет.

Мальчик родился спокойный и здоровенький, я в нем души не чаяла. Только вот семья моя… Особенно братец кипятился – ему-то хорошо, у него две близняшки по дому разгуливают, взирая на всех с высоты своего семилетнего возраста, да жена – белесая и молчаливая – вновь с круглым животом. А мне по вечерам на темнеющее небо вой, что ли, или котяток штук сорок – сильная и независимая, да? Семья моя, в общем и целом, очень была недовольна – старорежимники какие-то или сектанты. Ну и ладно, обойдемся. Будет у меня собственный мужичок, с которым и поговорить можно, и вот чаю попить. Жить где есть, так что, сами мы, все сами. Квартира наша не очень большая – всего три комнаты. Часть денег на покупку и ремонт пришлось в банке брать, зато своя. Родители неподалеку – так, на всякий случай, на самый крайний. И школа есть через дом, подрастет мой мужичок, и пойдет учиться. Сразу вспомнила сказку про Буратино, чуть не засмеялась в голос. Спешить надо, некогда ржать с утра пораньше. А то на работе и будешь Буратино самый натуральный…

…Боярик приезжал пару раз, когда я в с малышом осваивалась, привез вещички какие-то детские, цветов – веник, еще какой-то белиберды, прощался вежливо, говорил – звонить, вдруг что понадобится, и отчалил. У него неотложные дела, как всегда ооочень важные. Помощника своего иногда присылал с подарками для детеныша моего. Пашка и сам забегал – все на что-то надеялся. Боярик купил новый бизнес у вдовы одного местного туза, теперь разгребать надо, перестраивать по-своему, по-бояриковски. Он и фамилию мне сказал, и говорил, что я должна их помнить – обоих – и туза того, и супружницу его. Я и правда вспомнила их – очень красивая пара, как не запомнить.

Вся его былая страсть ко мне улетучилась. Решил, видимо, что я хотела ребенка, и заполучила желаемое. Я ему, видите ли, импонировала – раньше. Таскал с собой везде на всякие приемы. Ну и пусть его. Кто с кем играл – непонятно, да и разбираться ни к чему… Я не в обиде, не внакладе. Теперь может найти кучу новых ненаглядных лялек с их пятьюдесятью килограммами, десяток из которых – силикон, ботокс, наращенные волосы и вся эта искусственная ерунда, которую сейчас модно на себя напяливать.

…И вот надо же было сегодня-то так проспать. На работе какой новый внедреж обещали, инструкции читать надо, а тут… Влада с уговорами удалось-таки утащить к бабке, которая с утра уже ждала его, напекла вкусностей. Мальчик на это и купился, даже ручкой соизволил помахать, когда убегала. Чмокнула маму и унеслась. Пока к дороге бежала, на подъездах, столбах заметила белый лист: «Разыскивается!», на нем фотка какого-то пацана, лицо показалось очень знакомым. Не первый раз видела листы такие, но внимания как-то недосуг было обратить. А сейчас – вот же, когда опаздываешь, такие мелочи подчас замечаешь! Порылась в памяти на ходу, вспомнить не удалось – слабеет, что ли. Засело это лицо, как заноза, как полузажившая ранка, что чешется все время. Вот вам и знаменитая фотографическая память! Надо каких-то таблеток для памяти съесть, что ли…

Такси ловила прямо на дороге, чего терпеть не могу – мало ли кто остановится, будет мозги полоскать до самого места назначения. Но тут повезло – таксист оказался мужиком серьезным, годился мне в папаши, домчал быстро и аккуратно, денег взял немного.

На работе царил реальный аврал – везде суетня и беготня. Мое отсутствие пока не заметили. Настюха, подружка моя закадычная, компьютер включить догадалась, врала всем напропалую, что я в аптеку отлучилась. Я чуть ее не спалила – забежала, начала извиняться, а она уже навстречу бежит:

– Ну, купила? Как голова твоя? Работать-то сможешь? – золото, а не девка, надо будет ей шоколаду килограмм купить – черного и горького, она только такую благодарность от меня принимает. Я быстренько состряпала страдальческую мину:

– Ой, не знаю, мне таблеток каких-то насоветовали, сейчас выпью, надеюсь, что отпустит.

Дальше рабочий день покатился, как всегда. Беготня, инструктаж, чай-кофе, сплетни и все такое. Лишь в обед удалось выкроить минутку и позвонить маме. У них все было нормально, Влад выпросился погулять, и куда-то смылся из зоны видимости. Ох, и получит вечером, если у меня на взбучку силы еще останутся.

И вот, наконец! Рабочий день, казавшийся бесконечным, все же решил приказать долго жить. И я с облегчением выдохнув, выключила компьютер. Сгребла свои вещички и сделав ручкой бедолагам, которым пришлось задержаться, потопала домой. Позвонила маме, спросить хотела, не нужно ли чего купить. Но у нее было все время занято. Ну да ладно, если вдруг что понадобится, Влад сгоняет. Или мы вместе с ним сходим.

Уже возле родительского дома меня обогнала машина с мигалками. Сердце екнуло: чье-то горе-беда проехали. Выйдя из-за угла, увидела, что полицейская машина остановилась возле подъезда, к которому я и шла. Сердце уже не екало, а колотилось об ребра, руки дрожали. Ноги отказывались идти, уговаривала себя, что это не к нам, это не наша беда приехала… Открылась дверь подъезда, вышла мама в сопровождении участкового. Она была бледна, как снег, и, наверное впервые в жизни я увидела ее без помады на губах. Это напугало больше всего. Заставила себя идти быстрее, хотела окликнуть, чтобы меня подождали. Но мама уже меня увидела:

– Доченька, ты только не волнуйся. Сережа говорит, что все обойдется.

Маму знали все в округе – заслуженный воспитатель местного детского садика, жизнь посвятившая чужим детям. Чтобы попасть в ее группу, записывались заранее. И шкафоподобный Сережа в полицейской форме, смущенно мявший папку позади мамы, явно был из ее воспитанников.

– Мама, что обойдется? Что случилось? Влад? Где он?

– Доченька, – кольнуло вновь, – «доченька», да она меня так уже лет сто не называла, и голос хриплый, дрожит, – Влад потерялся. Дед по городу ездит, ищет, вдруг заигрался мальчик где-нибудь. А Сереженьку я на всякий случай вызвала. Он говорит, что заявления о пропаже принимаются только через три дня. Но к нам приехал. И помочь обещал.

У меня похолодели руки, в глазах мухи полетели. Но потом тряхнула головой, нельзя сейчас. Потом, когда все закончится, тогда можно будет позволить себе и слезки, и обмороки, и все остальное.

– Мама, когда он ушел и что сказал?

– Он после обеда заскучал. Телевизор и компьютер надоели. Посидел возле окна, мне на кухне помог. А потом и не знал, куда себя деть. Приластился ко мне, мол, баба, отпусти погулять, я же здесь все знаю. И в школу я, мол, рядом хожу. Да уговаривал так, что я и растаяла.

Вот в этом точно весь Влад – кого угодно уболтает. Я прям себе наметила запомнить накрепко, что после моих слез и обмороков, светит мальчику такое… Что именно – я еще даже не знаю, какое. Потом наказание придумаю. Когда найдется. Оглянулась на дорогу, что вела к подъезду – послышалось, едет кто-то. А вдруг папа и с ним мой неслух? Но нет, показалось, точно показалось. Полицейские, опросив всех еще раз, пообещали держать нас в курсе и уехали. Мы поднялись в родительскую квартиру.

– Мама, я пойду к себе. Ты мне позвони, если вдруг что.

– А может ты у нас останешься? Так и мне спокойнее будет, что с тобой все в порядке. Женя с семьей забежать собирались. Папа приедет, сразу все узнаешь, если новости будут.

– Нет, я пойду. А вдруг он домой ушел и сидит, ждет меня. Знаешь же, как он сюрпризы любит устраивать… Если так – вот ему сюрприз-то будет! Позвонишь, если вдруг что-то прояснится.

Она вскинулась было сначала обнадежено, потом поникла, устало кивнула, забормотав:

– Ты прости меня, прости, что недоглядела…

На глаза слезы навернулись, я обняла ее, поглаживая по вздрагивающей спине, напоила лекарствами и ушла. Сидеть и ждать здесь я просто физически не могла.

К дому я летела, а вдруг так и есть? Надоело Владу у стариков, он удрал домой, а сейчас меня поджидает, где-нибудь прячась, напугать решил… Но чуда не случилось. Его не было ни возле подъезда, ни возле дверей. Никто из его друзей-одноклассников ничего не знал. Теперь-то и пришло время активных действий. Я позвонила шефу и рассказала ему все, обещала забежать и написать заявление про отпуск без содержания. Удивительно, но шеф воспринял мои новости более-менее адекватно, даже голос не повысил. Потом обзвонила коллег и раскидала свои проекты, внутренне содрогаясь. Если и не запорют, а сделают нормально – тогда я без премии остаюсь, точняк, вроде не такой уж незаменимый работник. А уж если запорют… Тогда несдобровать и им, и мне. Позвонила Насте, выслушала ахи-охи, предложения помочь и все такое.

Оставался теперь лишь один звонок. Очень не хотелось, но надо. Господин Бояриков, конечно, высоко взлетел, но интереса к потомству не потерял – даже к внебрачному. Изредка названивал, интересовался что-как, подкидывал мелкому подарки, стараясь особо не светиться. Все-таки Боярик неплохой человек – по-своему и в силу своего положения. Вот поэтому я должна была позвонить и ему. Вдруг он чем помочь сможет. Отправила сообщение и, пока ждала звонка, решила набрать объявление о пропаже мальчика. Открыла файл с фотографиями, выбирала самую подходящую, наревелась, пока разглядывала. От звука звонка, показавшегося оглушительным в тягучей тишине, подпрыгнула на месте. Наш кот, Кубик, сердито заворчал на меня, мой скачок оторвал его от насущных, очень важных кошачьих дум. Боярик выслушал мою взволнованную тираду, не перебивая. Попросил скинуть ему самую свежую фотографию, пообещал помочь и отключился. Я осталась одна со своим горем.

Голова кружилась и подташнивало. Я вспомнила, что не ела почти с самого утра. Кофе пили литрами на работе, поэтому голода и не чувствовалось, а за всей этой беготней и некогда было. Поплелась в кухню, найти что-нибудь съедобное и заглянула в комнату Влада. Все было в порядке – чисто, аккуратно, тихо. Шторы только открыты и не жужжит компьютер, кажется, что хозяин комнаты просто вышел на минуточку – воды попить или еще зачем. Я повернулась, чтобы выйти, оглянулась и замерла. Ночь заглядывала в потемневшее окно, уличные фонари превращали обычную мальчиковую комнату в нечто зловещее. Плакат с башней – я его всегда не любила, мне и фильм не понравился. Влада идея вдохновляла, вот и оставил себе постер. Картинка там словно звала в себя, звала на поле роз, и мальчик, что был на плакате, обернулся. И это был Влад… Вокруг него летали драконы. Драконы – с другого постера, книга недавно вышла, как ее там, «Мир меняющие», вроде бы. Влад зачитывался, пока я не решила, что и мне надо. А там жестяк такой, что я книжки изъяла, в свою библиотеку утащила. В интернете читать запретила. Уж не знаю, послушался или нет. Но возмущался долго: «Мама, ну мама, там про мальчишек же написано, таких как я. Там и наказывают плохих всяких! Ты же сама говорила, что слабым нужно помогать, а плохих наказывать! Ну дай хоть дочитать-то…».

Я не помню, как вылетела из комнаты. Не знала, куда мне спрятаться. Закрыла везде шторы, включила свет. Везде, даже в ванной. Только тогда приступ паники начал отступать. И вспомнилось то, что пыталась вспомнить весь день. Лицо мальчика на плакате «Разыскивается!». Лицо мне до боли знакомо: одноклассник Влада, он как-то приходил к нам. Они задание совместно делали для школы! Точно! Надо его родителям позвонить, узнать, как и давно ли пропал их сын, нашелся ли он. А еще вспомнила маму мальчика, видела ее пару раз в школе – впечатления не произвела, по виду – любительница крепких напитков, не очень-то заботящаяся о своем потомстве, нигде особо не участвовала. Хотя… мало ли, может она – исключение из правил. И искренне заботится о сыне. Полезла искать их телефон – не нашла, собралась уже учителю звонить, да вовремя на часы глянула. Было уже три часа ночи. Оглушила я себя снотворным и провалилась в сон.