Читать книгу Синий мёд - Елена Чудинова - Страница 6

Глава V
Впервые в истории

Оглавление

День похорон Наташи остался в моей памяти похожим на четкую и яркую картинку, от которой потерялась половина пузелей. Странные провалы в памяти, чередуемые мгновениями, забыть которые невозможно.

Как я вышла из дому, разговаривала ли по телефону с Бусинками, была ли со мной Катя…

…Серовато нахмурившееся небо над новым кладбищем при Новодевичьем монастыре. Как раз такие летние дни Наташе и нравились, жемчужные, сизого свечения, неяркие.

…Бледное лицо Гуньки, несущей в обеих руках огромную охапку горных лилий – лиловых саранок.

…Сколько людей… Ах, сколько же людей. Я и десятой части пришедших не знаю даже в лицо. Без удивления узнала я доктора Синицына, хотя в предыдущую (и единственную) нашу встречу был он не в сером мундире Медицинской Академии, а в белом халате. Как же давно, как это было давно… Но хирург в свою очередь узнал меня, коротко кивнув. Он шел рядом с Лебедевым, и они имели вид давних знакомых. Впрочем, так оно, вероятно, и обстояло.

Из Наташиных соседей по тринадцатому дому я приметила издалека старших Трубецких, Владимира Владимировича с Ольгой Александровной, младшего Энгельгардта, как раз недавно с блеском защитившего магистерскую диссертацию о его излюбленных Балканах… Художница Марина Марза, с ее неистовыми рыжими кудрями, в которых чёрная шляпка жалобно тонула, словно идущий средь волн ко дну челночок. Марину трудно не заметить. Были коллеги Наташи по издательству, хотя уж года три, как она его оставила. Всех не разглядишь, немудрено.

И вот уже эти знакомые горизонтальные надгробия из похожего на ночное небо бразильского гранита, черного, с сияющими вкраплениями перламутра. Могилы Наташиного отца, деда, бабки… Сколько раз, с моего детства, мы гуляли здесь вместе, и вдвоем, и с Романом, а Наташа всегда оставляла тут белые цветы летом или, после первого ноября до весны, зажигала свечи. Много раз бывала здесь и Гунька. Наташа всегда считала, что дети должны любить кладбища. Поэтому, чтобы в наших головёнках не поселился неуместный страх, у нее всегда была наготове какая-нибудь увлекательная история о тех, кто покоился под здешними надгробиями.

Но этот зияющий аккуратный провал, как же он странен среди знакомых могил! Страннее, чем креп на моей шляпке и на рукавах мужчин. Словно странный нескончаемый сон.

Совершенно не запомнилось, как началась панихида. Словно бы она шла не с начала, а со средины. … Запах ладана, дымок, поднимающийся в мокром после недавнего дождя воздухе.

– Уже пора бросать землю? – голос Гуньки прозвучал чуть выше, чем обычно.

– Нет, Елизавета Юрьевна, – к моему изумлению, не только, впрочем, моему, произнес Миша. – Земли не надо.

Он подал знак адъютанту, и тот незамедлительно подступил со стальным сундучком, каковой я заметила еще раньше.

– Я взял на себя смелость… – среди внимательного молчания продолжил он. – Мне кажется, что луна подойдет лучше.

Сундучок раскрылся, явив бережно уложенную в олефиновую губку склянку с широким горлом. В ней поблескивал какой-то серый песок.

Потрясенный Юрий, первым из нас понявший в чем дело, тихо ахнул.

– Что это, Миша? – изумленно шепнула я.

– Реголит. – Миша, сняв перчатку, вытянул крепко притертую пробку. – Лунная почва. Осторожнее, Елизавета Юрьевна, он немного летучий.

Гунька осторожно опустила руку в протянутую ей склянку. Песок или порошок, как это ни назови, медленно упал на полировку гроба.

Юрий… Рина… Наташина тётушка Альбертина Ивановна…

Склянка подошла ко мне. Лунная порода оказалась в самом деле странно упрямой, подцепить ее удалось не враз, она всё вздымалась облачком. Песок? Не песок… Я на мгновение задержала лунную пыль в пальцах. Крошечные шарики, похожие на гладкие капельки ртути, полурасплавленные стекляшки, крошка вроде базальтовой… На что это меньше всего походило, так это на селенит.

Когда сосуд продемонстрировал донышко, реголита на деревянной крышке оказалось совсем немного. Но все же… Сердце мое заныло от пронзительной благодарности Мише: Наташу, первую на Земле, предали любимой ею Луне.

Юрий кивнул кладбищенским рабочим, показывая, что теперь могилу можно засыпать.

После недолгой поминальной трапезы в монастырской палате, Юра и Рина отбыли с Гунькой к себе. Катя еще накануне вызвалась привести Наташину квартиру в божеский вид. Там, вне сомнения, было необходимо убрать следы трагического беспорядка и пребывания множества людей. Я только взяла с нее слово после ехать на свою квартиру – отдыхать.

– Я отвезу тебя, Нелли. – Миша бережно подцепил меня под руку, когда мы миновали ворота. – Могу и набиться в гости, я нынче совершенно свободен. Или тебе хотелось бы побыть одной?

– Набейся, Мишенька, я буду рада. Единственно что, не уверена, что порадую тебя своей специальностью.

– Я стойко перенесу отсутствие твоего гоголь-моголя. Даже могу попытаться сам сделать тебе чаю. – Миша выждал, покуда я залезу в отворенную шофером дверцу его синего разиппа с государственным гербом, затем сел сам. – На улицу Вавилова.

Синий мёд

Подняться наверх