Читать книгу Сборник рассказов - Елена Ерина - Страница 4

Новой расы молодой

Вид родился под водой ©

КиШ «Дагон»

Проснулись мы от того, что кто-то скрёбся в дверь. Некоторое время, пока Адри забирал поднос с едой у слуги, я лежал и укладывал в голове все произошедшее со мной. Потом он выгнал меня с кровати, щекоча, и мы ввалились смеясь в душ. Смыли с себя следы ночных приключений, и довольные, целуясь и тиская друг друга, вышли к столу. На завтрак нас ждал воздушный омлет с креветками, салат из чуки, и кофе. Поев, мы продолжили стараться над продолжением нашего рода, справедливо полагая, что потом у нас не будет столько времени на приятное.

***

Дагон сидел и нервничал. Шестой никак не мог войти в состояние гона, а без него, он не подпускал Дагона к себе добровольно. Его уже два дня подготавливали, и слуга говорил, что Шестой на грани, но никак не сорвётся в бессвязное состояние разума, а без него, Дагону не светит к нему даже подойти. Шестой был крупным, мускулистым парнем, с пшеничной копной мелко вьющихся, длинных волос, и огромными, небесно-голубыми глазами. Дагону нравилось, что в гоне, этот парень настолько терял себя в ощущениях, что готов был подставляться даже под того, кого ненавидит, лишь бы получить своё.

В комнату торопливо вошёл слуга.

– Владыка, началось! – сообщил он с поклоном.

Дагон вскочил и торопливо последовал за слугой. Он вошёл в комнату с огромной кроватью, и стоявшим рядом с ней креслом, напоминающим пресловутое «гинекологическое» у людей. Только с крепежами для рук и ног.

В этом кресле сидел Шестой. Ёрзал, пытаясь выбраться, и шипел на всех кто приближался к нему. В анусе у него была вставлена внушительная пробка с хвостом, а член стоял колом.

– Ублюдок. Ты не станешь этого делать опять! Я не хочу!

– Врёшь. Ты хочешь, очень! – ответил довольный Дагон.

Он подошёл к креслу и стал поглаживать член Шестого, наблюдая как тот судорожно дёргается, шипя, но постепенно движения перерастают из попыток вырваться, в попытку прислониться пахом сильней к руке Дагона. И только тихие всхлипы и шипение выдают состояние Шестого.

Дагон скинул свой халат и взялся за хвост пробки. Лаская член Шестого, он стал двигать пробку в нём, прижимая её с каждым движением к тому месту, где должна быть расположена простата Шестого. И шестой, при каждом соприкосновении простаты и пробки стал прогибаться и всё сильнее стонать. С головки его члена уже стекала дорожка смазки, а из ануса смазка стекала на кресло и капала вниз, на пол. Шестой уже бессвязно что-то бормотал и стонал, мечась и подаваясь бёдрами навстречу рукам Дагона.

Дагон вынул пробку, и одним движением вошёл в анус Шестого, крепко ухватив его за член. Тот вскрикнул и забился в оргазме. Дагон, не обращая внимание на Шестого продолжил вбиваться в него, ритмично двигая и рукой на члене своего наложника, и когда сам достиг оргазма, чуть сильней сжал руку. Шестой уже вскрикивал и сильно прогибался в кресле сжимая ягодицы, что добавляло ощущений Дагону, и тот был доволен.

Как только Дагон отошёл отдохнуть от Шестого, его заменили слуги, вводя в наложника внушительного вида имитатор, и двигая им. Тот кричал, метался, и умолял отпустить его руки, но пока Дагон не разрешил этого сделать, ни кто не отпустил его. Как только руки Шестого освободились, он стал ласкать свой член и подаваться навстречу игрушке, пока не кончил и отключился. Его унесли, обмыли, и уложили на кровать лицом вниз. Смазали анус маслом, и вернувшийся Дагон вошёл в бессознательного Шестого, продолжив то, за чем пришёл.

Так начался марафон гона Шестого, продлившийся четверо суток, и прерывавшийся на сон Дагона, омовения и принятие пищи. Шестого кормили через зонд, обмывали и чистили, во время передышек Владыки, пока наложник был в бессознательном виде.

К концу гона Шестой был не в состоянии даже двинуть рукой, а довольный Дагон объявил ему, едва тот пришёл в себя, что тот понёс от него, и через положеный срок его переведут в отдельный «садок» для выведения икринок.

Истерику Шестого он слушать не стал, уйдя в свои покои. Его больше сейчас интересовало, смог ли чего-то достичь Адрианон, или в гареме Дагона всё же появится новый, красивый, и выносливый наложник.

***

Адрианон и Данила эти дни тоже провели с пользой и утром того дня, когда Дагон решил узнать о них, уже радовались тому, что скоро будут родителями. Адри летал по покоям счастливо напевая, а Данила лежал на диване заложив руки под голову, и с улыбкой наблюдал за своим мальчиком.

– Вижу вы всё же смогли узаконить свои отношения, – сказал Владыка стоя у входа.

Адрианон напрягся и сказал:

– Владыка. Я прошу дать разрешение на полноценный союз с Данилой, как с равным.

– Он не рождённый, а обращённый. Это невозможно, – ответил Дагон.

– Но он верхний, и он отец моих икринок. И это уравнивает его в правах с рождёнными.

– Вы успели сделать икринки? Шустрые! – Дагон даже восхитился изворотливости Адри.

– Да. И, надеюсь, ты не пойдёшь против собственных правил.

– Хорошо. Я согласен. Но будет и условие.

– Какое?

– Данила станет равным, но докажет это право, если вы сохраните все икринки отложенные тобой.

– Отец, ты же знаешь, что все их сохранить не удавалось уже лет тридцать никому.

– Знаю. Это моё условие.

Данила встал, и обнял Адри.

– Мы согласны – ответил он.

***

Жизнь будет гораздо проще и приятнее для каждого человека, если мы будем добрее друг к другу. Тогда мир станет лучше. ©

Том Хиддлстон

Когда пришло время откладывать икринки, Данила проводил Адри в отдельный садок. Адри уже лихорадило и он всё время хотел есть. Начались приступы агрессии. Даня трогательно заботился о своём ласковом мальчике, старался его не оставлять, а Адри с каждым часом всё больше впадал в лихорадочное состояние и временами не узнавал Данилу.

И вот, ночь. Данила утомлённый за день, прикорнул на диванчике у садка. Адри проснулся от приступа тревоги и почувствовал, что его сильно мутит. Он начал метаться по садку, чувствуя что его распирает, и из него что-то вот вот выйдет. Данила проснулся, и понял что началось. Он подбежал к Адри и постарался его успокоить, но тот его не узнавал, и даже пытался укусить. Тогда Данила ловко схватил Адри за руки, и сняв с того кожаные наручи, связал их и стянул на запястьях Адри.