Читать книгу День Нептуна. Пророчество Великой Сказочницы – 2 - Елена Фролова - Страница 3

* * *

Дома пакетик с сушеным васильком отправился в мусорное ведро, а Марина спустя несколько дней, вооружившись решебником, отправилась в школу. Она не хотела пропускать экзамен, чтобы потом не пришлось сдавать его в одиночку – так значительно сложнее списать. Температура спала и боль в горле ослабла, но болезнь еще не отступила полностью.

В вестибюле галдел народ, чувствовалось легкое напряжение. Кто-то повторял билеты, кто-то взволнованно ожидал начала экзамена, но были и такие, кто не считал экзамен по геометрии чем-то особенным и мандража не ощущал.

В кармане заиграла полифония. Марина достала телефон и прочитала СМС от мамы:

Найдя свободный уголок, Марина принялась повторять теоретический материал. Стоило уткнуться в тетрадь, как она услышала неподалеку хихиканье одноклассниц. Не требовалось поднимать глаза, чтобы понять: в нее снова тычут пальцем и обсуждают страшную болезнь. Попытавшись переключиться на теорему косинусов, она три раза прочитала предложение о плоском треугольнике, но под давлением настырных взглядов смысл предложения не хотел откладываться в голове. Она снова и снова повторяла теорему, пока над ухом не раздалось:

– Привет, Марин.

В заискивающем тоне без труда узнавалась отличница и всеобщая любимица Света.

– Привет, – сдавленно ответила Марина.

– Как дела?

Она не припоминала случая, когда староста подходила к ней с расспросами о делах. Она чувствовала, что Свете от нее что-то нужно.

– Нормально, – сказала Марина, понимая, что вопрос задан для вида.

– Ты уже выздоровела?

Девочки неподалеку перешептывались и поглядывали на Марину. И Марина решила, что одноклассницы подослали Свету разузнать о ее болезни, чтобы посмеяться. Только странно, что это поручили старосте, которая сама любила раздавать указания, а поручения выполняла лишь те, которые получены от вышестоящих. Щеки Марины порозовели. Не от стеснения из-за расспросов о мифическом диагнозе, а от сдерживаемых эмоций. Пока она раздумывала, как бы покультурнее послать Свету куда подальше, староста спохватилась:

– Я об ангине!

Света растерянно хлопала ресницами, будто переживала, что Марина могла неправильно ее понять и обидеться. Марина еще раз взглянула на одноклассниц и догадалась, что теперь им интересно, почему староста, никогда не жаловавшая ее вниманием, вдруг сама к ней подошла.

– Горло еще болит, – ответила она.

– Что-то учишь? – будто невзначай спросила Света, но в голосе слышалось то же заискивание.

Скорость перехода от одной темы к другой подсказывала Марине, что ее здоровье Свету не особо интересовало.

– Да. То есть… повторяю, – она опустила глаза на теорему косинусов, гадая, о чем дальше поведет разговор одноклассница.

– Ой, слушай, Марин, а ты написала теорию к третьему и седьмому билетам? – Света попыталась произнести этот вопрос как первый пришедший в голову, но горевший в глазах интерес свидетельствовал об обратном. Она слегка наклонилась к Марине, сидевшей на скамейке, и огляделась, точно переживала, что кто-то подслушает их. Заметив, что на них смотрят соученицы, она поджала губы, бросила на них холодный взгляд, а потом развернулась обратно к Марине и тут же сменила гримасу на более доброжелательную.

– Написала, – Марина посмотрела на нее снизу вверх, не веря, что сейчас идеальная-супер-мега-Светлана попросит у нее конспект.

Сохраняя присущее ей высокомерие, но все-таки немного прогнувшись, Света сказала:

– Ты не могла бы дать мне тетрадь на пару минут?

«Ничего себе! Это розыгрыш?» – Марине хотелось издевательски рассмеяться.

– Ты не написала теорию? – в голосе зазвучал глумливый оттенок.

– Нет-нет, я всё написала, – затараторила Света, пока никто не успел подумать, что в ней что-то не идеально. – Третий и седьмой билеты я писала на отдельных листах, – выдумывание отмазки на ходу было заметно невооруженным глазом, – и, наверно, они выпали из тетради, – она завершила объяснение демонстрацией идеально ровных белых зубов, которыми она гордилась и хвасталась при каждом удобном случае.

– А, вот как, – уголок рта дернулся в улыбке, но Марина приложила усилия, чтобы не позволить ей отобразиться на лице.

– Я недолго – две минуты, и верну тетрадь!

– У других ты не спрашивала? Сразу ко мне подошла?

Глаза Светланы забегали, но через секунду она собралась и выдала ответ:

– Я подошла, чтобы поинтересоваться твоим самочувствием… и заодно решила узнать насчет теории.

Королеву Маринии забавляло несвойственное Свете угодничание и она догадывалась, почему Света подошла к ней. Даже если Марина кому-то расскажет, что поделилась конспектом, никто не воспримет всерьез слова психически нездорового человека.

– Я раньше не замечала, что ты так заботлива, – она фальшиво улыбнулась.

– У меня год назад была ангина. Очень неприятная штука. Горло болело настолько сильно, что я почти ничего не ела, – откровенничала Света, поглядывая на тетрадь в Марининых руках.

– Ну, держи, – Марина протянула конспект и поднялась. А Света сделала то, что всегда делала в ее присутствии – выпрямилась.

– Спасибо большое, я – твоя должница, – демонстрация зубов продолжалась, но теперь староста глядела на Марину снизу вверх.

Прихватив тетрадь, Света развернулась и начала удаляться. Королева Маринии смотрела ей вслед, как вдруг в голове прозвучала фраза, сказанная голосом Светы: «Эта тупица сколько бы ни учила, больше тройки не получит, а мне при любом раскладе поставить ниже пятерки не посмеют».

Поняв, что прочитала ее мысль, Марина замерла с каменным лицом. Потом она прищурила глаза. А затем ее лицо исказила ненависть.

«Получила мою тетрадь и едва ли не лезла обниматься, как старая подруга, а на самом деле – вот как, – она сверлила спину одноклассницы взглядом, полным обиды и отвращения. – Значит, говоришь, не посмеют тебе ниже пятерки поставить? Ну-ну!»

Все еще пыжась и обдумывая план мести, она метнулась в сторону, потом вернулась на место, обвела свирепым взглядом присутствующих, села, снова провела глазами по холлу и остановила их на одном человеке. Саша Невадов с непонимающей ухмылкой наблюдал за нервничающей девочкой из параллельного класса. Встретившись с ним взглядом, Марина резко отвела глаза, но, подумав, что это выглядело глупо, посмотрела на него. Улыбнулась. И ее сразу посетила другая мысль: «Зачем я ему улыбаюсь? Он может подумать, что это не просто так».

Улыбка исчезла, Марина вновь отвела взгляд. Следующая мысль: «Получается слишком застенчиво!» Голубые глаза опять посмотрели на Александра, который не знал, чем вызван бегающий взгляд подруги по учебе.

«Нет, не надо пялиться!» – глаза Марины устремились в пол, а щеки вспыхнули.

«Представляю, как это смотрелось! Откуда взялась эта зубрила со своими билетами! Если бы она не подошла…» – она не отводила взгляда от напольного покрытия. Так бы она и рассматривала узор на виниловой плитке, стараясь не пропустить ни одного ромбика, если бы рядом не появились две ноги в мужских сандалиях.

– Привет! Вечером будешь у нас?

Услышав голос Невадова, Марина сначала прекратила дышать, а потом сделала глубокий вдох и подняла глаза. Судорожно соображая, о чем он спросил, она решила поправить прическу, но волосы были собраны в хвост, и поправлять было нечего.

– Привет, – она неуверенно улыбнулась и снова задержала дыхание.

– У нас новоселье сегодня. Ты будешь? – Саша улыбался более смело.

– Мама говорила, но я вряд ли приеду, – она коснулась горла. – У меня ангина, не хочу быть разносчиком инфекции.

– Правда? Как для больной выглядишь отлично.

«О, боги, Невадов сделал мне комплимент!»

После такой любезности Марина немного осмелела и подумала, что лучше встать со скамьи и быть ближе к собеседнику.

– Я почти вылечилась, но еще не до конца. Мама точно будет против, чтобы я ехала с ними.

– Я не врач, но могу сказать твоей маме, что румянец у тебя как у здорового человека, а значит, ты можешь поехать.

«Мой румянец от твоего присутствия», – про себя сказала Марина.

– Или, может… ты не хочешь ехать, потому что с этим домом связаны неприятные воспоминания? – карие глаза неотрывно смотрели в голубые.

– Нет, – замотала головой Марина, – в этом доме я провела если не лучшие, то очень хорошие дни своей жизни.

– Твое погрустневшее лицо говорит об ином.

– Оно погрустнело не от плохих воспоминаний, – она отвела взгляд.

– Оно погрустнело от хороших воспоминаний о человеке, с которым ты провела лучшие дни своей жизни в этом доме? – Саша пытался поймать ее ускользающий взгляд.

«И от плохих догадок», – молча сказала Марина.

– Когда человека уже нет в живых, даже хорошие воспоминания о нем могут нагонять печаль, – произнесла она.

– Это да. Так ты будешь?

Она сначала замялась, потом расправила плечи, посмотрела прямо в глаза оппоненту и с самоуверенным прищуром сказала:

– Мне кажется или ты очень хочешь видеть меня там?

Саша подыграл и с такой же искусственной самоуверенностью произнес:

– Просто все остальные на данном мероприятии будут либо намного старше, либо намного младше меня. Из ровесников ожидаешься только ты, поэтому я уточняю, приедешь ты или нет.

– Я нужна, чтобы скрасить твой досуг?

– Это взаимная услуга: ты скрасишь мой досуг, я скрашу твой, и шумное новоселье пройдет увлекательно, и моя нервная система останется в порядке.

– Вы закатите шумное гуляние?

– Судя по списку детей, гуляние на самом деле может получиться шумным, – Саша состроил гримасу безысходности.

Марина чувствовала, что разговаривать с ним всё проще. Неловкость, которую она всегда ощущала при виде его, куда-то подевалась.

– Если к вечеру температура не поднимется, я приеду.

– Я спасен, – прошептал он.

– Я поначалу не знала, что бабушкин дом купила ваша семья.

– А я не знал, что этот дом имеет какое-то отношение к девочке из параллельного класса, которая всегда избегает встречаться со мной взглядом.

– Я? Что? Нет! – Марина зажмурилась, закрыла рукой глаза, потом отдернула руку и попыталась исправить смехом вновь возникшую неловкость.

– Я не прав? – Саша испытующе глядел, и ей чудилось, что ему нравится видеть ее неловкость.

– Не прав! Это ты морозился.

– Как ты можешь знать, что я морозился, если сама игнорировала меня?

У Марины вырвалось эмоциональное «Пф-ф-ф» из смеси удивления и скепсиса.

– Тебе казалось! Я никого не игнорировала, – произнесла она в тот момент, когда рядом послышалось протяжное:

– Са-а-аш…

Возле Невадова нарисовалась одноклассница в мини-юбке и настолько декольтированной блузе, будто экзамен она собиралась сдавать не в школе.

– Идем, наши уже заходят, – Алина взяла его под локоть и потянула в свою сторону. Марина обратила внимание, что яркий безвкусный макияж прибавлял ей возраста.

Саша не сдвинулся с места, но Марина заметила, что народ действительно стал расходиться. Группа подружек-сплетниц поднималась по лестнице, с интересом оглядываясь на троицу, застрявшую в вестибюле.

– Хорошо, спасибо, – Саша освободил руку, и лицо Алины недовольно вытянулось. Она зыркнула на Марину, по лицу которой проскользнула тень улыбки, легко коснулась руки Невадова и сказала:

– Я займу тебе место рядом со мной.

Саша кивнул, и она направилась к лестнице. Он сделал пригласительный жест подбородком, и Марина развернулась, чтобы забрать оставшийся на скамье рюкзак.

– Ты слышала, что «Тату» осенью выступят в Одессе?

Марина замерла с рюкзаком в руках. Потом резко обернулась:

– Откуда ты знаешь, что я слушаю «Тату»?

– Их все слушают.

– А, ну да, – Марина согласилась, что ее музыкальные предпочтения не уникальны.

– Ладно, признаюсь: тебя сдал брат. Максим говорил, что ты любишь татушек.

– Вот оно что! Не знала, что вы обсуждали мой музыкальный вкус, – Марина повесила на плечо рюкзак, и они вдвоем зашагали на второй этаж.

За время ее отсутствия Максима с Невадовым сдружила любовь к навороченной компьютерной игре. Марина предположить не могла, что мелкота подружится с девятиклассником из-за какой-то стрелялки. Но благодаря тому, что Невадовы теперь владели бабушкиным домом, а отец семейства недавно стал коллегой Марининого папы, Саша записал Максима в друзья после обещания поделиться игрой.