Читать книгу Часы Цубриггена. Безликий - Елена Граменицкая - Страница 7

Как же хорошо летом на море! Счастье начинается с раннего утра. Мама на скорую руку собирает бутерброды, фрукты, термос с чаем, папа забегает по дороге в магазин за газировкой. На берегу он закапывает пластиковые бутылки в воду, чтобы не нагрелись на солнце. Потом мастерит навес из простыни и веток, мама разгребает под ним крупные камни, стелет одеяло и говорит: «Залезай!»

Ты берёшь до дыр зачитанного Жуль Верна, гроздь винограда и ныряешь в свой «шалашик». Вот оно счастье!

Папа твой пробегает наискосок купленную по дороге газету, ищет колонку спорта.

– Ты погляди, Ельцин госпитализирован, наши генсеки сами с поста не уходят, их вперёд ногами выносят. Погибших на благо народа. Сволочь, такую страну развалил.

– Володя, говори тише, мало ли ушей вокруг, – мама шикает на отца и оглядывается.

Но пляж пока пуст. Лишь несколько отдыхающих обустраиваются вдалеке.

– Ага. Ну, вот и хорошо. Спартак победил 1 -0. Что и требовалось доказать.

Папа складывает газету.

– Хочешь, я тебе кораблик сделаю, в море пустишь? Дочь, хватит по сто раз одну и ту же книжку мусолить. Где читаешь?

Ты нехотя выглядываешь из «шалаша».

– Дункан спасся от пиратов.

– Я тебе сейчас собственный Дункан построю, отправишь его по волнам по морям. Хочешь?

– Давай!

Кораблик получается очень симпатичный, с портретом грустного Ельцина на носу и надписью «Спартак – чемпион» на корме.

Ты просишь у мамы, отгадывающей кроссворд, карандаш и крупными буквами выводишь под фотографией больного Ельцина слово « Дункан».

Красивый кораблик. Но одной пускать его по волнам не хочется.

Кудрявого мальчика в полосатой матроске ты видишь уже несколько дней, он приходит купаться с родителями.

На берегу мало детей, поэтому мальчик играет один. Так и сегодня – он стоит и кидает в море «блинчики».

Ты протягиваешь ему бумажный кораблик, от неожиданности мальчик оступается и поскальзывается на камнях. Цепляется за тебя и кое-как сохраняет равновесие. Щуплый, белобрысый, похож на ангелочка. Ты мечтаешь о брате, но у вас родится сестра.

– Держи кораблик, папа сделал. Дарю!

Мальчик молчит.

– Я назвала его Дункан. На нем плавает капитан Грант. Давай вместе запустим? Меня Лара зовут, я уже в шестом классе учусь. А ты?

– А я в пятом.

Сделав из ладошки козырек, отец мальчика внимательно смотрит на тебя. Не заметив ничего подозрительного, ложится и прикрывает кепкой лицо.

Тогда мы встретились с тобой первый раз. Вот откуда приплыл наш кораблик по имени Дункан, – говорит Человек с собакой.

Она недоверчиво смотрит на него, на пожелтевшее от солнца бумажное судёнышко в его руках.

Чтобы не говорил этот Человек, она не помнит ничего. Перед глазами белеет чистый лист – рисуй что хочешь!

Незнакомец с летающим над волнами псом снова пришел на берег моря. Говорит, что всегда в одно и то же время появляется недалеко от увитого виноградом домика и ждет ее.

– Я – не хороший человек, я обманывал тебя, жену, самого себя, так делают многие, когда скучно, когда бытовуха заедает. Потом надоело врать. Но ты не понимала намеков, висела на шее ярмом. Душила своей любовью. Почему?

Она продолжает хранить молчание, идёт рядом с Человеком и его собакой, слегка утопая в сахарном песке, и думает:

«Зачем он рассказывает это все? Словно оправдывается, я ни в чем его не обвиняю».

Человек отгоняет прутиком надоедливых ворон, которые ластятся кошками к его ногам, и не унимается:

– Сколько бы финалов ты не сочиняла, они все не удачные. Поэтому каждый вечер ты сжигаешь текст. А утром рукопись невредимая. Так?

Она останавливается.

– Поясните.

Человек с собакой смотрит ей прямо в глаза.

– Ты не была со мной счастлива, потому что не умела любить себя. Волшебство, простое как все гениальное, о котором ты, романтическая писательница, забывала. Любишь себя, любят тебя. Ты жила шиворот навыворот. Как и здесь – белые вороны и черные чайки, сладкое, не соленое море. Вспомни, ты замучила себя почти до смерти. «Исчезни из моей жизни! Убей себя!» Ты помнишь мои слова? Что ты натворила после?

Чистый белый лист перед глазами мгновенно заливает тьма.

Что она натворила после?

Как оказывается легко ВСЕ вспомнить!

– Я убила себя! После! – кричит она и сгибается от полоснувшей тело боли.

Воспоминания (как их оказывается много!) кружатся в бешеном танце, все ближе, все больнее.

Злые слова. Незаслуженные. Смертельно обидные.

– Ты сволочь! – голос у нее срывается от боли, хрипит.

Она готова сжечь его взглядом.

Бесполезная бритва. Остывающая вода. Умирающая героиня черно-белого фильма.

Море все чувствует и меняется, оно ревет голодным зверем, дотоле спокойные жемчужные волны закипают, растут до небес, а облака рассыпаются пеплом. Песок под ногами размывается, проваливается, превращаясь в жадную чавкающую пасть. От зыбкой ямы вокруг ее ног с визгом отпрыгивает пес.

Незнакомец пытается перекричать рёв моря.

– Я жалею о сказанном! Очень жалею! Но я должен был сделать тебе больно, чтобы излечить, понимаешь? Разрезать путы, чтобы ты могла жить. Держись!

Мужчина хватает ее за руку, пытается вытащить из песка. Но сладкая пасть смакует, причмокивает, не давая вырваться. От ревущего моря кошки-вороны бросаются врассыпную, прячутся в дюны. Пес скулит, зовёт хозяина в безопасное место.

Над запорошенными пеплом волнами снова носятся чёрные чайки, срывают горло, предвкушают пир.

Песок засасывает ее уже по пояс, не пошевелиться.

Боль, Отчаянье, Ненависть жуют живьем.

– Прости меня! И прости себя! – кричит Человек с собакой.

Он ложится на живот, перехватывает ее руку, тянет изо всех сил. Бесполезно. Она погружается в бездну уже по плечи. Превозмогая страх, на брюхе подползает пёс, хватается за ночную рубашку, но ткань расползается под собачьими клыками.

– Закрой глаза! Закрой глаза и подумай о хорошем. Нет зыбучего песка, нет страшного моря, нет плохого меня, нет несчастной тебя, ты свою жизнь сочинила, ты можешь ее переписать заново! Дай себе последний шанс, прости и полюби себя! Больше всех на свете полюби себя, Лариса Чайкина!

Она закрывает глаза. Песок сжимается, чмокает от удовольствия, высасывает жизнь.

«Больше всех на свете полюби себя, Лариса Чайкина»

Её Имя!

Она хочет жить. Все исправить. Написать новый роман с красивым концом. Бежать куда глаза глядят из Безвременья, с берега неправильного моря, прочь от черных чаек и от белых ворон, прочь из мира, где всегда один и тот же день, где не пишется финал, не сгорает рукопись и все верх тормашками.

Она очень хочет жить. И больше никогда не встречать Человека с собакой.

– Прости себя и меня! – кричит он.

«Прости себя и меня!»

– Я прощаю себя.

Она сказала это или только подумала? Только сразу становится легче дышать, песок больше не давит на грудь.

– Я прощаю себя! – кричит она.

Кричит все громче, срывая связки, кричит, пока ноги не нащупывают твёрдую почву

– И тебя прощаю, Вадим, – хрипит она из последних сил, – только исчезни и больше не приходи ко мне.

– Просыпайтесь, кого вы там прощаете? Кто такой Вадим?

Песок отступает. Вадим по-прежнему держит ее за руку и улыбается. Его пёс вьется вокруг, машет хвостом и радостно скулит. Она хочет ещё что-то им сказать, но больше не может произнести ни слова, губы не слушаются…

– Просыпайтесь, как вы себя чувствуете?

Она открыла глаза, но сон продолжался.

Рядом с ее кроватью сидел ослепительный молодой человек в белом халате, именно он держал ее за руку. Еще один ангел?

Что за странная больница, стоит открыть глаза, как встречаешь у своей постели небожителя?

Возможно, Лариса действительно досматривала сон и спутала явь с грёзами, а возможно случился удивительный оптический эффект – человек в медицинском халате сидел спиной к окну, к выглянувшему ноябрьскому солнцу, и лучи, преломляясь, окружили его голову и белоснежную ткань странным сиянием.

Но первое впечатление Ларису не обмануло, ее лечащий врач Никита Калоевич Романов обладал чуть ли не сверхъестественной привлекательностью, оттого среди коллег носил шутливое прозвище «Сын Бога».

– Меня зовут Лариса Чайкина. Я все вспомнила.

– Ну и чудесно! С возвращением, Лариса Чайкина, – улыбнулся доктор Романов и вышел из палаты.