Читать книгу Заметь меня в толпе - Елена Гусарева - Страница 7

Больше всего хотелось запереться в комнате и даже носа в коридор не показывать. Но не прийти на занятия значило бы навлечь на себя лишние подозрения. Может, все-таки не опознают…

Гадство! Ведь из-за съемок в Клементинуме не было посторонних. А возле старой библиотеки находилась лишь наша группа.

Как только полиция не пришла за мной еще вчера?

Я все-таки собралась и поехала на утренние лекции вместе с Софи.

И точно! Возле аудитории, подперев спиной подоконник, стоял мужчина. Он внимательно вглядывался в лица проходящих мимо студентов, время от времени сверяясь с бумажкой в руках. Заметив меня, он поднял бровь и довольно хмыкнул.

– Добрий дэн, – сказал он по-чешски. Потом перешел на английский. – Меня зовут Томаш Войтишек. Я следователь чешской прокуратуры, – он вытащил из внутреннего кармана куртки корочки и протянул мне.

Мог бы и не представляться. Вид у следователя был вполне протокольный: одет неприметно в короткую коричневую куртку и темные брюки, стрижка – ёжик, и серые круги под глазами.

– Я бы хотел с вами поговорить, если позволите, – обращался следователь исключительно ко мне.

– А в чем дело? – встрепенулась Софи.

– Вы можете идти, вас это не касается.

Софи с недовольным видом направилась в аудиторию.

– Если что, зови, – шепнула она мне.

Я кивнула.

– Давайте отойдем в сторонку. Сюда, пожалуйста.

Мы вошли в соседнюю пустую аудиторию. Следователь уселся за первую парту, достал маленький блокнот и ручку. Я осталась стоять, волнуясь, как у зубного.

– Как вас зовут и гражданкой какой страны вы являетесь?

– Надина Серова. Я из Бельгии.

Следователь сделал запись.

– У вас славянский акцент. И имя не бельгийское…

– Мы с семьей эмигрировали из России три года назад. С тех пор там не бывали.

Он опять чиркнул в блокноте.

– Ваш родной язык русский?

– Да.

– Тогда можем говорить русский.²⁴

Все звуки у него выходили твердо, неестественно.

– Я в школе учил и на универзите²⁵ тоже. Тогда всех заставляли. Вам не мешает?

– Нет, пожалуйста.

– Сколько е вам лет?

– Семнадцать.

Следователь разочарованно хмыкнул.

– Мы только немного поговорим, неофициально… Не знаете, почему я с вами говорю?

– Нет.

Только бы не покраснеть сейчас. Надо держать себя в руках! Я ничего не знаю!

– А новости не смотрите?

– Я почти не понимаю чешского, и телевизора у нас нет.

– Но так²⁶, – следователь вздохнул и поскреб висок концом авторучки. – Имею здесь фотку з системы наблюдения в Клементинуме. Посмотрите просим²⁷. Вы узнаете?

Я взглянула на распечатку. Мутная черно-белая фотография с обычного принтера, но узнать меня можно. Схвачен как раз тот момент, когда я дико таращусь на парня в белом халате. На него…

– Да, это я.

– Добрже²⁸. Тогда расскажите то в порядку²⁹, что вы делали в Клементинуме?

Следователь быстро постукивал кончиком авторучки по столешнице. На тыльной стороне его ладони, виднелись несколько шрамов, и не хватало одной фаланги указательного пальца. Мой взгляд так и приклеился к изуродованной руке.

– Мы рисовали библиотеку с нашей группой. Тут на фотографии я как раз вышла в соседний зал, чтобы подышать свежим воздухом. В библиотеке воздух спертый. В общем, я окно открыла, а тут как раз библиотекарь пришел.

– Почему то так разрешили³⁰, же то был библиотекарь?

– Э… почему библиотекарь? Ну он был в белом халате и в перчатках. Потом он книгу привез на тележке. Он меня не заметил сначала.

– Знаете того человека, библиотекаря? Вы разговаривали с ним.

– Нет… – внутри все задрожало, и распечатка заплясала в руках. Я поспешила убрать руки за спину. – Я только извинилась, что окно открыла. Это ведь, наверное, не разрешается…

– Что вас так напугало, удивило?

Кажется, я все-таки покраснела.

– Я… Я просто… Я думала, он ругаться будет.

– Что-то он вам сказал?

– Да ничего. Он не возражал… ну, что я окно открыла. Потом просто ушел.

– Как он выглядел?

– Да я и не помню уже… Мм… Волосы светлые, русые. Высокий. Ничего особенного.

Следователь опять скривил губы и поскреб висок обрубком пальца.

– Но добрже³¹. Сколько вы еще останетесь в Празе?

– До конца августа.

– Угу… Ваши родиче приедут?

– Родители? Да, собираются.

– Они должны приехать скоро.

Это вопрос?

– Мы должны официально допросить вас в присутствии родителей. Они должны приехать на этой неделе. Здесь напиште ваш адрес а³² телефон, – он вырвал из блокнота листок и протянул мне вместе с ручкой. – Я пришлю вам волани. Как это? Приглашение на допрос.

– А что случилось?

– Случилось серьезное преступление, а вы свидетель. Вот мой телефон. Позвоните, если еште нецо³³ вспомните.

Следователь встал и протянул мне визитку.

– Спасибо. До свидания.

Я вернулась в группу. Софи тут же накинулась с расспросами. Я так нервничала, что не смогла скрыть от нее практически ничего. Софи слушала с выпученными глазами.

– Круть! – выпалила она.

– Что же тут хорошего?

– Ты будешь участвовать в расследовании грандиозного преступления!

Скорее, меня сочтут соучастником…

– Тебе нужно вспомнить каждую деталь! Все может иметь значение, – не унималась Софи, ерзая на стуле. – Вдруг устроят очную ставку, и ты должна будешь опознать того бандита? Как интересно!

Сердце заколотилось так, что меня замутило.

А если его поймают, если меня заставят его опознать?..

– И почему я не послушалась тебя?! – воскликнула вдруг Софи почти в голос. Преподаватель опять нахмурился, но злиться на симпатичную рыженькую было, похоже, выше его сил.

– Что? – переспросила я тихо.

– Мне нужно было самой пойти и выкинуть мусор… Чертовы карандашные очистки! Я могла бы поймать вора на месте преступления!

Все! Больше не могу!

Ноги сами вынесли из класса. Три пролета лестницы пронеслись мимо, и я уже шагала по улице, сама не зная куда.

Я пропустила все занятия и вернулась домой только к вечеру. Софи распахнула дверь, стоило мне заскрести ключом в замочной скважине.

– Где ты была целый день?

– Софи, я устала…

– Я вижу, с тобой что-то происходит. Ты сама не своя.

– Со мной все в порядке.

Я попыталась протиснуться в комнату, но подруга не пускала.

– Нет, нет… Ты, как камера хранения, в которую запихали слишком много вещей. Дверца уже не закрывается.

– Боже! Это что значит?

– Надо освободить место. Надо довериться кому-то… Иначе все вывалится в самый неподходящий момент.

– Тебе бы книжки писать, Софи.

– Не расскажешь значит?

– Не сегодня. Дай мне пройти. Хочу прилечь.

Она пропустила меня.

– Твоя мама звонила пять раз.

– Что хотела?

– Сказала, что паспорта нашлись, и они вылетают завтра первым рейсом.