Читать книгу Призрачные поезда - Елена Колядина - Страница 2

КОНТРОЛЁРША выкрикнула остановку «Покровские ворота». На переднюю площадку взошли трое миротворцев. В народе их называли фашистами и оккупантами, в Телекоммуникационном холдинге – защитниками европейских ценностей и демократии.

Шепоток, вздрагивания, суетливые телодвижения – пассажиры поспешно обращали взоры внутрь себя. Напускная беспечность – у некоторых.

Ты знаешь, Хадижат, страх почти согревает. По телу растекается приятное покалывание. И тронуть нагрудный карман с прозрачным окошечком, пытаясь ощутить штрих-код паспорта – горячо. Самый известный русский поэт принимал ванны со льдом – чтобы ощутить выброс энергичного жара и то самое сладостное покалывание. Но ты, Фимочка, ведь не совсем русский, куда тебе ледяное купание.

Пассажиры возобновили прерванную возню, но уж очень фальшиво, тихонько.

Вот только мой карман пуст.

Жёстко спаянный внутренний шов. И колючие крошки. Стал думать, какие, будто могло помочь (сухарь, сушка, печеньки?).

– До чего кризис дошёл – уже сами в трамвае ездиют, – буркнула контролёрша почти громко. И объявила следующую остановку: – «1-й Сыромятнический переулок»!

Вагон, громыхая, тронулся.

Миротворцы не спеша продвигались по салону. А может быть, им тоже, как и мне, просто нужно сесть в трамвай, чтобы доехать куда-то? Бензин и биотопливо нельзя достать даже по талонам, электромобили ржавеют, брошенные по обочинам: кто же знал, что месторождения лития для аккумуляторов так быстро иссякнут.

Вот я уже на расстоянии поимки взгляда. Чувствую, как присматриваются. Подошвы сочно поскрипывают.

– Полковник Эрнст Рудин, – прикладывает ладонь.

Странно, что без акцента. Но и фамилия будто… Из наших? Искариот.

И приближается ещё на один тяжкий шаг.

– Молодой человек!

Трамвай прозвенел тоненько. Я с трудом поднял взгляд. Миротворцы выглядывали меня.

Или броситься, выпрыгнуть?.. Не знаю, сколько продлилось. Пускай даже есть логичные объяснения, заготовленные варианты ответа, но всё это без надобности. Потому что в солнечном сплетении обрыв и пустота.

– Да? – стараясь придать голосу легкость, пролепетал я.

Но их взгляды были направлены за меня. Назад. Сквозь. Затылком я ощутил чужое движение, чужой холодок. Медленно повернулся…

Всё тот же молодой человек в белой трикотажной рубашке сидел несколькими рядами позади. Рука в кожаной перчатке с открытыми костяшками и подушечками пальцев лежала на верхнем поручне кресла. Пшеничными волосами и наивной красивостью лица он походил на правдоискателя. Не думаю, чтобы старше двадцати пяти. Я уже не мог поверить, что несколько минут назад он говорил с пожилой женщиной-кондуктором так нагло и злобно. Приятные голубые глаза. Наши взгляды скрестились и я понял – ему, в свою очередь, с облегчением показалось, будто разглядывали меня.

– Ваши документы.

Пшеничный дёрнулся, недоверчиво ухмыляясь, – я видел его лицо, повернув голову и до боли скосив глаза. Говорят, боковое зрение острее.

Пассажиры разговаривали обычно, крикливо. Я отворачиваюсь. Опасности миновали. Приподнялся, не веря в подарок счастья; с трудом гнутся ноги. Один из рядовых даже отодвигается, уступая проход.

Коричневые ременные петли свисают с поручней. Кажется, будто завяленные змеи. Вперёд, ну, вперёд! Не шатайся; естественнее. Сделай пару шагов. Потерпи, дружок, потерпи чуть-чуть. Вот так, направляйся в конец вагона. Твоя остановка недалеко.

Трамвай, огибая стеклянный угол высотки Телекоммуникационного холдинга, покатился медленнее. Эту часть города бомбила эскадрилья «Вивер». Воронка и остатки стены загорожены, завешены рекламной сеткой.

Я исподволь обернулся. Пшеничный достал из нагрудного кармана плотную книжицу в чёрной обложке. Протянул полковнику. Тот взял, поглаживая в руках (гладкий пластик приятен на ощупь), посмотрел милосердно и ласково, бесконечно долго смотрел не отрываясь – после чего с улыбкой понимания возвратил паспорт, даже не приоткрыв его, не приложив сканер:

– Благодарю вас, господин Хмаров.

Я не ослышался; я разглядел отлично. Казалось, ладони полковника сами были прорезью полицейского сканера, куда вставляются удостоверения личности, и случится одно из двух: или штандартенфюрер действительно сверхъестественным образом выяснил имя пшеничноволосого, просветив корочки паспорта, – или всё это фальшь и придумка, они друг друга очень хорошо знают, и просто играют, играют, заигрываются.

Моя остановка: 1-й Сыромятнический переулок. Ух, наконец-то. Сошёл.

Двери захлопнулись. Трамвай неспешно погремел дальше. Я обходил его желтовато-глянцевую корму, как вдруг запнулся, едва устояв на ногах.

Что-то заставило повернуть голову. Лужица между рельсами. Искры слетают с пантографа. Уплывает задняя площадка.

Вдруг показалось, будто мой желудок уехал вместе с трамваем. Корявый ствол ясеня отражением царапал заднее окно вагона. Внутри же – полковник Рудин, лицо которого за тонированным стеклом казалось высеченным из камня, – внимательно смотрел на меня. Полковник в трамвае, разве это не смешно, Фимочка, это же весело, чего же ты испугался?