Читать книгу На стыке ойкумен. Глоссарий хоротопа - Елена Коро - Страница 3

Хоротоп Тавриды

Что ни перекресток, то пост,

В полночь ждет тебя гость,

Он в степях безводных – гот

из далеких северных орд.

А среди причудливых скал – тавр.

Он и скиф, и грек, и сармат,

Сорок крепостей по ночам сквозят

Стражами на сколе веков.

Видишь, брат, Мангуп его кров.

Из пещеры шагнешь во тьму,

Пропадешь, он виной тому.

Он не брат и не зван, а есть,

И не призрак, хоть тень, вот честь:

Он хранит санитарный кордон

От времен – до времен.

***

арабской чайнописью

глаз кофейнозёрных

с небесной кисти

акварельно вдруг

голубизной стекает тушь

на абрис…

невыразимый

киммерийский дух…

Строф киммерийских пух и рой

Елене Меньшиковой

Словно Аматэрасу,

в танце сливая

соломенный смех

куколкам солнцеликим,

сквозящим в мгновениях

бликами счастья,

ликами в бликах, из тех

странниц страниц

солнечных весей,

где весел и наг,

древний бессмертный маг

дух Кара-Даг.

У владык перекрестков

Перекрестками воли

воины Ифе,

Мболе, Мболе,

войди в мои сны,

вы еще не связали

сеть дорог воедино

в белом-белом

пространстве войны.

Мы еще не воззвали

к курганам и склепам,

к спящим стражам

воззвали мы.

Соляных истуканов,

древних воинов света,

дух Майомбе,

расставь на посты.

У владык перекрестков,

изменчивый Мбонго,

ключи доступа в сеть дорог.

Где-то бродит

по козьим неслышным тропкам

крымский бог.

***

Аид начинается в полушаге, в танце во тьме,

тебя приглашает галантно твоя госпожа Смерть.

Тихо, легко, без озноба, ваши шаги в лад,

ты бы и рад обратно, но некуда – темный сад…

Боги смерти

Твои духи смерти

забрали тебя в свой миф.

Не думай, что сможешь

любить живых так, как их.

Дары богов смерти

не в свете земных благ,

ты умер, рожден – ты маг.

***

И мир вплывает в войну как в миф

черной ладьей острова Крым.

У владык перекрестков сплин:

боги смерти свитки имён

передали жрецам своим.

Заглянув в глубь зеркал,

уронив свитки имён вмиг,

мальчик-жрец обронил крик,

кровь, душу и лик,

запечатав миг – до времён.

Вышел фантом за дым,

белый бездушный мим,

на перекрестке трех дорог

ждет…

Миф о Крыме

Крым вздыблен древней магией

атлантов, земля и миф,

здесь тени киммерийские

во власти древних магов,

здесь в моменты лихолетья,

в мгновенья катастроф,

вступают древних стражей духи

в перекличку —

и силой магии хранят миф-Крым —

сокровищем для душ свободных,

для жаждущих Крым захватить —

бельмом, съедающим их души,

здесь гений места не один, един,

соборен в полилоге равных…

а маги, взяв мечи и фуги,

мир разделили в центрифуге,

под покрывалом киммерийских теней,

в сочельник,

черного дракона Кара-дага

скрестили с тезой солнца —

наслажденьем…

Дух киммерийский

ликом, абрисом джинн,

ты запечатан, шипишь словно наг,

Волошиным с солнечных весей

в Аид-Карадаг.

Письма джинну

Пишу джинну декабрьские письма,

белой ладьей, зимним солнцем

по подземной реке по пещерам ночным

в иссиня-фиолетовый дым.

Шлю духу летние ароматы

чабреца, зверобоя и мяты,

полыни горькой – разогнать сплин,

курю тебе, крымский джинн.

Вглядываюсь в лики черных зеркал,

в глубинах гагатовых блики

малахитовых духов гор,

белых всадников разговор,

дары тебе, черный маг,

дух Карадаг.

***

Дух киммерийский

ликом, абрисом джинн,

ты запечатан, шипишь словно наг,

Волошиным с солнечных весей

в Аид-Карадаг.

Дух киммерийский,

пифией в ухо цирцее:

освободи

имя его скорее.

Макс ибн джинн

Киммерии всея,

что скажешь,

смотрящий вперед?

Курс на восход.

***

Дожить бы до пределов декабря,

до скачущих степями амазонок,

до тавров, скифов,

мифов, листригонов.

Дожить бы до себя,

кочующей средь них

и с ними, и врачующей их язвы,

да докружиться вихрями зимы

до диалога с мевляна Руми,

до семы, но не в Конье,

здесь в Гезлеве.

И приоткрыть, хотя бы, вещь в себе —

себя, хотя бы кантом в окоеме,

дожить бы до себя.

Странствуя странно

Авосем странствуя

по набережной естей,

мечети мимо, с минаретных весей

взывая муэдзином, какнибудем —

к владыкам света,

странствующим странно,

гулякой праздным

мимо все чуть-чутей,

уж спотыкаясь и роняя жесты

в гранёный хроноса бокал,

сгорбатившись вконец

верблюдом в пирсы,

апологет и аксакал,

стекая по ступеням пьяно

не к посейдону, в пену дней

пиано…