Читать книгу Третье яблоко Ньютона - Елена Котова - Страница 3

В свои пятьдесят с хвостиком Мария была еще очень хороша. Тонкие черты лица, гладкая кожа, отличная фигура, блестящие черные волосы. Одета всегда по-деловому и элегантно. Ничто в жизни не дается просто, за все надо платить. Истину эту она усвоила давно и заплатила за все, созданное для себя, немалую цену. Несколько лет назад решила сделать подтяжку лица. Долго готовилась, придирчиво выбирала, кому довериться. И ведь поехала не куда-нибудь, а в Бразилию, – там, как известно, самая лучшая школа, всех швейцарцев за пояс заткнет. Нашла светилу, и что вышло? Кожу, конечно, натянули, выровняли, ни одной морщинки, но угол рта куда-то в сторону и вверх съехал, поэтому один глаз теперь всегда со странноватым прищуром. Еще за два-три шага – просто красотка, а как в лицо взглянешь, не по себе становится. Это, конечно, была очень жестокая цена. Как могла жизнь обойтись с ней настолько несправедливо!

Мария поначалу так страдала от внезапно перекосившегося лица, что стала комплексовать, избегать разговоров тет-а-тет, а то и встреч, стараясь ограничиваться перепиской и телефоном. Но постепенно успокоилась, сделав вывод, что раз лицо поменять невозможно, то надо немного изменить стиль работы. Теперь она все больше упирала на совещания, доклады, выступления на конференциях, где тебе прямо в лицо не смотрят. По крайней мере, непрерывно. Неформальных, задушевных, так сказать, бесед избегала. Но и это можно повернуть в правильную сторону: она всегда на людях, в кулуарные договоренности не вступает. У нее все открыто, официально, все по букве и духу правил и процедур, которые она и обязана блюсти. Ее офис внутренней корпоративной этики – это святая святых. Там, если надо, всех на чистую воду выводят. И если правильно поставить дело, перекошенный рот и злобно прищуренный глаз этому отнюдь не помеха, а помощь.

– Привет, это я, – раздался в трубке ее мобильного телефона мужской голос, который она узнавала с первой ноты разговора на протяжении последних лет. Этот голос давно стал родным и близким.

– Ты когда будешь на континенте?

– Когда нужно?

– В эту пятницу в Париже. Можно и в Женеве в начале следующей недели, то есть в понедельник или во вторник.

– Срочность понятна. Дай сообразить, ради чего ты можешь ехать в Париж. Комиссия ОЭСР?

– Точно.

– Мне это подходит. Всегда есть о чем поговорить с моими бывшими коллегами в ОЭСР. Думаю, что через часок найду решение.

– Значит, договорились. Я тебя в Париже с одним парнем познакомлю. Кстати, Джек его зовут. Как приедешь, набери меня в полдень, он как раз выспится после перелета, и мы вместе отправимся на ланч. Ты остановишься где обычно? Я оставлю у консьержа записку с номером моего местного телефона.

Париж... Это и было место, где они познакомились около семи лет назад. Мария тогда работала в ОЭСР. Вообще-то она всегда мечтала о корпоративной адвокатуре: и когда училась в Нью-Йорке, и когда писала диссертацию в Harward Law School. После Гарварда Мария даже поработала в престижной адвокатской фирме в Техасе. Но столкнулась с реальностью, состоявшей в том, что юристом от бога она не была. Как сказал ей партнер фирмы, «вам, мисс Гонзалес, не хватает глубины. Процедурно и логически все почти безупречно, но аргументация поверхностная. Остается только надеяться, что с опытом что-то придет».

У Марии хватило ума понять, что дело не во времени. Юридическая казуистика – только на первый взгляд знание законов, их взаимодействия, переплетения. Но это лишь техника. Кроме техники надо выстраивать стратегию ведения дела со множеством развилок, как в шахматной игре. Невозможно заранее предугадать поведение противника, но, как рассуждали партнеры фирмы, собираясь на корпоративные вечеринки, надо уметь постоянно сужать для него коридор возможностей. Мария понимала, о чем они говорят, и считала, что знает, как это применить на практике. Но ей самой было трудно играть в эту игру, она чувствовала, что ее сила была в чем-то ином, только объяснить это коллегам и партнерам никак не удавалось.

Она уехала поработать в Испанию, хотя уже понимала, что в корпоративной адвокатуре многого не добьется. Но в Испании она, по крайней мере, улучшила свое резюме международным опытом. С тем и вернулась в Вашингтон на службу в одно окологосударственное агентство, предоставлявшее финансовую помощь зарубежным соседям. Тут дела пошли лучше, потому что не было конкретики сделок, конфликтов, отношений с клиентами. Она стала понимать, в чем ее сила, что надо двигаться в сторону публичного и международного права, работать в какой-то большой системе, где задачи связаны не с динамичными конкретными, конфликтными процессами, а со статичными, общими, процедурными задачами. Госслужбу с ее мизерной зарплатой она не рассматривала. Наконец подвернулась вакансия в Париже, в Организации экономического сотрудничества и развития. Не слишком высокая должность в комиссии по разработке международных правил регулирования трансграничных сфер экономики. После вашингтонского агентства это было отличным шагом в вырисовывающейся международной карьере.

Три года она билась за место под солнцем, в основном готовя наработки для юристов первого эшелона. Ей нравилось заниматься процедурами. Чтобы их разработать, они постоянно выезжали и готовили case-studies. Разбирали по косточкам различные злоупотребления, скрытые формы мошенничества, серые зоны. Это ей совсем не нравилось, реальность бизнеса ее отпугивала с каждым годом все больше. Ей, с ее родным испанским, конечно, чаще всего доставались кейсы в Латинской Америке, где помощь ОЭСР просто со свистом пролетала непонятно куда, но нередко Мария занималась и корпоративными злоупотреблениями в Европе, освоив для этого с грехом пополам французский. Ей было интереснее не анализировать конкретику, а сводить этот анализ в правила и нормы... Но тут-то и возник тот самый любимый мужчина, которому, как скоро выяснилось, был более интересен Старый Свет, чем Латинская Америка, по которой ЦРУ уже давно ходило, как по собственной спальне. С успехом или нет – вопрос спорный, но это к делу не относится.

С любимым мужчиной Мария познакомилась на одном из международных заседаний. Стив подошел сказать, что знаком с ее наработками, похвалил. На следующий день пригласил на ланч. Еще через пару дней – на ужин. Он консультировал одну государственную структуру США по международно-правовым аспектам. Уезжая, сказал, что вернется через пару недель. Марию он совершенно очаровал. Ее собственный муж сидел безвылазно на службе в Америке, а рот и глаз Марии в то время еще не перекосились. Она подумала, что романтичные свидания в Париже будут приятными не только сами по себе, но могут привести к более приятным приключениям. При третьем визите в Париж Стив сделал ей предложение.

Мария это предложение приняла, хотя романтичным оно было в совершенно ином, чем ей мечталось, смысле. Тем не менее это было предложение, от которого не отказываются, – во всех смыслах. Так она стала агентом ЦРУ «Мартой», заставила себя полюбить европейские case-studies и принялась обильно снабжать Стива и его руководство информацией, а ее карьера тут же пошла вверх. По мере своего продвижения круг задач Марии-«Марты» расширялся, она готовила для Лэнгли аналитику по всем ключевым международным функционерам европейского региона.

Четыре года спустя ей было предложено перейти в Инвестбанк в Лондоне на должность руководителя Департамента корпоративной этики и комплайенса, то есть внутреннего контроля. Эта работа была куда более масштабной и многоплановой: ни один проект, ни один бенефициар этого проекта, ни одна глубоко спрятанная офшорная компания не проходили мимо Марии-«Марты». Расчленять все по косточкам было ее основной должностной задачей. И не менее важной – вооружать всем ценным из этой информации Стива и его коллег. Она стала для них незаменимой фигурой. Эта незаменимость служила ей щитом, мечом, панцирем и воздушной подушкой, на которой она плавно и уверенно плыла по коридорам банка, улыбаясь коллегам слегка перекошенным ртом.

– Мария, рад видеть. Это Джек, – Стив, как всегда, переходил к делу незамедлительно. Они сидели в маленьком ресторане на авеню Клебер, все трое ели филе миньон, запивая его кока-колой. – Джек – советник из Белого дома. Я думаю, ты понимаешь, что означает его приезд. Поставлена нетривиальная задача на самом высоком уровне. Ты уже много нам сообщала об этой Барбаре, как это – Варваре по-русски, да? Догадываюсь, что тебе она как кость в горле, это в твоих донесениях ясно читается между строк, ха-ха... Эта Барбара была недавно у нас в Вашингтоне.

– Я знаю, слежу за ее командировками.

– Молодец... Джеку она не понравилась, да и всем нам тоже не приглянулась. Задача стоит так: месяца два полной перлюстрации переписки, разговоров, сбор всего, что говорят о ней коллеги. Нужно скомпрометировать ее любой ценой. Каковы перспективы?

– Блестящи. Она сует нос и в политику, и во все детали проектов. У массы менеджеров на нее зуб. Только повороши, все появится. Что будем искать?

– Ну, ясно, не любовников. Коррупцию, конечно.

– Понятно.

– Не надо недооценивать задачу. Тут все должно быть четко, чтобы комар носу не подточил. И настолько естественно, чтобы не только она и не только ее руководство в Москве, но – и это главное – и твой президент ничего не почуял. А то наложит в штаны раньше времени, все застопорит и европейцам настучит. Джек будет лично отслеживать и корректировать все реакции по международному периметру – он сейчас на всех форумах с русскими тусуется. Ты знаешь, куда русские ее двинуть настроились?

– Слышала краем уха.

– Этого достаточно. Наша работа – это наша работа, а тебе задача поставлена предельно конкретно. Хочу подчеркнуть, причем при Джеке, – ты ведешь ее незаметно. Никаких следов. Чтобы даже твои не видели этого сбора, ясно? Картина нужна детальная, чтобы мы правильно определили следующий ход. Когда определим, я тебе задачу уточню. От тебя требуется полная естественность и сыгранность с будущим партнером. Ты ведь недавно в Москве была, на семинаре Русско-американской палаты по борьбе с коррупцией. Мы из-за этого семинара наш сегодняшний разговор на неделю перенесли, хотели, чтобы ты сначала слетала. Кто там тебе больше всего запомнился, ну, кроме твоего старого приятеля по ОЭСР? – Стив сделал паузу, отхлебнул кока-колы и потянулся за зубочисткой. Стал с наслаждением искать в зубах кусочек недоеденного филе. – Вот именно, твой основной содокладчик, Шуберт. Все справки по нему ты получишь, но и сама уже поняла, что это звезда мировой величины, черт бы его побрал. Я-то его считаю недоделанной выскочкой. Извини, Джек, это не для протокола, но для тебя не секрет, что все наши его терпеть не могут. Ты, Мария, не удивляйся, но, когда придет время, Шуберт будет твоим ресурсом. Это сейчас он государственный чиновник, следователь ФБР, и ты его не можешь в этом качестве использовать. Но скоро он перейдет в частный сектор. Ты пока подготовь в банке почву, а потом привлечешь его как консультанта. Мы же не случайно его в Москву направили. Русские по нему теперь уже досье собрали, он в их сознании уже легализовывался как международный эксперт, любящий и глубоко изучающий Россию. Ты пока просто поддерживай с ним отношения, коллегам расскажи, какое он на тебя впечатление на семинаре произвел, попереписывайся с ним по вашим крючкотворным темам, совета какого-то попроси. Чтобы твои потом восприняли его включение тоже совершенно естественно.

– Стив, ты всегда ставишь интересные задачи.

– Да, я понимаю, что по Барбаре ты будешь работать с вдохновением, ха-ха. Видел я ее фотографии. Джек, ты пошел обратно на семинар? Мне там особенно нечего делать. Пойду, посплю часок, потом поработаю. Мария, рад был тебя видеть, как всегда. Мы с тобой все согласовали, я прощаюсь. Операция называется... как, Джек? Что-то ты весь ланч промолчал.

– «Операция “Барбара”». Мне пока нечего говорить, все нормально. Я рад наконец познакомиться с Марией. Давно и много слышал о «Марте».

– А ты, Стив, торопишься? Сегодня пятница, можно было бы и завтра в Париже побыть. Я же правильно понимаю, что ты отсюда в Женеву поедешь, не сразу в Америку полетишь? И сегодня можно было бы вместе поужинать. Ты как?

– Да, ты правильно понимаешь, я тут на весь уик-энд, но завтра у меня совсем другая работа. Сегодня тоже ужин уже занят, извини, с тобой было бы гораздо приятней. Но увы... Поэтому прощаюсь.

Мария подумала, что они могли бы, в таком случае, вместе провести воскресенье, но при Джеке предлагать это было неудобно, а Стив сам не предложил. Да, романтический уик-энд в Париже не сложился. Но даже одной погулять в субботу по весеннему городу тоже неплохо. Вторая половина марта – замечательное время здесь. И в этом марте перед «Мартой» поставили интересную задачу. Она уже прикинула и собственные побочные выгоды. Стив прав, все надо сделать совершенно естественно. Тогда у нее, быть может, и крючочек на президента банка появится...

В понедельник в офисе она просмотрела, как всегда, кучу бумаг, потом попросила секретаря соединить ее с заместителем начальника IT Департамента.

– Он вышел, но начальник на месте и готов переговорить, мисс Гонзалес.

– Я же ясно сказала, найдите мне его заместителя. Там один старый разговор, еще с прошлой недели.

Через полчаса их соединили.

– Тим, тут мне в коридоре русский офис в очередной раз нажаловался. У них компьютеры то и дело зависают. Это ваш вопрос, но я просила бы посмотреть все повнимательнее. Это vip-люди, им нужно vip-отношение. Посмотрите хард-драйвы, возможно, их надо поменять или по крайней мере до основания вычистить и перезагрузить. Уверена, на них хранится столько мусора, они же скачивают вечно все подряд, там вирусов наверняка полно. Это же дети, к дисциплине взывать бессмысленно. Пусть ваш специальный человек пару ночей все самым внимательным образом почистит и поменяет. Но чтобы информация не пропала и людям не причинили неудобств.

– Я вас понял, мисс Гонзалес.

* * *

Через месяц у Стива была полная картина. Он шел к боссу посоветоваться. За это время Джек по своим каналам полностью заблокировал возможное назначение Варвары на пост вице-президента. Варя пусть себе варит. Они тут тоже варят.

Джек с коллегами из Лэнгли поездили по столицам «семерки». Пара столиц, прежде всего, эти чистоплюи, немцы, ушли в тину. Мол, мы вообще не хотим позицию тут занимать, нам и русским отказывать в поддержке как-то не с руки, а двойную игру вести – вообще не по сердцу. Но иные повелись от души и искренне: пообещали русским, весьма туманно, поддержать их Варю и тут же выразили президенту Инвестбанка столь же туманные сомнения. Мол, конечно, Россия имеет право претендовать, но будет ли это справедливо, что такая большая страна, которая и так главный бенефициар банка, еще и войдет в состав руководства? Удастся ли сохранить правильный политический баланс? Президента не было нужды долго убеждать в необходимости правильного баланса. Ему и самому было серпом по одному месту думать, что под боком у него, в качестве правой (или левой) руки, будет сидеть эта Варя. Он прислушался к высказанным сомнениям. Ему вообще всегда были важны мнения всех стран – акционеров банка.

Не подозревая о существовании Джека, президент тем не менее действовал с ним рука об руку. Каждый по своим каналам одновременно слил в мелкие страны Инвестбанка информацию о том напоре, с каким русские пытаются захапать такую должность.

Мелкие и убогие страны ответили, как и ожидалось, яростным протестом маргиналов: мол, мир хижинам, война дворцам, русские с их нефтью и коррупцией, а также многолетним угнетением своим тоталитарным режимом этих самых мелких и убогих стран пусть заткнутся сразу. Протесты этих внезапно народившихся демократий поддержали стаи европейских провинциалов, гнездящихся на побережьях Балтийского и Северного морей.

Америка же, в отличие от многих, конечно, Варю полностью поддержала, о чем обстоятельно, откровенно, в духе честной перезагрузки искренне и с любовью поговорила с Москвой. На «Большой восьмерке», правда, решили этот вопрос не обсуждать – мелковат, да и недемократично это будет, если крупнейшие страны противопоставят себя остальным, тем более по вопросу, который президент Инвестбанка должен решать прежде всего на основе профессиональных критериев. Но Вашингтон уже, как сказано, довел до президента свою позицию, а тот никогда не отмахнется от мнения великой державы. В общем, постановка была проста, как репа. Президент видел, что у него полностью развязаны руки, что Варю и ее великую страну кинуть можно с легкостью и без тени сомнения в его горячей любви к этой великой стране. К лету русские потеряли искомую позицию и утерлись, но от этой очередной неудачи они как бы только набирали очки для продвижения своего следующего десантника. Нельзя же нам все время отказывать. Иными словами, это был не конец операции, а как раз именно начало, и Стив шел советоваться к Эндрю.

«Марта» нарыла до чертовой матери, у Стива уже скопилось два тома бумажек – счета, переписка Барбары с ее друзьями, с русскими клиентами Инвестбанка, доказательства того, что Барбара ездила отдыхать на дорогие курорты, сделала ремонт квартиры в Лондоне, вкладывала деньги в строительство дома своего сына. Но кроме одного офшорного счета, который Варечка в нарушение правил корпоративной этики не указала на внутренних формулярах банка, и кроме того, что она всех в банке раздражала своей борьбой за интересы Родины, а также своими нарядами и сумками Louis Vuitton, Hermes и кого там еще – все было трухой. Ну, переписка с клиентами. Не входит в прямые обязанности, но и не запрещено. Переводы на счета мужа и сына тоже сами по себе ничего не значат. Звонки от олигархов из России – может, они ее друзья, ничего содержательного в их разговорах так и не высветилось. Но главное, возникал вопрос: а почему «Марта» именно сейчас спохватилась? Значит, должно наступить какое-то событие, играющее роль триггера, – и откуда его взять? Просить олигархов написать жалобу – смешно. Просить что-то написать остальных, которые помельче, – обосрутся и могут отреагировать неадекватно. Начинать без триггера, по совокупности собранного материала, – значит засветиться на перлюстрации и прослушке. А как бы так сделать, чтобы и не светиться, и никого не просить?

Эндрю оставил материал, подготовленный Стивом, у себя, а утром, уже в восемь, орал благим матом в трубку: «Сюда и бегом!»

– You’re all just fucking idiots. Вот же на поверхности лежит.

– Что, босс, лежит, по-вашему, на поверхности?

– Да, триггер, мать вашу... Вот этот парень, – шеф ткнул пальцем в один проект, находившийся в банке в проработке, – вот он вам добровольно и с песнями все напишет.

– Почему он?

– Потому что надо головой думать, а не задницей. Где его компания зарегистрирована?

– Ну, в Канаде, а что?

– А то... А вы туда звонили?

– В компанию?

– В Канаду, идиоты. Вы их спросили, что за парень? Он же там наверняка живет на постоянке, наверняка его за налоги или еще за что-то зацепить можно. Чистых русских не бывает. Это же элементарно.

– Мне казалось, что более перспективное направление – вот этот старый еврей из Лондона.

– А кого ты к нему пошлешь? Her Majesty Revenue Customs[14] или сразу МИ-6? Они полгода кочевряжиться будут и с тобой торговаться. За просто так даже не плюнут. А канадцам даже ты со своими куриными мозгами сможешь объяснить, что надо, мол. Они спорить не будут, возьмут под козырек. И с антисемитизмом впросак не попадешь. Давай, звони и вечером лети в Оттаву, и чтобы этого Серикова за неделю разработали. Максимум две. Уже лето на носу. Пока то да се, все по отпускам разъедутся.

Через три недели Стив позвонил «Марте»:

– Привет. Тебе завтра по «горячей линии» придет анонимная жалоба в рамках «Операции “Барбара”». Ты попросишь в ответ более точную фактическую информацию. Она к тебе поступит. Свяжешься с источником, пообщаешься. Потом его информацию обстоятельно перепроверишь внутри банка, послушаешь, что тебе скажут, сложишь правильную картинку.

– Правильную?

– Правильную, «Марта», правильную. Сама поймешь, как только начнешь работать. Возьми со своих показания. Устно, письменно – сама решай. Президенту до поры до времени не докладывай, ты просто в пределах своей компетенции исследуешь вопрос, работаешь по жалобе, из мухи слона не делаешь. Ясно?

– Совершенно.

– Ты должна показаниями своих из банка очень хорошо обложиться. Потому что сам источник крайне ненадежен. С ним канадцы поработали, говорят, полный урод. У него с психикой не в порядке, он может дать тебе путаную картину. Но письменное заявление его будет увесистым, я его уже видел. Тебе все же надо подстраховаться на случай, если на словах он потом будет чушь нести. Все показания, которые ты получишь внутри самого банка, должны подкреплять и усиливать написанное в заявлении.

– Отлично. Это нетрудно. Я правильно понимаю, что потом я открываю служебное расследование, докладываю президенту, нанимаю... а вот-вот, ясненько. Теперь понимаю, ты хочешь, чтобы в качестве независимого консультанта, расследующего это дело, я привлекла Шуберта. Но это невозможно, он в Вашингтоне, мне с порога скажут: «А почему вы его везете из Америки, в Лондоне, что ли, юристов нет?» К тому же он наверняка затребует эскорт, им нужен будет отель, билеты первого класса. А почасовые ставки Шуберта ты себе представляешь? Нужен сумасшедший бюджет. Президент скажет, что это неоправданно...

– Зависит от того, как ты его к этому подведешь. Скажешь, например, что в интересах самого президента взять птицу высокого полета, – проще будет потом с русскими объясняться. Мол, не констебля с улицы привел, который, кроме дел по неуплате налогов соседним пабом, ничем в жизни не занимался! Он, президент, отнесся к России со всем уважением, денег не пожалел, привлек величину мирового уровня, который с уважением относится к этой великой стране, любит ее, а также хорошо понимает международные стандарты... Что я должен тебе все разжевывать? Голову включи. Главное, не напугай раньше времени президента своего, упирай на непреложность соблюдения процедур, необходимость установления истины. Сугубо внутри банка, в полной конфиденциальности. С полным уважением к русским и с привлечением человека, профессионализм и авторитет которого бесспорны. А что Шуберт потом сам из вашей Барбары вытрясет все, что нужно, в этом можешь не сомневаться. Уж что-то, а колоть людей он мастак. Ты его, главное, запусти. Конечно, после работы Шуберта с этой бабой президент может и пожалеть, что из простой жалобы вырастает беспрецедентное дело о коррупции, но будет уже поздно. Закрыть ему уже никто ничего не позволит. Ты же первая встанешь на страже святых процедур, это твой должностной долг. Поняла меня, детка?

– Да, Стив, я все поняла.

– Ты Шуберта там хорошо разрекламировала, я надеюсь? Мы еще в Париже об этом говорили. Он уже два месяца как перешел в фирму «Питер, Шварц и Рабинович», так что его вполне можно привлечь в качестве независимого консультанта. Слушай, что я тебе все это объясняю, уже по третьему, кажется, разу. Не годится, «Марта», это все, никуда не годится! Ты все-таки столько лет... Действуй прямо, по правилам и не давай никому вилять. И не грузи меня больше, ясно?

– Я все сделаю, как надо.

– Вот так бы с самого начала.

Мария получила донос на Варю через месяц. Жалоба – слова «донос» в их лексиконе не существовало – оказалась отменной. Видна была вся боль простого русского парня от того, что какая-то Варя пыталась склонить его к темным финансовым отношениям. Попросту говоря, хотела получить взятку. Не вызывало сомнений, правда, что изложение этой боли на бумаге осуществлялось квалифицированным адвокатом, для которого английский язык был родным. Это, конечно, был минус, зато жалоба вышла понятной. Да и почему бы простому, но небедному русскому парню не нанять специально обученного человека для изложения своей боли. Сам-то он писать не мастак.

Мария аккуратно подшила к жалобе записи (читай: опросы) своих бесед с сотрудниками банка по проекту русского парня Серикова. Сотрудники утверждали, что клиент Сериков – простой русский парень, а подозрительная Варя все пыталась мутить воду по поводу его простого и чистого проекта. Все нарытое в Варином компьютере Мария решила пока приберечь – ни к чему президенту знать, что она уже столько месяцев держит русский офис под колпаком. Будет куда лучше, если Шуберт сам все это «найдет». С тоненькой папочкой, где лежала докладная записка, она пошла к президенту.

Президент огорчился, конечно: неприятно, когда в подведомственной организации возникает проблема. Но безутешным он не выглядел, это точно. С энтузиазмом воспринял аргументы Марии, почему в таком вопросе требуется светило из американской юридической компании первого эшелона «Питер, Шварц и Рабинович». Тут же принял решение выделить на эту неординарную ситуацию неподотчетные средства из собственного президентского фонда. В общем, у Марии сложилось впечатление, что президент оценил прекрасную возможность вынуть эту занозу Варю из собственной задницы. Поэтому все прошло легко и плавно.

Мария возвращалась в свой офис, думая о том, что не зря она так любит Стива. Операцию замутили красиво, без швов. Ничто нигде не перекошено. Жертва операции пока гордо ходит по банку с высоко поднятой головой, неискренней лучистой улыбкой и широко распахнутыми ясными, насквозь лживыми карими глазами, помахивая дизайнерскими сумками, купленными на деньги, с которыми Шуберт еще разберется... Готовится к последним заседаниям перед летним отпуском. Небось поедет на Лазурный Берег или на Лонг-Айленд, дрянь эдакая. Пусть съездит. А ей, «Марте», тем временем пора запускать Шуберта. Тот спокойно поработает в тиши, пока все на отдыхе, а русский офис пустует. Самая лучшая пора для него, чтобы ему складывать мелодию своей композиторской партитуры. Все будет красиво и пластично.