Читать книгу Океан - Елена Крюкова - Страница 12

Вот она я – иду, к любови гожа

И к топору!

Петух сидит – вцепился больно в кожу

Плеча. Петух, я не умру?!

Я смертна?!.. – наплевать:

Мне петуха держать,

Мне дитяток рожать,

Мне у столба стоять —

Плевком костер тушить… —

Собаки!.. – с вами жить.

Иду. Расчески подворотен.

Длинных улиц

Петуший драный хвост.

Я с петухом! Для ваших дохлых куриц —

Живой погост!

Красивых баб из бытия изъяли.

Красивых мужиков

Перестреляли – вон, на снежном одеяле —

Вповалку – мертвых дров —

Не счесть…

…а я девка сильная.

А я с петухом.

А я – косы сивые —

На облаке – верхом.

А вы – лишь о золоте!

А вы – грызть-хлебать!

Я – в дыму и холоде —

Кукарекну хохотом,

Забью крылом-голодом,

Полечу над городом,

Снег зачну клевать!

Мой ход подобен вееру разврата,

Когда жара-ханжа —

На небесех. Любой подачке рада.

Я мед слижу с ножа.

Слизну коровье масло… слезку сыра… —

Вот, плюну вам во снедь! —

Иду, поджавши брюхо на полмира:

Достойно залатать веревкой дыры.

Достойно умереть.

Достойно жить вот так.

Отвержен уголь.

Отвержена зола.

Заплеван и загажен красный угол.

А я, петух, дошла!

Вот она Красная, Отверженная Площадь,

Вот Лобная Свеча —

Кричи, петух, визжи, заржи, как лошадь,

При виде палача —

Гляди кровавым зраком вечной нощи

С девчонкина плеча!

…Петух мой чудесный.

Он знает народ.

Он манны небесныя

Блестки клюет.

Обман ваш поганый

Он видит насквозь.

Под клювом-наганом —

То гвоздь, то гроздь.

Он знает: народу

Веселье давай.

За жизнь и свободу —

Тугой каравай.

За веру и славу —

Динарий-медяк.

Медалей кровавых

Пустой перебряк.

Мясных расстегаев

В печи переброс.

Он воплем пугает! —

А смеху – до слез.

Ты, красная птица.

Гляди, что за люд.

Им лишь бы упиться —

В мешок наблюют.

Да, мы не святые.

Да, голь-голытьба.

Такие простые,

Как наша судьба.

А зерна в желудок —

За трех и за двух.

Народ жирных уток

Ты видишь, петух?!..

Ты зришь ли болотных,

В пуху, куликов —

На кочках мерзлотных,

В мерцанье оков?!..

Я по снегу, птица,

Свищу босиком!

Мне жизнь моя снится!

Мне смерть нипочем!

Я малая мышка!

Я волк! И я лис!

Кричи, петушишка!

Вопи! Захлебнись!

Ори!.. —

как распустишь

Огненный хвост!

Меня ты не пустишь —

Босую – до звезд.

«Зачем ты, девка, с петухом танцуешь?!..

Вяжи, лови, держи!..» —

«Зачем, халда, на Площади ночуешь…

На мостовой… скажи…» —

«Ей руки за спину!.. – а петуха прибейте,

С петрушкою – сварите детям суп!..» —

А с ним – меня.

Меня не пожалейте.

Ни рук живых. Ни губ.

Ни легких стоп, прошедших по оврагам,

Брусчатке и жнивью.

Ни кос, что на ветру зубчатой драгой

Терзали жизнь твою.

Ни алых щек. Ни ярких глаз громадных,

Как фонари,

Громадных, ярких, бедных, безотрадных,

Как зимний хлеб зари.

Над нищим городом Москвой иль Магаданом,

Железным и седым,

Над красным петухом, безумным, пьяным,

До клюва пьяным в дым,

До гребешка, до перьев врастопырку,

До пламени хвоста,

Где все сгорит – все бублики и дырки,

Все бренные Лубянки и Бутырки,

Вся радуга Креста.

И, ярче радуги, ширей костей и камня,

Крепчей и кирпичей, и плах… —

Убейте мя!.. – но голыми руками,

Но голыми, веселыми руками… —

Стою!.. – петух в руках!

И прямо в гребень я его целую,

В огонь, в зубчатый страх,

Да, прямо в смерть, красивую, живую,

Еже пылах – пылах!

…И слышу – кукарекают:

«Вон лежит ничком

Дура стоеросовая —

Дура с петухом.

Что он кукарекал нам —

Было не понять.

На шубе дурки

дырку нам,

Ой, не залатать…»

Сколько пуль на снегу —

таков, сочти, и год.

Петух убитый

в руку

меня клюет, клюет.

Все пули-дуры склевал.

Все у него в зобу.

Вот живой он сидит

на моем гробу.

А гроб мой две лошадки

на Ваганьково везут.

А за ним два грузовика

с елками ползут.

Ведь назавтра Новый Год —

глухой да немой.

Ты надень на петуха

нательный крестик мой.