Читать книгу Сон златоглазки - Елена Лапшина - Страница 20

Упрямо бредущим с росой на висках,

по грудь увязающим в сонных песках

и пьющим печали песчаное пенье,

одно испытанье – терпенье, терпенье…

А время ещё никуда не текло,

и воды стояли, как будто стекло,

незримо связуя зернистые звенья —

песок в тонкостенном сосуде забвенья.

А время и не обращалось во зло,

покуда не взялся Харон за весло,

но ринулось тайно точимою брешью

слепое стремление рек к побережью,

упорство падения струй с высоты.

Но нам, обретающим рыбьи хвосты,

оно уже не приносило вреда —

пленённое время клепсидры – вода.

…И было объятье девятого вала,

и ртами пираний вода целовала,

и бились в борта, выходя из воды,

харибды и сциллы – ладони беды.

Щепой корабли разлетались, дощаты.

Просили не силы, просили – пощады.

Но тайного слова губительный гнёт:

земля не приимет, вода – не вернёт.

И ныне над нами смыкаются своды —

тяжёлые льды – онемевшие воды.

Ни звука, ни вздоха, и виден сквозь лёд

мерцающих рыбиц застывший полёт.

Лбом припадая ко тверди воды,

сквозь темноту устремляясь к нему я —

в глубоководное, глухонемое,

взглядом врастая во льды…

Вон он – за необратимою тьмой

[в этой воде, не смягчающей жажды, —

как дезертиру, бежавшему дважды] —

лживый, но ныне немой.

Чем же утешить себя остаётся? —

Были бы живы, – надёжный дождётся,

верный – вернётся домой.