Читать книгу Молчание: алхимия и анализ - Елена Нечаева - Страница 6

Травматическое молчание – это не сопротивление, не уход, не отказ от связи, а структурный разрыв в символическом порядке, вызванный событием, которое превышает способность психики интегрировать переживание в нарратив. Оно возникает тогда, когда событие настолько нарушает границы Я, что речь – как инструмент символизации – теряет свою опору.

Слово, рассчитанное на адресата, теряет смысл, потому что адресат невозможен: его присутствие либо само было источником травмы, либо его отсутствие (невидимость, безмолвие) и стало той самой травмой.

Травматическое молчание отличается от защитного или сопротивляющегося молчания тем, что оно не избирает молчание как стратегию – молчание здесь вымучено, насильственно наложено самим переживанием, которое не может быть выговорено, потому что ещё не стало переживанием в полном смысле слова – оно остаётся «сырым», бета-элементом (по Биону), – то есть материалом, ещё не переработанным альфа-функцией, не ставшим мыслью, сном или фантазией.

Травма как нарушение символизации

Психоаналитическая теория травмы, начиная с Фрейда и заканчивая Лаканом и Бионом, исходит из того, что травма – это не событие как таковое, а невозможность подчинить его законам символического порядка.

У Фрейда травма – это то, что нарушает защитные барьеры Эго, обрушивая на психику стимуляцию, с которой она не может справиться.

Он указывает, что невроз возникает тогда, когда переживание не может быть ассимилировано через аффект и речь. Это приводит к фиксации аффекта, к его «замораживанию», которое позже проявляется в симптоме.

Лакан радикализирует этот взгляд: травма – это встреча с Реальным, с тем, что не вписывается в символическое поле. Иными словами, травма – это то, что нельзя назвать, потому что язык не содержит для этого имени.

Именно поэтому речь после травмы невозможна: не из-за страха, стыда или сопротивления, а потому что психика просто не имеет «слова» для происшедшего.

Молчание как последствие «недуманого»1

У Биона травматическое молчание связано с распадом альфа-функции, то есть с невозможностью переработки сенсорного переживания в ментальный материал.

Если альфа-функция повреждена – из-за пренатальной травмы, раннего дефицита контейнирования, психоза или экстремального воздействия – то переживание остаётся бета-элементом: оно не может быть мыслимо, не может быть сказано, не может быть сном. Оно может быть только выброшено, спроецировано, замолчано.

Пример

Пациентка, пережившая сексуальное насилие в детстве, не может не то чтобы рассказать об этом – она не может даже прикоснуться к этому воспоминанию внутренне. В терапии она говорит плавно и связно обо всём, кроме одного – о «дыре» в памяти, где «ничего нет». Но «ничего» – это не просто пустота, а насыщенное молчание, в котором скрыт невыносимый аффект. Когда она пытается приблизиться к этому месту, она замирает, теряет речь, у неё «всё пропадает», «словно отключает свет». Это – бета-элемент, не переработанный альфа-функцией.

Тело вместо речи

Когда язык бессилен, тело начинает говорить.

Травматическое молчание часто сопровождается соматическими симптомами, тиками, конверсионными расстройствами, диссоциативными состояниями.

Это не случайность: тело становится последним оплотом символического, где травма может обрести хоть какую-то форму выражения.

В психоанализе спортсменов и танцоров, например, часто наблюдается замолкание речевой сферы при одновременной гипертрофии телесной выразительности.

Тело «переживает» то, о чём невозможно говорить, – но это переживание остаётся немым, потому что не связано с символическим полем.

Пример

Ветеран боевых действий, у которого после выстрела рядом возникает полная амнезия на момент события. В беседе он не может рассказать, что произошло. Но каждый раз, когда звучит хлопок, он замирает, его лицо бледнеет, руки холодеют – тело повторяет травму, но язык не может её зафиксировать. Это – молчаливая память тела, описанная Пьером Жане ещё в конце XIX века.

Перенос и повторение: молчание в аналитическом кабинете

В аналитическом пространстве травматическое молчание воспроизводится в переносе – но не как защита, а как повторение структуры травмы.

Часто пациент молчит не из сопротивления, а молчит, потому что в присутствии Другого (аналитика) вновь возникает структура травматического события: Другой не слышит, не видит, не реагирует – или, наоборот, проникает слишком глубоко, насильственно вторгается.

В таких случаях молчание – это не отказ от анализа, а попытка выжить в нём.

Пример

Молодой человек, воспитанный в семье с правилом «не плакать», приходит на терапию с жалобой на «чувство пустоты». Он говорит о жизни спокойно, даже отстранённо, но всегда замолкает в последнюю минуту сессии. Постепенно выясняется: именно в финале он подводит себя к месту, где должен был бы заплакать – но плача не происходит, потому что в его биографии плач был отрезан. Его молчание в конце сессии – это повторение травмы отсутствия слёз, повторение невозможности быть услышанным, когда боль наибольшая.

Время и невозможность «после»

Одна из особенностей травматического молчания – нарушение хронологии.

Травма не происходит «в прошлом», она постоянно возвращается в настоящем, как «то, что не перестаёт не вписываться» (Лакан).

Это делает невозможным нарративную реконструкцию: «это было тогда» – не работает, потому что «тогда» и «теперь» сливаются.

Такое временное нарушение блокирует речь, потому что речь предполагает линейность, последовательность, причинно-следственные связи. А в травме причина и следствие разорваны.

Пример

Женщина, пережившая изнасилование, в разговоре говорит о текущих событиях – работе, отношениях, погоде. Но каждое упоминание мужчины вызывает у неё остановку. Она не может продолжить предложение, иногда начинает заново, иногда молчит. Это не потому, что она «не хочет вспоминать», а потому что в её перцептивном поле «мужчина» и «травма» нераздельны. Время не разделило их – они одновременны.

Возможна ли речь после травмы?

Да – но не сразу и не напрямую. Речь после травмы возможна только как метафора, как поэзия2, как обход. Это может быть рисунок, движение, музыка, повторение сюжета в другом ключе (например, в сновидении).

Фрейд говорил, что невроз – это поэзия бессознательного. Травматическое молчание – это прелюдия к этой поэзии.

Пока психика не найдёт способа обернуть немое переживание в форму, пока аналитик не выдержит молчание как поле возможного, речь невозможна.

Но как только появляется хотя бы один символ, который не является чистым аффектом, но несёт в себе след переживания, – начинается путь от молчания к речи.

Это – возможность существования с травмой, возможность принести её в символическое, пусть и через завуалированную, искажённую, но всё же человеческую форму.

Травматическое молчание – это не пустота, а плотное, насыщенное пространство, где ещё не родилось слово, но уже присутствует боль.