Читать книгу Семья de arche. Архетипическая изнанка семьи - Елена Прудиус - Страница 3

Зеркало доктора Юнга

О глубинном психоанализе, лабиринте Минотавра и горячем сердце Данко

Начало

Снежная история. Вечный Зародыш и Великая Праматерия

Пара или квартет?

Он станет моим мужем. «Холостые» браки

Дети

Старшие и младшие. Младшие дети и их аналоги. Единственный ребенок, эскиз к портрету. Тайна на двоих. Приемные дети. Опыт гибридизации. Листик и северное сияние

Как дети появляются среди нас и о некоторых проблемах, связанных с этим

Беременность от волшебной палочки или история о том, как у одной девочки оказалось два папы, а у другой две мамы. Ева и Лилит. Сны о женщинах в красном. Бездетность после кровопролития. Бездетность, оперантно обусловленная

Война или Мир? Валькирия поневоле

Из Симферополя в Запорожье. Инфернальная блондинка Настя

Насильники и их Жертвы

Жены Шарикова. Сюжеты насилия и жертвенности в древних мифологиях. Царь Шахрияр, Синяя Борода и их жены. Черный Человек и шоколадница. Черный Человек Гюго. Крейцерова соната и утерянное сокровище. …это кровь в тебе кричит

Власть взрослых над детьми

Няня, укуси меня за писю. Власть над ребенком – родители. Отец. Власть матери. У статуи Венеры. Власть над ребенком – воспитатели, педагоги, врачи. Веселые персонажи. Ведь так не бывает на свете…

Любовь

Сомнения о докторе Фаусте

Бабушки и ведьмы

В Запорожье на электричке. Украина и ее фишки. Все девки хороши… Случай с одной бабушкой

Козел отпущения

В роду не без урода

С Викторией!

Джокер

Пятый элемент. Снегурочка для даунят. Шутки старых дядюшек (не из Агаты Кисти). Сказка про зайцев. Тринадцатый и архетип Света. Запорожье, утренняя путаница

Наши двойники, фратрии, соборы

Из Петербурга в Москву. В трех соснах заблудился

Парадокс развода. Сюжет из Зазеркалья

О большом сюжете слияния и малых его формах. Несколько слов о разотождествлении

Жили-были старик со старухой… Финал «Золотой рыбки»

Одним мирром мазаны

Мы с тобой одной крови – ты и я! Супружеская идентификация. Идентификация как принцип развития. Архетип Чужого. Сны о Звере.

Орел или решка? (о проблемах сексуального становления)

Про девочку Колю. Вот так жених!

Семья на Лестнице Лотоса

Миф о Нарциссе в контексте тантрической традиции

Срединный путь карнавала и разновидности Трикстера

Афедрон, Зародыш и Простак. Два Ивана (сказка). Шут. Плут.

Семья – символика цвета и цветовая магия

Лестница Лотоса и скандинавские руны

Экология семьи и техника детской безопасности

Как в доме поселился страх. Корни древа Иггдрасиль

Заключение семейных злоключений

Выбор памяти

Литература

В бесконечной Вселенной не существовало ничего неповторимого и нового. Странный случай, миг чудесный, поразительное совпадение событий, обстоятельств и взаимоотношений – все это уже не раз бывало на планете, оборачивающейся вокруг светила, Галактика которого девятикратно возрождалась заново каждые двести миллионов лет. В мире была радость.

Радость придет вновь…

(А. Бестер «Человек без лица»)

Зеркало доктора Юнга

Нам всем известна семья de jure, есть так же семья de facto, а есть семья de arche, ее древние архетипические основы, снова и снова возрождающиеся. Человек происходит из семьи, из своего рода. Именно дома, в кругу семьи, Тиль и Митиль из сказки Метерлинка обрели синекрылую птицу счастья, которую искали по всему свету. Не станем утверждать, что это единственное стоящее счастье, просто однажды кому-то из нас становится ясно, что дороже своей семьи у него ничего нет. И вместе с тем, словно кем-то проклятые, мы то и дело ловим себя на том, что своими ссорами, раздорами, конфликтами, непониманием друг друга грызем корни нашего родового дерева, как мифический дракон Нидхёгг делал это с древом мира Иггдрасиль.

Когда-то К. Г. Юнг, следуя древним мудрецам, назвал древние основы человеческой жизни, базовые бессознательные образы архетипами, матрицами всего многообразия ролей и сюжетов нашей пестрой жизни. Последуем же за ним с удивлением и радостью, обнаруживая, что человек есть микрокосм, и в его душевой жизни преломляется все богатство, многообразие и яркость мира. Семь «Я» это минимальный джентльменский набор, квартирующий в душе.

Внимание, становимся перед зеркалом доктора Юнга. Смотрим же, кто в нем отражается. Да, вот он, Дом души, и кого там только нет! В углу отражается старая заслуженная и Мудрая Бабушка, сидящая в почетном мягком кресле с вечным вязанием на коленях. Можно подумать, что в ее ловких пальцах нить собственной жизни, и она ее обрежет, когда сама захочет. И, как знать, может, есть нити и других жизней под ее спицами. Что-то она вяжет пестрое, замысловатое – уж не для будущего ли бэби, которого ждет хозяйка? Вот красная ниточка отца, вот синяя – матушки, вот фиолетовая – ее, бабушкина, вот желтая – покойника-деда, а чья же оранжевая? А вот и хозяин дома, он Важная Персона и сплошь залеплен знаками отличия. На ковре расположилось со своими машинками Шаловливое Дитя, его все остальные члены семьи то и дело отсылают в детскую, кроме одной Милой Женщины (хозяйки), которая всегда рада ему. У нее и для других всегда наготове ласковое слово и чашка горячего чая, даже для Юного Шалопая, который есть позор всей семьи, вот он с видом побитой собаки, продрогший от резкого холодного ветра, несмело входит в дом. А она почти всегда на кухне, туда любят забегать при случае все без исключения члены семьи. А кто это там шуршит в чулане, и почему заскрипела дверца старого-престарого, еще прабабушкиного шкафа, которому уже давно нет места в приличной части этого дома? Может, крысы? Ан нет! Это Рыжий лохматый субъект в пятнах сажи и с бубенчиками на дурацком двурогом колпаке, приживалка, дальний родственник, местный дурачок. Другие бы его давно в дом инвалидов поместили, но ведь они не могут так сделать – что ни говори, своя кровь. Он снова пытался выпустить из старого шкафа то, чего боится вся семья, Пра-пра-дедушкин Скелет, который время от времени проникает во сны то одного, то другого члена семьи, рядясь во всевозможные старые обветшавшие или, напротив, новомодные тряпки, так что порой и не узнать его. Он пугает их до отчаянных криков в ночи, но по старинному заклятию семья не может от него избавиться, например, просто выкинуть этот шкаф вместе с ним. Казалось бы, что может быть проще, чем зайти в чулан, взяться за шкаф с двух сторон и выволочь его на улицу. Но, шалишь! – тогда же все увидят и узнают, какой мерзкий скелет сидит в нем, как развратен оскал его голых челюстей, как непотребно гремят кости под пыльными лохмотьями, украшенными их фамильным гербом. Нет, господи, пусть лучше он остается сидеть там, где сидит. Глаза бы его не видели. А ты, рыжий черт, брысь оттуда!

Это отступление перед зеркалом может нас, однако, далеко завести, а нам надо вернуться к микрокосму, который обзавелся собственной семьей или, в крайнем случае, из ее недр произошел. И что же тут оказывается – мы встречаемся в принципе с теми же персонажами, которые населяют его внутренний дом, только они как бы распылены по реальным людям и почти (т. е. НИКОГДА) не встречаются в чистом виде. Иногда полученный букет просто восхитителен и подобен старому доброму, хорошо выдержанному вину или дорогому парфюму, а иногда от него так несет сивухой, что хочется пропустить этот коктейль через парочку угольных фильтров или разложить на исходные составляющие.

Да, есть такое предположение, что человек содержит в себе только то, что содержит его мир, и все его системы содержат ровно тот же набор архетипов.

«А инопланетяне есть?» А хочется спросить и по-другому: а у инопланетян все, как у нас или где-то, параллельно с нами, существуют миры с совершенно иным устройством, иными базовыми образами, другими сюжетами, разумными существами, у которых иные основные потребности? На попытку до чего-нибудь докопаться в ответе на этот вопрос может уйти не одна обычная человеческая жизнь. Вот тут и хочется поверить в реинкарнацию или юнговский метемпсихоз. Чу, что за звуки из чулана? Ну, конечно, это Пра-пра-дедушкин Скелет клацнул челюстями. Неужели и он тоже пытался? Да-да, стоит почесать затылок и призадуматься, какие реинарнации возможны в отдельно взятой семье, если взяться за нее с какого-нибудь колена Израилева. Только, увы, это не гладкая и белая, подобная теплому мрамору, девичья коленка, а изъеденный безжалостным временем сустав твоего Пра-пра. Бр-р-р.

И все же – заглянем в семью с точки зрения представления о семье как о микрокосме, познакомимся с ее фигурами поближе. Рассмотрим их в зеркале доктора Юнга. Не исключено, что оно будет врать нам и потешаться над нами, потому что мудрого хозяина уже нет рядом с нами, а наши права на заглядывание в такие магические предметы могут быть очень легко оспорены. Тогда все наши попытки превратятся в комнату смеха и придется отделываться страдальчески-стоическим «не догоню, так хоть согреюсь».

И все равно, я считаю, мы должны делать эти попытки снова и снова, пока, может быть, не научимся чему-то новому. Безжалостно рассмотрим обитателей своей семьи (читай, своего внутреннего мира). Начнем с себя, чтоб никому не обидно. Потому что жить в семье можно или совсем не думая на тему ее устройства и просто подчиняясь традициям или… Вот этим «или» займемся. Потому что от многих семейных коллизий жизнь невероятно осложняется, Скелет в шкафу громыхает при важных гостях, и они слегка, в пределах приличий, приподнимают свои брови, а Рыжий Дурень сует за шиворот Юному Шалопаю мышь именно тогда, когда тот собирается, наконец, остепениться и объясниться в любви самой лучшей в мире девушке. На предмет создания своей семьи. О, боги, как все это вынести?!

Вот тут мы, кажется, попали в точку. Жили-были боги, очень давно, а потом стали жить люди сами, без всяких богов, с демократией и свободой личности. Вот для них, собственно, эта книга, и будет она о том, куда эти боги подевались и что натворили в жизни людей, родства не помнящих. Юнг писал: «Боги превратились в болезни, Зевс теперь правит не Олимпом, а солнечным сплетением и поставляет любопытные экземпляры для врачебных кабинетов». Это высказывание касалось области психопатологии, но в той же мере оно уместно по отношению к патологии семьи.

О глубинном психоанализе, лабиринте Минотавра и горячем сердце Данко

Исследование мира архетипов значит вертикальное погружение в мир бессознательной психики, и мы должны понимать, что аналитическая, глубинная психология – отнюдь не единственное значительное направление изучения личности и ее возможностей. И есть множество психологов не столь глубинного направления. Один из них, неоднократно приглашаемый на семинары по сказкотерапии, сначала неловко уклонялся, а потом так и сказал всю правду. Что ни он, ни любой из его здравомыслящих клиентов-мужиков не будут заниматься этим. Что все эти психоанализы сродни бразильскому нескончаемому сериалу с бесконечными повторами на заезженной пластинке. А мужику надо перспективу видеть и, мало того, ее созидать. А иначе просто некому будет этим заниматься.

И в этих словах было так много правды, что необходимо стало совместить ее с нашей подземной правдой. Глубинный анализ подобен исследованию подземелий – он полон неизвестности, потенциальных опасностей и возможности заблудиться в лабиринтах. То есть, если не соблюдать некоторых правил, можно вечно блуждать в потемках подземелья собственного бессознательного. Об этом предупреждали юнгианские аналитики, когда писали об интоксикации анализанда.

У Тезея, блуждающего в лабиринте Минотавра, была спасительная нить Ариадны, связь с реальным миром, и у нас она тоже должна быть. Иначе мы можем забыть, зачем пришли в лабиринт. Мы должны всегда иметь в виду цель анализа, ее связь с нашим «сегодня» и «завтра». Дж. Хиллман сформулировал постановку проблемы следующим образом: «Узкое понимание нисходящего направления в глубинной психологии привело к сужению смысла: интровертной направленности на „бездну“ и „потайной уголок“ в человеческой личности (Августин). Как же в таком случае осуществляются связи с другими людьми, с горизонтальным миром?» С точки зрения мифологии речь идет о дихотомии двух типов мистерий – египетских (вообще средиземноморских – с психоделикой и обращенностью в бессознательное, назад, в генетику) и северных, нордических, сутью которых является героическое посвящение, осуществление миссии, взгляд вперед. Об этом писал Бернард Ливехуд в книге «Человек на пороге. (Биографические кризисы и возможности развития)». И одно другому вовсе не должно мешать, как не мешает Югу наличие Севера. Нить Ариадны возвращает нас из вертикального погружения к горизонтальным связям в мире людей. Еще более глубокая метафора погружения в бессознательное и возвращения в мир была создана М. Горьким и воплощена в герое Данко, который вывел свой народ из чащи бесконечного, мрачного и беспросветного леса, вытащив из своей груди пылающее сердце; его свет помог людям добраться до края леса навстречу новой жизни. Данко добрался до сверкающей сердцевины Тьмы и был успешнее Тезея, который добрался лишь до чудовища, не обнаружив сокровищ Лабиринта и не соединившись со своей Анимой.

Кроме того, есть еще как минимум один важный аспект ситуации глубинного анализа. Как бы мы не старались узнать ВСЕ и обо ВСЕХ, их роли в нашей собственной судьбе, мы коснемся лишь краешка огромной тайны, и многих вещей, может быть, очень важных и судьбоносных, не сможем узнать никогда. И тогда нам придется сначала смирить свое возмущение несправедливостью судьбы, ревностно хранящей свои тайны, а потом принять решение, как нам жить дальше, почти ничего о себе не зная. Может быть, с самого начала?