Читать книгу Sabbatum. Инквизиция - Елена Ромашова - Страница 9

Мышление каждого человека – это каждый раз разная субстанция. У кого-то идут образы, у кого-то запахи и воспоминания, у кого-то хаос или цвет. Каждый человек индивидуален. Я слышала мысли разных людей, и всегда всё по-новому. Артур, как морозильная камера, которая иногда погромыхивает эмоциями, но ход мысли всегда четкий, холодный и свежий, резкий. Я люблю иногда окунаться в мысли брата, это как принять свежий душ из ледяной воды. Если слушать Еву, то она, как улица, где куча разных людей и все идут по делам. Стефан, в котором, несмотря на немецкую кровь, слишком много итальянского, похож на автогонку; его мысли вечно несутся на огромных скоростях, сталкиваясь и разбиваясь на эмоциях, особенно, когда дело касается Евы. Это все у него от матери, не иначе. Ной, мой милый мальчик Ной! Он схож с Артуром, но, в отличие от брата, Ной больше похож на зиму в Саббате: вроде бы все здесь, и холодно, и все при делах. Кевин и Курт, правильно их Мелани обозвала оболтусами, слишком просты, милы и еще в чем-то наивны. В особенности Кевин. Младший Ганн – это ходячая телевизионная программа для девочек, ему нравится женский пол, а женскому полу нравится он, и эта круговерть постоянно предопределяет его мысли. Курт похож на братца, но в нем слишком много похоти. Если Кевин развлекательная программа, то у Курта иногда мысли переходят на эротический канал. В такие минуты я «отсоединяюсь» от него, слишком откровенно. Слишком лично. Хотя, Курт иногда переключается и становится похож на аналитическую машину, пропускающую каждую мысль через себя. Это мне в нем больше всего нравится. Всем бы так мыслить, как он. Рэйнольд… В нем слишком сильны инстинкты, поэтому Сенат его часто выдергивает на поиск Химер. Своим мышлением он напоминает волка, иногда он сам не понимает, что с ним творится, поэтому и мечется, когда себя загоняет в ловушку.

И Мелани… Моя новая незнакомая девочка. Мне она понравилась сразу же. Мысли ее, как тихая речка, возле которой приятно посидеть и послушать журчание. Она прозрачна, ничего скрывает, не утаивает, не мстительна, не опасна, даже когда злится. Чем больше смотрю на Мелани, тем больше удивляюсь, как такое существо могло быть Химерой, притом их главным оружием. Я рада, что в ней заснула магия и сейчас она просто милая и добросовестная девочка.

За ужином все мирно сидят, едят, шутят, разговаривают. Мой дар уже работает самостоятельно, без усилий, где-то на заднем плане моего сознания. Я научилась его контролировать, в полной мере овладев им и усилив. Иногда, за ужином, я ловлю смешанные мысли с эмоциями. Я не эмпат, просто чтец, но люди часто добавляют в безликую мысль толику чувств и эмоций. Они выпархивают из моих учеников, как радужные бабочки; я слышу примерный смысл, но не акцентируюсь. Моя задача как Светоча – направлять, обучать и защищать учеников Саббат, поэтому я больше внимания стараюсь уделять Мелани, чтобы заранее предугадать и пресечь угрозу. Но девушка сейчас безобидна. Я бы даже сказала: скорее, мои ученики представляют угрозу для неё, чем она для них. То Стефан с желанием ей насолить, например, как в первый день, то Рэй, который все больше путается в себе по отношению к ней. Я слышу отчетливо со стороны Мел: «На, смотри и подавись», после чего она показательно кладет руку перед Рэйем, показывая свое пустое запястье, и его смущенное: «Твою мать! Засекла». Они меня забавляют. Выходя из-за стола, я слышу среди шума, как Рэй решается на очередную попытку поговорить с Мелани и извиниться.

Неинтересно. Потому что мои мысли заняты планами на завтрашний день, и ещё я предвкушаю, как сейчас пойду к себе, наберу ванну, лягу в нее и продолжу читать роман.

Я почти дошла до своей комнаты, и тут меня накрывает волна чужого страха: «Какому вампиру принадлежит этот холодильник?». Это голос Мел. Я прислушиваюсь и осознаю, что она добралась до подсобки. Нет, нельзя! Как допустили, что она нашла ее?

Я разворачиваюсь и устремляюсь на кухню, мимо меня проходит Оденкирк со своим: «Куда она делась? Наверное, по лестнице ушла к себе в комнату».

И понимаю, кто виновник произошедшего. Остолоп!

Мне понадобилась пара минут, чтобы дойти до подсобки, слыша испуганные мысли Мел, открывающей холодильник за холодильником. Деточка, только не трогай морозильные установки!

Я открываю дверь в тот момент, когда она в испуге хочет уйти из подсобки.

– Мелани?

Слышу испуганные мысли о том, что я, наверное, сатанистка, вампир и прочее. Спокойно, Реджина.

– Мисс Реджина?

– Что ты тут делаешь?

– Я… – Она мнется у входа, а я слышу, как образы пляшут в ее голове – речка стала шумнее и хаотичнее. В них читается, как она убегала от Рэя, как спряталась здесь, при этом она пытается придумать варианты лжи. – Я ошиблась дверью. Спустилась попить и заплутала.

Я прямо слышу, как она практически произносит: «Молодец, самая дурацкая отмазка».

Верный способ обмануть – это указать на правду.

– Ну, и как тебе? Ты уже видела нашу коллекцию?

Замешательство серым туманом обрывочных слов проносится над ее речкой.

– Да.

– Наверное, ты думаешь, что здесь чокнутые живут. – Я хохочу, будто сказала смешную шутку, подходя к холодильнику с кровью и осматриваю его содержимое. – Наверное, так выглядел бы холодильник графа Дракулы, если он жил бы в 21 веке. Гадость какая!

Я захлопываю холодильник с омерзением и поворачиваюсь к ней.

– Ну? Спроси меня.

– Что?

– То, что спросил бы любой нормальный человек! Зачем это вам, мисс Реджина?

Сама деловито прохожу к холодильнику с травами и достаю оттуда замороженные бутоны роз и мяту. Делаю вид, будто я одна, будто и нет напуганной девушки, стоящей у входа.

– Зачем это вам, мисс Реджина?

– Для опытов. – Я кидаю пакеты на стол посередине комнаты, наблюдая, как от удара замерзшие растения крошатся и ломаются. После чего поворачиваюсь и беру миску со стола с посудой. – Точнее, для Ноя и Рэя.

Она молча наблюдает за мной, по крайней мере, ее паника улеглась. Это хорошо, это означает, что Артура можно не подключать.

– А зачем им кровь и замороженные рептилии?

– Они учатся на медицинском. Будут оба врачами. Все это для них. Точнее, больше для Ноя. Он просто помешан на генетике, хочет стать естествоиспытателем. Не спрашивай меня, что он делает с этой кровью, но его преподаватели постоянно с ним проводят какие-то опыты. Наверное, ищут ген вечной молодости. – Я снова смеюсь, одновременно раздирая и складывая в мисочку липкие, мокрые листы мяты с розой. После чего убираю пакеты с травой обратно в холодильник. Я беру миску и смотрю в глаза нахмурившейся Мел, которая в данный момент приходит к каким-то выводам. – В принципе, я не против опытов, если найдут ген молодости. Тогда мне не нужно будет тратить кучу денег на спа-салоны, косметику и делать маски.

Я потряхиваю миской с травой, намекая, что это зелено-бордовая биомасса станет моей маской для лица, хотя, на самом деле, это пущу плавать к себе в ванну. Люблю принимать ее с разными настойками, маслами и травами.

– А мне Ева сказала, что все здесь учатся на экономистов.

– Не все. Ной и Рэй получают мед. образование. – Я смотрю на нее и слышу, как опять спокойно потекла ее речка мыслей. Все-таки я отличная актриса. Надо было попробовать себя в кинематографе. Жаль. Время упущено. – Ладно, пойдем отсюда. Ты, кажется, пить хотела?

Мел соглашается и безропотно выходит на кухню к миссис Лонг, которая наблюдает за нами. Кухарка напугана тем, что упустила Мелани и та нашла подсобку.

– Миссис Лонг, напоите эту девушку. А ты, Мел, лучше сюда не заходи, здесь полно всякой гадости, от которой могут сниться страшные сны. Если что и нужно будет тебе – третий холодильник, там много всяких замороженных растений, которые можно использовать для масок. Он мой, милости прошу.

А сама слышу, что ей не нужно это, она «обычной-то косметикой не научилась пользоваться». Я смотрю, как она пьет воду, вовсе не желая пить. После чего, пожелав спокойной ночи, уходит.

Я разворачиваюсь к пухлой и перепуганной миссис Лонг, от которой веет страхом передо мной. Ее волосы собраны в небрежный пучок, который хочется переделать, потому что он портит идеальную картину аккуратности кухарки.

– А теперь объясните мне, миссис Лонг, как вышло, что та, которой запрещено видеть подсобку, оказалась в ней? Ведь мы только на прошлой неделе говорили об этом.

– Простите меня, мисс Реджина, моя вина, отвлеклась. Девчонка так быстро и незаметно прошла!

Ну-ну. Я не вижу смысла прессовать кухарку. Тут виновата не только она.

– Скажи завтра мисс Татум, чтобы она позаботилась о замке на подсобку, и чтобы больше такое не повторялось.

Я в гневе. Готовлюсь устроить головомойку еще одному человеку.

– Ева, в мой кабинет.

Я произношу это в кухне, зная, что Ева сейчас сидит в гостиной на третьем этаже и думает о раненом Стефане. Ученики всегда слышат приказ Светоча, где бы они ни находились. Сама я иду, громко отстукивая каблуками, слушая, как Саббат вторит эхом моим шагам. Вместо того чтобы нежиться в ванне с романом об очередной сказочной любви, я разруливаю чужие ошибки.

У кабинета меня ждет Ева. Молча пригласив ее, я прохожу за свой стол и сажусь в кресло, устремив на ученицу взгляд. Девушка стоит, как солдат, готовый получить приказ.

– Ева, теперь еще внимательней следи за новенькой. Она только что видела нашу подсобку. Не хватало, чтобы она продолжила лазить по местам, куда ей не следует соваться. Понятно?

– Да, мисс Реджина.

– Следи за ее запястьем.

– Мой дар, мисс Реджина, он не настолько силен, вы сами знаете, любая случайность – и я не успею ничего предугадать…

– А ты попробуй. Я знаю, что твой дар не силен. Я всё допускаю. На данный момент, мне нужен помощник. Я не могу, как видишь, за всем уследить. Поэтому, прошу тебя постараться держать в поле зрения новенькую, не спускать с нее третьего глаза. Понятно?

Я говорю раздражительно с напором, хотя это и необязательно. Ева итак все делает добросовестно, я ее знаю.

– Понятно, мисс Реджина.

– Иди. – Я ее отпускаю, а сама зову Рэя: – Рэйнольд Оденкирк, в мой кабинет. Живо!

Я еле справляюсь с гневом на него. Через пару минут я вижу красивого, атлетично сложенного парня. Наверное, самый красивый ученик в моей школе, если не считать Стефана. Хотя, если выбирать между ними по красоте и натуре, я не знаю, кому бы отдала предпочтение. Рэйнольд спокойный, интеллигентный, элегантный в поведении и одежде, знает, как лучше себя преподнести, в то время, как Стефан, горячий парень, накачанный, чуть ниже Рэя, по натуре задиристый и напористый.

Рэйнольд сурово смотрит на меня. Я слышу молчаливое ожидание в его голове.

– Рэйнольд, что было неясного во фразе: «Хватит доставать девочку»? Какое слово ты не понял?

Он молчит, а у внутри головы мечутся мысли, главная из которых: «Я ей ничего не сделал. Почему я здесь?». И я взрываюсь, изливая свой гнев на него.

– Хватит перегибать палку! Остановись. Определись уже, наконец, с тем, что ты чувствуешь к ней! То ты являешься с предложением забрать Химеру из больницы и переиграть ее амнезию в нашу пользу. Ведь знаешь, что если Сенат узнает, нас по головке за это не погладят! Я согласилась на эту авантюру ради тебя, Рэй, в память о твоей сестре. А что потом? Как только она появляется здесь, вы со Стефаном устраиваете травлю! Сам же знаешь, что это делает только хуже! Она вас боится, как чумных! Ты видел ее кисть? Видел?

Я подхожу вплотную к нему, глядя в его темно-серые глаза. Рэйнольду не надо говорить, я слышу: «Да, видел», и перед его глазами встает картинка с тонким запястьем Мелани, которую он держит в своей руке.

– Что я тебя просила сделать потом?

– Извиниться.

– Ты это сделал?

– Нет.

– Почему?

– Она убегала от меня и пряталась.

– А зачем тебе нужно было это делать наедине?

И снова хаос эмоций и мыслей – мечущийся волк, вот кто он. В некоторых мыслях, если их можно назвать мыслями, я слышу некий интерес к девушке. Она ему нравится как мужчине, но он сам отвергает это, не доводя мысль до конца. Он рубит ее на подлете словом «чудовище», которое постоянно воскресает в нем вместе с образом Мелани. Кажется, сам парень не понимает до конца, как он хочет относиться к ней.

– Если девушка не хочет быть с тобой наедине, значит, не надо за ней гоняться, как на охоте. Ты знаешь, где я ее застала?

Он замер, заглянув в мои глаза, но не нашел ответа.

– Она пряталась от тебя в подсобке. Нашла пакеты с кровью и рептилиями. Пришлось наврать с три короба про тебя и Ноя. Ах, да, ты теперь учишься на врача. Поздравляю!

Поддерживай эту легенду.

Я устало бухаюсь в кресло и достаю мундштук, нервно запихивая туда сигарету. Щелчок зажигалки – и блаженство в виде горького дыма с никотином успокаивает меня и мои взвинченные нервы.

– Остепенись, Рэй, иначе ты все сам испортишь. Она обычная девушка. А своими метаниями ты только приближаешь к нам Химеру, а нам нужен Инквизитор. Не забывай об этом. У нас есть еще шанс исправить её. Пока в ней дремлет магия, мы все еще можем повлиять на ее выбор. В следующий раз, когда захочешь сделать что-то против нее, подумай восемь раз, по количеству Инквизиторов в этом здании. Или уж сразу в подземелья, делать аутодафе*. – На последнем слове, в подтверждение сказанного, я швыряю ему свою зажигалку через стол, и он ловит ее четким движением. – Всё. Свободен.

Мне не хочется даже смотреть на него, достаточно слышать его мысли, в которых он смущен, раздосадован, обозлен на себя. Я слышу, как закрывается дверь за ним и как он бесится на себя, что «черт его за язык дернул тогда предложить эту авантюру». Но уже поздно злиться на себя или кого-то. Мы все влезли в это дело по самое не балуйся; из которого либо пан, либо пропал.

Надеюсь, что пан, пропадать в мои планы не входит.

Примечания:

*Аутодафе́ – церемония сожжения в Средние века в Испании и Португалии с оглашением приговора инквизиции.