Читать книгу Взаправду верность – кладезь чести - Елена Серебрякова - Страница 5

Один раз в день всем защитникам восточного укрепления привозили горячую еду, в основном кашу. Строгой дисциплины требовали ночью, когда надо было глядеть в оба. Ведь турки способны на любые обманные действия. Днем по договоренности разрешалось оставлять пост и уходить под навес, поспать там часок, другой.

На третью ночь в проходе снова появился поручик Зорин. Он регулярно обходил своих подчиненных. Болгары любили, облокотившись на бруствер, спать стоя и разбудить их стоило силы. На этот раз поручик шел целево, аккурат к Василию.

– Давно приглядываюсь к вам и у меня сложилось убеждение, что вы человек образованный и с особым прилежанием.

Дальнев вытаращился на офицера и пытался отгадать, что последует далее.

– Дело в том, что у меня несносный почерк. Мою писанину разбирают с трудом. Удивлю, если доложу, что именно из-за этого засиделся в поручиках.

Дальнев терялся в догадках, к чему в конце концов выведет свой монолог приставший к нему офицер.

– Мне надобно отправить срочную депешу генералу Столетову, не откажите в любезности поучаствовать.

– Давайте бумагу, грифель или что там у вас. Я готов.

– Несколько не так. Нужно пройти на мой командный пункт.

По дороге Зорин сообщил, что ночной дозор привел перебежчика – турецкого солдата. Тот хочет сообщить нечто важное и на КП уже все готово. Турок был одет в синий кафтан, подпоясанный красным кушаком, на голове красная феска с черной кисточкой. В помещении находился еще болгарин переводчик в фетровой шапочке, овчиной безрукавке и длиннополой рубахе с поясом. Охрану нес русский солдат из новобранцев. Дальнев присел в уголке и замер, ожидая самого разговора. Первым начал перебежчик:

– Мое командование осведомлено, что восточное укрепление обороняют болгары-повстанцы, три дружины. Во вторник с рассветом наши пойдут в атаку, но впереди пустят цепь из числа местных жителей болгар. Рассчитывают, что болгарин в болгарина стрелять не станет и мои командиры одержат легкую победу.

Без сомнения Дальнев понял все, о чем сообщил перебежчик. Заговорил переводчик:

– Его командование уверено, что восточное укрепление укомплектовано Орловским полком и потому атаковать в скором времени не намерены. Но турки уверены, что южный участок охраняют болгары-повстанцы и во вторник нанесут удар по укреплению.

Дальнев оцепенел. Такая смелая выходка переводчика говорила о том, что перед ним не болгарин-крестьянин, а скорее всего турок-офицер.

– Спроси, – обратился Зорин к переводчику, – какими силами они нападут на южное укрепление?

– Стойте, господин поручик, – почти выкрикнул Дальнев и подошел вплотную к переводчику, – где ты учился турецкому языку, – спросил Василий и схватил переводчика за борта безрукавки.

Тот умело вывернулся и сжал свои руки на горле Дальнева, видимо он в совершенстве владел подобными приемами, и Василий начал терять сознание. Зорин со всего маху врезал переводчику по голове и тот стал оседать на землю. Дальнев вдохнул воздуха и потер свою шею.

– Он все наврал, – выдавил хрипло парень, выпил воды и слово в слово передал сообщение перебежчика.

– Тебя ко мне Господь послал! Мать Пресвятая Богородица смилостивилась. Откуда ты взялся? Вот бы я попал. Трибунал и обвинение в предательстве. Садись и пиши срочную депешу.

Толмач валялся без чувств, и поручик связал его по рукам и ногам. Дальнев изложил суть сведений о предстоящей акции турок. Депеша пошла срочной эстафетой генералу Столетову. Продолжили допрос перебежчика о количестве пушек, местах их дислокации, количестве штыков. Дальнев подробно опросил о маршруте, по которому перебежчик сумел незаметно покинуть свои позиции. Турок, объяснив все, нарисовал на бумаге схему прохода.

– Что хочешь за услугу? – спросил Зорин тоном доброго покровителя.

– Денег хочу и до рассвета вернуться к своим.

Поручик вынул несколько ассигнаций и положил на стол.

– Его арестуют с нашими рублями и поймут, где он их получил, – сказал Дальнев, – в этом случае они отменят акцию и что потом, мы не узнаем.

– Эх, была не была, – выдохнул поручик и вынул из кармана своего мундира хронометр на цепочке.

– Переведи. Крышка сделана из чистого золота.

Перебежчик схватил вознаграждение и поклонился в пояс, поспешил на выход. Зорин велел солдатам сопроводить его до выхода из «окна».

Уже к понедельнику в укрепление завезли дополнительные патроны, добавили пару взводов стрелков из Орловского полка, подготовили громогласных болгар-вещателей. Пять человек должны были по команде прокричать в рупор «Болгары, ложись!».

Только забрезжил рассвет, в стане противника началось оживление. Слышался плач и крики, потом начались выстрелы. Видимо турки подгоняли свой живой щит. Показалась черно-серая неровная линия, движущаяся на русские позиции.

– Без команды не стрелять! – пронеслось по цепи защитников.

Боем командовал офицер, специально назначенный генералом Столетовым.

Можно было различить идущих: мужчин и женщин, стариков и детей, здоровых и убогих.

– Вещатели! Товьсь! – пронеслось по цепи и через минуту голос с разных сторон по нескольку раз полетело, – болгары, ложись!

Видимо под угрозой смерти человек становится особенно внимательным, и живая линия моментально исчезла. Взору открылась стена из синих кафтанов и красных фесок.

– Огонь! – скомандовал полковник.

Трижды турецкие офицеры поднимали своих солдат в атаку, и трижды волна откатывалась, оставляя после себя бесчисленное множество убитых и раненых. Когда наступление задохнулось, и турки очухивались от поражения, снова заговорили рупоры:

– Болгары, идите сюда!

Ясно, что людям возвращаться назад было никак нельзя.

Первым к Дальневу подошел Костян.

– Как мы их!!! А турки сволочи, местным населением хотели прикрыться! Чего ты молчишь?

– Турки сволочи, тут я с тобой согласен. Получается, что они совсем в зверей превратились. Сегодня нам повезло. Повезет ли в другой раз?

У Дальнева появилась одна идея именно тогда, когда перебежчик рисовал схему прохода к турецким позициям. Именно тогда Василий подумал, что ежели турок оттуда дошел до наших позиций, почему не попробовать наоборот? С идеей проникновения в тыл к туркам Дальнев поделился с поручиком. Зорин загорелся и начал перечислять все, что можно выявить обычным наблюдением изнутри. Но Василий предложил более дерзкий план, а именно следовать по тылам в форме турецкого солдата.

– Там, в тылу турок можно прихватить языка и допросить его.

– Какими силами вы хотите идти к ним в тыл? – спросил Зорин.

– Я и еще один, более нельзя, громко получится.

Следующие пару недель Дальнев и Костян в своем тылу шили два балахона из четырех простыней медсанбата. Нашивали лоскуты, нарезанные из старой походной палатки, внутри которой преобладали зеленые расцветки, а снаружи белесой. Зорин принес несколько комплектов турецкой формы. Подогнали, подобрали и весь реквизит сложили в узлы, отправились на передовую.

– Из пушки по воробьям стрелять не будем, подождем нужного момента, – заключил поручик и велел продолжить несение обычной службы.

Необходимость приспела к концу августа. Наблюдатели зафиксировали строительство турками артиллерийских гнезд – мест установки пушек.

Выход назначили на двенадцать часов. Именно в полдень в порядках противника проходило богослужение. За час до выхода Зорин переместил болгарских дружинников на фланг участка. Не исключал, что среди них замаскировались предатели. Дальнев и Костян в турецкой форме нацепили на себя секретное изобретение – балахоны. Легли на дно окопа в ожидании команды. Василий глядел на небеса и удивлялся изобретательности природы. Облака то сходились, то расходились, прибывали новые, появлялись фигуры и очертания. В какую-то секунду сложился лик красивой женщины, ее глаза смотрели прямо на Василия, а волосы постоянно меняли свой убор. Что-либо рассмотреть более он не успел, портрет разлетелся на мелкие осколки. Где он мог видеть этот лик точь-в-точь какая на образах Шартомского храма? Знакомый и близкий. Тут Дальнева обожгло, на него смотрела Богородица. Василий наложил на себя крестное знамение и вдруг будто из небытия раздался голос Зорина:

– Братцы, пора.

От брустера отделились два бугорка и покатились в сторону турок. Балахоны в точности повторяли расцветку растительного покрова. Откатившись на четверть версты, бугорки замерли. Дальше по расчетам Василия двигаться надо было «воробьиным шагом». К наступлению темноты они должны были оказаться возле порядков противника. Место выхода в тыл находилось на стыке двух отрядов, и зона особо никем не контролировалось. Ближе к вечеру Костян заныл, жаловался, что все его тело колет иголками и терпеть более такую пытку нет мочи.

– А ты встань во весь рост и побегай, глядишь, полегчает, – прошипел Василий.

Стало тихо. Потом Костян заныл снова.

– Все, чем могу помочь – отправить тебя назад к своим. Только ползи также медленно. А то ведь сам погибнешь и меня погубишь.

Костян смерил взглядом расстояние от выхода в тыл к врагу и до своих порядков и замолк. Больше жалоб от Костяна не поступало. Зато, когда вышли за линию дислокации турок, напарник растянулся на земле и долго лежал, вытянувшись во весь рост. Василий не стал его торопить, он в юности прошел хорошую школу, а неподготовленному человеку было, действительно, тяжко.

По дороге вдоль линии расположения турецких войск шли недолго. Образовался поворот налево и там вдали угадывались силуэты деревьев и, наверное, домов. Сзади послышался конский топот, быстро сошли на обочину и залегли. Мимо пронеслось человек пять верховых.

Через полверсты открылось селение, ряд мазанок с соломенной кровлей. В трех домах мерцали огни, то ли лучины, то ли свечи. Дальнев выбрал высокое дерево, находящееся между мазанок, и полез на него. Потом помог забраться Костяну.

– Долго нам тут сидеть? – прошептал Костян.

– Слезем перед рассветом. А если повезет и обнаружится одинокий прохожий, тогда раньше. Пока наблюдай, может узреешь что-нибудь полезное.

На этих словах снова послышался конский топот. Еще человек восемь-девять верховых промчались мимо. Топот растворился в темноте. Невидимые насекомые издавали всякие звуки, порой похожие на птичью трель. Действовали они убаюкивающе, и скорее всего, Костян задремал. Сук, на котором он сидел затрясся в такой лихорадке, что казалось само дерево вот-вот рухнет.

– Еще одна выходка и я тебя убью. Может ты не слышал, так я тебе поведаю, турки шпионов не убивают, они сдирают с них кожу и потом посыпают солью.

Скорее всего предупреждение подействовало, так как Костян затих и дальше, похоже, не шевелился совсем. Огни в мазанках погасли и селение окончательно погрузилось в сон. Дальнев вспомнил юность, как их тренировали сидеть в засаде, вспомнил простые приемы от потира собственных ушей и носа, до пощипывания тела. В середине ночи дверь в мазанке напротив заскрипела, потом отворилась и на улице замаячили два белесых силуэта. Оба отошли на несколько шагов от дома и заняли вполне естественную позу. Причина появления их стала понятна до конца. В следующую минуту Василий услышал то, что при всей своей фантазии никогда бы не смог предположить. Он услышал четкую английскую речь.

– Крис, ты целый час ждешь свою дурацкую струю, а меня уже пробирает холод.

– Ничего не поделаешь, такова особенность моего организма. Я и сам порой мучаюсь, но медики в том ничего болезненного не видят.

Наконец, тот с особенностями организма справился с нуждой и силуэты скрылись за дверью.

– Я бы тоже не отказался справить малую нужду, – прошептал Костян.

– Предоставляю тебе такую возможность, полезли вниз.

Находясь на земле, Василий поведал напарнику:

– Ребята, которые только что выходили до ветра – англичане. Нам нужно проникнуть в мазанку и как следует их допросить.

– Может их охраняют? – усомнился Костян.

– Кабы охраняли, то мы заметили бы.

– Если их в избе не двое, а десять?

– Вот и поглядим, за мной!

Некоторые люди пока не ввяжутся в бой, замучают своими сомнениями. Дверь в мазанку закрывалась изнутри на крючок. Дальнев попытался просунуть в щель свой кинжал, но не вышло. Костян достал складной нож и лезвие точь-в-точь проникло во внутрь. Дверь заскрипела. Тогда Василий предпринял рывок и раздался только короткий писк. В сенях пахло куриным пометом, сеном и еще чем-то совсем деревенским, что свидетельствовало о недавнем проживании тут болгарских крестьян. Дверь в избу оказалась без запоров. Оба медленно зашли в избу и увидели слева и справа походные кровати, на которых распластались два человеческих тела. Между кроватями у окна стоял стол и к нему приставлены стулья. На спинках кроватей висели ремни с кобурами. Василий вынул револьверы, один отдал Костяну, другой оставил себе. Свободный стул поставил у ног спящих и тихо по-английски произнес:

– Проснулись и сели на кроватях!

Левый вздрогнул. Хотел было потянуться, видимо, не осознавая серьезность происходящего, но, увидев наставленный на него ствол, выполнил команду. Второй по-прежнему находился в объятиях морфея, и Костян начал водить стволом револьвера на его оголившейся ступне. Тот задергал ногами, Дальнев повторил команду.

– Эдди, что за глупые шутки посреди ночи?

– Это не Эдди, – сказал Дальнев, – это твоя смерть.

Слова повлияли на англичанина. Он вскочил на ноги и кинулся к окну. Дальнев запустил в него, стоящий на столе глиняный бокал и попал в голову. Брызнула кровь.

– Сиди на кровати, а то пристрелю!

Тот осознал, до чего может довести его героизм. Взял полотенце, вытер кровь и сел на кровать.

– Вы отвечаете на мои вопросы и остаетесь живы. Вы не отвечаете на мои вопросы, и мы вас лишаем жизни.

Дальнев не стал ждать ответа и сразу задал вопрос:

– Что вы делаете в турецкой армии?

– Мы артиллеристы. Мы учим турок, – он посмотрел на форму Дальнева и добавил, – мы учим вас стрелять из пушек.

– Стрелять точно, – добавил его напарник.

– Сколько пушек завезли?

– Мы не знаем сколько всего. В нашем ведении находятся пять.

– Где вы их храните?

– В моей сумке лежит карта, – сказал левый, – сумка весит на гвозде при входе.

Дальнев кивнул Костяну, тот метнулся к вешалке и подал сумку.

– Там, где красные кружки, приготовлены артиллерийские гнезда. Где на карте треугольник, там хранятся пушки.

– Почему они не на передовой?

– Их привезут в ночь на 29 сентября. А рано утром начнется обстрел русских позиций. Это наши новые пушки, стреляют прицельно и превращают в руины все, куда попадают.

– У вас есть еще такие карты?

– Есть. Три карты.

– Одну я у вас беру. Сейчас мы вас свяжем и в конце концов вы сумеете освободиться от наших пут, или вас найдут сами турки. Вы люди умные и понимаете, что турки не любят, когда их планы рушатся. Так, что сами придумайте, чтобы вас не расстреляли союзники.

Костян вывернул карманы мундиров и брюк, набрал целую горсть металлических денег и свернул целую трубку из ассигнаций. Сам того не осознавая, помог англичанам выдать ночное происшествие за ограбление самими турецкими солдатами.

Когда вышли за дверь, уже занималась заря.

– Слышь, Василий, ежели бегом, то успеем добежать по темноте до лощины.

– Нет, Костян, такого удовольствия туркам не доставим. Ты, видимо, не понял, в какой заднице мы оказались. Это селение, все что рядом – зона подготовки тайной операции с новыми английскими пушками. Уходить надобно не к линии фронта, а в другую сторону или хотя бы в бок. Когда англичан найдут, забьют тревогу, станут искать воров.

– Надо было англичан убить, – всполошился Костян.

– И заставить турок отменить всю операцию?

Через час скорого шага, где-то пригнувшись, где-то прячась за кустарник, в стороне восхода солнца увидели ряд мазанок. Приблизились и услышали петушиное пение, мычание коров, собаки не лаяли. Видимо турки не любили гавканья в свой адрес. Кое-где из домов вышли крестьяне.

– Не вздумай здороваться, – сказал Дальнев, – иди хозяином так, будто кол проглотил.

Василий выбрал вторую мазанку от края. Костян забежал вперед и ногой пнул дверь, пропустил Василия. Тот вошел в избу, поздоровался по-турецки. Хозяева ответили, склонившись в низком поклоне. Дальнев не сомневался, что болгары понимают турецкую речь, столько лет турецкого владычества над ними даром не проходят. Он обратился к главе семейства, мужику годов тридцати пяти – сорока и велел ему всех выгнать из дома. Потом пригласил хозяина сесть вместе с ними за стол.

– Мы русские, нам нужна твоя помощь.

Мужик потерял дар речи, какое-то время осознавал услышанное, потом расплылся в улыбке.

– Я уже приготовил блямбу, кожаную медаль о том, что сдал продуктовый налог. Турки выдают такие, чтобы нас два раза не грабили. Видишь какая забота? – потом болгарин задумался, подошел к окну и откинул занавеску. Видно, любопытных в селении было достаточно, – значит так, вы ко мне зашли, вы от меня и уйдете прямо по дороге до леса. Там схоронитесь и будете меня ждать. В такой одежде точно до своих не доберетесь, убьют наши же крестьяне. Турки только толпой ходят. Привезу одежду, еду и скажу, куда идти. Чтобы соседи вопросов мне не задавали, вот вам бутылка ракийки, вот сухарик. Отойдете шагов на тридцать от моего дома, отхлебнете из бутылочки и идите дальше. Тогда станет понятно, чего вам от меня потребовалось.

Костян вынул из награбленных денег серебряную монету и положил на стол. Дальше все сделали, как велел болгарин. В лесу просидели до вечера. Костян к тому времени весь изошел на сомнения. Да и Василий тоже поддался его бухтению. Ожидание было вознаграждено крестьянской одеждой, едой и советами, куда двигаться. Болгарин принес лопату, выкопали яму и спрятали турецкую одежду. К своим шли всю ночь.

Как только Дальнев поставил последнюю закорючку в депеше генералу Столетову он тут же вырубился и разбудить его уже не мог никто. Зорин ко всему приложил карту расположения английских пушек.