Читать книгу Мышка Йоле. Часть 1 - Елена Слынько - Страница 8

Йоле открыв глаза, немного испугалась, увидев Эрика сидящего рядом с её кроватью:

– Привет. Я долго спала?

– Почти десять часов. Лизка забегала, но я не разрешил тебя будить, потом поговорите, успеете посплетничать. С самым добрым утром, Мышка. Как же долго я хотел тебе это сказать.

– А ты что всё время тут дежурил? – Вельден улыбнулся и кивнул.

– Мне давно не было так хорошо и легко. Это настоящее счастье смотреть, как ты спокойно спишь. Йолечка, я всё отдам за то, чтобы каждое утро, открыв глаза, видеть тебя рядом, – Эрик снова улыбнулся, взял её руку и прижал к губам. – Не заметил, как утро настало, всё думал и вспоминал. Вспоминал каждую минутку с нашего знакомства. Хочешь горячего чая с твоей любимой шоколадкой? Помню, ты любила «Пуэр» с вяленой сакурой. Верно? А шоколад швейцарский, настоящий, позавчера привезли. Специально для тебя.

– Спасибо. А разве мне можно?

– Нужно. Нет ничего лучше, чем ароматный свежезаваренный чай с шоколадом по утрам и положительные эмоции, – он придвинул манипуляционный столик и налил в чашку из термоса. – Сегодня получше себя чувствуешь? Голова не кружится?

– Нет.

Йоле приподнялась на локтях, пытаясь сесть. Слишком резко поднялась и так же быстро упала обратно на подушку. Продемонстрировала головокружение, которого нет, очень наглядно.

– Тебе нельзя сидеть ещё некоторое время, – Эрнст приподнял головной край кровати, до уровня полулёжа. – Я подержу чашку, пей потихоньку.

Чай был душистый, крепкий и горячий, а шоколад необыкновенно вкусный, а слёзы жгуче-горькие. Йоле даже в детстве почти не плакала, а сейчас эти подлые предательницы катились, совершенно не желая прекращаться. Эрик сначала подумал, что она обожглась чаем.

– Вельден, только не ври, я сразу почувствую. Скажи мне, только честно, зачем я тебе такая сдалась? Чего ты-то от меня хочешь? Я дефективная, неужели не понимаешь? Меня нельзя любить и мне нельзя этого делать. Чего ты добиваешься? Я приношу только несчастья, хорошие и любимые люди умирают рядом со мной! Не хочу, чтобы и ты умер! Почему это всё происходит со мной? Я что, проклята? – Ленка всхлипнула, ожесточённо вытирая слёзы. – Если нельзя сидеть, значит из-за швов, то это… Я надеялась, что это дурной сон. Меня ведь насиловали? Я помню отрывками, в основном боль. Так это правда? Отвечай! Господи, я точно проклята. Я же ни с кем никогда не была. Зачем забрали меня оттуда?! Почему это дурацкое сердце не остановилось совсем! Как я смогу жить после всего?! Как могу вам всем в глаза смотреть, ведь и они же тоже знают. Господи, я вся в смрадной трупной грязи! Эрик, мне очень плохо.

– Я знаю. Это жестоко и страшно, – Вельден, отставив чай, взял её лицо в ладони.

– Лизка ничего не говорит. Где именно швы? Почему она мне обработки делает? От меня хоть что-нибудь осталось?

– Тихо, успокойся. Просто разрывы. Это заживёт. Ничего страшного и непоправимого.

– Эрик, я была там с бабушкой и папой. Там тепло и спокойно, а они прогнали меня. Велели жить и оставили во тьме. Зачем? Я смертельно устала. У меня никого не осталось, цели нет, смысла тоже нет. Не могу больше, не выдержу! Зачем ты меня вытащил, объясни, пожалуйста. У меня в голове какая-то неразбериха.

– Йоле, если мне не веришь, то им поверь, своим родным. Швы заживут, а я помогу забыть боль навсегда. Обещаю, я смогу. У тебя есть я. Мышка-малышка не дефективная и не проклятая. Запутавшаяся, измученная маленькая девочка, – Эрик вытер её мокрые щёки и очень серьёзно посмотрел в глаза. – Я ведь тоже пытался тебя забыть, на войну уезжал, надеялся поймать пулю непутёвой головой, потом чуть не женился от отчаянья. Работой загрузился по макушку. Когда ты пропала, понял, что всё неважно, кроме тебя. В этом мире есть только ты и я. Мы должны быть вместе, обязательно. Как только Денис разрешит, я перевезу тебя к себе. Даже не вздумай возражать. Не смог защитить раньше, теперь пока грозит реальная опасность, я должен быть рядом. Потом сама решишь, как жить дальше, – легонько коснулся губами её виска, ушка и прошептал, – и люблю я тебя просто потому, что на этом свете есть только ты. Йолечка, девочка моя, поскорее поправляйся и я увезу тебя в сказку со счастливым концом. Я не обману тебя никогда.

– Привет, ребятишки! – в проёме двери нарисовался Кирилл. – Валера сообщил, что наша проказница почти в адеквате и даже ругаться может. Очень важно поговорить именно сейчас и так много времени упустили. Мы не были представлены ранее, представлюсь сам. Я друг Эрика, Кирилл Ланской из контртерористического управления, майор. Еле уговорил, чтобы самому прийти. Следаки и опера чуть меня не порвали. Пошёл к генералу, чуток объяснил ситуацию и дали добро.

– Пойдём ко мне, – Эрик встал, пожал руку вошедшему офицеру, и очень тихо прошипел на ухо, – у меня прогресс, не вспугни, прошу.

– С тобой потом. Меня весьма интересует эта юная леди. Разговор важный и отложить нельзя, – категорически заявил офицер и подошёл к Йоле, отодвинув друга, присел на его стул. – Сударыня, я рад, что вам лучше. Искренне.

– Погодите, ведь это вы забрали меня с крыши? Я узнала голос. Но где-то его ещё слышала, не могу вспомнить где.

– Да, всё в точку. Если не возражаешь, то давай на «ты»? – Йоле кивнула и, взглянув на настороженного Эрика, перевела взгляд на майора. А он неожиданно тепло улыбнулся и продолжил. – Теперь к делу. Ты, малышка, здорово влипла. Поздравляю, общеизвестная киношная Никита – твоя бледная тень! За твою бедовую голову объявили в криминальных кругах награду в миллион рублей, а за голову и сныканый тобой груз – в энное количество больше. По потолку бегают и наши, и ихние. Охрану я усилю максимально, но лучше будет, если взрывчатку с остальным найдём мы и покажем это по ТВ, как можно скорее. Спутник оказался бесполезен, так что вся надежда на твоё, деточка, чистосердечное признание. Это реальный шанс обезопасить тебя и окружающих людей на некоторое время. Валид ушёл и очень сердится на тебя. Мы намертво перекрыли ему кислород – ни здесь надолго не спрятаться, ни за кордон уйти. За его голову власти тоже награду объявили, правда, гораздо меньше. У него только два выхода – сдаться или пустить пулю в свой лоб. Но лично зная его, я могу предположить что, прежде всего, он попытается убить тебя. Местная братва обозлилась, потому что, гоняясь за ним, мои бойцы взяли самого Арсланбека Бекоева, одного из командиров карателей Басаева, скрывавшегося почти двадцать лет, два солидных схрона, море наркоты и кучу всякой шушеры. В общем, благодаря, твоему вмешательству моё и не моё начальство вертит дырочки на погонах, управление может сходить полным составом в отпуск, а нехорошие дядьки посыпают головы пеплом и кусают всё что попадётся. Прости, что я так, напрямую. Вуалировать эту ситуацию сложно и не вижу смысла.

– Простите, я не хотела настолько шумно. Так получилось. Я только хотела отомстить за папу, уничтожить убийцу. Мне жаль, что так вышло. С взрывчаткой получилось случайно. О существовании такого груза узнала, уже угнав машину. Не возвращать же было обратно с извинениями? Я предполагала, что микроавтобус не просто так круглосуточно охраняют, но как выяснилось не как зеницу ока. И я не знаю кто такой Валид, – Йоле опять чуть не расплакалась, а мужчины, глядя на её расстроенную мордашку, хохотали, держась за животы.

– Эрик, ты слышал? Ей жаль! Святые ёжики, она действительно просто нечто!

Йоле ошарашено переводила взгляд с одного на другого. Уж ей-то было не до смеха. Наконец-то бурное веселье поутихло.

– Ладно, посмеялись и будет. Валид не остановится, это тот, кто тебя допрашивал о грузе, и он у них главным был до твоего вмешательства. Ты знала, что твой отец плотно его разрабатывал? И что, скорее всего, именно Валид убил его?

– Нет, я уничтожила только того, кто следил за нашим домом. На взлом папиного кода слишком много времени потратила. На каждой папке свой шифр. Я лишь девять смогла открыть, но про Валида там не было ни слова.

– Офигеть! Ты взломала коды полковника?! Охренеть! Хотя, ты же его дочка. Но это потом. Вернёмся к главному на этот момент вопросу. Скажи мне, малышка, где взрывчатка и газ? Очень надеюсь, что у тебя нет провалов в памяти в этом направлении.

Йоле очень внимательно посмотрела майору в глаза. Отвыкла она доверять людям, и в погонах тоже. Но этот человек уничтожил банду. Глянула на Вельдена, тот кивнул:

– Мышка, Кирилл свой. Мы воевали вместе. Расскажи всё, что помнишь.

– Весь груз за городом, всё максимально обезврежено. Микроавтобус пустой и я утопила его в заиленном озере под Невинкой, поэтому спутник и не мог обнаружить, а газ в моей машине в двадцати километрах от города на дне Старомешного оврага, под кустиком орешника и камуфляжной сеткой, недалеко от военной части, железнодорожной, по-моему. Там частично охраняемая зона и случайные люди не шатаются. Самое надёжное место, какое смогла быстро придумать. Мы с папой туда стрелять ездили, ему разрешали. Номера я уничтожила, и цифры на движке затёрла. Всё, что на меня указать может забрала, салон облила хлорсодержащим антисептиком, обильно, так что биологических следов тоже нет. Взрывчатка тоже в овраге, от машины в шахматном порядке с интервалом в десять на два шага на запад, шестнадцать ямок под дёрном, сразу не увидишь. Но большая часть в заброшенной канаве, метрах в ста на северо-восток. У меня сил не хватило, слишком тяжёлые свёртки. В семнадцатой ямке строго на север семь шагов от пятнадцатой, в непромокаемой папке карта-план закладки взрывчатки. Детонаторы на центральном автовокзале в женском туалете, в сливном бачке неработающего углового унитаза. Там же, под четвёртой снизу и третьей от угла вправо, плиткой кафеля флэшка. Что на ней не знаю, не успела изучить. Дом, от которого угнала машину, по улице Рябиновой, номер 41. Я двоих ножами убила, чтобы тихо было и, чтобы не помешали. Всё.

– Ты вот это всё сама провернула? – Кирилл и Эрнст вытаращились на неё, как монахини на возбуждённого эксгибициониста. – Как ты всё так грамотно просчитала? Диверсантка какая-то не иначе! Прости, и ты это так чётко помнишь? Ничего не путаешь?

– Двое суток потратила. Меня папа научил кое-чему. В том числе и как запоминать, забывать и опять вспоминать. Он говорил, что в жизни всё пригодится. Выбор действий у меня был не велик и немного повезло. А в тюрьму меня скоро заберут, ведь я преступница?

– Ты почти в одиночку нейтрализовала банду международных террористов из пятнадцати человек, во главе с одним из самых разыскиваемых людей всеми спецслужбами мира безрезультатно почти пять лет. Спасла наш любимый город, почти миллион людей обязаны тебе жизнью. Ни о какой тюрьме не может быть и речи. Ни единому человеку больше никогда не говори о тех двоих, и всё будет хорошо. Пальчиков с потожировыми ведь нигде не оставила? Ножики убрала? Вот и умница, – Кирилл поднялся, потом наклонился, молча, поцеловал её руку. Так же, не проронив больше ни слова, пожал руку Эрику, похлопал его по плечу, сочувственно вздохнул и вышел. Потом вернулся, как-то ошалело посмотрел на Йоле, перевёл взгляд на Эрика:

– Вельден, глаз с Ленки не спускай! Понял? – сжал кулак, что-то хотел ещё сказать, но махнул рукой и ушёл.

– Охренеть! – только и смог выдать Эрик, глядя на нее, как и майор.

Через минуту послышались тихие шаги. В палату заглянул незнакомец в гостевом одноразовом халате:

– Эрнст Генрихович, сударыня, я Виктор. Меня Кирилл Львович отправил занять пост в отделении. За дверью – Василий, на входе в отделение сидит Сергей, ещё двое в палате напротив, отдыхают. Меняться будем через каждые два часа.

– Чудненько. Моя клиника превращается в филиал КТУ, кроме прочих прелестей. Думаю, ваше постоянное присутствие в палате не является таким уж необходимым. Пациентке нужен хоть иногда покой.

– Простите мне мою бестактность, но покой может стать вечным. Я, как старший группы, периодически буду осматриваться здесь, а находиться около служебного лифта в коридоре или в палате напротив, – парень осмотрел окна, поправил жалюзи, козырнул и вышел.

– Понял и смирился.

Вельден плюхнулся на стул у кровати, всё ещё глядя на неё как на восьмое чудо света.

– Эрик, а кто меня нашёл и как? Я помню темноту и холод, боль, ужасный запах. Потом кто-то приказал меня пустить в расход. Дальше ничего не помню. Голос Кирилла! Я его там слышала! А очнулась здесь, и в памяти провал. Какое сегодня число? Что ты на меня уставился как на матерящуюся пятилетнюю девочку с саблей в руке? Эрик, это я!

– Знаешь, я предпочёл бы перенести этот разговор. Ты ещё слишком слаба. И каша бурлит теперь уже у меня в голове. Не укладывается, что это ты вот так и вообще… Охренеть! Йоль, я даже не знаю что сказать.

– Просто ответь на вопросы.

– Почему ты никому ничего не сказала? Зачем сама полезла? Господи, ведь есть специально обученные люди для таких операций!

– Эти специально обученные люди не захотели пальцем шевельнуть, когда я к ним приходила. Я пыталась доказать, что папу убили. А они кивали и забывали о моих словах, едва я закрывала за собой дверь. Им так было проще, а возможно, так было нужно.

– Но ты могла хоть Валере позвонить?! Мы бы тебе помогли! Этого всего можно было избежать. Почему ты закрылась от всех?

– На то были причины. Брось! Это было только моё дело. Я у тебя кое-что спросила.

– Йоль, давай потом? Я сейчас, по-моему, и как меня зовут не вспомню.

– Вельден, не зли меня! Я имею право знать!

– Хорошо. Сегодня двадцать девятое октября. Кирилл проводил операцию по твоему освобождению. Пока достаточно. Остальное – позже. Даже не упрашивай, я сказал – позже. С ума сойти! Вот и Мышка-малышка! Офигеть!

– Это правда, что Кирилл сказал? Я же – убийца, неужели и в самом деле не арестуют?

– Кириллу можешь доверять, как и мне. Его слово твёрже алмаза.

– Но….– Йоле растерянно посмотрела на него.

– Мне нужно пойти поработать немного, а тебе нужно отдохнуть. Ничего не бойся. Тебя сейчас будем охранять покруче, чем коронованную особу. Я скоро вернусь, и тогда попробуешь встать. Мышка, мы тебя никому не позволим даже пальцем тронуть, обещаю. Пожалуйста, думай только о хорошем, не возвращайся туда. Разрешаю даже думать обо мне в резкой и ругательной форме, – Эрик наклонился, коснулся губами её щеки, потом, снова не удержавшись, крепко поцеловал и вышел. Охрану предупредил, кого можно пропускать, а кого нет, хотя это было лишним. Ребята уже знали почти весь персонал в лицо, а посторонних в реанимации не бывает. А главное – не спускать глаз с хулиганистой пациентки.